Толпа, сгрудившаяся за полицейским ограждением, слушала, как орет Микки. Мал все смотрел и смотрел вокруг. Потом он почувствовал на своем плече руку: Базз Микс вытирал с лица губную помаду:
— Босс, я в вашем распоряжении. Как там наш стейк?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— …Норм говорит, что вы умеете драться. Он большой любитель бокса, так что, наверное, это так и есть. Теперь вопрос в том, будете ли вы драться, но по-другому и за нас.
За столом напротив Дэпни сидят Клэр де Хейвен и Норман Костенц. Прошло пять минут собеседования; женщина пока очень деловита и ничего более, легким похлопыванием по спине сдерживает взволнованного Норма, взахлеб описывающего заваруху в линии пикетирования. Миловидная женщина, которая все время должна что-то держать в руках, прикасаться или трогать — сигарету, зажигалку, Костенца, когда тот слишком разговорится. Всего пять минут — и Дэнни понял: едва ли не главное в его действиях — это правдоподобно пропускать то, что реально происходит с ним, через мифический образ Теда Кругмана.
Сразу после необъяснимого приступа он всю ночь опрашивал жителей Черного города относительно угнанного «понтиака», ничего так и не выяснил, но чувствовал, что ОН за ним наблюдает. Опрос на Ла Палома-драйв тоже ничего не дал. То же — на автобусных линиях и среди таксистов. Ему позвонил Майк Брюнинг и сообщил, что пытается найти еще четырех полицейских для слежки за четверкой из списка Дэнни. Он был вымотан, нервы на пределе, и все это отражалось на его лице. Для него главное — его дело, а не эта муть с комми, и если де Хейвен будет настаивать на проверке его прошлого, он изобразит негодование и поведет разговор напрямую: о возрождении его политической веры и о том, что УАЕС может ему предложить, чтобы доказать свои возможности.
— Мисс де Хейвен…
— Клэр.
— Клэр, я хочу помочь вам. Хочу снова быть в организации. У меня все заржавело, кроме кулаков. Совсем скоро я подыщу себе работу, но хочу включиться в движение сейчас.
Клэр де Хейвен прикурила и махнула зажигалкой снующей по залу официантке.
— Я думаю, вам сейчас надо проникнуться философией ненасилия. Мне нужен человек, который бы сопровождал меня во время благотворительных встреч. Мне кажется, вы сможете помочь мне в сборе пожертвований от вдов жертв Комиссии Конгресса.
Дэнни воспользовался упоминанием «вдов» и нахмурился, «больно задетый» воспоминанием о Донне Кэнтрелл — горячей любви, утонувшей в Гуд-зон-ривер.
— Что с вами, Тед?
Норм Костенц коснулся ее руки, как бы говоря: «Лучше не спрашивай».
Дэнни поморщился, тело у него и в самом деле ныло.
— Вы напомнили мне одну знакомую из прошлого.
Клэр улыбнулась:
— Я напомнила или то, что я сказала? Дэнни ответил уклончиво:
— Все вместе, Клэр.
— А точнее?
— Мне сейчас не хотелось бы об этом говорить. Клэр подозвала официантку и сказала:
— Мартини.
Девушка, сделав реверанс, на ходу записывает заказ.
— Значит, боев в рядах пикетчиков для меня больше не будет?
— Время еще не пришло, — сказал Костенц, — но ждать осталось недолго — мы покажем, на что мы способны.
Клэр заставила его замолчать — просто стрельнув глазами.
— Как покажете? О чем вы? Клэр играла зажигалкой.
— В Норме играет безрассудство, хотя для любителя бокса он много читает Ганди. Тед, он нетерпелив, и я нетерпелива. Совсем недавно началась подготовка расследования для большого жюри — что-то вроде очередной Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. И хотя сейчас это расследование, похоже, приостановлено, но это все равно настораживает. В машине я слышала по радио, что на Микки Коэна было новое покушение. Рано или поздно он психанет и начнет науськивать на нас своих громил. Нам нужно, чтобы к тому моменту там были камеры и все было зафиксировано.
Она в общем не ответила на его вопрос, и расписывание тактики пассивного сопротивления прозвучало как увертка. Дэнни уже приготовился начать флирт, но ему помешала подошедшая официантка.
— Пожалуйста, еще два стакана, — сказала Клэр.
— Я завязал, — торопливо бросил Норм Костенц, поднялся и помахал им рукой.
Клэр наполнила из графина два стакана, Дэнни поднял свой и провозгласил:
— За наше дело.
— За все хорошее, — сказала Клэр.
Дэнни выпил и умышленно закашлялся, дав понять хорошо пьющей женщине, что имеет дело с непьющим мужчиной. Клэр потягивала из своего стакана.
— Угонщик машин, революционер, сердцеед, — знаете, это производит впечатление.
«Сбить ее высокомерие, заставить ее сделать первый шаг, подсечь и вытащить рыбку».
— Напрасно, все это липа.
— О-о? Как вас понимать?
— А так, что бунтовал я как мелкий хулиган, а угонщиком был трусливым.
— А кавалером? Рыбка клюнула.
— Пытался воссоздать некий образ — так, наверное, можно это выразить.
— И вам удавалось это?
— Нет.
— Потому что она была особенной?
Дэнни сделал большой глоток. После бессонной ночи алкоголь быстро подействовал, в голове стало туманиться.
— Она умерла.
— Умерла?
Дэнни был уверен, что она знала все от Костенца и просто делает вид, что ничего не знает.
— Да, умерла. Так что считайте меня вдовцом жертвы комиссии расследования, Клэр. Другие женщины были не то что…
— Они были другие.
— Ну да, совсем другие. Не такие сильные, не такие преданные, не…
— Словом, другие.
— Точно, другие. — Дэнни рассмеялся. — Черт, я как испорченная пластинка.
Рассмеялась и Клэр:
— Я обозвала вас сердцеедом, вы меня побили.
— Я бью только фашистов.
— Женщин не колотите?
— Не в моих правилах.
— Зато в моих.
— Я в шоке.
— Сомневаюсь.
Дэнни допил свой стакан.
— Клэр, мне хочется поработать на профсоюз, а не подлизываться к старым перечницам, выпрашивая деньги.
— Это у вас впереди. А они вовсе не старые перечницы, если женщин моего возраста вы не считаете старухами.
Начало положено.
— А сколько вам лет — тридцать один, тридцать два?
Грубый комплимент рассмешил Клэр:
— Дипломат. А вам сколько?
Дэнни стал вспоминать, сколько лет Теду Круг-ману, вспомнил не сразу.
— Двадцать шесть.
— Так вот: я стара для мальчиков и еще молода для альфонсов. Годится такой ответ?
— Уклончиво.
Клэр рассмеялась и принялась вертеть пепельницу.
— В мае мне будет сорок. Так что за вашу арифметику спасибо.
— Я серьезно.
— Неправда.
Вытаскивать рыбку сейчас пока не время.
— Клэр, вы доверяете мне в политическом отношении?
— Да, доверяю.
— Тогда у меня есть предложение. Давайте встретимся помимо нашей работы в союзе.
Лицо Клэр — сама нежность; Дэнни захотелось влепить ей пощечину, чтобы эта сучка пришла в ярость и стала достойным врагом.
— Я — серьезно.
Сама искренность. Комми-вариант.
— Тед, я помолвлена.
— Мне все равно.
Клэр открыла сумочку, достала оттуда дохнувшую тонким ароматом визитную карточку и положила на стол.
— По крайней мере, мы ближе познакомимся. Сегодня вечером несколько членов нашего союза собираются у меня дома. Подходите к концу встречи, я вас с ними познакомлю. Вам многое станет ясным, а мы потом съездим куда-нибудь и поговорим.
Дэнни взял визитку.
— В котором часу?
— В восемь тридцать.
Ну, он будет там пораньше — настоящий коп, настоящая работа.
— Буду ждать.
Клэр де Хейвен полностью собой овладела, взгляд твердый и полный достоинства.
— Я — тоже.
Кругман снова стал Апшо.
Дэнни поехал в голливудский участок, оставил машину за три квартала и пошел пешком. Майк Брю-нинг встретил его в дверях для личного состава с улыбкой:
— Вы мой должник, помшерифа.
— За что?
— Те парни из вашего списка уже под наблюдением. Дадли распорядился, так что вы и у него в долгу.
— Отлично, — улыбнулся Дэнни. — Кто они? Дали им мой телефон?
— Нет. Это, если можно так сказать, выкормыши Дадли из убойного отдела. Ребята толковые, но они докладывают только Дадли.
— Брюнинг, следствие веду я!
— Понимаю, Апшо. Вам просто здорово повезло, что дали еще людей; Дадли тоже на большое жюри работает, и сделал вам такой подарок, Скажите ему спасибо, черт возьми. У вас и звания толком нет, а под вами семь человек. В ваши годы мне приходилось утюжить бомжей по подворотням.
Дэнни молча прошел в комнату, где толпились оперативники в гражданском и полицейские в форме и что-то со смехом обсуждали у доски объявлений. Он глянул туда из-за их плеч и увидел карикатуру еще более гадкую, чем была та, что сорвал Джек Шортелл. Микки Коэн, с клыками, с кипой на макушке, огромным членом дерет в задницу парня в форме управления шерифа округа. У того из кармана сыплются купюры. Из уст Коэна вылетают слова: «Смотри веселей, милок! Микки К. дает кошерными!»
Дэнни растолкал полицейских в синей форме и сорвал с доски карикатуру; повернулся и на глазах зло смотревших на него копов разорвал листок на мелкие клочки. Полицейские сначала остолбенели, потом раздались возмущенные голоса. Сквозь толпу синих пробрался Джин Найлз и смерил Дэнни взглядом.
— Разговаривал с парнем по имени Лео Бордони. Он сразу все не выболтал, но я уверен, что его уже допрашивали. Я думаю, что допрашивал его ты, и сделал это в квартире Гойнза. Когда я описал ее, у него был вид, будто ему там все знакомо.
Комната поплыла у Дэнни перед глазами; только Найлз был в фокусе. Дэнни сказал:
— Я сейчас занят, сержант, — твердо, голосом начальника.
— Иди в жопу со своим «занят». Ты лезешь на мою территорию. И переговоры по рации ты услышал не у пончиковой на Вестерн, и я, черт тебя дери, знаю, где ты получил эту информацию. Если я это докажу, тебе…
— Я занят, Найлз.
— В жопу твое «занят». У меня было верное дело по грабежу, пока ты не появился с этими мудацкими гамаками. Ты просто помешался на голубых, спятил, да ты, видно, сам педераст!
Дэнни молниеносно врезал ему с правой, с левой в челюсть; застигнутый врасплох Найлз мотнул головой, но не шелохнулся. Копы в синем попятились. Дэнни хуком махнул ему в живот. Найлз увернулся и сильнейшим апперкотом откинул Дэнни на стенку. Дэнни замер, сделал вид, что оглушен и стоит неподвижной целью. Найлз с размаху послал свой кулак ему в корпус. Дэнни увернулся, кулак Найлза ударился в стену — хруст костей, вопль Найлза. Дэнни отошел на шаг, развернул Найлза и выдал ему серию ударов в печень — Найлз скрючился. Дэнни почувствовал, что синие начали на него наседать. Кто-то крикнул:
— Прекратите! — Сильные руки обхватили его и подняли над полом. Невесть откуда возник Джек Шортелл, шепнув на ухо:
— Тихо, тихо.
Отпустил его, и тут раздался крик:
— Командир идет!
Дэнни, поддерживаемый старым коллегой, прихрамывая, дал вывести себя из участка через задний ход.
Кругман — Апшо — снова Кругман.
Шортелл подвез Дэнни до его машины и взял с него слово, что тот отправится выспаться. Дэнни едет домой — его то охватывает полузабытье, то он дрожит от возбуждения. Под конец его одолевает полное изнурение, и только воспоминания о пикировке с Клэр удерживают Дэнни от того, чтобы заснуть за рулем. С мыслями об этом он направился в спальню, даже не взглянув на бутылку Консидайна. Накрылся вместо одеяла курткой Кругмана и мгновенно уснул.
И приснились ему странные женщины и ОН.
1939 год, школьная танцулька в Сан-Берду. Через усилители громыхают Гленн Миллер с Томми Дор-си , а Сюзан Леферт выводит его из спортзала и заманивает в раздевалку для мальчиков пол-литровой банкой со шнапсом. Там она расстегивает ему рубашку, лижет грудь и покусывает за волосы. Он силится себя возбудить и смотрит на свое тело в зеркало, но продолжает видеть Тима… Ему становится хорошо, но отзывается болью, и все оборачивается как-то плохо. Он говорит Сюзан, что встретил взрослую женщину и хочет остаться ей верным, она напоминает ему самоубийцу Донну, которая купила ему чудную куртку, настоящую, какую носили летчики в войну. Сюзан спрашивает: «В какую войну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Босс, я в вашем распоряжении. Как там наш стейк?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
— …Норм говорит, что вы умеете драться. Он большой любитель бокса, так что, наверное, это так и есть. Теперь вопрос в том, будете ли вы драться, но по-другому и за нас.
За столом напротив Дэпни сидят Клэр де Хейвен и Норман Костенц. Прошло пять минут собеседования; женщина пока очень деловита и ничего более, легким похлопыванием по спине сдерживает взволнованного Норма, взахлеб описывающего заваруху в линии пикетирования. Миловидная женщина, которая все время должна что-то держать в руках, прикасаться или трогать — сигарету, зажигалку, Костенца, когда тот слишком разговорится. Всего пять минут — и Дэнни понял: едва ли не главное в его действиях — это правдоподобно пропускать то, что реально происходит с ним, через мифический образ Теда Кругмана.
Сразу после необъяснимого приступа он всю ночь опрашивал жителей Черного города относительно угнанного «понтиака», ничего так и не выяснил, но чувствовал, что ОН за ним наблюдает. Опрос на Ла Палома-драйв тоже ничего не дал. То же — на автобусных линиях и среди таксистов. Ему позвонил Майк Брюнинг и сообщил, что пытается найти еще четырех полицейских для слежки за четверкой из списка Дэнни. Он был вымотан, нервы на пределе, и все это отражалось на его лице. Для него главное — его дело, а не эта муть с комми, и если де Хейвен будет настаивать на проверке его прошлого, он изобразит негодование и поведет разговор напрямую: о возрождении его политической веры и о том, что УАЕС может ему предложить, чтобы доказать свои возможности.
— Мисс де Хейвен…
— Клэр.
— Клэр, я хочу помочь вам. Хочу снова быть в организации. У меня все заржавело, кроме кулаков. Совсем скоро я подыщу себе работу, но хочу включиться в движение сейчас.
Клэр де Хейвен прикурила и махнула зажигалкой снующей по залу официантке.
— Я думаю, вам сейчас надо проникнуться философией ненасилия. Мне нужен человек, который бы сопровождал меня во время благотворительных встреч. Мне кажется, вы сможете помочь мне в сборе пожертвований от вдов жертв Комиссии Конгресса.
Дэнни воспользовался упоминанием «вдов» и нахмурился, «больно задетый» воспоминанием о Донне Кэнтрелл — горячей любви, утонувшей в Гуд-зон-ривер.
— Что с вами, Тед?
Норм Костенц коснулся ее руки, как бы говоря: «Лучше не спрашивай».
Дэнни поморщился, тело у него и в самом деле ныло.
— Вы напомнили мне одну знакомую из прошлого.
Клэр улыбнулась:
— Я напомнила или то, что я сказала? Дэнни ответил уклончиво:
— Все вместе, Клэр.
— А точнее?
— Мне сейчас не хотелось бы об этом говорить. Клэр подозвала официантку и сказала:
— Мартини.
Девушка, сделав реверанс, на ходу записывает заказ.
— Значит, боев в рядах пикетчиков для меня больше не будет?
— Время еще не пришло, — сказал Костенц, — но ждать осталось недолго — мы покажем, на что мы способны.
Клэр заставила его замолчать — просто стрельнув глазами.
— Как покажете? О чем вы? Клэр играла зажигалкой.
— В Норме играет безрассудство, хотя для любителя бокса он много читает Ганди. Тед, он нетерпелив, и я нетерпелива. Совсем недавно началась подготовка расследования для большого жюри — что-то вроде очередной Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. И хотя сейчас это расследование, похоже, приостановлено, но это все равно настораживает. В машине я слышала по радио, что на Микки Коэна было новое покушение. Рано или поздно он психанет и начнет науськивать на нас своих громил. Нам нужно, чтобы к тому моменту там были камеры и все было зафиксировано.
Она в общем не ответила на его вопрос, и расписывание тактики пассивного сопротивления прозвучало как увертка. Дэнни уже приготовился начать флирт, но ему помешала подошедшая официантка.
— Пожалуйста, еще два стакана, — сказала Клэр.
— Я завязал, — торопливо бросил Норм Костенц, поднялся и помахал им рукой.
Клэр наполнила из графина два стакана, Дэнни поднял свой и провозгласил:
— За наше дело.
— За все хорошее, — сказала Клэр.
Дэнни выпил и умышленно закашлялся, дав понять хорошо пьющей женщине, что имеет дело с непьющим мужчиной. Клэр потягивала из своего стакана.
— Угонщик машин, революционер, сердцеед, — знаете, это производит впечатление.
«Сбить ее высокомерие, заставить ее сделать первый шаг, подсечь и вытащить рыбку».
— Напрасно, все это липа.
— О-о? Как вас понимать?
— А так, что бунтовал я как мелкий хулиган, а угонщиком был трусливым.
— А кавалером? Рыбка клюнула.
— Пытался воссоздать некий образ — так, наверное, можно это выразить.
— И вам удавалось это?
— Нет.
— Потому что она была особенной?
Дэнни сделал большой глоток. После бессонной ночи алкоголь быстро подействовал, в голове стало туманиться.
— Она умерла.
— Умерла?
Дэнни был уверен, что она знала все от Костенца и просто делает вид, что ничего не знает.
— Да, умерла. Так что считайте меня вдовцом жертвы комиссии расследования, Клэр. Другие женщины были не то что…
— Они были другие.
— Ну да, совсем другие. Не такие сильные, не такие преданные, не…
— Словом, другие.
— Точно, другие. — Дэнни рассмеялся. — Черт, я как испорченная пластинка.
Рассмеялась и Клэр:
— Я обозвала вас сердцеедом, вы меня побили.
— Я бью только фашистов.
— Женщин не колотите?
— Не в моих правилах.
— Зато в моих.
— Я в шоке.
— Сомневаюсь.
Дэнни допил свой стакан.
— Клэр, мне хочется поработать на профсоюз, а не подлизываться к старым перечницам, выпрашивая деньги.
— Это у вас впереди. А они вовсе не старые перечницы, если женщин моего возраста вы не считаете старухами.
Начало положено.
— А сколько вам лет — тридцать один, тридцать два?
Грубый комплимент рассмешил Клэр:
— Дипломат. А вам сколько?
Дэнни стал вспоминать, сколько лет Теду Круг-ману, вспомнил не сразу.
— Двадцать шесть.
— Так вот: я стара для мальчиков и еще молода для альфонсов. Годится такой ответ?
— Уклончиво.
Клэр рассмеялась и принялась вертеть пепельницу.
— В мае мне будет сорок. Так что за вашу арифметику спасибо.
— Я серьезно.
— Неправда.
Вытаскивать рыбку сейчас пока не время.
— Клэр, вы доверяете мне в политическом отношении?
— Да, доверяю.
— Тогда у меня есть предложение. Давайте встретимся помимо нашей работы в союзе.
Лицо Клэр — сама нежность; Дэнни захотелось влепить ей пощечину, чтобы эта сучка пришла в ярость и стала достойным врагом.
— Я — серьезно.
Сама искренность. Комми-вариант.
— Тед, я помолвлена.
— Мне все равно.
Клэр открыла сумочку, достала оттуда дохнувшую тонким ароматом визитную карточку и положила на стол.
— По крайней мере, мы ближе познакомимся. Сегодня вечером несколько членов нашего союза собираются у меня дома. Подходите к концу встречи, я вас с ними познакомлю. Вам многое станет ясным, а мы потом съездим куда-нибудь и поговорим.
Дэнни взял визитку.
— В котором часу?
— В восемь тридцать.
Ну, он будет там пораньше — настоящий коп, настоящая работа.
— Буду ждать.
Клэр де Хейвен полностью собой овладела, взгляд твердый и полный достоинства.
— Я — тоже.
Кругман снова стал Апшо.
Дэнни поехал в голливудский участок, оставил машину за три квартала и пошел пешком. Майк Брю-нинг встретил его в дверях для личного состава с улыбкой:
— Вы мой должник, помшерифа.
— За что?
— Те парни из вашего списка уже под наблюдением. Дадли распорядился, так что вы и у него в долгу.
— Отлично, — улыбнулся Дэнни. — Кто они? Дали им мой телефон?
— Нет. Это, если можно так сказать, выкормыши Дадли из убойного отдела. Ребята толковые, но они докладывают только Дадли.
— Брюнинг, следствие веду я!
— Понимаю, Апшо. Вам просто здорово повезло, что дали еще людей; Дадли тоже на большое жюри работает, и сделал вам такой подарок, Скажите ему спасибо, черт возьми. У вас и звания толком нет, а под вами семь человек. В ваши годы мне приходилось утюжить бомжей по подворотням.
Дэнни молча прошел в комнату, где толпились оперативники в гражданском и полицейские в форме и что-то со смехом обсуждали у доски объявлений. Он глянул туда из-за их плеч и увидел карикатуру еще более гадкую, чем была та, что сорвал Джек Шортелл. Микки Коэн, с клыками, с кипой на макушке, огромным членом дерет в задницу парня в форме управления шерифа округа. У того из кармана сыплются купюры. Из уст Коэна вылетают слова: «Смотри веселей, милок! Микки К. дает кошерными!»
Дэнни растолкал полицейских в синей форме и сорвал с доски карикатуру; повернулся и на глазах зло смотревших на него копов разорвал листок на мелкие клочки. Полицейские сначала остолбенели, потом раздались возмущенные голоса. Сквозь толпу синих пробрался Джин Найлз и смерил Дэнни взглядом.
— Разговаривал с парнем по имени Лео Бордони. Он сразу все не выболтал, но я уверен, что его уже допрашивали. Я думаю, что допрашивал его ты, и сделал это в квартире Гойнза. Когда я описал ее, у него был вид, будто ему там все знакомо.
Комната поплыла у Дэнни перед глазами; только Найлз был в фокусе. Дэнни сказал:
— Я сейчас занят, сержант, — твердо, голосом начальника.
— Иди в жопу со своим «занят». Ты лезешь на мою территорию. И переговоры по рации ты услышал не у пончиковой на Вестерн, и я, черт тебя дери, знаю, где ты получил эту информацию. Если я это докажу, тебе…
— Я занят, Найлз.
— В жопу твое «занят». У меня было верное дело по грабежу, пока ты не появился с этими мудацкими гамаками. Ты просто помешался на голубых, спятил, да ты, видно, сам педераст!
Дэнни молниеносно врезал ему с правой, с левой в челюсть; застигнутый врасплох Найлз мотнул головой, но не шелохнулся. Копы в синем попятились. Дэнни хуком махнул ему в живот. Найлз увернулся и сильнейшим апперкотом откинул Дэнни на стенку. Дэнни замер, сделал вид, что оглушен и стоит неподвижной целью. Найлз с размаху послал свой кулак ему в корпус. Дэнни увернулся, кулак Найлза ударился в стену — хруст костей, вопль Найлза. Дэнни отошел на шаг, развернул Найлза и выдал ему серию ударов в печень — Найлз скрючился. Дэнни почувствовал, что синие начали на него наседать. Кто-то крикнул:
— Прекратите! — Сильные руки обхватили его и подняли над полом. Невесть откуда возник Джек Шортелл, шепнув на ухо:
— Тихо, тихо.
Отпустил его, и тут раздался крик:
— Командир идет!
Дэнни, поддерживаемый старым коллегой, прихрамывая, дал вывести себя из участка через задний ход.
Кругман — Апшо — снова Кругман.
Шортелл подвез Дэнни до его машины и взял с него слово, что тот отправится выспаться. Дэнни едет домой — его то охватывает полузабытье, то он дрожит от возбуждения. Под конец его одолевает полное изнурение, и только воспоминания о пикировке с Клэр удерживают Дэнни от того, чтобы заснуть за рулем. С мыслями об этом он направился в спальню, даже не взглянув на бутылку Консидайна. Накрылся вместо одеяла курткой Кругмана и мгновенно уснул.
И приснились ему странные женщины и ОН.
1939 год, школьная танцулька в Сан-Берду. Через усилители громыхают Гленн Миллер с Томми Дор-си , а Сюзан Леферт выводит его из спортзала и заманивает в раздевалку для мальчиков пол-литровой банкой со шнапсом. Там она расстегивает ему рубашку, лижет грудь и покусывает за волосы. Он силится себя возбудить и смотрит на свое тело в зеркало, но продолжает видеть Тима… Ему становится хорошо, но отзывается болью, и все оборачивается как-то плохо. Он говорит Сюзан, что встретил взрослую женщину и хочет остаться ей верным, она напоминает ему самоубийцу Донну, которая купила ему чудную куртку, настоящую, какую носили летчики в войну. Сюзан спрашивает: «В какую войну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77