Зайти не смогла, втроем здесь было делать нечего, места не хватало, так что просто надзирала. Сразу забеспокоилась, когда Николай отодвинул лук, достал пакет с паспортом и доллары. Дабы успокоить, – а на самом деле, наоборот, – показал содержимое. У Валентины Петровны глаза полезли на лоб.
– Это же какая прорва денег! Это же миллионы!..
Все. Сумка, деньги, документы. Нина последний раз оглядела внутренности домика, посмотрела на Николая, покачала головой.
– Это здесь ты собирался проводить свой отпуск?
– А нам, славянам, наплевать, – решительно сказал Николай и ухмыльнулся.
Он закурил, взял вещи. Распрощавшись с хозяйкой, вышли за калитку и сели в машину.
– Странно, как люди живут?.. – задумчиво произнесла Нина.
– Ты имеешь в виду свои хоромы или еще что-то? – ехидно спросил Николай и вздохнул. – Сейчас бы пивка, ломать начинает.
– Николай! – сразу встревожилась Нина.
– Сделаем, как решили, – оборвал он ее.
Он посмотрел на часы. Пятнадцать минут десятого.
Спешить надо.
По дороге он остановился у кафе и, благо рубли были с собой, купил две бутылки пива. Нина отказалась, и он стал пить прямо из горлышка.
Медленно проехала поливальная машина, сильной струей сбивая к панели домов мокрую пыль, бумажный мусор, всполошенных голубей и прохожих. Набережная еще почти пуста, а вот внизу, на пляже, народу полным-полно. Мимо прокатывает милицейский "жигуленок" – сам синий, с белым передним капотом, – приостановился было… Николай видит капитана, напарника сгинувшего ни за грош (а за большие деньги!) старшего лейтенанта и щурится от неприятных воспоминаний. Капитан узнал его, потом увидел Нину, замялся и, кивнув, умчался по делам.
Допив пиво, Николай заводит мотор и трогает с места. В голове шумит, Нина рядом что-то продолжает втолковывать об опасности вечерних боев, сонная одурь заполняет извилины, делая их холестериново непрочными… Какая чушь лезет в голову! На ходу вынимает сигарету, прикуривает от электрозажигалки.
Нина тоже закуривает.
Потом они направляются к заповеднику, и, когда доезжают до спуска к дому отдыха, Николай, не сворачивая вниз, едет дальше по ответвлению дороги, которую топографически изучил во время ночного вояжа на здешнюю вершину. Благо лунного освещения оказалось достаточно.
– Машину, лапушка, мы спрячем здесь и оставим до вечера. Когда начнется бой, ты пойдешь к той бухте, где мы купались, и, не спускаясь вниз, сразу поднимешься. Дорога здесь совсем рядом, метров двадцать, не больше. Мы сейчас, кстати, проверим. У тебя есть "узи", в случае чего, пуль не жалей. Я это к тому, если тех недоносков-наркоманов встретишь. Это все чушь, думаю, ты справишься. После боя я бегу сюда, мы уезжаем, и все о'кей.
Он остановил "Форд" и повернулся к Нине.
– Вот и приехали. Сейчас машину в кусты заведуй дело сделано.
Николай взял ее за подбородок, повернул к себе, заглянул в глаза и увидел в них тревогу.
– Не боишься? Если да, скажи, котенок.
Она замотала головой – нет, мол, не боюсь, и, взяв его руку, приложила к своей щеке.
– Ну все, крошка, двигаем.
Николай, сколько мог, углубился в дикую придорожную поросль, задом машины сминая кусты и мелкие деревца. Со стороны дороги не видно. Заглушил мотор, вышел проверить степень лесной маскировки.
Вернулся и стал забирать вещи.
– Пошли, девочка, все нормально.
По дороге он заставил ее приглядываться к ориентирам.
– Ночью все будет выглядеть по-другому. Ты, главное, запомни, где стоит машина.
Они спустились по склону метров десять, не больше, и возле огромного раздвоенного клена наткнулись на тропу.
– Видишь? От этого клена полезешь вверх. Бухта чуть дальше. Только не вздумай туда идти. "Форд" найдешь, закроешься и будешь ждать меня. Если что, повторяю, лупи из автомата без разбору. Все поняла?
Нина кивнула.
– Конечно. Дойти до этого раздвоенного клена, подняться вверх к "Форду", запереться и стрелять в каждую движущуюся тень.
– Молодец! Раз шутишь, значит, не боишься.
– Еще чего! Я никого не боюсь.
– Вдвойне молодец! А теперь двигаем.
Охранник у калитки был удивлен их появлением.
– Как же я не видел? Или вы прошли до пересменки? Почему же Петро ничего не сказал?
– Не волнуйся, боец, мы ограду обходили. Усекаешь, инспекторский осмотр на случай внешнего нападения.
Тот хмыкнул.
– А дальше не будете осматривать?
– Хватит с нас.
Они зашли к Николаю в номер. По дороге, да и в лифте, никто не встретился. Мелькнуло, правда, в фойе что-то бело-черно-галстучное, но издали, так что, ввалившись в номер, Николай еще на ходу с чувством облегчения стал раздеваться: скинул туфли, носки, пиджак…
– Все, я отрубаюсь. Если сам не проснусь, ты уж проследи. Да и папаша твой, наверное, распорядится проследить, чтобы срыва не было. Удивляюсь, почему нас выпустили в город?
– Он мне еще доверяет, – тихо сказала Нина.
– Зря, да? – пробормотал Николай и прошел в спальню.
Когда Нина через минуту зашла туда, он уже лежал поверх простыни в одних плавках: огромный, красивый.., спит, как зверь… И бормотал, засыпая:
– Главное, убеди всех, что я хромой, косой, весь покалеченный.., и руку повредил…
Он уснул. Вскоре, заперев его, ушла и Нина. Убеждать народ.
Глава 36
СОДЕРЖАНИЕ ЖИВОТНЫХ В ЗАКРЫТЫХ ПОМЕЩЕНИЯХ
Уже давно Николай понял одну простую вещь: нет ничего на свете глупее разных там драк, боев, стычек, вообще войн. И то, что все это продолжает существовать, наполняло его удивлением, пока он не понял, что, если исключить бытовые потасовки, организаторами более серьезных забав выступают еще более тупые люди, чем исполнители. Дело в том, что эти организаторы имеют ни на чем не основанную уверенность, что уж их-то конкретно ничто не затронет, и для их вящей славы кто-то другой будет умирать, убивать, насиловать – словом, делать все то, что украшает истинного воина, а значит, и пославшего его в бой стратега. Все это было бы слишком противно, если бы в систему не входило понятие "человек"; ведь и пацифист ратует за мир только до тех пор, пока у него нет сил уничтожить этих вояк на корню. Такие вот простые рассуждения развлекали Николая, когда он начал просыпаться, нет, проснулся, конечно, но все же лежал на кровати, мистически цепляясь сознанием за то потустороннее, зыбкое, что живет в нереальном мягком мире устойчивых грез, называемом коротко и ничего не значаще – сном.
Наконец проснулся. Рывком вскочив с кровати, посмотрел на часы: шесть часов без малого. Нина предупредила, что его выход около восьми. Ну что ж.
Он потянулся, ощущая легкость хорошо отдохнувшего тела. Его казенный парадно-выходной костюм совершенно траурно и очень аккуратно был разложен в кресле. "Нина, конечно", – подумал он и пошел в душ.
Душ смыл сонную одурь. Выйдя в халате, он несколько раз присел на ходу, сделал пару наклонов.
Подумал, что неплохо бы перекусить. И сразу захотелось пить. В холодильнике (вновь полном, как скатерть-самобранка) взял бутылку пива, пальцем сковырнул пробку и вылил содержимое в глотку. Теперь хорошо. Теперь пожрать. Поискал взглядом телефон – на месте.
Николай подошел к телефону, взял трубку и не сразу сообразил, что слышит тишину. Телефон молчал, и это было подозрительно. Он подошел к двери, открыл и выглянул. Возле двери стояли два мордоворота. Еще двое – каждый в своем конце коридора – прохаживались поодаль.
– Что вы тут делаете, мужики? – спросил он, отлично зная, что они тут делают.
– Приказано вас не выпускать, – примирительно ответил высокий худощавый парень, бывший, видимо, старшим.
Все четверо были экипированы по-разному. Двое у его двери – только дубинками. Те, что в концах коридора, – только что без бронежилетов и касок. Направили в сторону двери автоматы. Все равно глупо. А если он дернется и его придется ранить? Сорвется представление.
– Что, цирк отменяется?
– Нет, ничего подобного. Все давно началось.
Шеф хочет застраховаться от случайностей, – пояснил охранник. И, поколебавшись, спросил:
– Правда, что вы руку сломали?
Мысль Николая, затрепетав вверх и вниз, успокоилась в совершенном довольстве. Пока все идет по плану, пока Нина прекрасно справляется.
– Вывих, – мрачно пояснил он. – Правая рука плохо двигается. И левая нога. Видно, последствия вчерашнего выступления.
Охранники сочувственно качали головами.
– Почему телефон не работает? – спросил Николай. – Хотел в столовую звякнуть насчет пожрать, а он молчит.
– Тоже распоряжение шефа, – сказал длинный. – Тут слухи пошли, что вы совсем умираете, вот шеф и отключил вас от внешнего мира, чтобы не беспокоить.
А то тут звонить бы начали, а вам надо было отдохнуть.
– Ну и правильно, – – согласился Николай. И тут же поторопил:
– Скорее, ребята, насчет пожрать.
Охранник достал из кармана телефон, стал набирать номер, а Николай вернулся к себе.
Он прошел в спальню и заглянул в шкаф. Ну конечно… Пока спал, убрали его автоматы-пулеметы.
Ничего не оставили, кроме ножа. А это уже совсем глупо. Забирать, так все. Древние говорили, что нож длиной в палец может совершить то, на что неспособно целое войско. А этот нож опробирован, очень хороший нож. Николай ухмыльнулся и перепрятал его под матрац.
"Пока все отлично, – думал он. – Пока все замечательно".
Через двадцать минут принесли сытный, но не обременительный ужин: тушеное мясо без гарнира, сыр, виноградный сок, кофе, пирожное. Неизвестно, кто выбирал, но сойдет. Съел все с аппетитом и стал ждать.
Примерно через час пришел Качаури. За ним ввалились два незнакомых охранника. Нет, почему же незнакомые? Эти двое служили привратниками во время торжественного пира по случаю прибытия высоких гостей. Здоровенные, могучие…
– А где ваш Крокодил? – невинно поинтересовался Николай. – Вышел из доверия?
Качаури нахмурился и подозрительно посмотрел на него.
– Вы что-нибудь знаете?
– О чем?
– Так, ни о чем… Вы готовы?
– Конечно.
Сам Качаури, впрочем, не торопился. Он прошел по гостиной, хмуро поглядывая из-под кустистых бровей. Махнул рукой охранникам, те вышли.
– Вы случайно не в курсе?.. Кто-то скорее всего ведет здесь свою политику. Мне это, положим, особенно не вредит. Но кто? Зачем? Я специально создавал вам рекламу, чтобы ставили на вас, потому что Гоблин, конечно же, сильнее. Вам его точно не победить, – повернулся он к Николаю. – Так что не обольщайтесь. Вам в самом деле ничего не известно?
– Увы, – просто ответил Николай.
– Да, конечно, откуда, – махнул рукой Качаури. – Однако вы мне за эти дни стоили нервов. Я вас рекламировал как свободного бойца. Не надо было, слишком вы шустрый, – злобно закончил он. – Везде нос свой суете.
– Вы имеете в виду?..
– И компьютерный зал, и эти экскурсии по зоопарку. Если бы не дочь, которую вы развлекали.., не самым лучшим образом, я бы вас еще вчера бросил в клетку.
– Я так понимаю, что теперь это ваша главная цель…
– Моя цель состоит в том, чтобы Гоблин сегодня вам показал, на что способен, – злобно сказал Качаури. – Моя цель состоит в том, чтобы использовать вас на полную катушку, а потом постараться вас больше никогда не видеть.
– Кстати, – уже повернув к двери, добавил он:
– убытки за битье компьютеров и за пострелянный джип – за ваш счет.
Николай ухмыльнулся:
– А мне плевать!
Конвоируемые автоматчиками, они повторили вчерашний путь. На этот раз в проходе между трибунами Качаури не стал задерживаться. Они прошли внутрь трибуны, двинулись по коридору, миновали дверь в клетку, где вчера готовили Николая, и вошли к Гоблину.
Это была другая комната. Свет тускловато светил;
Гоблин был здесь и, видимо, готовился к выходу на арену, потому что вокруг него суетились два белых халата с аппаратами для подкожных инъекций в руках.
– Не любит колоться, – пояснил один из медиков, заметив интерес Николая.
Сам Гоблин полулежал в большом, похожем на зубоврачебное, кресле, равнодушный к суете вокруг себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Это же какая прорва денег! Это же миллионы!..
Все. Сумка, деньги, документы. Нина последний раз оглядела внутренности домика, посмотрела на Николая, покачала головой.
– Это здесь ты собирался проводить свой отпуск?
– А нам, славянам, наплевать, – решительно сказал Николай и ухмыльнулся.
Он закурил, взял вещи. Распрощавшись с хозяйкой, вышли за калитку и сели в машину.
– Странно, как люди живут?.. – задумчиво произнесла Нина.
– Ты имеешь в виду свои хоромы или еще что-то? – ехидно спросил Николай и вздохнул. – Сейчас бы пивка, ломать начинает.
– Николай! – сразу встревожилась Нина.
– Сделаем, как решили, – оборвал он ее.
Он посмотрел на часы. Пятнадцать минут десятого.
Спешить надо.
По дороге он остановился у кафе и, благо рубли были с собой, купил две бутылки пива. Нина отказалась, и он стал пить прямо из горлышка.
Медленно проехала поливальная машина, сильной струей сбивая к панели домов мокрую пыль, бумажный мусор, всполошенных голубей и прохожих. Набережная еще почти пуста, а вот внизу, на пляже, народу полным-полно. Мимо прокатывает милицейский "жигуленок" – сам синий, с белым передним капотом, – приостановился было… Николай видит капитана, напарника сгинувшего ни за грош (а за большие деньги!) старшего лейтенанта и щурится от неприятных воспоминаний. Капитан узнал его, потом увидел Нину, замялся и, кивнув, умчался по делам.
Допив пиво, Николай заводит мотор и трогает с места. В голове шумит, Нина рядом что-то продолжает втолковывать об опасности вечерних боев, сонная одурь заполняет извилины, делая их холестериново непрочными… Какая чушь лезет в голову! На ходу вынимает сигарету, прикуривает от электрозажигалки.
Нина тоже закуривает.
Потом они направляются к заповеднику, и, когда доезжают до спуска к дому отдыха, Николай, не сворачивая вниз, едет дальше по ответвлению дороги, которую топографически изучил во время ночного вояжа на здешнюю вершину. Благо лунного освещения оказалось достаточно.
– Машину, лапушка, мы спрячем здесь и оставим до вечера. Когда начнется бой, ты пойдешь к той бухте, где мы купались, и, не спускаясь вниз, сразу поднимешься. Дорога здесь совсем рядом, метров двадцать, не больше. Мы сейчас, кстати, проверим. У тебя есть "узи", в случае чего, пуль не жалей. Я это к тому, если тех недоносков-наркоманов встретишь. Это все чушь, думаю, ты справишься. После боя я бегу сюда, мы уезжаем, и все о'кей.
Он остановил "Форд" и повернулся к Нине.
– Вот и приехали. Сейчас машину в кусты заведуй дело сделано.
Николай взял ее за подбородок, повернул к себе, заглянул в глаза и увидел в них тревогу.
– Не боишься? Если да, скажи, котенок.
Она замотала головой – нет, мол, не боюсь, и, взяв его руку, приложила к своей щеке.
– Ну все, крошка, двигаем.
Николай, сколько мог, углубился в дикую придорожную поросль, задом машины сминая кусты и мелкие деревца. Со стороны дороги не видно. Заглушил мотор, вышел проверить степень лесной маскировки.
Вернулся и стал забирать вещи.
– Пошли, девочка, все нормально.
По дороге он заставил ее приглядываться к ориентирам.
– Ночью все будет выглядеть по-другому. Ты, главное, запомни, где стоит машина.
Они спустились по склону метров десять, не больше, и возле огромного раздвоенного клена наткнулись на тропу.
– Видишь? От этого клена полезешь вверх. Бухта чуть дальше. Только не вздумай туда идти. "Форд" найдешь, закроешься и будешь ждать меня. Если что, повторяю, лупи из автомата без разбору. Все поняла?
Нина кивнула.
– Конечно. Дойти до этого раздвоенного клена, подняться вверх к "Форду", запереться и стрелять в каждую движущуюся тень.
– Молодец! Раз шутишь, значит, не боишься.
– Еще чего! Я никого не боюсь.
– Вдвойне молодец! А теперь двигаем.
Охранник у калитки был удивлен их появлением.
– Как же я не видел? Или вы прошли до пересменки? Почему же Петро ничего не сказал?
– Не волнуйся, боец, мы ограду обходили. Усекаешь, инспекторский осмотр на случай внешнего нападения.
Тот хмыкнул.
– А дальше не будете осматривать?
– Хватит с нас.
Они зашли к Николаю в номер. По дороге, да и в лифте, никто не встретился. Мелькнуло, правда, в фойе что-то бело-черно-галстучное, но издали, так что, ввалившись в номер, Николай еще на ходу с чувством облегчения стал раздеваться: скинул туфли, носки, пиджак…
– Все, я отрубаюсь. Если сам не проснусь, ты уж проследи. Да и папаша твой, наверное, распорядится проследить, чтобы срыва не было. Удивляюсь, почему нас выпустили в город?
– Он мне еще доверяет, – тихо сказала Нина.
– Зря, да? – пробормотал Николай и прошел в спальню.
Когда Нина через минуту зашла туда, он уже лежал поверх простыни в одних плавках: огромный, красивый.., спит, как зверь… И бормотал, засыпая:
– Главное, убеди всех, что я хромой, косой, весь покалеченный.., и руку повредил…
Он уснул. Вскоре, заперев его, ушла и Нина. Убеждать народ.
Глава 36
СОДЕРЖАНИЕ ЖИВОТНЫХ В ЗАКРЫТЫХ ПОМЕЩЕНИЯХ
Уже давно Николай понял одну простую вещь: нет ничего на свете глупее разных там драк, боев, стычек, вообще войн. И то, что все это продолжает существовать, наполняло его удивлением, пока он не понял, что, если исключить бытовые потасовки, организаторами более серьезных забав выступают еще более тупые люди, чем исполнители. Дело в том, что эти организаторы имеют ни на чем не основанную уверенность, что уж их-то конкретно ничто не затронет, и для их вящей славы кто-то другой будет умирать, убивать, насиловать – словом, делать все то, что украшает истинного воина, а значит, и пославшего его в бой стратега. Все это было бы слишком противно, если бы в систему не входило понятие "человек"; ведь и пацифист ратует за мир только до тех пор, пока у него нет сил уничтожить этих вояк на корню. Такие вот простые рассуждения развлекали Николая, когда он начал просыпаться, нет, проснулся, конечно, но все же лежал на кровати, мистически цепляясь сознанием за то потустороннее, зыбкое, что живет в нереальном мягком мире устойчивых грез, называемом коротко и ничего не значаще – сном.
Наконец проснулся. Рывком вскочив с кровати, посмотрел на часы: шесть часов без малого. Нина предупредила, что его выход около восьми. Ну что ж.
Он потянулся, ощущая легкость хорошо отдохнувшего тела. Его казенный парадно-выходной костюм совершенно траурно и очень аккуратно был разложен в кресле. "Нина, конечно", – подумал он и пошел в душ.
Душ смыл сонную одурь. Выйдя в халате, он несколько раз присел на ходу, сделал пару наклонов.
Подумал, что неплохо бы перекусить. И сразу захотелось пить. В холодильнике (вновь полном, как скатерть-самобранка) взял бутылку пива, пальцем сковырнул пробку и вылил содержимое в глотку. Теперь хорошо. Теперь пожрать. Поискал взглядом телефон – на месте.
Николай подошел к телефону, взял трубку и не сразу сообразил, что слышит тишину. Телефон молчал, и это было подозрительно. Он подошел к двери, открыл и выглянул. Возле двери стояли два мордоворота. Еще двое – каждый в своем конце коридора – прохаживались поодаль.
– Что вы тут делаете, мужики? – спросил он, отлично зная, что они тут делают.
– Приказано вас не выпускать, – примирительно ответил высокий худощавый парень, бывший, видимо, старшим.
Все четверо были экипированы по-разному. Двое у его двери – только дубинками. Те, что в концах коридора, – только что без бронежилетов и касок. Направили в сторону двери автоматы. Все равно глупо. А если он дернется и его придется ранить? Сорвется представление.
– Что, цирк отменяется?
– Нет, ничего подобного. Все давно началось.
Шеф хочет застраховаться от случайностей, – пояснил охранник. И, поколебавшись, спросил:
– Правда, что вы руку сломали?
Мысль Николая, затрепетав вверх и вниз, успокоилась в совершенном довольстве. Пока все идет по плану, пока Нина прекрасно справляется.
– Вывих, – мрачно пояснил он. – Правая рука плохо двигается. И левая нога. Видно, последствия вчерашнего выступления.
Охранники сочувственно качали головами.
– Почему телефон не работает? – спросил Николай. – Хотел в столовую звякнуть насчет пожрать, а он молчит.
– Тоже распоряжение шефа, – сказал длинный. – Тут слухи пошли, что вы совсем умираете, вот шеф и отключил вас от внешнего мира, чтобы не беспокоить.
А то тут звонить бы начали, а вам надо было отдохнуть.
– Ну и правильно, – – согласился Николай. И тут же поторопил:
– Скорее, ребята, насчет пожрать.
Охранник достал из кармана телефон, стал набирать номер, а Николай вернулся к себе.
Он прошел в спальню и заглянул в шкаф. Ну конечно… Пока спал, убрали его автоматы-пулеметы.
Ничего не оставили, кроме ножа. А это уже совсем глупо. Забирать, так все. Древние говорили, что нож длиной в палец может совершить то, на что неспособно целое войско. А этот нож опробирован, очень хороший нож. Николай ухмыльнулся и перепрятал его под матрац.
"Пока все отлично, – думал он. – Пока все замечательно".
Через двадцать минут принесли сытный, но не обременительный ужин: тушеное мясо без гарнира, сыр, виноградный сок, кофе, пирожное. Неизвестно, кто выбирал, но сойдет. Съел все с аппетитом и стал ждать.
Примерно через час пришел Качаури. За ним ввалились два незнакомых охранника. Нет, почему же незнакомые? Эти двое служили привратниками во время торжественного пира по случаю прибытия высоких гостей. Здоровенные, могучие…
– А где ваш Крокодил? – невинно поинтересовался Николай. – Вышел из доверия?
Качаури нахмурился и подозрительно посмотрел на него.
– Вы что-нибудь знаете?
– О чем?
– Так, ни о чем… Вы готовы?
– Конечно.
Сам Качаури, впрочем, не торопился. Он прошел по гостиной, хмуро поглядывая из-под кустистых бровей. Махнул рукой охранникам, те вышли.
– Вы случайно не в курсе?.. Кто-то скорее всего ведет здесь свою политику. Мне это, положим, особенно не вредит. Но кто? Зачем? Я специально создавал вам рекламу, чтобы ставили на вас, потому что Гоблин, конечно же, сильнее. Вам его точно не победить, – повернулся он к Николаю. – Так что не обольщайтесь. Вам в самом деле ничего не известно?
– Увы, – просто ответил Николай.
– Да, конечно, откуда, – махнул рукой Качаури. – Однако вы мне за эти дни стоили нервов. Я вас рекламировал как свободного бойца. Не надо было, слишком вы шустрый, – злобно закончил он. – Везде нос свой суете.
– Вы имеете в виду?..
– И компьютерный зал, и эти экскурсии по зоопарку. Если бы не дочь, которую вы развлекали.., не самым лучшим образом, я бы вас еще вчера бросил в клетку.
– Я так понимаю, что теперь это ваша главная цель…
– Моя цель состоит в том, чтобы Гоблин сегодня вам показал, на что способен, – злобно сказал Качаури. – Моя цель состоит в том, чтобы использовать вас на полную катушку, а потом постараться вас больше никогда не видеть.
– Кстати, – уже повернув к двери, добавил он:
– убытки за битье компьютеров и за пострелянный джип – за ваш счет.
Николай ухмыльнулся:
– А мне плевать!
Конвоируемые автоматчиками, они повторили вчерашний путь. На этот раз в проходе между трибунами Качаури не стал задерживаться. Они прошли внутрь трибуны, двинулись по коридору, миновали дверь в клетку, где вчера готовили Николая, и вошли к Гоблину.
Это была другая комната. Свет тускловато светил;
Гоблин был здесь и, видимо, готовился к выходу на арену, потому что вокруг него суетились два белых халата с аппаратами для подкожных инъекций в руках.
– Не любит колоться, – пояснил один из медиков, заметив интерес Николая.
Сам Гоблин полулежал в большом, похожем на зубоврачебное, кресле, равнодушный к суете вокруг себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45