при этом один из них угодил под колеса проезжавшей мимо машины. Его сильно искалечило. Впоследствии он подал иск на отель, но так ничего и не получил. Есть и другие судебные постановления – все в том же роде.
– А откуда вам это известно? – полюбопытствовала Кристина.
– Кроме всего прочего, в Корнеллском университете я изучал гостиничное право.
– В общем, по-моему, это ужасно несправедливо.
– В отношении пострадавшего это жестоко, а в отношении отелясправедливо. А вот те, кто вытворяет такое, должны, конечно, нести наказание. Вся загвоздка в том, что на улицу выходит столько окон, что почти невозможно выяснить, кто это сделал. Поэтому в большинстве случаев они и увиливают от ответственности.
Кристина сосредоточенно слушала, опершись локтем на стол, положив на ладонь подбородок. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь полуприкрытые жалюзи, ласкали ее рыжие волосы, зажигали в них искры. На мгновение она о чем-то задумалась, и лоб ее перерезала морщинка. Питеру захотелось протянуть руку и осторожно разгладить ее.
– Я хочу все-таки понять, – сказала Кристина. – Значит, вы говорите, что по закону отель не несет ответственности за поступки клиентовдаже если они направлены против других гостей?
– В свете того, о чем мы сейчас говорили, бесспорно, не несет. Закон на этот счет вполне ясен, и действует он уже давно. Собственно, многое в нашем законе взято из правил, действовавших в английских гостиницах еще в четырнадцатом веке.
– Расскажите мне об этом.
– Хорошо, но только вкратце. Первые правила были учреждены, когда английские гостиницы представляли собой один большой зал, отапливаемый и освещаемый камином, – там же все и спали. И пока гости спали, хозяин обязан был защищать их от воров и убийц.
– Что ж, вполне разумно.
– Правильно. Это же вменялось хозяину в обязанность и тогда, когда стали расселяться по маленьким комнатам, потому что в них жили обычно не по одному, а по несколько совсем чужих друг другу людей.
– Если вдуматься, – медленно проговорила Кристина, – то не скажешь, что это был век, когда ценили уединение.
– Это пришло позже – с появлением отдельных комнат, от которых гостям вручали ключи. Тогда-то и были пересмотрены законы. Теперь уже хозяин обязан был оберегать своих гостей от взломщиков. А что могло произойти с ними в комнатах или что они там вытворяли, за это он уже не отвечал.
– Значит, все дело было в ключе?
– Да и по сей день оно так, – сказал Питер. – Здесь закон остался без изменений. Давая клиенту ключ, мы его тем самым как бы узакониваем в правах – так было и в английских гостиницах. Это значит, что отель не может больше пользоваться его комнатой и не имеет права никого другого туда поселить. В то же время отель не несет ответственности за клиента, как только он запер за собой дверь. – И он указал на лежавшее перед Кристиной письмо. – Поэтому нашему другу с улицы придется самому разыскивать того, кто бросил в него бутылкой. А не найдет, значит, ему не повезло.
– Я и не знала, что вы такой энциклопедист.
– Я вовсе не имел намерения бахвалиться, – сказал Питер. – И я думаю, что У.Т. достаточно хорошо знает законы, но если ему нужны примеры, то у меня где-то есть целый перечень прецедентов.
– Наверное, он будет благодарен вам за это. Я приложу к письму записку на этот счет. – Она пристально посмотрела на Питера. – А вам все это нравится, правда? Управлять гостиницей, заниматься всякими делами, которые с этим связаны.
– Да, – откровенно признался он. – Хотя все это нравилось бы мне еще больше, если бы тут можно было кое-что переделать. И может быть, произведи мы эти изменения, Кэртис О'Киф и не понадобился бы. Полагаю, вы знаете, что он уже прибыл.
– Вы семнадцатый, кто сообщает мне эту новость. По-моему, телефон у меня зазвонил в тот момент, когда он вышел из машины на тротуар перед отелем.
– Что ж, в этом нет ничего удивительного. Ведь многие задаются сейчас вопросом: зачем он здесь? Вернее: когда нам официально сообщат, зачем он сюда приехал.
– Я уже сделала необходимые распоряжения относительно ужина, который Уоррен Трент устраивает в своих апартаментах для мистера О'Кифа и его спутницы. Вы ее видели? Говорят, пальчики оближешь.
Питер покачал головой.
– Меня сейчас куда больше интересует собственный ужин – с вами.
Поэтому-то я сюда и пришел.
– Если это можно считать приглашением на сегодняшний вечер, то скажу вам: я свободна и голодна.
– Прекрасно! – Он вскочил, и она сразу стала такой маленькой рядом с ним. – Я зайду за вами в семь. К вам на квартиру.
Уже выходя из приемной, Питер заметил на столике у двери сложенный номер «Таймс-Пикайюн». Он остановился и увидел, что это все тот же номер с набранным жирным шрифтом заголовком о несчастном случае, который он читал.
– Вы уже видели? – сразу помрачнев, спросил он.
– Да. Какой ужас, правда? Когда я читала, у меня было такое чувство, будто все это произошло у меня на глазах: ведь мы проезжали там вчера ночью.
Он как-то странно посмотрел на нее.
– Удивительно! У меня было точно такое же чувство. Оно не давало мне покоя ни вчера ночью, ни сегодня утром.
– Почему?
– Сам не знаю. Дело в том, что мне кажется, будто я что-то знаю и в то же время не знаю. – Питер пожал плечами, как бы отбрасывая навязчивую мысль. – Наверно, это действительно оттого, что мы с вами там проезжали. И он положил газету на место.
Уже в дверях он обернулся и, улыбнувшись, помахал ей рукой.
Во время обеденного перерыва Кристина, по обыкновению, попросила, чтобы ей принесли из буфета сандвичи и кофе, и поела тут же, за своим столом. Пока она закусывала, из кабинета вышел Уоррен Трент, бегло просмотрел почту и отправился в очередной обход отеля, который, как хорошо знала Кристина, мог продолжаться несколько часов подряд. Заметив, какое у хозяина напряженное лицо, Кристина вдруг почувствовала к нему жалость. К тому же он и шел, чуть прихрамывая, – значит, его опять скрутил радикулит.
В половине третьего, оставив записку у одной из секретарш, Кристина отправилась навестить Альберта Уэллса.
Она поднялась на лифте до четырнадцатого этажа и пошла по длинному коридору, в глубине которого увидела коренастого человека, шедшего ей навстречу. Это был главный бухгалтер Сэм. Он шагал с кислым выражением лица, держа в руке какую-то бумагу.
– Вот, был у вашего больного приятеля, мистера Уэллса, – сказал он, останавливаясь.
– У вас такой вид, что вы вряд ли могли поднять ему настроение.
– Честно говоря, – произнес Якубек, – он мне тоже настроения не поднял. Дал мне эту бумажку, но одному богу известно, не липа ли это.
Кристина взяла у Якубека листок. На нем стоял гриф отеля, в углу красовалось расплывшееся жирное пятно. Широкой размашистой рукой Альберт Уэллс начертал на нем распоряжение в банк Монреаля о выдаче двухсот долларов и расписался.
– Вроде такой тихонький, – сказал Якубек, – а на самом деле – упрямый тип. Сначала вообще не хотел мне ничего давать. Заявил, что своевременно уплатит по счету, а когда я сказал, что мы можем предоставить ему рассрочку, если потребуется, то и ухом не повел.
– Люди в отношении денег обычно бывают щепетильны, – заметила Кристина. – В особенности те, у кого их не так много.
Бухгалтер нетерпеливо причмокнул языком.
– Черт побери, да у большинства из нас денег немного. А у меня их никогда нет. Но люди почему-то считают позорным говорить об этом в открытую – а ведь, скажи они прямо, их могли бы и выручить.
Кристина с сомнением смотрела на бумажку, которую отелю предстояло предъявить в банк.
– А это можно считать законным документом?
– Да, если в банке на счете есть деньги. К вашему сведению, при желании чек можно выписать и на нотной бумаге, и на банановой кожуре.
Однако большинство людей, у которых в банке есть счет, имеют чековые книжки. Ваш друг Уэллс сказал, что куда-то засунул свою книжку и не может ее найти.
Кристина возвратила бумажку Якубеку.
– Знаете, что я думаю по этому поводу? – сказал Якубек. – Я думаю, он честный человек и у него действительно есть деньги, но мало, и ему, видимо, придется залезть в долги, чтобы оплатить счета. Дело в том, что он нам должен уже больше половины выписанной суммы, а счет на оплату медицинской сестры скоро проглотит и остальное.
– Что же вы собираетесь делать?
Главный бухгалтер почесал свою лысую голову.
– Прежде всего придется позвонить в Монреаль и выяснить, есть ли у него деньги или же эта бумажка просто липа.
– А что будет, Сэм, если она липовая?
– Ему придется выехать из отеля – по крайней мере, я так считаю.
Конечно, если вы поговорите с мистером Трентом и он примет иное решение, Якубек пожал плечами, – то это другое дело.
Кристина отрицательно покачала головой.
– Я не хочу беспокоить мистера Трента. Но все же я была бы вам очень признательна, если бы вы сказали мне, прежде чем станете что-либо предпринимать.
– Непременно, мисс Фрэнсис. – Главный бухгалтер кивнул и мелкими, но энергичными шажками пошел дальше.
А Кристина через минуту уже стучала в номер 1410.
Дверь открыла средних лет женщина в белом халате и шапочке, сосредоточенная, в толстых роговых очках. Кристина назвала себя.
– Подождите, пожалуйста, здесь, – велела ей сестра. – Я спрошу мистера Уэллса, может ли он вас принять.
Она прошла в комнату, и Кристина улыбнулась, услышав голос, решительно заявивший:
– Конечно, приму. Зачем вы заставляете ее ждать!
– Если хотите немного отдохнуть, – предложила Кристина сестре, когда та вернулась, – я могу побыть с ним до вашего возвращения.
– Даже и не знаю… – Женщина все еще колебалась, понемногу оттаивая.
– Идите, идите, – сказал голос из комнаты. – Мисс Фрэнсис знает, что надо делать. Не то я бы вчера ночью загнулся.
– Хорошо, – сказала сестра. – Я отлучусь всего на десять минут, но если я вам понадоблюсь, позвоните, пожалуйста в кафе.
Альберт Уэллс так и просиял, увидев Кристину. Он полулежал в кровати, поддерживаемый горой подушек. Всем своим видом – худенький, в старомодной ночной рубашке – он по-прежнему напоминал воробья, но сегодня это уже был бойкий воробышек, а не жалкий и съежившийся, как вчера. Он был все еще бледен, но хотя бы не был уже болезненно-серым и дышал ровно – с хрипами, но без усилий.
– Какая вы добрая, мисс, что пришли меня навестить, – смазал Уэллс.
– Доброта тут ни при чем, – возразила Кристина. – Просто мне хотелось узнать, мак вы себя чувствуете.
– Спасибо, благодаря вам – намного лучше. А эта, – указал он на дверь, за которой только что скрылась сестра, – настоящий дракон.
– Но вам, наверно, такой дракон и нужен. – Кристина окинула взглядом комнату и осталась явно довольна. Все в ней, включая личные вещи старика, было аккуратно разложено. Поднос с лекарствами стоял на столике возле кровати. Баллон с кислородом, сослуживший такую добрую службу прошлой ночью, находился на прежнем месте, но импровизированную маску заменила другая, специально предназначенная для этой цели.
– Да, дело свое она знает, это верно, – согласился Альберт Уэллс, но в следующий раз я предпочел бы кого-нибудь посимпатичнее.
Кристина улыбнулась.
– Я вижу, вы действительно чувствуете себя лучше. – Она подумала, не рассказать ли ему о своем разговоре с Сэмом Якубеком, но воздержалась.
Вместо этого она спросила:
– Вчера ночью вы сказали, что такие приступы начались у вас, еще когда вы были шахтером, это верно?
– Да. У меня был тогда бронхит.
– А вы долго работали шахтером, мистер Уэллс?
– Больше, чем мне хотелось бы, мисс. И забыть об этом никак не удается – то одно напоминает, то другое. Например, бронхит. Или еще вот это. – Он вытянул на одеяле руки ладонями вверх, и Кристина увидела задубевшую кожу, пальцы, искривленные годами тяжелого физического труда.
Под влиянием порыва Кристина наклонилась и погладила их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– А откуда вам это известно? – полюбопытствовала Кристина.
– Кроме всего прочего, в Корнеллском университете я изучал гостиничное право.
– В общем, по-моему, это ужасно несправедливо.
– В отношении пострадавшего это жестоко, а в отношении отелясправедливо. А вот те, кто вытворяет такое, должны, конечно, нести наказание. Вся загвоздка в том, что на улицу выходит столько окон, что почти невозможно выяснить, кто это сделал. Поэтому в большинстве случаев они и увиливают от ответственности.
Кристина сосредоточенно слушала, опершись локтем на стол, положив на ладонь подбородок. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь полуприкрытые жалюзи, ласкали ее рыжие волосы, зажигали в них искры. На мгновение она о чем-то задумалась, и лоб ее перерезала морщинка. Питеру захотелось протянуть руку и осторожно разгладить ее.
– Я хочу все-таки понять, – сказала Кристина. – Значит, вы говорите, что по закону отель не несет ответственности за поступки клиентовдаже если они направлены против других гостей?
– В свете того, о чем мы сейчас говорили, бесспорно, не несет. Закон на этот счет вполне ясен, и действует он уже давно. Собственно, многое в нашем законе взято из правил, действовавших в английских гостиницах еще в четырнадцатом веке.
– Расскажите мне об этом.
– Хорошо, но только вкратце. Первые правила были учреждены, когда английские гостиницы представляли собой один большой зал, отапливаемый и освещаемый камином, – там же все и спали. И пока гости спали, хозяин обязан был защищать их от воров и убийц.
– Что ж, вполне разумно.
– Правильно. Это же вменялось хозяину в обязанность и тогда, когда стали расселяться по маленьким комнатам, потому что в них жили обычно не по одному, а по несколько совсем чужих друг другу людей.
– Если вдуматься, – медленно проговорила Кристина, – то не скажешь, что это был век, когда ценили уединение.
– Это пришло позже – с появлением отдельных комнат, от которых гостям вручали ключи. Тогда-то и были пересмотрены законы. Теперь уже хозяин обязан был оберегать своих гостей от взломщиков. А что могло произойти с ними в комнатах или что они там вытворяли, за это он уже не отвечал.
– Значит, все дело было в ключе?
– Да и по сей день оно так, – сказал Питер. – Здесь закон остался без изменений. Давая клиенту ключ, мы его тем самым как бы узакониваем в правах – так было и в английских гостиницах. Это значит, что отель не может больше пользоваться его комнатой и не имеет права никого другого туда поселить. В то же время отель не несет ответственности за клиента, как только он запер за собой дверь. – И он указал на лежавшее перед Кристиной письмо. – Поэтому нашему другу с улицы придется самому разыскивать того, кто бросил в него бутылкой. А не найдет, значит, ему не повезло.
– Я и не знала, что вы такой энциклопедист.
– Я вовсе не имел намерения бахвалиться, – сказал Питер. – И я думаю, что У.Т. достаточно хорошо знает законы, но если ему нужны примеры, то у меня где-то есть целый перечень прецедентов.
– Наверное, он будет благодарен вам за это. Я приложу к письму записку на этот счет. – Она пристально посмотрела на Питера. – А вам все это нравится, правда? Управлять гостиницей, заниматься всякими делами, которые с этим связаны.
– Да, – откровенно признался он. – Хотя все это нравилось бы мне еще больше, если бы тут можно было кое-что переделать. И может быть, произведи мы эти изменения, Кэртис О'Киф и не понадобился бы. Полагаю, вы знаете, что он уже прибыл.
– Вы семнадцатый, кто сообщает мне эту новость. По-моему, телефон у меня зазвонил в тот момент, когда он вышел из машины на тротуар перед отелем.
– Что ж, в этом нет ничего удивительного. Ведь многие задаются сейчас вопросом: зачем он здесь? Вернее: когда нам официально сообщат, зачем он сюда приехал.
– Я уже сделала необходимые распоряжения относительно ужина, который Уоррен Трент устраивает в своих апартаментах для мистера О'Кифа и его спутницы. Вы ее видели? Говорят, пальчики оближешь.
Питер покачал головой.
– Меня сейчас куда больше интересует собственный ужин – с вами.
Поэтому-то я сюда и пришел.
– Если это можно считать приглашением на сегодняшний вечер, то скажу вам: я свободна и голодна.
– Прекрасно! – Он вскочил, и она сразу стала такой маленькой рядом с ним. – Я зайду за вами в семь. К вам на квартиру.
Уже выходя из приемной, Питер заметил на столике у двери сложенный номер «Таймс-Пикайюн». Он остановился и увидел, что это все тот же номер с набранным жирным шрифтом заголовком о несчастном случае, который он читал.
– Вы уже видели? – сразу помрачнев, спросил он.
– Да. Какой ужас, правда? Когда я читала, у меня было такое чувство, будто все это произошло у меня на глазах: ведь мы проезжали там вчера ночью.
Он как-то странно посмотрел на нее.
– Удивительно! У меня было точно такое же чувство. Оно не давало мне покоя ни вчера ночью, ни сегодня утром.
– Почему?
– Сам не знаю. Дело в том, что мне кажется, будто я что-то знаю и в то же время не знаю. – Питер пожал плечами, как бы отбрасывая навязчивую мысль. – Наверно, это действительно оттого, что мы с вами там проезжали. И он положил газету на место.
Уже в дверях он обернулся и, улыбнувшись, помахал ей рукой.
Во время обеденного перерыва Кристина, по обыкновению, попросила, чтобы ей принесли из буфета сандвичи и кофе, и поела тут же, за своим столом. Пока она закусывала, из кабинета вышел Уоррен Трент, бегло просмотрел почту и отправился в очередной обход отеля, который, как хорошо знала Кристина, мог продолжаться несколько часов подряд. Заметив, какое у хозяина напряженное лицо, Кристина вдруг почувствовала к нему жалость. К тому же он и шел, чуть прихрамывая, – значит, его опять скрутил радикулит.
В половине третьего, оставив записку у одной из секретарш, Кристина отправилась навестить Альберта Уэллса.
Она поднялась на лифте до четырнадцатого этажа и пошла по длинному коридору, в глубине которого увидела коренастого человека, шедшего ей навстречу. Это был главный бухгалтер Сэм. Он шагал с кислым выражением лица, держа в руке какую-то бумагу.
– Вот, был у вашего больного приятеля, мистера Уэллса, – сказал он, останавливаясь.
– У вас такой вид, что вы вряд ли могли поднять ему настроение.
– Честно говоря, – произнес Якубек, – он мне тоже настроения не поднял. Дал мне эту бумажку, но одному богу известно, не липа ли это.
Кристина взяла у Якубека листок. На нем стоял гриф отеля, в углу красовалось расплывшееся жирное пятно. Широкой размашистой рукой Альберт Уэллс начертал на нем распоряжение в банк Монреаля о выдаче двухсот долларов и расписался.
– Вроде такой тихонький, – сказал Якубек, – а на самом деле – упрямый тип. Сначала вообще не хотел мне ничего давать. Заявил, что своевременно уплатит по счету, а когда я сказал, что мы можем предоставить ему рассрочку, если потребуется, то и ухом не повел.
– Люди в отношении денег обычно бывают щепетильны, – заметила Кристина. – В особенности те, у кого их не так много.
Бухгалтер нетерпеливо причмокнул языком.
– Черт побери, да у большинства из нас денег немного. А у меня их никогда нет. Но люди почему-то считают позорным говорить об этом в открытую – а ведь, скажи они прямо, их могли бы и выручить.
Кристина с сомнением смотрела на бумажку, которую отелю предстояло предъявить в банк.
– А это можно считать законным документом?
– Да, если в банке на счете есть деньги. К вашему сведению, при желании чек можно выписать и на нотной бумаге, и на банановой кожуре.
Однако большинство людей, у которых в банке есть счет, имеют чековые книжки. Ваш друг Уэллс сказал, что куда-то засунул свою книжку и не может ее найти.
Кристина возвратила бумажку Якубеку.
– Знаете, что я думаю по этому поводу? – сказал Якубек. – Я думаю, он честный человек и у него действительно есть деньги, но мало, и ему, видимо, придется залезть в долги, чтобы оплатить счета. Дело в том, что он нам должен уже больше половины выписанной суммы, а счет на оплату медицинской сестры скоро проглотит и остальное.
– Что же вы собираетесь делать?
Главный бухгалтер почесал свою лысую голову.
– Прежде всего придется позвонить в Монреаль и выяснить, есть ли у него деньги или же эта бумажка просто липа.
– А что будет, Сэм, если она липовая?
– Ему придется выехать из отеля – по крайней мере, я так считаю.
Конечно, если вы поговорите с мистером Трентом и он примет иное решение, Якубек пожал плечами, – то это другое дело.
Кристина отрицательно покачала головой.
– Я не хочу беспокоить мистера Трента. Но все же я была бы вам очень признательна, если бы вы сказали мне, прежде чем станете что-либо предпринимать.
– Непременно, мисс Фрэнсис. – Главный бухгалтер кивнул и мелкими, но энергичными шажками пошел дальше.
А Кристина через минуту уже стучала в номер 1410.
Дверь открыла средних лет женщина в белом халате и шапочке, сосредоточенная, в толстых роговых очках. Кристина назвала себя.
– Подождите, пожалуйста, здесь, – велела ей сестра. – Я спрошу мистера Уэллса, может ли он вас принять.
Она прошла в комнату, и Кристина улыбнулась, услышав голос, решительно заявивший:
– Конечно, приму. Зачем вы заставляете ее ждать!
– Если хотите немного отдохнуть, – предложила Кристина сестре, когда та вернулась, – я могу побыть с ним до вашего возвращения.
– Даже и не знаю… – Женщина все еще колебалась, понемногу оттаивая.
– Идите, идите, – сказал голос из комнаты. – Мисс Фрэнсис знает, что надо делать. Не то я бы вчера ночью загнулся.
– Хорошо, – сказала сестра. – Я отлучусь всего на десять минут, но если я вам понадоблюсь, позвоните, пожалуйста в кафе.
Альберт Уэллс так и просиял, увидев Кристину. Он полулежал в кровати, поддерживаемый горой подушек. Всем своим видом – худенький, в старомодной ночной рубашке – он по-прежнему напоминал воробья, но сегодня это уже был бойкий воробышек, а не жалкий и съежившийся, как вчера. Он был все еще бледен, но хотя бы не был уже болезненно-серым и дышал ровно – с хрипами, но без усилий.
– Какая вы добрая, мисс, что пришли меня навестить, – смазал Уэллс.
– Доброта тут ни при чем, – возразила Кристина. – Просто мне хотелось узнать, мак вы себя чувствуете.
– Спасибо, благодаря вам – намного лучше. А эта, – указал он на дверь, за которой только что скрылась сестра, – настоящий дракон.
– Но вам, наверно, такой дракон и нужен. – Кристина окинула взглядом комнату и осталась явно довольна. Все в ней, включая личные вещи старика, было аккуратно разложено. Поднос с лекарствами стоял на столике возле кровати. Баллон с кислородом, сослуживший такую добрую службу прошлой ночью, находился на прежнем месте, но импровизированную маску заменила другая, специально предназначенная для этой цели.
– Да, дело свое она знает, это верно, – согласился Альберт Уэллс, но в следующий раз я предпочел бы кого-нибудь посимпатичнее.
Кристина улыбнулась.
– Я вижу, вы действительно чувствуете себя лучше. – Она подумала, не рассказать ли ему о своем разговоре с Сэмом Якубеком, но воздержалась.
Вместо этого она спросила:
– Вчера ночью вы сказали, что такие приступы начались у вас, еще когда вы были шахтером, это верно?
– Да. У меня был тогда бронхит.
– А вы долго работали шахтером, мистер Уэллс?
– Больше, чем мне хотелось бы, мисс. И забыть об этом никак не удается – то одно напоминает, то другое. Например, бронхит. Или еще вот это. – Он вытянул на одеяле руки ладонями вверх, и Кристина увидела задубевшую кожу, пальцы, искривленные годами тяжелого физического труда.
Под влиянием порыва Кристина наклонилась и погладила их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75