— Насколько мне известно, никаких.
— Знаете, — заметил Чавез, — иногда просто хочется быть хорошим соседом.
— На уровне отношений между государствами? — В голосе Головко прозвучал скепсис.
— Почему бы и нет? Разве в американских интересах видеть Россию униженной и ограбленной? Между прочим, насколько велики эти новые месторождения? — спросил Джон.
— Они огромны, — ответил Головко. — Меня ничуть не удивляет, что вам известно о них. Наши усилия сохранить это в секрете не были слишком серьёзными. Нефтяное месторождение не уступает саудовским, а залежи золота исключительно богаты. Потенциально эти открытия могут спасти нашу экономику, могут сделать нас по-настоящему богатой страной, хорошим партнёром Америки.
— Тогда вы понимаете, почему Джек послал нас к вам. Если Россия достигнет процветания, мир станет лучше для обеих стран.
— Вы так считаете? — Головко был умным человеком, но он вырос в мире, где Америка и Россия часто желали смерти друг другу. Подобные мысли уходят с трудом, даже у человека с таким живым умом, как Головко.
— Да, мы так считаем, — подтвердил Джон. — Россия — великая страна, а русские — великий народ. Вы являетесь отличными партнёрами для нас. — Он не стал добавлять, что при этом исходе событий Америке не придётся беспокоиться о том, чтобы помогать России. Теперь у России есть все необходимые ресурсы, чтобы самим позаботиться о собственном процветании. Америке понадобится всего лишь предложить русским свой опыт и знания, направленные на то, чтобы войти в капиталистический мир обеими ногами и с открытыми глазами.
— Этот документ поступил ко мне от человека, который помог бегству председателя КГБ?
— Сергей, как мы говорим дома, это был бизнес, ничего личного. Я не имею ничего против русских, а ты ведь не убьёшь американца только ради развлечения, правда?
— Нет, конечно, — с негодованием отозвался Головко. — Это не соответствует нашим принципам.
— То же самое относится и к нам, господин директор.
— Послушайте, ребята, — вмешался Чавез. — Когда я был ещё тинейджером, давным-давно, солдатом 11-Браво с винтовкой в руках, меня учили убивать ваших солдат, но ведь теперь мы больше не враги, правда? А если мы не враги, то можем быть друзьями. Вы ведь помогли нам справиться с Японией и Ираном, верно?
— Да, но в то время мы понимали, что являемся основной целью этих конфликтов, и, оказывая помощь вам, мы защищали и свои национальные интересы.
— Верно, но не исключено, что основной целью сейчас является Америка. В таком случае мы, оказывая вам помощь, действуем в своих интересах. По всей вероятности, они ненавидят вас не меньше, чем нас.
Головко кивнул.
— Да, единственное, что я знаю о китайцах, это их чувство расового превосходства.
— Это опасное чувство для людей, дружище. Расизм означает, что ваши враги — это просто насекомые, которых надо прихлопнуть, — закончил Чавез, произведя впечатление на Кларка своей смесью акцента южного Лос-Анджелеса и глубокого анализа ситуации, присущего магистру международных отношений. — Даже Карл Маркс не говорил, что он лучше других из-за своего цвета кожи, верно?
— Но Мао говорил, — заметил Головко.
— Это меня не удивляет, — продолжал Динг. — Я читал его «Маленькую Красную Книжку» ещё в школе. Он не хотел быть только политическим вождём. Нет, он хотел быть богом. Позволил самомнению занять место перед умом — это нередко случается с людьми, которые становятся диктаторами, правда?
— Ленин не был таким человеком, зато Сталин был, — заметил Головко. — Итак, Иван Эмметович является другом России. Как мне поступить с этим документом?
— Это вы должны решить сами, — сказал ему Кларк.
— Мне нужно поговорить со своим президентом. Ваш президент прилетает завтра в Польшу, верно?
— По-моему, да.
— Мне нужно позвонить кое-кому. Спасибо, что вы приехали ко мне, друзья. Может быть, в другой раз я смогу принять вас по-настоящему.
— Спасибо. — Кларк встал и опрокинул в рот остаток водки. Снова рукопожатия, и они уехали по той же дороге, по которой прибыли к Головко.
— Господи, Джон, что будет дальше? — спросил Динг, когда они выехали на шоссе.
— Думаю, что все постараются вколотить в китайцев немного здравого смысла.
— А если это не сработает?
Кларк пожал плечами и недоуменно поднял брови:
— Узнаем из одиннадцатичасовых новостей, Доминго.
* * *
Собирать и укладывать вещи для поездки непросто, даже если все это делает для вас обслуживающий персонал. В особенности это относилось к «Хирургу», которой не только приходилось думать о том, что она наденет на приёмах, но и быть Верховной Властью в вопросах одежды своего мужа. Райан с трудом терпел такое насилие над своим статусом, но был вынужден согласиться. Сейчас Джек все ещё находился в Овальном кабинете, стараясь завершить дела, которые не могли ждать его возвращения, — вообще-то значительная часть этих дел могла и подождать, но в правительстве существовали вещи, которые следует уважать, — и ждал телефонного звонка.
— Арни?
— Слушаю, Джек.
— Передай ВВС, чтобы они послали ещё один «Гольфстрим» в Варшаву, если Скотту понадобится незаметно слетать в Москву.
— Хорошая мысль. Они поставят его, наверно, на какой-нибудь военно-воздушной базе или ещё где-нибудь. — Ван Дамм вышел из кабинета, чтобы позвонить.
— Что ещё, Эллен? — спросил Райан у своей секретарши.
— Нужна сигарета?
— Да, пожалуй, перед тем как мы с Кэти улетим в сторону заката. — Вообще-то они летели на восток, но миссис Самтер поняла его. Она передала Райану последнюю сигарету сегодняшнего дня.
— Черт побери, — пробормотал Райан после первой затяжки. Он обязательно получит телефонный звонок из Москвы — разве не правда? Это зависело от того, насколько быстро там обработают полученную информацию, или, может быть, Сергей захочет дождаться утра, чтобы показать документ президенту Грушевому. Будет ли он ждать?
В Вашингтоне документ такого содержания был бы классифицирован как «КРИТИК» и положен на стол президента меньше чем через двадцать минут, но в разных странах существуют разные правила. Можно не сомневаться, что один из них позвонит, прежде чем он спустится с самолёта в Варшаве. Но пока… Он погасил сигарету в пепельнице, достал из ящика стола спрей и брызнул в рот кисловатый состав, скрывающий запах табака. Затем вышел из кабинета наружу и направился в Западное крыло и сам Белый дом — по архитектурному недоразумению кабинет и Белый дом не были соединены внутренним коридором. В любом случае через шесть минут он поднялся на жилой этаж и стал наблюдать, как обслуживающий персонал укладывает его чемоданы. Кэти тоже была здесь, пытаясь давать указания. Агенты Секретной службы не сводили с них глаз, словно опасаясь, что кто-то засунет бомбу в один из чемоданов. Ничего не поделаешь, паранойя составляет часть их работы. Райан подошёл к жене.
— Тебе надо поговорить с Андреа.
— Что с ней случилось?
— Жалуется на боль в животе.
— О-о. — Кэти страдала от тошноты, когда была беременной Салли, но это было давным-давно, да и тошнота была не такой уж серьёзной. — Знаешь, в такое время вряд ли можно чем-нибудь помочь.
— Вот тебе и прогресс в области медицины, — был комментарий Джека. — И всё-таки она могла бы воспользоваться женским советом.
Кэти улыбнулась.
— Да, конечно, женская солидарность. Вы что, заключили союз с Пэтом?
На лице Джека появилась ответная улыбка.
— Да, может быть, он научит меня лучше стрелять из пистолета.
— Великолепно, — сухо заметила Кэти.
— Какое платье ты выбрала для большого приёма? — спросил президент у первой леди.
— Светло-голубое.
— Ты выглядишь в нём очень изящной, — сказал Джек, касаясь её руки.
В спальню вошли дети в сопровождении руководителей групп телохранителей, за исключением Кайла, которого несла одна из его львиц. Покидать детей всегда было непросто, хотя все уже привыкли к этому. Начались обычные поцелуи и объятия, затем Джек взял жену под руку и повёл её к лифту.
Они вышли из лифта на первом этаже и направились к вертолётной площадке. Там уже стоял VH-3 с полковником Мэллоем в кресле первого пилота. Морские пехотинцы отдали салют, как это они обычно делали. Президент и первая леди поднялись по трапу внутрь вертолёта и пристегнулись к комфортабельным креслам. Все это происходило под внимательным взглядом сержанта морской пехоты, который затем прошёл вперёд и доложил о готовности пилоту, сидящему в правом переднем кресле.
Кэти нравилось летать на вертолёте, потому что она делала это дважды в день. Джек больше не боялся летать внутри винтокрылой машины, хотя предпочёл бы управлять автомобилем. Это ему не разрешали уже несколько месяцев. «Сикорский» плавно оторвался от земли, развернулся в воздухе и направился к Эндрюз. Полет продолжался десять минут. Вертолёт опустился рядом с VC-25, военно-транспортным вариантом «Боинга-747»; несколько секунд до трапа, со стоящими поблизости телевизионными камерами, готовыми запечатлеть это событие.
— Повернись и помаши рукой, милая, — сказал ей Джек, когда они поднялись на вершину трапа. — Нас могут показать в вечерних новостях.
— Опять? — проворчала Кэти. Затем она помахала рукой и улыбнулась, но не провожающим, а телевизионным камерам. Закончив с этим, они вошли в самолёт и прошли вперёд, в президентские апартаменты. Там они пристегнулись к креслам под наблюдением сержанта ВВС, который затем сказал пилоту, что он может раскручивать двигатели и выруливать к концу взлётной полосы Ноль-Один-Правой. После этого все было как обычно, величественное ускорение, взлёт большого «Боинга» и подъем на тридцать восемь тысяч футов. Райан не сомневался, что в хвостовой части всем было удобно, потому что худшее кресло этого самолёта было таким же удобным, как лучшее кресло в салоне первого класса любой авиакомпании мира. В общем, это казалось напрасной тратой денег налогоплательщиков, но, насколько было известно президенту, ни один из налогоплательщиков ещё ни разу не жаловался на это достаточно громко.
Событие, которого он ожидал, произошло после того, как самолёт пролетел над берегом штата Мэн.
— Господин президент? — послышался женский голос.
— Слушаю, сержант?
— Вас вызывают, сэр, по STU. Где вы хотите говорить?
Райан встал.
— Наверху.
Сержант кивнула и показала, куда идти:
— Сюда, сэр.
— Кто вызывает меня?
— Директор ЦРУ.
Райан решил, что это разумно.
— Пригласите сюда Государственного секретаря Адлера.
— Слушаюсь, сэр, — сказала она, когда президент начал подниматься по спиральной лестнице.
Поднявшись в узел связи, Райан опустился в рабочее кресло, освобождённое для него сержантом ВВС, передавшим ему телефонную трубку.
— Эд?
— Да, Джек. Сергей позвонил.
— Что он сказал?
— Он считает, что ты правильно поступил, направляясь в Варшаву. Просит о встрече на высшем уровне, тайно, если возможно.
Адлер сел в кресло рядом с Райаном и услышал слова Головко.
— Скотт, как ты относишься к полёту в Москву?
— Мы можем сделать это без лишнего шума? — спросил Государственный секретарь.
— Наверно.
— Тогда да. Эд, ты попробовал предложить Головко присоединение России к НАТО?
— Делать подобные предложения не моя епархия, Скотт, — ответил директор Центрального разведывательного управления.
— Это верно. Ты считаешь, они согласятся с этим?
— Шансы три к одному, да.
— Я тоже так думаю, — согласился Райан. — Головко это понравится.
— Да, понравится, после того как он преодолеет потрясение, — заметил Адлер с иронией в голосе.
— О'кей, Эд, передай Сергею, что мы согласны на тайную встречу. Государственный секретарь вылетает в Москву для консультаций. Держи нас в курсе событий.
— Обязательно.
— О'кей, конец связи. — Райан положил трубку и повернулся к Адлеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214