Миссис Вулф села, затем повернулась и взглянула на открытую дверь. Мюррей подошёл к двери, закрыл её и на обратном пути положил руку ей на плечо, стараясь ободрить женщину.
— О'кей, Мойра.
— У меня есть друг. Он живёт в Венесуэле. Мы встретились... в общем, мы встретились полтора месяца назад и... мне трудно это объяснить. — Она колебалась, глядя на ковёр, потом снова подняла голову. — Мы полюбили друг друга. Каждые несколько недель он приезжает в Штаты по делам, а когда директор Джейкобс уехал, мы решили провести вместе уик-энд в мотеле «Хайдэуэй», в горах, недалеко от Лурей-Кэвернс.
— Я знаю это место, — кивнул Шоу. — Там очень хорошо, если хочешь укрыться от всего окружающего.
— Так вот, когда я узнала, что мистер Джейкобс собирается уезжать и у нас появилась возможность провести длинный уик-энд, я позвонила ему. У него фабрика, где производятся запчасти для автомобилей, — вообще-то, две фабрики: одна в Венесуэле и другая в Коста-Рике. Изготавливаются карбюраторы и тому подобное.
— Вы звонили ему домой? — спросил Мюррей.
— Нет. Он работает очень много, почти всё время проводит на фабрике, туда я ему и звонила. Вот у меня номер телефона. — Мойра достала обрывок почтовой бумаги из «Шератона», где Хуан написал номер. — Короче говоря, у него там секретарша — её зовут Консуэла, — я говорила с ней, потому что он был в цехе. Он позвонил мне, и я сказала ему, что мы можем встретиться. Он приехал — мы встретились в аэропорту вечером пятницы. Я уехала с работы раньше обычного, потому что мистер Джейкобс уже был в пути.
— В каком аэропорту?
— Даллес.
— Как его зовут? — спросил Шоу.
— Диас. Хуан Диас. Можете позвонить ему на фабрику и...
— Этот номер телефона в квартире, а не на фабрике, Мойра, — сказал Мюррей.
Его ответ был слишком быстрым и чётким.
— Но... но он... — Она замолчала. — Нет. Нет. Он не может...
— Мойра, нам нужно его полное описание.
— О-о, нет. — Она приоткрыла рот и растерянно посмотрела на Шоу, затем на Мюррея. Весь ужас случившегося стал ей теперь понятен. Мойра была одета во всё чёрное — по-видимому, это был тот же костюм, и котором она хоронила мужа. На протяжении нескольких предыдущих недель она выглядела красивой, цветущей, снова счастливой женщиной. Но все это осталось в прошлом. Оба сотрудника ФБР чувствовали её боль и ненавидели себя за то, что причинили ей эту боль. Она тоже была жертвой. Но у Мойры была ценная информация, и они в ней нуждались.
Мойра Вулф собралась с силами, со всеми остатками достоинства и дала самое подробное и точное описание мужчины, которое им когда-либо приходилось слышать.
Её голос дрожал, но она сумела договорить до конца, прежде чем потеряла самоконтроль. Шоу поручил своему личному помощнику отвезти её домой.
— Кортес, — произнёс Мюррей, как только за ней закрылась дверь.
— Да, сомнений почти нет, — согласился заместитель директора ФБР по следственной работе. — В его досье говорится, что он настоящий мастер по компрометации людей. Господи, как это похоже на него! — Шоу покачал головой и протянул руку за чашкой кофе. — Но ведь он не знал, что они собираются предпринять, верно?
— Если бы знал, зачем ехать сюда? — заметил Мюррей. — Однако почему следует считать преступников такими умными, а их поступки — логичными? Ну что ж, начнём проверять иммиграционные пункты, отели, авиалинии. Может быть, нам удастся выследить этого ублюдка. Я займусь этим. Как мы поступим с Мойрой?
— Она ведь не преступила закон, верно? — Это действительно было странным.
— Найдём ей место работы, где она не будет иметь доступа к секретным материалам, может быть, в каком-нибудь министерстве. Мы не имеем права разрушить её жизнь, Дэн.
— Согласен.
* * *
Мойра Вулф вернулась домой за несколько минут до одиннадцати. Дети не ложились спать и ждали её. Они решили, что её слезы были реакцией на похороны директора Джейкобса. Все они знали Эмиля и скорбели о его смерти не меньше сотрудников ФБР. Мойра почти ничего не говорила и пошла к себе в спальню, а дети остались в гостиной смотреть телевизор. Войдя в ванную, она подошла к зеркалу и уставилась на женщину, которая допустила, чтобы её соблазнили и использовали как... идиотку, нет, куда хуже, чем идиотку. Глупая, самовлюблённая, одинокая пожилая женщина, пытавшаяся вернуть молодость. Ей так хотелось любви, что... Что она обрекла на смерть — сколько человек? Семерых?
Мойра не могла вспомнить, глядя на пустое лицо в зеркале. У молодых агентов в охране Эмиля были семьи. Она связала крохотный свитер для первого ребёнка Лео.
И сейчас мальчик был слишком мал — он не запомнит, каким хорошим, красивым, прекрасным человеком был его отец.
Она виновата во всём.
Они погибли из-за меня.
Мойра открыла дверцу настенного шкафчика, где хранились лекарства. Подобно большинству людей, в семье Вулф никогда не выбрасывали старые лекарства и... вот она, пластиковая коробочка с пласидилом. Сколько осталось? Шесть, сосчитала она. Этого хватит.
* * *
— Что привело тебя сюда на этот раз? — спросил Тимми Джексон старшего брата.
— Я выхожу на «Рейнджере» для участия в морских учениях. Проверим тактику перехвата, которую я помог разработать. Кроме того, мой приятель назначен командиром авианосца «Энтерпрайз», так что я решил приехать на день раньше и присутствовать на церемонии. Завтра отправлюсь в Сан-Диего, а оттуда меня подбросят на «Рейнджер». Я уже договорился с пилотом САС.
— САС?
— Самолёт авианосного снабжения, — объяснил Робби. — Двухмоторная транспортная птичка. А теперь скажи мне, как обстоят дела в лёгкой пехоте?
— Все ещё носимся по горам. Во время недавних учений получил взбучку. Мой новый командир отделения сумел блистательно провалиться. Это несправедливо, — заметил Тим.
— Что значит несправедливо? — Лейтенант Джексон откинул назад голову и осушил стакан.
— Зелёный лейтенант и зелёный командир отделения — это слишком тяжёлый груз для любого взвода так выразился новый S-3. Он принимал участие в учениях вместе с нами. Разумеется, майор выбрал другие слова. За эти дни я чуть похудел — он устроил мне изрядную порку. Господи, как бы мне хотелось вернуть обратно Чавеза.
— Кто это?
— Командир отделения, которого у меня забрали. Он — вот тут и начинается что-то странное, — его должны были сделать инструктором в центре начальной подготовки рекрутов, но он, по-видимому, потерялся в пути. S-3 утверждает, что Чавез несколько недель назад был в Панаме. Я поручил взводному сержанту отыскать его, выяснить, что это за чертовщина, — в конце концов, он всё ещё мой сержант, понимаешь? — Робби кивнул. Это было ему понятно. — Оказалось, что все его документы исчезли, и писари безуспешно пытаются отыскать их. Позвонили из Форт-Беннинга и спросили, куда он запропастился. Там все ещё ждут его прибытия. Никто не имеет представления, куда исчез Динг. Скажи, а на флоте такое случается?
— Когда кто-то пропадает, это значит, что он хочет этого.
Тим покачал головой.
— Только не Динг. Он готов служить в армии всю жизнь — не думаю, что он уйдёт после двадцатилетнего срока. Уверен, что Динг уволится в звании главного полкового сержанта. Нет, Чавез никуда не сбежал.
— Значит, его досье просто затерялось, — высказал предположение Робби.
— Наверное. Я всё ещё недостаточно опытен в подобных делах, — напомнил себе Тим. — И всё-таки странно, как это он оказался в джунглях. Ну хватит об этом? Как сестрёнка?
* * *
Чавезу нравилось здесь лишь одно — тут было не жарко. Больше того — здесь было очень холодно. Может быть, когда так мало воздуха, температура не поднимается высоко, подумал Динг. Они находились на высоте чуть меньше той, на которой они готовились в Колорадо, но с тех пор прошло несколько недель, и понадобится время, чтобы солдаты прошли повторную акклиматизацию. Пока придётся передвигаться немного^ медленнее, однако в общем Чавез считал, что жара изматывает человека больше, чем разреженный воздух, и к ней труднее привыкнуть.
Горы — никто не осмеливался назвать эти дьявольские пики холмами — были такими трудными для передвижения; сержант никогда не подозревал об этом. Их склоны поросли густым лесом, и ему приходилось обращать особое внимание на то, куда ставить ногу. В таком лесу видимость ограничена до предела, и это хорошо.
Прибор ночного видения, напоминавший плохо сшитую кепку, позволял различать предметы на расстоянии не больше сотни метров, а то и того меньше, но всё же что-то было видно, когда смыкающиеся над головой кроны деревьев не позволяли свету проникать вниз и невооружённый глаз был беспомощен. Обстановка была пугающей, человек в таком лесу чувствовал себя одиноко, но для Чавеза это был родной дом.
К намеченной для ночного перехода цели сержант шёл не напрямик; в соответствии с армейскими правилами он уходил то влево, то вправо от направления движения. Через каждые полчаса он останавливался, проходил немного назад и ждал, пока в его поле зрения не появится все отделение. Затем наступал их черёд немного отдохнуть и проверить, не следуют ли за ними люди, пожелавшие проявить интерес к незваным пришельцам, явившимся в высокогорные джунгли.
Ремень его автомата МР-5 был перекинут через шею так, что оружие находилось на груди, всегда готовое к стрельбе. Дуло автомата Чавез заклеил отрезком изоляционной ленты, чтобы внутрь ствола ничего не попало. Такими же отрезками были обмотаны места крепления ремня к корпусу автомата и прикладу; это он сделал, чтобы избежать возможного шума. Динг понимал, что шум — главный враг в джунглях, поэтому обращал внимание на то, чтобы избежать его, внимательно смотрел вперёд и следил за десятком других вещей. Операция была по-настоящему нелёгкой. Во время инструктажа им сообщили об этом. На этот раз целью операции была не разведка.
После шести часов хода он увидел впереди намеченное место отдыха, где предполагалось провести день. Чавез сообщил об этом капитану Рамиресу — он пять раз нажал на клавишу передачи своей рации и услышал в ответ три точки: это означало, что отделение должно оставаться на месте, пока он не проверит безопасность подхода. Для отдыха они выбрали вершину горного пика, похожую на орлиное гнездо, откуда при дневном свете можно увидеть шоссе, протянувшееся от Манисалеса к Медельину. Предполагалось, что по сторонам этого шоссе находились площадки, где велась очистка наркотика. Шесть из них должны располагаться в пределах ночного перехода от места отдыха отделения. Чавез осторожно обошёл вокруг вершины горы, стараясь обнаружить отпечатки ног, мусор и все, что могло указывать на присутствие людей. Горная вершина была слишком хорошим наблюдательным пунктом, чтобы кто-нибудь не воспользовался ею по той или иной причине. Вдруг, например, фотограф из журнала «Нэшнл джиогрэфик» пожелает сделать отсюда снимки долины. С другой стороны, подняться на вершину очень непросто. Солдаты находились на добрые три тысячи футов выше шоссе, и по такой местности нельзя проехать даже на танке, не говоря уж об автомобиле. Чавез завершил обход, ничего не обнаружив. Может быть, они находятся далеко от проторённых путей? Через полчаса сержант снова нажал на клавишу передачи. За это время остальное отделение наверняка успело проверить свой тыл, и если бы кого-нибудь обнаружили, то его уже предупредили бы об этом. Когда рядом с Дингом появился капитан Рамирес, солнце уже красным светом залило восточный склон долины. Тайная высадка сократила тёмное время суток, и солдаты прошли только половину расстояния, отведённого для ночного перехода. Они устали, но не слишком, и за день успеют отдохнуть, а также заново привыкнуть к высоте. Если считать по прямой, то они прошли пять миль от места высадки, а вообще-то больше семи, причём всё время вверх, и поднялись на две тысячи футов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150