Стефани заметила, что он не съел ни одного из тех орешков, которые взял из блюда, держа их на раскрытой ладони правой руки и перебирая левой.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Ищу половинки.
– Зачем?
– На них больше соли.
– Прости, не поняла.
– В целых орешках сердцевина не просолена, но если орешек разломлен надвое, половинки просолены с обеих сторон.
– Это шутка?
Грин взял с ладони орешек и бросил его в рот.
– Почему половина орешка просолена сильнее, чем целый?
– Ты что, не слушаешь? – удивленным тоном спросил он. – На двух отдельных половинках больше соли, чем на целом орешке.
Грин бросил в рот еще один орешек. Стефани не могла понять, шутит он или намеренно действует ей на нервы, а Грин тем временем продолжал искать половинки орешков.
– А что ты делаешь с целыми?
– Оставляю их напоследок. Они для меня что-то вроде неприкосновенного запаса. Но я готов меняться с тобой: я тебе – целый, ты мне – половинку.
Стефани нравился такой Брент Грин. В нем появилось что-то веселое, мальчишеское. Она вдруг испытала материнское чувство по отношению к этому человеку, который был гораздо старше ее.
– Эти заносчивые болваны из Белого дома нужны тебе не больше, чем мне. Слышал бы ты шепот, раздающийся за твоей спиной. Они называют тебя Непорочный Преподобный Грин. Они держат тебя в неведении и используют только для того, чтобы создавать себе как можно более выгодный имидж.
– Хочется верить, что я не такой уж щеночек.
– А тогда почему бы не надрать им задницы? Если этого кто-то и заслуживает, так это они. Включая президента.
– Согласен, – ответил Грин, продолжая жевать.
Стефани проникалась все большим уважением к сидящему напротив пожилому мужчине.
– Расскажи мне подробнее о Пэм, – попросила она.
– Она крутила роман с этим юристом около трех месяцев. Нам известно, что этот тип связан с Хизер Диксон. Они несколько раз встречались.
Стефани была озадачена.
– Я чего-то недопонимаю. С какой стати израильтяне решили, что Пэм может располагать какой-то нужной им информацией? Они с Малоуном давно разошлись и почти не разговаривают, и ты сам сказал, что это не они похитили Гари.
– Израильтяне, видимо, знали что-то такое, чего не знали мы. Они ожидали всего этого, предвидели то, что должно было случиться, и знали, что Пэм непременно войдет в контакт с Коттоном. Это единственно возможное объяснение. Ее сознательно взращивали, готовили. А теперь ты расскажи мне подробнее об этом ордене Золотого Руна. Я думаю, израильтяне знали, что данная группа тоже в этом замешана, и ожидали, что в определенный момент мальчик будет похищен. Возможно, они даже сами планировали сделать это.
– Пэм – шпионка?
– То, насколько глубоко она вовлечена в шпионскую деятельность, для нас пока остается загадкой. А юрист, с которым она встречалась, позавчера, к сожалению, отдал богу душу. – Грин сделал короткую паузу. – Застрелен на подземной автостоянке.
Для Стефани в этом не было ничего удивительного. Обитатели Ближнего Востока систематически пожирали друг друга как пауки в банке.
– Что тебе о нем известно? – спросила она.
– Мы пытались выяснить, имел ли он отношение к полуподпольной торговле оружием. Тель-Авив публично заявляет, что намерен положить конец этой практике, но исподтишка, наоборот, поощряет ее. Как мне сообщили, именно адвокат обрабатывал Пэм: проводил с ней уйму времени, дарил дорогие подарки, ну и все прочее в том же духе. Хотя она и хочет, чтобы все считали ее сильной женщиной, на самом деле она одинока и беззащитна.
Стефани уловила в его голосе странную нотку и спросила:
– Это описание применимо и к тебе?
Грин ответил не сразу, и в какой-то момент ей даже подумалось, что она переступила некую запретную черту. Наконец он проговорил едва слышным шепотом:
– Больше, чем ты можешь себе представить.
Стефани хотела поговорить на эту тему еще, но в этот момент на лестнице послышались быстрые шаги, а затем в дверном проеме возник силуэт Кассиопеи.
– У нас – компания. Напротив дома только что остановилась машина.
Грин поднялся с дивана.
– Я не видел света фар.
– Они подъехали с выключенными фарами.
– Я думала, ты спишь, – проговорила Стефани.
– Должен же кто-то стоять на часах, пока вы тут воркуете!
Зазвонил телефон.
Никто из них не сдвинулся с места.
Еще один звонок.
Грин сделал несколько шагов в темноте, взял радиотрубку и ответил. Стефани заметила, что голос его прозвучал сонно. Несколько секунд он молча слушал.
– Тогда, конечно же, заходи. Я спущусь через несколько секунд.
Грин отключил телефон.
– Это Ларри Дейли. Он снаружи и хочет со мной поговорить.
– Это не к добру, – сказала Стефани.
– Возможно. А теперь скройтесь и позвольте мне выяснить, что надо этому дьяволу.
40
Лондон, 8.15
Малоуну нравился «Савой». В разное время ему приходилось несколько раз останавливаться в отелях этой сети за счет американского и британского правительств. В том и заключалась прелесть работы в группе «Магеллан»: она была связана с риском, но при этом позволяла пользоваться кое-какими привилегиями. Он не был здесь уже несколько лет и теперь с радостью увидел, что отель в викторианском стиле по-прежнему блистает греховной роскошью и изысканностью. Ему было известно, что одна ночь в номере с видом на Темзу стоит больше, чем большинство людей на планете зарабатывают за всю жизнь, а это означало, что их спаситель привык путешествовать с комфортом.
Они поспешно покинули Бейнбридж-холл и угнали фургончик уборщиков, который Малоун затем бросил в нескольких милях от железнодорожной станции. Там, в шесть тридцать утра, они сели на поезд и вернулись в Лондон. На вокзале Паддингтон все было спокойно. Малоун решил не брать такси, и до «Савоя» они добрались на метро.
Плечо Пэм больше не кровоточило. В отеле Малоун подошел к внутреннему телефону и попросил соединить его с номером 453.
– Вы быстро передвигаетесь! – проговорил голос на другом конце линии.
– Что вы хотите?
– В данный момент я хочу есть, поэтому сейчас для меня важнее всего завтрак.
Малоун понял намек.
– Так спускайтесь вниз.
– Как насчет того, чтобы встретиться в кафетерии через десять минут? У них тут прекрасный шведский стол.
– Мы вас ждем.
Мужчина, подошедший вскоре к их столику, выглядел так же, как и два часа назад, только теперь он был одет в модные брюки оливкового цвета из хлопчатобумажного твила и коричневую саржевую рубашку. Его чисто выбритое лицо светилось умом и дружелюбием.
– Меня зовут Макколэм. Джеймс Макколэм. Люди обычно называют меня Джимми.
Малоун, измотанный ночными приключениями и подозрительный, все же нашел в себе силы, чтобы встать и протянуть руку. Рукопожатие незнакомца было крепким и уверенным, его желтовато-зеленые глаза смотрели внимательно и вдумчиво. Пэм осталась сидеть. Малоун представился сам, представил ее, а затем перешел к делу:
– Что вы делали в Бейнбридж-холле?
– Могли бы для начала поблагодарить меня за то, что я спас вам жизнь. Я ведь не был обязан делать это.
– Случайно оказались по соседству?
Тонкие губы мужчины изогнулись в усмешке.
– Вы всегда такой? Никаких предисловий, сразу – быка за рога?
– Ответьте на мой вопрос.
Макколэм отодвинул от стола стул и сел.
– Я голоден как волк. Давайте сначала перекусим, а потом я вам все расскажу.
Малоун не пошевелился.
– Сначала ответьте на мой вопрос.
– Хорошо, будь по-вашему. Ради налаживания добросердечных отношений я готов поголодать еще немного. Я охотник за сокровищами. Разыскиваю Александрийскую библиотеку. Ищу хоть какие-то ее остатки уже больше десяти лет. В Бейнбридж-холле я оказался из-за тех троих мужчин. Четыре дня назад они убили женщину, которая располагала ценнейшей информацией, и я шел по их следу в надежде выяснить, что им удалось от нее узнать. Они же привели меня к вам.
– Там, в поместье, вы сказали, что обладаете информацией, которой нет у меня. Что дает вам основания так думать?
Макколэм отодвинул стул и встал.
– Я сказал, что, возможно, обладаю информацией, которой не располагаете вы. Послушайте, у меня нет ни времени, ни желания продолжать пустопорожние препирательства. Мне уже приходилось бывать в этом поместье. Вы не первый, кто приезжает туда в поисках ответов. Каждый из вас, любителей, обладает зернышком знаний вперемешку с нагромождением вымыслов. Я готов обменять кое-что из своих знаний на это ваше зернышко. Вот и все, Малоун. Никаких зловещих замыслов.
– И чтобы продемонстрировать свою «добрую волю», вы застрелили в затылок двух человек? – спросила Пэм с интонациями прокурора.
– Я застрелил этих людей, чтобы спасти вас. – Макколэм огляделся. – До чего же мне здесь нравится! Вам известно, что впервые мартини стали предлагать клиентам именно здесь? Хемингуэй, Фитцджеральд, Гершвин – все они выпивали в этом ресторане. Тут живет сама история.
– Вы любите историю?
– Род занятий обязывает.
Макколэм встал.
– Собрались уходить? – усмехнувшись, спросил Малоун.
Макколэм стоял непринужденно, с невозмутимым видом, хотя Малоун намеренно пытался вывести его из равновесия.
– Вы чересчур подозрительны, – ответил он. – Продолжайте в том же духе, отправляйтесь в Квест героя самостоятельно. Надеюсь, вам повезет.
Этот человек действительно многое знал.
– Откуда вам об известно о Квесте?
– Я уже сказал вам, что иду по этому следу не первый год. А вы? Готов поспорить, что вы новичок. Я встречался со множеством подобных вам людей. Они считают, что знают все на свете, а на самом деле не знают ни черта. Именно поэтому Александрийскую библиотеку за полторы тысячи лет так никто и не нашел. – Макколэм помолчал. – Знаете, Малоун, вы напоминаете мне осла, который стоит по колено в чудесной сочной траве, но, просунув голову сквозь изгородь, ест сорняки, растущие на соседнем участке. Прощайте! Приятно было познакомиться! Я намерен пересесть вон за тот столик и как следует позавтракать.
Сказав это, он отправился в противоположный конец наполовину пустого кафетерия.
– Ну и что ты о нем думаешь? – спросил он у Пэм.
– Зазнайка. Но в остальном… мужчина интересный.
Малоун улыбнулся.
– Ему что-то известно, но, сидя здесь, мы не выясним, что именно.
– Согласна с тобой. – Она встала. – Тогда пойдем и позавтракаем с нашим новым другом.
Сейбр сидел за столиком и ждал. Если его расчет правилен, они скоро подойдут. Малоун не сможет противостоять искушению. Он наверняка знает не больше того, что успел рассказать ему Джордж Хаддад, а это, как следовало из прослушанной Сейбром пленки, не слишком много. Возможно, кое-какие пробелы Малоун сумел заполнить с помощью того, что утащил в ранце из квартиры палестинца, но все равно Сейбр был готов поклясться в этом – главные вопросы остались без ответов.
Впрочем, та же самая проблема стояла и перед ним.
Сейбру приходилось делать над собой усилие каждый раз, когда нужно было общаться с другими людьми. Он привык к уединенности собственных мыслей, а в компании оказывался редко, преимущественно со случайными женщинами, от которых ему был нужен только секс. В большинстве случаев – за деньги. Они были профессионалками, как и он сам, только не по той части, выполнявшими работу за плату; они говорили ему по ночам то, что он хотел слышать, и уходили рано утром. Жесткие условия постоянной физической опасности и умственного напряжения, в которых он существовал, не подстегивали, а, наоборот, подавляли сексуальное влечение, иссушали мозг. Иногда он спал со своими помощницами, однако, как произошло с Брит, которую он застрелил два часа назад, это могло иметь неприятные побочные эффекты. Он не знал романтических отношений и дорого ценил свое одиночество.
Сейбру уже приходилось превращаться в артиста, когда нужно было заручиться доверием нужных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70