Абсолютно ничего.
Мюррей закрыл папку и уставился на проносящиеся мимо автомобили. Это всего лишь первая щель в деле, а для полного расследования, возможно, понадобится несколько лет. Черт побери, мы даже не знаем пока, что искать, напомнил себе помощник заместителя директора ФБР. Все, что нам известно, — на борту яхты «Основатель империи» находился целый миллион долларов наличными — подержанные двадцати — и пятидесятидолларовые банкноты. Такое количество денег может означать лишь одно — впрочем, нет: оно может означать массу вещей, подумал Мюррей.
— Приехали.
Проехать на территорию базы оказалось несложно, и Брайт знал путь к пирсу, «Панаш» выглядел из окна машины весьма внушительно — над головой высилась белая стена с ярко-оранжевой полосой и тёмными обгорелыми пятнами в центральной части. Мюррей знал, что фрегат — небольшой корабль, но, чтобы убедиться в этом, требовался океан. К точу моменту, когда они с Брайтом вышли из машины, кто-то, стоявший на борту у трапа, успел связаться по телефону, и через несколько секунд там появился ещё один моряк. Мюррей узнал его по фотографии из досье. Это был Уэгенер.
На голове у него были землистые остатки того, что раньше было рыжей шевелюрой, но теперь к ней добавилось столько седины, что трудно было найти чёткое описание цвета. Зато сам моряк выглядит подтянутым, подумал сотрудник ФБР, поднимаясь с причала по алюминиевому трапу на борт корабля. Едва заметный жирок у поясницы, но не более. Татуировка на кисти выдавала в нём моряка, а непроницаемое выражение лица — человека, не привыкшего к допросам.
— Добро пожаловать на борт. Я — Рэд Уэгенер, — произнёс мужчина с достаточно широкой улыбкой, чтобы выглядеть вежливым.
— Спасибо, капитан. Я — Дэн Мюррей, а это — Марк Брайт.
— Мне сообщили, что вы из ФБР, — заметил капитан.
— Да, я — помощник заместителя директора ФБР из Вашингтона, а Марк помощник специального агента, начальника отделения бюро в Мобиле.
Мюррей заметил, что выражение лица Уэгенера слегка изменилось.
— Ну что ж, я знаю причину вашего приезда. Давайте пройдём в мою каюту и все обсудим. — Почему у вас на борту пятна гари? — спросил Дэн, следуя за капитаном. В тоне Уэгенера было что-то странное, когда он сказал, что знает причину их приезда. Что-то... непонятное.
— Пожар в машинном отделении судна, занимавшегося ловлей креветок. Это произошло в пяти милях от нас, когда мы возвращались в порт. В тот самый момент, когда мы подошли к пылающему судну, взорвались топливные баки. Нам повезло — никто не погиб, только помощник капитана получил ожоги. Все рыбаки спасены.
— А рыболовное судно? — спросил Брайт.
— Его спасти не удалось. Даже команду едва спасли. — Уэгенер распахнул перед гостями дверь каюты. — Иногда не все получается, тогда стараешься, чтобы никто не погиб. Хотите кофе, джентльмены?
Мюррей отказался. Его глаза сейчас прямо-таки буравили капитана. По какой-то непонятной причине тот выглядел смущённым. Почему именно смущённым?
Уэгенер усадил гостей и сел в своё кресло за столом.
— Я знаю, почему вы здесь, — заявил Рэд. — Во всём виноват я.
— Э-э, капитан, прежде чем вы продолжите... — попытался вмешаться Брайт.
— Мне приходилось не раз совершать глупости, однако на этот раз я превзошёл себя, — продолжал Уэгенер, раскуривая трубку. — .Ничего, если я буду курить?
— Курите, — ответил Мюррей. Он не знал, что последует дальше, но догадывался, что их ждёт нечто, противоречащее ожиданиям Брайта. Помимо всего, Дэн знал ещё кое-что, чего Брайт не знал. — Тогда расскажите нам обо всём.
Уэгенер сунул руку в ящик стола, достал что-то и бросил Мюррею. Это была пачка сигарет.
— Один из наших друзей выронил её на палубу, и я разрешил боцману вернуть сигареты арестованным. Подумайте сами, пачка выглядит, как самые обыкновенные сигареты. Не так ли? Когда у нас на борту находятся арестованные, мы должны обращаться с ними как положено, верно? Так что я разрешил передать сигареты арестованным. А сигареты оказались самокрутками с марихуаной. Таким образом, когда мы принялись допрашивать их — особенно это относится к тому, который разговорился, — он так накурился марихуаны, что почувствовал себя выше облаков. Наверно, это подрывает доверие к его признанию?
— Но ведь это ещё не все, капитан, правда? — невинным тоном спросил Мюррей.
— Да, боцман Райли ударил одного из них. Признаю, это тоже моя вина. После случившегося я поговорил с боцманом. Этот — я забыл его имя, — неприятный такой, он плюнул в меня; Райли стоял рядом, рассердился и обошёлся с ним грубо.
Я знаю, ему не следовало так поступать, но у нас военный корабль, и, когда кто-то плюёт на капитана, понимаете, подчинённым это может не понравиться. Так что Райли нарушил дисциплину, но, поскольку это произошло на моём корабле, я принимаю ответственность за случившееся на себя.
Мюррей и Брайт переглянулись. Подозреваемые не сказали об этом ни слова.
— Видите ли, капитан, мы приехали не по этой причине, — произнёс Мюррей после недолгого молчания.
— Не по этой? — удивился Уэгенер. — Тогда почему?
— Они утверждают, что вы казнили одного из них, — ответил Брайт. На мгновение воцарилось молчание. Откуда-то доносились удары молотка, тишину в каюте нарушал только шум кондиционера.
— Но ведь оба живы, верно? Их было только двое, и оба живы. Когда производился досмотр яхты, мы вели съёмку на видеоплёнку, и я послал кассету на вертолёте. Я хочу сказать, оба были живы — тогда кого мы расстреляли?
— Повесили, — уточнил Мюррей. — Они говорят, что вы одного повесили.
— Одну минуту. — Уэгенер поднял трубку телефона и нажал на кнопку. — Мостик, говорит капитан. Передайте помощнику, чтобы прибыл ко мне в каюту.
Спасибо. — Уэгенер положил трубку и посмотрел на сотрудников ФБР. — Если не возражаете, я хочу, чтобы эти обвинения услышал мой помощник.
Усилием воли Мюррей заставил себя сохранить на лице бесстрастное выражение. Как ты мог упустить это из виду, Дэнни, сказал он себе. У них было достаточно времени, чтобы согласовать малейшие детали, а мистер Уэгенер совсем не дурак. Он передал нам на тарелочке двух безжалостных убийц и может обратиться за помощью к сенатору Соединённых Штатов. Даже без этого признания у нас достаточно доказательств для обвинения в убийстве, причём самый вероятный исход суда — смертная казнь. А вот если ты докажешь, что Уэгенер нарушил их права, рискуешь проиграть дело совсем. Видное положение владельца яхты, убитого с такой жестокостью, — никакой федеральной прокурор не захочет проиграть подобный процесс, ни в каком случае... Во всей Америке не найдётся прокурора без политических амбиций, а в случае, если эти двое окажутся на электрическом стуле, прокурор, выигравший дело, получит полмиллиона дополнительных голосов избирателей. Мюррей не мог так рисковать. Директор ФБР Джейкобс был раньше федеральным прокурором, и он поймёт. Мюррей пришёл к выводу, что это значительно упростит ситуацию.
Через несколько секунд в каюту вошёл помощник, его представили сотрудникам ФБР, после чего Брайт изложил версию того, что рассказали подозреваемые в местном отделении ФБР На это ему потребовалось пять минут. В течение этого времени Уэгенер курил трубку... и глаза его все больше округлялись.
— Сэр, — произнёс помощник капитана, обращаясь к Брайту, когда тот закончил, — мне приходилось слышать интересные морские рассказы, но этот превосходит их все.
— Во всём виноват я, — ворчал Уэгенер, качая головой, — взял и вернул им травку.
— А почему никто не заметил запаха, доносящегося из камеры? — спросил Мюррей. Его вопрос был продиктован не столько любопытством, сколько ожиданием искусного ответа Уэгенера. К его удивлению, ответ дал помощник капитана.
— Совсем рядом с камерой расположен вытяжной вентилятор. У нас не принято ставить часового у камеры, где находятся арестованные. Кстати, эти двое были первыми, кого туда поместили, потому что это может быть истолковано как запугивание или что-то ещё. Короче говоря, в правилах говорится, чтобы мы не делали этого. К тому же на борту фрегата не так много матросов, и нелегко выделить несколько человек для несения караульной службы. Таким образом, дым вытягивало из камеры, и до наступления того вечера никто не заметил запаха. А потом стало уже слишком поздно. Когда их привели в кают-компанию для допроса, по одному, — об этом тоже говорится в правилах, — они оба выглядели как-то странно, с остекленевшими глазами. Первый молчал, второй разговорился. Ведь кассета у вас, правда?
— Да, я видел её, — ответил Брайт.
— Значит, вы обратили внимание, что мы ознакомили их с конституционными правами, прочитали прямо с таблички, которая находится у нас на борту, все по закону. Но чтобы повесить их? Это какое-то безумие, черт побери. Вы понимаете, это настоящее безумие. Мы никого не вешаем, просто не можем даже мысли допустить. Я не знаю, разрешалось ли когда прибегать к таким мерам.
— Насколько мне известно, последний раз такое случилось в 1843 году, заметил капитан. — Военно-морская академия находится в Аннаполисе именно по той причине, что несколько человек были повешены на корабле ВМФ США «Сомерс». Один из повешенных оказался сыном министра обороны. Предполагается, что на борту корабля была попытка мятежа, но шум из-за всего этого поднялся немалый. С тех пор не вешаем людей. — На лице Уэгенера появилась кривая улыбка. — Я служу в береговой охране очень давно, но не припомню ничего подобного.
— Знаете, мы даже не можем организовать суд военного трибунала, — добавил помощник капитана. — Я имею в виду, своими силами. Наставление по военносудебному производству весит фунтов десять. Господи, для этого нужен судья, настоящие адвокаты и тому подобное. Я прослужил почти девять лет и никогда не видел военного трибунала — только во время практических занятий по военному праву в Академии. На борту корабля можно только рассматривать проступки членов команды, и это прерогатива капитана. Впрочем, и такое случается редко.
— А ведь это было бы совсем неплохо. Я с удовольствием повесил бы обоих мерзавцев, — произнёс Уэгенер. Мюррея поразило, насколько умно и странно прозвучала эта фраза. Он даже почувствовал жалость к Брайту, у которого, по-видимому, никогда не было подобных случаев. В этом смысле Мюррей был благодарен судьбе за то время, что он провёл в Лондоне в качестве юридического советника. Теперь он разбирался в политике лучше большинства сотрудников ФБР.
— Вот как?
— Когда я был совсем маленьким, было принято вешать убийц. Я вырос в Канзасе. И знаете — убийств в то время почти не было. Конечно, сейчас мы слишком цивилизованы для этого, а потому убийства происходят каждый день. Цивилизованы, — фыркнул Уэгенер. — Помощник, а пиратов вешали таким образом?
— По-моему, нет. Команду капитана Чёрная Борода судили в Уилльямсбурге, не приходилось бывать там? — старое здание суда расположено в туристской части города. Припоминаю, что их действительно повесили на том месте, где сейчас находится гостиница «Холидей Инн». А капитана Кидда увезли в Англию и повесили там, правда? Точно, у них было место, которое называлось Скамьёй Приговорённых или как-то вроде этого. Нет, не думаю, что когда-нибудь казни совершались на борту корабля, даже в старое время. И уж, конечно, мы не делаем ничего подобного. Господи, что за сказка.
— Значит, никого не вешали, — произнёс Мюррей не в виде вопроса, а в виде утверждения.
— Нет, сэр, никого, — подтвердил Уэгенер. Помощник кивнул, поддерживая капитана.
— И вы готовы подтвердить это под присягой?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Если не возражаете, мне хотелось бы поговорить с одним из ваших старшин. С тем, что «грубо обошёлся» с...
— Райли на борту? — спросил помощника Уэгенер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150
Мюррей закрыл папку и уставился на проносящиеся мимо автомобили. Это всего лишь первая щель в деле, а для полного расследования, возможно, понадобится несколько лет. Черт побери, мы даже не знаем пока, что искать, напомнил себе помощник заместителя директора ФБР. Все, что нам известно, — на борту яхты «Основатель империи» находился целый миллион долларов наличными — подержанные двадцати — и пятидесятидолларовые банкноты. Такое количество денег может означать лишь одно — впрочем, нет: оно может означать массу вещей, подумал Мюррей.
— Приехали.
Проехать на территорию базы оказалось несложно, и Брайт знал путь к пирсу, «Панаш» выглядел из окна машины весьма внушительно — над головой высилась белая стена с ярко-оранжевой полосой и тёмными обгорелыми пятнами в центральной части. Мюррей знал, что фрегат — небольшой корабль, но, чтобы убедиться в этом, требовался океан. К точу моменту, когда они с Брайтом вышли из машины, кто-то, стоявший на борту у трапа, успел связаться по телефону, и через несколько секунд там появился ещё один моряк. Мюррей узнал его по фотографии из досье. Это был Уэгенер.
На голове у него были землистые остатки того, что раньше было рыжей шевелюрой, но теперь к ней добавилось столько седины, что трудно было найти чёткое описание цвета. Зато сам моряк выглядит подтянутым, подумал сотрудник ФБР, поднимаясь с причала по алюминиевому трапу на борт корабля. Едва заметный жирок у поясницы, но не более. Татуировка на кисти выдавала в нём моряка, а непроницаемое выражение лица — человека, не привыкшего к допросам.
— Добро пожаловать на борт. Я — Рэд Уэгенер, — произнёс мужчина с достаточно широкой улыбкой, чтобы выглядеть вежливым.
— Спасибо, капитан. Я — Дэн Мюррей, а это — Марк Брайт.
— Мне сообщили, что вы из ФБР, — заметил капитан.
— Да, я — помощник заместителя директора ФБР из Вашингтона, а Марк помощник специального агента, начальника отделения бюро в Мобиле.
Мюррей заметил, что выражение лица Уэгенера слегка изменилось.
— Ну что ж, я знаю причину вашего приезда. Давайте пройдём в мою каюту и все обсудим. — Почему у вас на борту пятна гари? — спросил Дэн, следуя за капитаном. В тоне Уэгенера было что-то странное, когда он сказал, что знает причину их приезда. Что-то... непонятное.
— Пожар в машинном отделении судна, занимавшегося ловлей креветок. Это произошло в пяти милях от нас, когда мы возвращались в порт. В тот самый момент, когда мы подошли к пылающему судну, взорвались топливные баки. Нам повезло — никто не погиб, только помощник капитана получил ожоги. Все рыбаки спасены.
— А рыболовное судно? — спросил Брайт.
— Его спасти не удалось. Даже команду едва спасли. — Уэгенер распахнул перед гостями дверь каюты. — Иногда не все получается, тогда стараешься, чтобы никто не погиб. Хотите кофе, джентльмены?
Мюррей отказался. Его глаза сейчас прямо-таки буравили капитана. По какой-то непонятной причине тот выглядел смущённым. Почему именно смущённым?
Уэгенер усадил гостей и сел в своё кресло за столом.
— Я знаю, почему вы здесь, — заявил Рэд. — Во всём виноват я.
— Э-э, капитан, прежде чем вы продолжите... — попытался вмешаться Брайт.
— Мне приходилось не раз совершать глупости, однако на этот раз я превзошёл себя, — продолжал Уэгенер, раскуривая трубку. — .Ничего, если я буду курить?
— Курите, — ответил Мюррей. Он не знал, что последует дальше, но догадывался, что их ждёт нечто, противоречащее ожиданиям Брайта. Помимо всего, Дэн знал ещё кое-что, чего Брайт не знал. — Тогда расскажите нам обо всём.
Уэгенер сунул руку в ящик стола, достал что-то и бросил Мюррею. Это была пачка сигарет.
— Один из наших друзей выронил её на палубу, и я разрешил боцману вернуть сигареты арестованным. Подумайте сами, пачка выглядит, как самые обыкновенные сигареты. Не так ли? Когда у нас на борту находятся арестованные, мы должны обращаться с ними как положено, верно? Так что я разрешил передать сигареты арестованным. А сигареты оказались самокрутками с марихуаной. Таким образом, когда мы принялись допрашивать их — особенно это относится к тому, который разговорился, — он так накурился марихуаны, что почувствовал себя выше облаков. Наверно, это подрывает доверие к его признанию?
— Но ведь это ещё не все, капитан, правда? — невинным тоном спросил Мюррей.
— Да, боцман Райли ударил одного из них. Признаю, это тоже моя вина. После случившегося я поговорил с боцманом. Этот — я забыл его имя, — неприятный такой, он плюнул в меня; Райли стоял рядом, рассердился и обошёлся с ним грубо.
Я знаю, ему не следовало так поступать, но у нас военный корабль, и, когда кто-то плюёт на капитана, понимаете, подчинённым это может не понравиться. Так что Райли нарушил дисциплину, но, поскольку это произошло на моём корабле, я принимаю ответственность за случившееся на себя.
Мюррей и Брайт переглянулись. Подозреваемые не сказали об этом ни слова.
— Видите ли, капитан, мы приехали не по этой причине, — произнёс Мюррей после недолгого молчания.
— Не по этой? — удивился Уэгенер. — Тогда почему?
— Они утверждают, что вы казнили одного из них, — ответил Брайт. На мгновение воцарилось молчание. Откуда-то доносились удары молотка, тишину в каюте нарушал только шум кондиционера.
— Но ведь оба живы, верно? Их было только двое, и оба живы. Когда производился досмотр яхты, мы вели съёмку на видеоплёнку, и я послал кассету на вертолёте. Я хочу сказать, оба были живы — тогда кого мы расстреляли?
— Повесили, — уточнил Мюррей. — Они говорят, что вы одного повесили.
— Одну минуту. — Уэгенер поднял трубку телефона и нажал на кнопку. — Мостик, говорит капитан. Передайте помощнику, чтобы прибыл ко мне в каюту.
Спасибо. — Уэгенер положил трубку и посмотрел на сотрудников ФБР. — Если не возражаете, я хочу, чтобы эти обвинения услышал мой помощник.
Усилием воли Мюррей заставил себя сохранить на лице бесстрастное выражение. Как ты мог упустить это из виду, Дэнни, сказал он себе. У них было достаточно времени, чтобы согласовать малейшие детали, а мистер Уэгенер совсем не дурак. Он передал нам на тарелочке двух безжалостных убийц и может обратиться за помощью к сенатору Соединённых Штатов. Даже без этого признания у нас достаточно доказательств для обвинения в убийстве, причём самый вероятный исход суда — смертная казнь. А вот если ты докажешь, что Уэгенер нарушил их права, рискуешь проиграть дело совсем. Видное положение владельца яхты, убитого с такой жестокостью, — никакой федеральной прокурор не захочет проиграть подобный процесс, ни в каком случае... Во всей Америке не найдётся прокурора без политических амбиций, а в случае, если эти двое окажутся на электрическом стуле, прокурор, выигравший дело, получит полмиллиона дополнительных голосов избирателей. Мюррей не мог так рисковать. Директор ФБР Джейкобс был раньше федеральным прокурором, и он поймёт. Мюррей пришёл к выводу, что это значительно упростит ситуацию.
Через несколько секунд в каюту вошёл помощник, его представили сотрудникам ФБР, после чего Брайт изложил версию того, что рассказали подозреваемые в местном отделении ФБР На это ему потребовалось пять минут. В течение этого времени Уэгенер курил трубку... и глаза его все больше округлялись.
— Сэр, — произнёс помощник капитана, обращаясь к Брайту, когда тот закончил, — мне приходилось слышать интересные морские рассказы, но этот превосходит их все.
— Во всём виноват я, — ворчал Уэгенер, качая головой, — взял и вернул им травку.
— А почему никто не заметил запаха, доносящегося из камеры? — спросил Мюррей. Его вопрос был продиктован не столько любопытством, сколько ожиданием искусного ответа Уэгенера. К его удивлению, ответ дал помощник капитана.
— Совсем рядом с камерой расположен вытяжной вентилятор. У нас не принято ставить часового у камеры, где находятся арестованные. Кстати, эти двое были первыми, кого туда поместили, потому что это может быть истолковано как запугивание или что-то ещё. Короче говоря, в правилах говорится, чтобы мы не делали этого. К тому же на борту фрегата не так много матросов, и нелегко выделить несколько человек для несения караульной службы. Таким образом, дым вытягивало из камеры, и до наступления того вечера никто не заметил запаха. А потом стало уже слишком поздно. Когда их привели в кают-компанию для допроса, по одному, — об этом тоже говорится в правилах, — они оба выглядели как-то странно, с остекленевшими глазами. Первый молчал, второй разговорился. Ведь кассета у вас, правда?
— Да, я видел её, — ответил Брайт.
— Значит, вы обратили внимание, что мы ознакомили их с конституционными правами, прочитали прямо с таблички, которая находится у нас на борту, все по закону. Но чтобы повесить их? Это какое-то безумие, черт побери. Вы понимаете, это настоящее безумие. Мы никого не вешаем, просто не можем даже мысли допустить. Я не знаю, разрешалось ли когда прибегать к таким мерам.
— Насколько мне известно, последний раз такое случилось в 1843 году, заметил капитан. — Военно-морская академия находится в Аннаполисе именно по той причине, что несколько человек были повешены на корабле ВМФ США «Сомерс». Один из повешенных оказался сыном министра обороны. Предполагается, что на борту корабля была попытка мятежа, но шум из-за всего этого поднялся немалый. С тех пор не вешаем людей. — На лице Уэгенера появилась кривая улыбка. — Я служу в береговой охране очень давно, но не припомню ничего подобного.
— Знаете, мы даже не можем организовать суд военного трибунала, — добавил помощник капитана. — Я имею в виду, своими силами. Наставление по военносудебному производству весит фунтов десять. Господи, для этого нужен судья, настоящие адвокаты и тому подобное. Я прослужил почти девять лет и никогда не видел военного трибунала — только во время практических занятий по военному праву в Академии. На борту корабля можно только рассматривать проступки членов команды, и это прерогатива капитана. Впрочем, и такое случается редко.
— А ведь это было бы совсем неплохо. Я с удовольствием повесил бы обоих мерзавцев, — произнёс Уэгенер. Мюррея поразило, насколько умно и странно прозвучала эта фраза. Он даже почувствовал жалость к Брайту, у которого, по-видимому, никогда не было подобных случаев. В этом смысле Мюррей был благодарен судьбе за то время, что он провёл в Лондоне в качестве юридического советника. Теперь он разбирался в политике лучше большинства сотрудников ФБР.
— Вот как?
— Когда я был совсем маленьким, было принято вешать убийц. Я вырос в Канзасе. И знаете — убийств в то время почти не было. Конечно, сейчас мы слишком цивилизованы для этого, а потому убийства происходят каждый день. Цивилизованы, — фыркнул Уэгенер. — Помощник, а пиратов вешали таким образом?
— По-моему, нет. Команду капитана Чёрная Борода судили в Уилльямсбурге, не приходилось бывать там? — старое здание суда расположено в туристской части города. Припоминаю, что их действительно повесили на том месте, где сейчас находится гостиница «Холидей Инн». А капитана Кидда увезли в Англию и повесили там, правда? Точно, у них было место, которое называлось Скамьёй Приговорённых или как-то вроде этого. Нет, не думаю, что когда-нибудь казни совершались на борту корабля, даже в старое время. И уж, конечно, мы не делаем ничего подобного. Господи, что за сказка.
— Значит, никого не вешали, — произнёс Мюррей не в виде вопроса, а в виде утверждения.
— Нет, сэр, никого, — подтвердил Уэгенер. Помощник кивнул, поддерживая капитана.
— И вы готовы подтвердить это под присягой?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Если не возражаете, мне хотелось бы поговорить с одним из ваших старшин. С тем, что «грубо обошёлся» с...
— Райли на борту? — спросил помощника Уэгенер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150