— Непременно, доктор.
— Да, и вот ещё что. Мне понадобятся документы по контролю над ядерными ракетами средней дальности, тот предварительный доклад, что подготовило Управление по исследованиям в области стратегических вооружений.
— Доктор Молина находится в Саннивейл вместе с судьёй, — напомнила Нэнси.
Том Молина возглавлял это управление, которое занималось проверкой деятельности двух других департаментов, разрабатывающих методы контроля за ракетами средней дальности с атомными боеголовками.
— Я знаю. Просто хочу подробнее ознакомиться с докладом, чтобы обсудить его, когда Том вернётся.
— Понадобится минут пятнадцать, пока его принесут.
— Можно не торопиться. — Райан знал, чтобы подробно ознакомиться с этим докладом даже царю Соломону потребовалось бы не меньше трех дней. Таким образом у Джека появится благовидный предлог, чтобы остаться у себя в кабинете допоздна. По мере того как обе стороны приступили к уничтожению последних пусковых установок, у конгресса возникало все больше технических вопросов, вызывающих беспокойство. На будущей неделе Райану и Молине предстояло дать показания на слушаниях конгресса. Он выдвинул доску из письменного стола, хотя и не собирался пользоваться ею для работы, — Джек знал, что ему предстоит, после того как Нэнси и весь обслуживающий персонал уйдут домой.
* * *
Кортес великолепно разбирался в политике. Это была одна из причин, по которым он быстро продвинулся по службе и стал полковником в столь бюрократической организации, как кубинская секретная полиция. Во всём подражающая КГБ, секретная полиция Кубы быстро обросла таким количеством служащих, инспекторов и офицеров безопасности, что по сравнению с нею американское ЦРУ походило на семейное предприятие. Однако в результате этого разница в их эффективности стала ещё разительней. Несмотря на все свои достоинства, американцам не хватало политических устремлений, они постоянно препирались по вопросам, которые должны были являться совершенно очевидными. В академии КГБ один преподаватель сравнивал их со старинным польским сеймом, где более пятисот дворян-шляхтичей каждый по отдельности должны были дать своё согласие, прежде чем что-либо предпринималось, и поэтому не предпринималось ничего, отчего Польша становилась лёгкой добычей каждого, кто был способен просто принять решение.
Однако в данном случае американцы действовали, причём действовали быстро, умело и решительно. Так что же изменилось?
А изменилось то, что должно было измениться теперь, — американцы нарушили собственные законы. Их реакция основывалась на эмоциях — нет, это несправедливо, поправил себя Феликс. Их реакция была решительной — суровый ответ на прямой и высокомерный вызов, она походила на реакцию русских при подобных условиях, хотя и с незначительными тактическими отличиями.
Эмоциональный аспект их реакции заключался лишь в том, что они, найдя правильное решение проблемы, нарушали свои собственные невероятные правила контроля за разведывательными операциями. А ведь в этом году в Америке предстояли выборы президента...
— Так вот в чём дело... — произнёс вслух Кортес. Все так просто, правда?
Американцы, которые уже пришли к нему на помощь, сделают это снова. Ему нужно всего лишь навести их на соответствующую цель. На это потребуется ещё десять минут. Как удачно, что его воинское звание — полковник. В истории Латинской Америки на протяжении целого столетия такими делами занимались именно полковники.
Что бы сказал по этому поводу Фидель? При этой мысли Кортес едва не рассмеялся. Пока этот бородатый идеолог способен дышать, он будет ненавидеть norteamericanos, как евангелисты ненавидят грех, будет наслаждаться каждым булавочным уколом, на который только способен, — как он, например, выслал всех сумасшедших и преступников в Америку по призыву ничего не заподозрившего Картера — впрочем, обмануть этого дурака мог кто угодно, с удовольствием подумал Кортес, — поддерживал партизан дипломатическими и иными ходами, лишь бы причинить вред американцам. Да, Фидель остался бы очень доволен. Теперь Феликсу нужно было придумать, как сообщить американцам. Разумеется, он шёл на немалый риск, однако до сих пор все его ходы оказывались успешными, и игральная кость жгла ему руку.
* * *
Может быть, это было ошибкой, подумал Чавез. Возможно, вид головы на груди мертвеца только привёл их в ярость. Какой бы ни была причина, колумбийцы обшаривали теперь леса с подлинно охотничьей страстью. Им ещё не удалось напасть на след группы «Кинжал», и солдаты прилагали массу усилий, чтобы не оставлять следов, но Чавезу было ясно: предстоит ожесточённый бой и ждать его долго не придётся.
Однако капитану Рамиресу это ясно не было. Полученные им распоряжения гласили: избегать контактов с противником, и он неотступно следовал приказам.
Большинство солдат делали то же, а вот Чавез был несогласен — или, точнее, хотел бы быть. Но сержанты не подвергают сомнению действия капитанов, во всяком случае, не слишком часто, да и то в тех случаях, когда ты являешься его непосредственным заместителем и можешь отвести капитана в сторону. Если предстояла вооружённая схватка, а все указывало именно на это, то почему бы не сделать так, чтобы все благоприятствовало тебе? Десять отличных бойцов, вооружённые автоматическим оружием и гранатами, имеющие в своём распоряжении два пулемёта, могут организовать чертовски эффективную засаду. Оставить след, по которому пойдёт противник, и завести его в зону огня.. У них все ещё оставалась пара противопехотных мин системы «клеймор». Если всё будет развиваться удачно, уже в первые три секунды погибнет десять-пятнадцать солдат противника. После этого те немногие, кто останется в живых и умеет бегать достаточно быстро, сразу утратят излишний пыл. Интерес к преследованию у них мгновенно улетучится. Почему это непонятно Рамиресу? Вместо этого он заставил отделение быстро уходить от преследования, утомляет своих людей, не ищет хорошего места для отдыха. Как славно было бы отдохнуть, приготовиться к засаде, нанести сокрушительный удар, а уж потом уходить, зная, что противник если и преследует их, то без особого рвения. Иногда надо проявить осторожность, а иногда — вступить в бой. Самое уважаемое слово в любом военном лексиконе — инициатива, оно означает, что преимущество на стороне, которая приняла правильное и своевременное решение о необходимости действий. Чавез инстинктивно чувствовал, что время пришло. А вот Рамирес, подозревал сержант, слишком долго думал. О чём он думал, Чавез не знал, но размышления капитана начали беспокоить сержанта.
* * *
Ларсон вернул «Субару» хозяину и отправился в аэропорт вместе с Кларком на своём БМВ. Когда они подходили к самолёту, Ларсон подумал, что ему будет недоставать машины, к которой он успел привязаться. Кларк нёс с собой только секретные документы — и ничего больше. Он не заехал, чтобы собрать вещи, даже бритву и ту бросил, а вот «Беретту» с глушителем снова заткнул за пояс. Он шёл спокойно, не торопясь, но Ларсон уже знал, каковы внешние признаки напряжения, владеющие мистером Кларком. Он казался расслабленным более обычного, его движения выглядели небрежными, даже рассеянными, так что окружающие принимали мистера Кларка за безобидного чудака. Да, в который раз подумал Ларсон, это очень опасный человек. Лётчик вспомнил события, разыгравшиеся несколько часов назад, то, как мистер Кларк сначала успокоил боевиков, затем сбил с толку, обратившись за помощью. Ларсон даже не подозревал, что в ЦРУ остались такие люди, особенно после расследования, проведённого комитетом сенатора Чёрча.
Кларк вскарабкался в самолёт, бросил вещи за кресло и даже заставил себя выглядеть нетерпеливым, пока Ларсон готовился к взлёту. Лишь после того как самолёт поднялся в воздух и лётчик убрал шасси, на лице Кларка появилась улыбка.
— Сколько лететь до Панамы?
— Два часа.
— Как только представится возможность, летите над морем.
— Вы нервничаете?
— Сейчас только из-за вашей манеры управлять самолётом, — произнёс Кларк по внутренней связи. — Куда больше меня беспокоит судьба тридцати парней, которых могут бросить на произвол судьбы.
Через сорок минут самолёт, оставив пределы воздушного пространства Колумбии, летел над Панамским заливом. Кларк протянул руку за кресло, достал свои вещи, с трудом приоткрыл дверцу и выбросил их в море.
— Вы не разрешите мне поинтересоваться?..
— Положим, вся операция идёт псу под хвост. Вы считаете, что все эти материалы нужно принести с собой, когда меня вызовут в сенатскую комиссию по расследованию? — Кларк замолчал. — Разумеется, опасность невелика, но что, если кто-то обратит внимание на вещи, которые у нас с собой, и задумается над тем, что это такое и почему мы прилетели с ними?
— Понятно.
— Всегда старайтесь думать, Ларсон. Генри Киссинджер однажды сказал: даже у параноиков есть враги. Если кто-то готов бросить на произвол судьбы этих солдат, почему не поступить так же и с нами?
— Но... Ведь мистер Риттер...
— Мы знакомы с Бобом Риттером уже много лет. Я собираюсь задать ему несколько вопросов и надеюсь, что у него наготове ответы, которые удовлетворят меня. Нет ни малейших сомнений, что он не информировал нас о вещах, нам необходимых. Может быть, это ещё один пример неразберихи, царящей в округе Колумбия. А может быть, причина в чём-то ином.
— Неужели вы думаете...
— Я не знаю, что думать. Свяжитесь с базой, — распорядился Кларк.
Не следует давать Ларсону возможность задумываться о происходящем. Он в ЦРУ недавно и ещё не понимает всех проблем.
Лётчик кивнул и начал действовать. Он включил радиопередатчик на длину волны, которой пользуются очень редко, и начал передавать.
— Сектор захода на посадку Хауэрд, это специальный рейс, радиус Х Гольф Виски — Дельта, запрашиваю разрешение на посадку.
— Виски — Дельта, сектор посадки Хауэрд, ждите ответа, — послышался голос какого-то безымянного диспетчера, явно открывшего книгу с радиокодами. Он не знал, что это за ХГВД, однако позывные значились в секретном приложении. ЦРУ, подумал диспетчер, или ещё какое-то ведомство, засылающее людей туда, куда не следует. Это все, что ему надлежит знать.
— Виски — Дельта, опознавательный номер один-три-один-семь. Разрешается посадка, заходите визуально. Направление ветра один-девять-пять, скорость десять узлов.
— Понял, спасибо. Конец связи. — По крайней мере, хоть что-то сегодня получилось так, как следует, подумал Ларсон. Десять минут спустя он посадил свой «Бичкрафт» и последовал за «джипом» к выделенному ему месту парковки. Там их уже ждала полиция службы безопасности ВВС и быстро доставила обоих в штаб базы. В данный момент база ВВС находилась в состоянии учебной тревоги; все были одеты в зелёные мундиры и вооружены. Что касается оперативного персонала, они красовались в лётных костюмах и выглядели весьма воинственно.
— Когда следующий рейс в Штаты? — спросил Кларк у молодой женщины-капитана. Её форменный лётный мундир был украшен серебряными крылышками, и Кларк подумал, каким самолётом она может управлять.
— У нас готовится к взлёту С-141, пункт назначения — Чарлстон, — ответила она, — но если вы хотите лететь этим рейсом... — Прошу вас проверить оперативные инструкции — там должно быть это имя. — Кларк протянул ей свой паспорт на имя Дж. Т. Уилльямса. — Загляните в раздел СР, капитан, — добавил он, стараясь ей помочь.
Женщина поднялась с кресла и выдвинула верхний ящик сейфа, где хранились секретные документы. Как обычно, ящик был закрыт на двойной наборный замок. Она достала оттуда папку с красной полосой по краям и открыла её последний раздел.
Это был раздел, посвящённый «специальной разведке», — там перечислялись определённые вещи и лица, охраняемые более строго, чем документы с грифом «совершенно секретно».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150