– С какого фронта сбежали?
Вместо ответа громко лязгнул передернутый затвор. Судя по всему, здесь не любили шутить.
– Какой пропуск?! Я на пляж иду, а вы – пропуск!
Часовой присмотрелся. Может, почувствовал пары выпитого Николаем за день спиртного. Охранник чуть расслабился.
– Вы нажали не ту кнопку. Вам нужен первый этаж.
– Ну да!
– А это нижний подвальный. Сюда без спецпропуска прохода нет.
– А что здесь такое? – миролюбиво спросил Николай.
– В лифт! – решительно приказал охранник.
Второй тоже громко передернул затвор.
– Я вижу, вы ребята серьезные, – заметил Николай. – Ухожу, ухожу…
Он вошел в лифт. Физически ощущая нацеленный в область груди ствол, неторопливо оглядел панель управления в лифте. Действительно: цифры от восьми до нуля сверху, и еще две кнопки внизу. Очень интересно. Нулевой, это скорее всего тоже подвальный этаж.
– Мне на пляж…
– Цифра "один", – сказал суровый охранник.
Николай ухмыльнулся и нажал единицу. Кабина закрылась, лифт рванулся вверх. Еще раз ухмыльнувшись, Николай подумал, что его пребывание здесь становится все более интересным.
Глава 16
AX ТЫ, МЕРЗАВОЧКА
И тут, разом стряхнув недавнее прошлое, он вновь нашел себя на лежаке. Уже стемнело. Только что солнце поджигало море и низкие облака над собой, только что светло-вишневый раскаленный диск светила остужался в воде – и вдруг темень. Хорошо на юге! Как непохоже на нормальную жизнь. Здесь жизнь без полутонов, здесь яркий день и черная ночь без сумерек, и звезды крупнее, и луна туманно-золотистым столбом падает в зеркальную млечность моря с чисто айвазовским вызовом.
Приподнявшись, он вновь пошарил в пакете. Бутылка.., коньяк. На донышке еще сильно булькает.
Нет, не хочется. Поискал среди банок, легко читая при свете месяца. Еще один джин с тоником, остальное пиво. Вскрыл банку джина, выпил. Нашарил пачку сигарет, зажигалку, закурил. Откинувшись на лежаке, приготовился раствориться в этой мультипликационной ночи… Что-то горячее, обволакивающее рядом… и шепот:
– Красавчик! А мне сигаретку?
Что за черт! Он открыл глаза: рядом, всем телом прильнув к нему, лежала девушка. От неожиданности-" едва не смахнул ее с лежака.
– Ты кто такая, красавица?
– Не узнаешь? – послышался легкий смешок. – А я думала, ты меня навеки запомнил.
– Нет, крошка, не узнаю. Ну да ладно, какая разница! Возьми вот сигарету.
Он снизу поднес огонек зажигалки, загадочно выхватив черты ее лица из светлого мрака. Что-то действительно знакомое.., полные смеющиеся губки, тонкий носик… Ах ты!..
– Ах ты, мерзавочка! – покачал он головой. – Ах ты, кошка!..
– Узнал, – звонко рассмеялась Лена.
Да, это была вчерашняя бандитка, так ловко отвлекшая его внимание перед бутылочным ударом Вадима.
– Как же ты смеешь, предательница ты этакая, после всего еще и подходить ко мне?
– Ну котик!.. – поерзала она у Николая под боком. – Не сердись.
Впрочем, сердиться у него не получалось. Вся эта южная экзотика, весь этот лунно-звездный настрой!..
Он пытался взрастить в себе негодование…
– Предательница!
– Кого я предала? – неожиданно она села, видимо, для того, чтобы перейти в наступление. – Кого?
Тебя? Да я тебя только вчера увидела. Мне сказали, что я должна отвлечь чувака, чтобы было удобнее его трахнуть. Что у тебя в пакете? Пиво? Отлично.
– Это же нехорошо как-то…
– Еще чего! Я выполняла свою работу. И хорошо выполнила. Мне за это платят.
– А за что еще тебе платят?
– За все. Не думаешь же ты, что я здешняя наследница? – говорила Лена, рассматривая названия банок. – Вот! Немецкое пиво люблю.
Она повернулась к Николаю.
– Слушай, давай не будем. Сейчас же я не работаю.
Да и ты сейчас, я вижу, свободен. Два свободных человека встретились в пустынном мире!.. Я говорила, красавчик, что от тебя не отстану.
Он ухмыльнулся и тоже сел. Опять закурил. Лена схватила его за руку.
– Какие у тебя мышцы! Шварценеггер ты мой!
Николай не выдержал и захохотал.
Лена уселась поудобнее, одной рукой обнимая колени, другой поднося пиво ко рту. Контур ее обозначился на фоне снежно-серебряной плащаницы моря!..
Николай взял бутылку с остатками коньяка, отхлебнул из горлышка, протянул ей. Лена поставила банку рядом с собой, взяла бутылку, понюхала, тоже отхлебнула. Глядя на нее, Николай стал декламировать:
Сегодня я вижу, особенно весел твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв…
Лена повернулась к нему и, помахивая банкой в ритм слов, продолжила:
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад,
Изысканный бродит жираф.
– Ничего себе, котенок, откуда ты знаешь Гумилева?
– Оттуда. Куда уж мне, я в колледжах ваших не училась, да?
Она засмеялась, отхлебывая пиво.
– На самом деле, я ученая девица, перешла на пятый курс философского факультета МГУ. А сюда, вишь, судьба занесла, подрабатываю. Прилично, надо сказать, платят. Но ты меня поразил! Откуда ты-то знаешь? Ты – бог войны, Марс! Рэмбо! Не знаю еще кто…
– А-а! Был у нас в отряде один, любил этот стишок.., все декламировал… – Облачко затмило его ясное настроение, он отогнал, не сейчас, что вспоминать?..
– И что же?
– Ничего.., так. Стишок я запомнил, что-то там… про эту ночь, луну…
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Николай покачал головой, вспоминая:
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет…
– Дальше не помню, – посетовал он, там еще черная дева, страсть молодого вождя…
– Боже мой! Как прекрасно! Знаешь, и жизнь поганая, и люди – хуже нет, а вот за такую ночь!., вот, тебя встретила, Самсона древнего, а ты Гумилева у моря читаешь!.. Дай еще твоего коньяка.
– Ты, дева, еще расплачешься. Вот, вспомнил:
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай.., далеко, на озере Чад,
Изысканный бродит жираф.
– Дай я тебя поцелую, котенок!
Она машинально подставила ему щечку, слегка оттолкнула.
– Ах! Какая во всем музыка! Как все звучит: и это море, и луна!..
– И ты, моя прелесть! У тебя так кожа блестит под луной, дай я тебя еще поцелую. Вот сюда и сюда… какие у тебя ножки!..
– Послушай… Изысканный бродит жираф…
Когда они уходили, месяц уже перешагнул к лесу, и море потемнело, слившись с мраком воздуха, и все вокруг, кроме бессонных цикад, озвучивающих высокую пляску летучих мышей, давно уже спало.
Глава 17
ВСЕ ТЕПЕРЬ ЗА ДЕНЬГИ
Он проснулся рано утром от яркого солнечного тепла на лице; открыл глаза – солнце немедленно прыгнуло в спальню и ослепило, но, когда вновь осторожно приоткрыл веки, чтобы взглянуть на часы, увидел, что еще рано: шесть двадцать. Да, рановато.
Николай сполз с кровати, огляделся: бирюзовые розы обоев, приоткрытая дверца полированного шкафа, распахнутая настежь дверь балкона. Увидел на спинке кресла пляжное полотенце, опоясал чресла и вышел на балкон.
Утро, однако, в разгаре. На пляже видны отдельные жаворонки, то бишь люди, коим недоступна сладость позднего сна: кто-то разминался, кто-то барахтался в воде… Впрочем, приятно, свежо дышалось. В стороне, ближе к стенам громадного комплекса – отделанный цветным кафелем бассейн, бодро сверкающий на солнце. Перед бассейном – травяная лужайка, выложенная шахматным образом квадратами тоже цветных плит. Там же – шезлонги с откидными спинками, подставки для ног, бело-голубые зонты.
Николай вошел в комнату; в большом зеркале напротив отразилась балконная дверь, взметнувшиеся голубенькие занавеси и бледноватый, еще совсем не загорелый громила – он сам. В постели продолжала по-детски посапывать коричневая Лена. "Надо же! – подумал он. – Первый раз спал с философом. Это если ей верить. А впрочем, почему не верить?.."
Прошел в ванную комнату, плотно прикрыл за собой дверь и, скинув полотенце с бедер, стал под душ.
Горячая вода скоро взбодрила, смыв субъективные следы ночных утех.
Выйдя из-под душа, вновь встретил свое отражение в зеркальной стене. Критически оглядел. Да, здоров мужик. Сухие узлы мышц. Хорошо еще, что мирная жизнь как-то разгладила все эти бугры; раньше и раздеться на пляже было бы неудобно. А впрочем, все ерунда.
В шкафчике для белья отыскал самый большой халат. Кроме того, обнаружилось отделение с набором почти безразмерных эластичных плавок. Натянул подходящие и мимо и не думающей пробуждаться Лены (какие волшебные сны ей снятся?!) прошел в гостиную, где сразу направил стопы к холодильнику. К приятному своему удивлению, убедился, что учиненное вчера опустошение ликвидировано и все свободные места вновь заняты. Взял бутылку пива, открыл и с наслаждением выпил.
Вернулся в спальню, оделся. На полу валялись невесомые лоскутки Лениных купальных трусиков и лифчика. Он вспомнил, что вчера ночью она так и пошла с пляжа, беззаботно прижимаясь к нему. И все сошло, хотя кто-то – очень смутный! – все же попадался на пути.
Он вышел, захлопнул за собой дверь номера и спустился в ресторан. На всякий случай. И угадал: дежурный во фраке (не Миша) проводил его к столику, предложил шикарно оформленное меню, что-то на ходу посоветовал, и тут же перед Николаем оказалась яичница с жареной ветчиной, какие-то бутерброды, салат, большой бокал пива, кофе (на всякий случай) и почему-то пачка сигарет "Кэмел". Что ж, неплохо.
Он поел, открыл предложенную пачку и закурил.
Дежурный во фраке вновь материализовался.
– Что-нибудь еще?
– Шеф! – лениво сказал Николай, и мужик мигнул обоими глазами, но на внимательной физиономии больше ничего не произошло. – Вчера я оставил перед главным входом машину, где бы мне ее сейчас отыскать?
– Очень просто. Если хотите, я вас провожу.
– Ну зачем же беспокоиться…
– Здесь нет никакого беспокойства. Могу послать человека вас проводить.
Человеком оказался паренек лет восемнадцати, который и довел Николая до железных ворот, наподобие тех, что вешают на свои гаражи обитатели собственных загородных коттеджей. Такие двери открываются по горизонтальной оси, но для громадного комплекса они маловаты. Паренек, впрочем, позвонил в соседнюю, обычную дверь, которая, вдруг щелкнув, спросила, что им надо?
– Пришли за машиной, – ответил малый и, кивнув Николаю, тут же удалился.
Дверь между тем, щелкнув уже по-другому, открылась. Николай вошел в коридор, по которому уже спешил навстречу одетый в темные брюки, белую рубашку и ярко-красный галстук представитель среднего класса лет двадцати пяти.
– Какая у вас машина?
– Джип "Чероки" – Николай показал ключи.
– А-а! Это на котором Лом ездил? – спросил было парень, но вдруг спохватился.
– Извините, – сказал он. – Вам сюда.
Николай проследовал в кабинку, оказавшуюся лифтом. Они спустились на этаж и попали в огромный подземный гараж с пустующими ячейками боксов вдоль проезжей части.
Служащий проследил за его удивленным взглядом, правильно истолковал и счел нужным пояснить:
– Сегодня к вечеру начнут заполняться. Завтра здесь уже будет все забито. То же самое и в другом крыле.
– Сколько же здесь машин помещается?
– Если под завязку, то около ста.
– Не так уж и много.
– Сюда на машинах приезжают только любители или особо важные персоны, которые могут и самолетом машину перевезти.
– Даже так! – удивился Николай. – Кто же это такие?
Представитель среднего класса, разговорившийся, вероятно, исключительно потому, что демократично-джинсовый вид Николая стирал всякую социальную грань, вздернул брови и, дабы сомнений не оставалось, многозначительно указал пальцем в потолок, не сказав больше ни слова. И так понятно.
Тут и дошли. Джип стоял в боксе, Николай его узнал, черненького.
– Вы первый раз? – спросил служащий.
– Что?
– Первый раз берете здесь машину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Вместо ответа громко лязгнул передернутый затвор. Судя по всему, здесь не любили шутить.
– Какой пропуск?! Я на пляж иду, а вы – пропуск!
Часовой присмотрелся. Может, почувствовал пары выпитого Николаем за день спиртного. Охранник чуть расслабился.
– Вы нажали не ту кнопку. Вам нужен первый этаж.
– Ну да!
– А это нижний подвальный. Сюда без спецпропуска прохода нет.
– А что здесь такое? – миролюбиво спросил Николай.
– В лифт! – решительно приказал охранник.
Второй тоже громко передернул затвор.
– Я вижу, вы ребята серьезные, – заметил Николай. – Ухожу, ухожу…
Он вошел в лифт. Физически ощущая нацеленный в область груди ствол, неторопливо оглядел панель управления в лифте. Действительно: цифры от восьми до нуля сверху, и еще две кнопки внизу. Очень интересно. Нулевой, это скорее всего тоже подвальный этаж.
– Мне на пляж…
– Цифра "один", – сказал суровый охранник.
Николай ухмыльнулся и нажал единицу. Кабина закрылась, лифт рванулся вверх. Еще раз ухмыльнувшись, Николай подумал, что его пребывание здесь становится все более интересным.
Глава 16
AX ТЫ, МЕРЗАВОЧКА
И тут, разом стряхнув недавнее прошлое, он вновь нашел себя на лежаке. Уже стемнело. Только что солнце поджигало море и низкие облака над собой, только что светло-вишневый раскаленный диск светила остужался в воде – и вдруг темень. Хорошо на юге! Как непохоже на нормальную жизнь. Здесь жизнь без полутонов, здесь яркий день и черная ночь без сумерек, и звезды крупнее, и луна туманно-золотистым столбом падает в зеркальную млечность моря с чисто айвазовским вызовом.
Приподнявшись, он вновь пошарил в пакете. Бутылка.., коньяк. На донышке еще сильно булькает.
Нет, не хочется. Поискал среди банок, легко читая при свете месяца. Еще один джин с тоником, остальное пиво. Вскрыл банку джина, выпил. Нашарил пачку сигарет, зажигалку, закурил. Откинувшись на лежаке, приготовился раствориться в этой мультипликационной ночи… Что-то горячее, обволакивающее рядом… и шепот:
– Красавчик! А мне сигаретку?
Что за черт! Он открыл глаза: рядом, всем телом прильнув к нему, лежала девушка. От неожиданности-" едва не смахнул ее с лежака.
– Ты кто такая, красавица?
– Не узнаешь? – послышался легкий смешок. – А я думала, ты меня навеки запомнил.
– Нет, крошка, не узнаю. Ну да ладно, какая разница! Возьми вот сигарету.
Он снизу поднес огонек зажигалки, загадочно выхватив черты ее лица из светлого мрака. Что-то действительно знакомое.., полные смеющиеся губки, тонкий носик… Ах ты!..
– Ах ты, мерзавочка! – покачал он головой. – Ах ты, кошка!..
– Узнал, – звонко рассмеялась Лена.
Да, это была вчерашняя бандитка, так ловко отвлекшая его внимание перед бутылочным ударом Вадима.
– Как же ты смеешь, предательница ты этакая, после всего еще и подходить ко мне?
– Ну котик!.. – поерзала она у Николая под боком. – Не сердись.
Впрочем, сердиться у него не получалось. Вся эта южная экзотика, весь этот лунно-звездный настрой!..
Он пытался взрастить в себе негодование…
– Предательница!
– Кого я предала? – неожиданно она села, видимо, для того, чтобы перейти в наступление. – Кого?
Тебя? Да я тебя только вчера увидела. Мне сказали, что я должна отвлечь чувака, чтобы было удобнее его трахнуть. Что у тебя в пакете? Пиво? Отлично.
– Это же нехорошо как-то…
– Еще чего! Я выполняла свою работу. И хорошо выполнила. Мне за это платят.
– А за что еще тебе платят?
– За все. Не думаешь же ты, что я здешняя наследница? – говорила Лена, рассматривая названия банок. – Вот! Немецкое пиво люблю.
Она повернулась к Николаю.
– Слушай, давай не будем. Сейчас же я не работаю.
Да и ты сейчас, я вижу, свободен. Два свободных человека встретились в пустынном мире!.. Я говорила, красавчик, что от тебя не отстану.
Он ухмыльнулся и тоже сел. Опять закурил. Лена схватила его за руку.
– Какие у тебя мышцы! Шварценеггер ты мой!
Николай не выдержал и захохотал.
Лена уселась поудобнее, одной рукой обнимая колени, другой поднося пиво ко рту. Контур ее обозначился на фоне снежно-серебряной плащаницы моря!..
Николай взял бутылку с остатками коньяка, отхлебнул из горлышка, протянул ей. Лена поставила банку рядом с собой, взяла бутылку, понюхала, тоже отхлебнула. Глядя на нее, Николай стал декламировать:
Сегодня я вижу, особенно весел твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв…
Лена повернулась к нему и, помахивая банкой в ритм слов, продолжила:
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад,
Изысканный бродит жираф.
– Ничего себе, котенок, откуда ты знаешь Гумилева?
– Оттуда. Куда уж мне, я в колледжах ваших не училась, да?
Она засмеялась, отхлебывая пиво.
– На самом деле, я ученая девица, перешла на пятый курс философского факультета МГУ. А сюда, вишь, судьба занесла, подрабатываю. Прилично, надо сказать, платят. Но ты меня поразил! Откуда ты-то знаешь? Ты – бог войны, Марс! Рэмбо! Не знаю еще кто…
– А-а! Был у нас в отряде один, любил этот стишок.., все декламировал… – Облачко затмило его ясное настроение, он отогнал, не сейчас, что вспоминать?..
– И что же?
– Ничего.., так. Стишок я запомнил, что-то там… про эту ночь, луну…
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Николай покачал головой, вспоминая:
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет…
– Дальше не помню, – посетовал он, там еще черная дева, страсть молодого вождя…
– Боже мой! Как прекрасно! Знаешь, и жизнь поганая, и люди – хуже нет, а вот за такую ночь!., вот, тебя встретила, Самсона древнего, а ты Гумилева у моря читаешь!.. Дай еще твоего коньяка.
– Ты, дева, еще расплачешься. Вот, вспомнил:
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай.., далеко, на озере Чад,
Изысканный бродит жираф.
– Дай я тебя поцелую, котенок!
Она машинально подставила ему щечку, слегка оттолкнула.
– Ах! Какая во всем музыка! Как все звучит: и это море, и луна!..
– И ты, моя прелесть! У тебя так кожа блестит под луной, дай я тебя еще поцелую. Вот сюда и сюда… какие у тебя ножки!..
– Послушай… Изысканный бродит жираф…
Когда они уходили, месяц уже перешагнул к лесу, и море потемнело, слившись с мраком воздуха, и все вокруг, кроме бессонных цикад, озвучивающих высокую пляску летучих мышей, давно уже спало.
Глава 17
ВСЕ ТЕПЕРЬ ЗА ДЕНЬГИ
Он проснулся рано утром от яркого солнечного тепла на лице; открыл глаза – солнце немедленно прыгнуло в спальню и ослепило, но, когда вновь осторожно приоткрыл веки, чтобы взглянуть на часы, увидел, что еще рано: шесть двадцать. Да, рановато.
Николай сполз с кровати, огляделся: бирюзовые розы обоев, приоткрытая дверца полированного шкафа, распахнутая настежь дверь балкона. Увидел на спинке кресла пляжное полотенце, опоясал чресла и вышел на балкон.
Утро, однако, в разгаре. На пляже видны отдельные жаворонки, то бишь люди, коим недоступна сладость позднего сна: кто-то разминался, кто-то барахтался в воде… Впрочем, приятно, свежо дышалось. В стороне, ближе к стенам громадного комплекса – отделанный цветным кафелем бассейн, бодро сверкающий на солнце. Перед бассейном – травяная лужайка, выложенная шахматным образом квадратами тоже цветных плит. Там же – шезлонги с откидными спинками, подставки для ног, бело-голубые зонты.
Николай вошел в комнату; в большом зеркале напротив отразилась балконная дверь, взметнувшиеся голубенькие занавеси и бледноватый, еще совсем не загорелый громила – он сам. В постели продолжала по-детски посапывать коричневая Лена. "Надо же! – подумал он. – Первый раз спал с философом. Это если ей верить. А впрочем, почему не верить?.."
Прошел в ванную комнату, плотно прикрыл за собой дверь и, скинув полотенце с бедер, стал под душ.
Горячая вода скоро взбодрила, смыв субъективные следы ночных утех.
Выйдя из-под душа, вновь встретил свое отражение в зеркальной стене. Критически оглядел. Да, здоров мужик. Сухие узлы мышц. Хорошо еще, что мирная жизнь как-то разгладила все эти бугры; раньше и раздеться на пляже было бы неудобно. А впрочем, все ерунда.
В шкафчике для белья отыскал самый большой халат. Кроме того, обнаружилось отделение с набором почти безразмерных эластичных плавок. Натянул подходящие и мимо и не думающей пробуждаться Лены (какие волшебные сны ей снятся?!) прошел в гостиную, где сразу направил стопы к холодильнику. К приятному своему удивлению, убедился, что учиненное вчера опустошение ликвидировано и все свободные места вновь заняты. Взял бутылку пива, открыл и с наслаждением выпил.
Вернулся в спальню, оделся. На полу валялись невесомые лоскутки Лениных купальных трусиков и лифчика. Он вспомнил, что вчера ночью она так и пошла с пляжа, беззаботно прижимаясь к нему. И все сошло, хотя кто-то – очень смутный! – все же попадался на пути.
Он вышел, захлопнул за собой дверь номера и спустился в ресторан. На всякий случай. И угадал: дежурный во фраке (не Миша) проводил его к столику, предложил шикарно оформленное меню, что-то на ходу посоветовал, и тут же перед Николаем оказалась яичница с жареной ветчиной, какие-то бутерброды, салат, большой бокал пива, кофе (на всякий случай) и почему-то пачка сигарет "Кэмел". Что ж, неплохо.
Он поел, открыл предложенную пачку и закурил.
Дежурный во фраке вновь материализовался.
– Что-нибудь еще?
– Шеф! – лениво сказал Николай, и мужик мигнул обоими глазами, но на внимательной физиономии больше ничего не произошло. – Вчера я оставил перед главным входом машину, где бы мне ее сейчас отыскать?
– Очень просто. Если хотите, я вас провожу.
– Ну зачем же беспокоиться…
– Здесь нет никакого беспокойства. Могу послать человека вас проводить.
Человеком оказался паренек лет восемнадцати, который и довел Николая до железных ворот, наподобие тех, что вешают на свои гаражи обитатели собственных загородных коттеджей. Такие двери открываются по горизонтальной оси, но для громадного комплекса они маловаты. Паренек, впрочем, позвонил в соседнюю, обычную дверь, которая, вдруг щелкнув, спросила, что им надо?
– Пришли за машиной, – ответил малый и, кивнув Николаю, тут же удалился.
Дверь между тем, щелкнув уже по-другому, открылась. Николай вошел в коридор, по которому уже спешил навстречу одетый в темные брюки, белую рубашку и ярко-красный галстук представитель среднего класса лет двадцати пяти.
– Какая у вас машина?
– Джип "Чероки" – Николай показал ключи.
– А-а! Это на котором Лом ездил? – спросил было парень, но вдруг спохватился.
– Извините, – сказал он. – Вам сюда.
Николай проследовал в кабинку, оказавшуюся лифтом. Они спустились на этаж и попали в огромный подземный гараж с пустующими ячейками боксов вдоль проезжей части.
Служащий проследил за его удивленным взглядом, правильно истолковал и счел нужным пояснить:
– Сегодня к вечеру начнут заполняться. Завтра здесь уже будет все забито. То же самое и в другом крыле.
– Сколько же здесь машин помещается?
– Если под завязку, то около ста.
– Не так уж и много.
– Сюда на машинах приезжают только любители или особо важные персоны, которые могут и самолетом машину перевезти.
– Даже так! – удивился Николай. – Кто же это такие?
Представитель среднего класса, разговорившийся, вероятно, исключительно потому, что демократично-джинсовый вид Николая стирал всякую социальную грань, вздернул брови и, дабы сомнений не оставалось, многозначительно указал пальцем в потолок, не сказав больше ни слова. И так понятно.
Тут и дошли. Джип стоял в боксе, Николай его узнал, черненького.
– Вы первый раз? – спросил служащий.
– Что?
– Первый раз берете здесь машину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45