– Приходится? – переспросила Лола. – Значит, она жива?
– Надо думать жива, раз даты смерти нет! И самое главное – у нее нет детей! И внуков тоже нет! Женщина прожила всю жизнь одна. Кстати, адрес у нее – Пушкарская дом восемь, квартира пять, так что вполне может быть, что она так и живет в той же самой профессорской квартире.
– Значит, от средней сестры остались два потомка – дочка и внук, по фамилии Денисовы, так? – вздохнула Лола. – Переходим к младшей дочери профессора Ильина-Остроградского.
– Вот тут сложнее, – вздохнул Леня, – про младшую дочь у нас ничего нет. Только дата рождения. Ни где жила, ни когда умерла, ни про детей ничего. Данных нет – и все.
– А может быть, она до сих пор жива? И тоже всю жизнь совсем одна прожила…
– Значит, сейчас ей должно быть больше девяноста лет… Маловероятно, – с сомнением протянул Леня.
– Ну так что? – Лола встала и потянулась. – Что-то мне эти потомки покойного профессора порядочно надоели. Посылаем все справки Лангману, пишем сопроводительное письмо, а он пускай сам объясняется со своим австралийским приятелем.
– Угу, – буркнул Маркиз, – так не пойдет. Во-первых, нас просили найти всех родственников. А мы этого не сделали, потому что младшая сестрица как в воду канула. А может, у нее было тринадцать детей? Разве можно лишать бедных крошек их законного австралийского наследства? Во-вторых, ты уже забыла про два убийства? И про то, что я достал эти документы только благодаря своей исключительной находчивости и обаянию, потому что официальным путем ничего сделать было нельзя. Все, кто пытался найти родственников Ильина-Остроградского официальным путем, мертвы.
– Ты преувеличиваешь…
– Если и преувеличиваю, то совсем немного. Лола, я доверяю своей интуиции, здесь нечисто! Разумеется, даже если милиция расследовала убийство сотрудника агентства «Пуаро» Андрея Бакланова, то никак не связала это дело с городским загсом. Но там, в агентстве, сразу поняли, что смерть Бакланова связана с поисками родственников австралийца, поэтому и прервали с ним всяческие отношения, без объяснения причин! На фига им такие заморочки? Они тихо-скромно отслеживают неверных супругов, а тут вдруг – нате вам, убийство! Они на такое не подряжались! Оттого тот толстяк в агентстве меня и погнал – не знаю, мол, никакого австралийца, и знать не хочу!
– Успокойся, – заметила Лола, – твоей интуиции я тоже доверяю. Ты лучше скажи: что ты теперь собираешься делать?
– Выяснить, в чем тут проблема, – без колебаний ответил Леня. – Что такого ужасного совершили родственники, отчего они так упорно не хотят, чтобы их разыскивали? И дальше: если Билл Лоусон тут не при чем, то мы просто обязаны, как честные люди, предупредить его, что среди российских родственников несомненно наличествует криминальный элемент. Если же он знает, что не все тут ладно с его родственниками и именно поэтому не захотел обращаться в официальные органы, то я чувствую сильнейшее желание вывести этого Лоусона на чистую воду, разоблачить перед Лангманом и наказать за то, что он нас подставил.
– И, разумеется, у тебя уже готов подробный план действий, – недовольно процедила Лола.
– Разумеется, готов, а почему это ты так сердишься? – фальшиво удивился Маркиз.
– Потому, что в своих планах мне ты всегда уготавливаешь самую незавидную и унизительную роль! – Лола повысила голос. – Либо я у тебя горничная, и хозяйка обязательно жуткая стерва, либо нужно какую-нибудь ненормальную террористку охранять, либо и вовсе беременную изображать! А один раз меня вообще чуть не изнасиловали!
– Чуть не считается, – усмехнулся Маркиз и вовремя увернулся от Лолиного кулака. – Не обижайся, дорогая, у меня ведь нет твоего артистизма. Итак, приступаем к работе.
– Работа – это когда деньги платят, – проворчала Лола, – а когда без денег, то это развлечение.
– Вот ради развлечения ты и пойдешь завтра на Пушкарскую дом восемь и постараешься разузнать все о Елизавете Константиновне Денисовой. – В голосе Маркиза появились нотки раздражения. – Только не вздумай соваться в жилконтору или расспрашивать соседей! Спугнешь старуху. И в квартиру не суйся под видом социального работника. Старухи обязательно документы требуют, их милиция по телевизору предупреждает.
– Что же мне делать – просто слоняться по двору? – разозлилась Лола. – Очень продуктивное занятие!
– Там на месте определишься, – Маркиз махнул рукой. – А если ничего не получится, тогда сделаем тебе документы, будто ты из собеса, и пойдешь к старухе домой.
– А ты что будешь делать?!
– А я попробую разузнать что-нибудь про Сергея Львовича Денисова. Удивительное дело! – Маркиз рассматривал документы. – До войны и даже до революции в документах полный порядок, все записано и отмечено в книгах. А как пошли семидесятые годы и дальше – так полная неразбериха! Казалось бы, и времени меньше прошло, и компьютеризация сейчас везде – так нет, никакого порядка! Адрес этого Сергея Львовича Денисова указан неправильный – улица Маршала Говорова, дом пятнадцать, квартира семь. Я узнавал – в доме пятнадцать по улице Маршала Говорова находится сосисочный цех, стоматологический кабинет и фирма по ремонту ксероксов.
– Может, раньше это был жилой дом?
– Раньше-то был, но все жильцы выехали кто куда.
– Только не вздумай соваться в жилконтору, – насмешливо передразнила Лола, – спугнешь мужика! Ищи его по своей базе данных!
– Угу, а представляешь сколько Денисовых в нашем городе? – сокрушался Маркиз.
– Ничего, тебе попугай поможет! – насмешливо ответила Лола и скрылась в спальне.
Несмотря на то что Маркиз велел не залеживаться в постели, Лола поспала, потом долго возилась в ванной и явилась на кухню, когда ее партнер уже позавтракал.
Он даже накормил животных и вывел ненадолго Пу И на двор. На улице сегодня была для зимы вполне приличная погода – легкий морозец и слабое зимнее солнышко, которое хоть и не греет, но радует.
– Лола! – Маркиз заглянул на кухню, где его партнерша варила лично для себя кофе, наполняя квартиру божественным ароматом арабики. – Лола! Где мой бежевый пиджак?
– Ленечка, – голос Лолы стал таким сладким, что класть в кофе сахар не было необходимости, – Ленечка, хочешь я тебе тоже кофе сварю?
– Ты мне зубы не заговаривай! Где мой пиджак?
– Какой пиджак, Ленечка?
– Бежевый, – ответил Маркиз с исключительным терпением. – Бежевый пиджак от «Черутти». Мой лучший пиджак. Где он?
– А что – в шкафу его нет?
– В шкафу его нет.
– Нет – значит и не было.
– Лолка! – Леня решительно шагнул к своей боевой подруге, она взвизгнула и отскочила за холодильник. – Лолка, немедленно признавайся, что ты сделала с моим пиджаком?
– Ничего я с ним не делала, – ответила Лола, ловко отпрыгивая за стиральную машину.
– Я тебя слишком хорошо знаю! – продолжал Леня, развивая наступление. – По глазам твоим нахальным вижу, что у тебя рыло в пуху!
– У тебя у самого рыло! – обиделась Лола. – Ты где свой пиджак оставил? На стуле! Вешал бы вещи в шкаф – все было бы в порядке!
– А что с ним случилось? – Маркиз почувствовал недоброе. – Неужели его испортили? Это наверняка кто-то из твоих мерзких зверей! Признавайся – собака или попугай?
– Попугай! – созналась Лола, окончательно загнанная в угол. – Но только он не виноват!
– То есть как это – не виноват? – прорычал Маркиз. – Очень даже виноват! Ты что предпочитаешь – попугая на вертеле, попугая-гриль с пряностями или попугая табака?
– Леня! – возопила Лола. – Неужели ты способен на такую нечеловеческую жестокость?
– А ты помнишь, сколько я заплатил за этот пиджак? Ладно, так и быть, я готов пойти на компромисс!
– Компромисс? – подозрительно переспросила Лола. – А какой может быть компромисс?
– Попугай-гриль! – рявкнул Маркиз.
В этот миг, громко хлопая крыльями, на кухню влетел Перришон. Сделав круг под потолком, он плавно опустился на плечо Маркизу, легонько клюнул его в щеку и доверительно проговорил:
– Перришончик хороший, хороший. Дайте Переньке сахарку, сахарку и оррешков!
Леня скосил на попугая глаза и удивленно проговорил:
– Чего это он ко мне сел? Подлизывается, что ли?
– Нет, что ты, Ленечка! – радостно воскликнула Лола, почувствовав несомненный перелом в его настроении. – Он признал тебя! Он почувствовал в тебе родную душу!
– Что ты хочешь этим сказать – что я глуп и болтлив, как попугай?
– Ну что ты, дорогой, я совсем не это хотела сказать! Просто я вижу, что ты в глубине души очень хороший и никогда не выгонишь бедную птицу на мороз. Попугай тоже это заметил…
– И поэтому совершенно обнаглел и испортил мой лучший пиджак!
– Все еще можно поправить, – успокаивающе сказала Лола, – мы с Пу И отдали его в чистку.
– Если еще раз повторится что-нибудь подобное, я найду на тебя управу! —
сказал Маркиз попугаю, но в голосе его не было должной строгости.
В последний момент Лола решила взять с собой на дело Пу И. Во-первых, Маркиз ворчал, что звери мешают ему работать, во-вторых, Лола опасалась, что попугай снова подговорит Пу И и Аскольда на какие-нибудь новые каверзы, а в-третьих, если ей суждено болтаться по двору, то будет очень уместно взять с собой песика. Тогда они ни у кого не вызовут подозрений – симпатичная молодая женщина гуляет с собачкой.
Пу И не хотел выходить на холод, но Лола надела ему теплый клетчатый комбинезон и показала в зеркале, какой он в нем красивый. Сама Лола перебрала шубы и остановилась на самой скромной дубленке – ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.
Маркиз категорически отказался отвезти их на машине к дому номер восемь по Пушкарской улице, и Лола, обиженно надув губы, громко захлопнула за собой дверь квартиры.
На улице Пу И дал понять, что ехать на общественном транспорте он не собирается, и Лола взяла частника. Это было не очень хорошо, потому что водитель всю дорогу восхищался Пу И и, надо полагать, отлично запомнил и песика, и его привлекательную хозяйку.
Дом номер восемь на Пушкарской оказался самым обычным – в меру старым, в меру запущенным. Этажей было пять, и на втором или на третьем в свое время вполне могли быть хорошие профессорские квартиры. Лола прошлась по улице мимо дома и с удивлением заметила висящую на доме мемориальную доску. «В этом доме с 1895 по 1912 год жил и работал ученый и путешественник профессор Лев Михайлович Ильин-Остроградский».
«Вот это да! – мысленно усмехнулась Лола. – Профессор-то, оказывается, знаменитый! Даже доска на доме висит…»
Лола обогнула дом и прошла под аркой во двор. Двор тоже ничем не отличался от множества других петербургских дворов – в меру загаженный, пропахший кошками, помойкой и бензином – какой-то умелец безнадежно копался в моторе стареньких «Жигулей».
Квартира номер восемь располагалась на третьем этаже, причем вход в парадную был со двора – очевидно, большую профессорскую квартиру в свое время поделили на две.
– Что же нам делать, Пуишечка? – спросила Лола. – Долго мы тут не протянем, замерзнем.
Пу И промолчал, он вообще был недоволен всей этой затеей. Лола взяла песика на руки и вошла в подъезд – там не было ни кодового замка, ни домофона. Подъезд тоже был типичным – в меру грязным, слегка отдающим кошачьей мочой. Лола внимательно осмотрела почтовые ящики – как ни странно, все были целые. Хлопнула дверь на третьем этаже, и Лола устремилась к выходу. У подъезда она столкнулась с почтальоном – немолодой женщиной с тяжелой сумкой. Почтальонша оставила входную дверь открытой, потому что на лестнице было темновато, и стала раскладывать почту по ящикам, близоруко щурясь.
– Здравствуйте, Зоенька! – раздался приветливый женский голос. – В восьмую ничего нет?
– Здравствуйте, Елизавета Константиновна! – откликнулась почтальонша и отдала газету спускавшейся старушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36