Вчера я узнал от своего осведомителя, что Гойнз намеревался собрать банду грабителей. В моих рапортах вы найдете протокол допроса Честера Брауна, музыканта-джазиста. Он знал Марти Гойнза еще в начале 40-х и утверждает, что тогда Гойнз занимался грабежами. Браун упоминал молодого парня с обожженным лицом, который был подельником Гойнза, но к данному делу, на мой взгляд, он отношения не имеет. Итак, исходя из этих предположений, считаю, что далее наши действия таковы:
— Сержант Шортелл, вы проводите телефонный опрос зубопротезных лабораторий. У меня большой список, и вам предстоит обзвонить их и поднять их архивы там, где они ведутся. У вас солидный материал для отсева: группа крови, описание внешности, даты убийств. Обратите внимание на сотрудников лабораторий, вызывающих даже самое малое подозрение своих коллег, и если инстинкт вам что-то подсказывает, а данных о типе крови данного человека нет, используйте тюремные архивы, материалы Службы исполнения воинской повинности и больниц, а также любой другой источник, где вы сможете получить такую информацию.
Делая записи, Шортелл согласно кивал головой. Дэнни перевел взгляд на Найлза и Брюнинга:
— Сержант Брюнинг и сержант Найлз, вы проверите все дела, связанные с преступлениями на сексуальной почве в городе и округе на предмет выяснения нанесения членовредительства посредством укусов, исключая объекты по типу крови и описанию подозреваемого. Нам нужны данные по всем зарегистрированным в районе Лос-Анджелеса сексуальным преступникам. С особым вниманием следует ознакомиться с прошлым Уилтси и Линденора и предельно тщательно перетряхнуть историю задержаний Уилтси за проституцию для определения круга его клиентов, постараться выявить среди них личность, подпадающую под описание. Сличите эту информацию с делами об ограблении в городе и округе, а также рапорты об аресте молодых грабителей со следами ожогов вплоть до 43-го года. На каждого потенциального подозреваемого необходимо получить фотоснимки.
В своем расследовании я не прибегал к допросам из-за проблемы с юрисдикцией, и вот здесь могут сработать фотографии. Нужно показать эти снимки всем известным нам торговцам героином и марихуаной, допросить их со всей строгостью, особенно в негритянских районах. Потрясите ваших информаторов, поговорите с каждым начальником отдела нравов во всех участках города и округа и попросите проинструктировать всех своих следственных работников провести работу с агентами и собрать информацию в барах для голубых о высоком седом человеке средних лет с необычными наклонностями. Нужно также послать запрос в администрацию по условно-досрочному освобождению на предмет установления лиц с нарушениями психики, недавно вышедших на свободу. Следует также повторно обследовать районы парка Гриффит, юга Сентрал-авеню и место, где был оставлен труп Гойнза.
Брюнинг застонал; Найлз в первый раз открыл рот:
— Вы слишком многого хотите, Апшо. Вам не кажется?
Дэнни оперся на кафедру:
— Это важное дело, и вы будете соответственно отмечены за арест преступника.
Найлз хмыкнул:
— Это — разборки «гамаков», и мы никогда не возьмем убийцу. А если и возьмем — что с того? Вас волнует, сколько педрил он порезал? Мне, например, плевать.
Дэнни передернуло от слов «гамаки» и «педрилы»; смотря в глаза Найлза, он почувствовал, что не выдерживает его взгляда и моргает. Подумал, что ни разу не употребил слово «гомосексуалист» в характеристике убийцы:
— Я полицейский, поэтому мне это важно. И эта работа обещает нам рост по службе.
— Рост по службе лично тебе, сынок. Ты же уже договорился с еврейчиком из прокуратуры.
— Найлз, кончай херню пороть!
Дэнни посмотрел, кто это выкрикнул, почувствовал комок в горле и вцепился в кафедру побелевшими от напряжения пальцами. Найлз злобно смотрел на него, и Дэнни не выдержал его взгляда. Он подумал, что надо достойно завершить речь, но все же, когда он продолжил, голос его чуть заметно дрожал:
— И последнее, о чем я вам хотел сообщить и по поводу чего мы не располагаем какой-либо исчерпывающей информацией. Все три человека были искромсаны палками зутеров, которые, по словам доктора Леймана, использовали силы наведения общественного порядка. Убийств с использованием палок зутеров не зарегистрировано, и чаще всего эти палки использовали белые против мексиканцев и заявлений в полицию по этому поводу не поступало. Еще раз повторю, проверьте эти факты через своих осведомителей в сопоставлении с группой крови и описанием внешности преступника.
Джек Шортелл продолжает писать. Майк Брюнинг смотрит на него как-то странно, сильно прищурив глаза. Дэнни повернулся в сторону Найлза:
— Сержант, вам понятно?
Найлз закурил новую сигарету, продолжая прижигать стол окурком:
— А ты, значит, с евреями — не разлей вода, верно, Апшо? Сколько Микки Жид платит тебе?
— Больше, чем платила тебе Бренда. Шортелл рассмеялся, странный взгляд Брюнинга сменился улыбкой. Найлз бросил сигарету на пол и растоптал ее:
— А почему ты, умник, не доложил о том, что нашел в квартире Гойнза? Что там к хренам произошло?
Дэнни стиснул пальцы, и планка от кафедры осталась у него в руке:
— Разойдись, — скомандовал он изменившимся голосом.
Консидайн и Смит поджидали его в офисе Эллиса Лоу; Дадли положил телефонную трубку со словами: «Спасибо, сынок». Дэнни сел за стол совещаний, догадываясь, что «сынком» был услужливый Майк Брюнинг со своим рассказом о состоявшемся инструктаже.
Консидайн что-то писал в желтом блокноте. Смит подошел к Дэнни с дружески протянутой рукой:
— Ну как первое утро в роли начальника из убойного отдела, сынок?
Дэнни знал, что ему известно все — слово в слово:
— Все прошло хорошо, лейтенант.
— Зови меня Дадли. Через пару лет ты обгонишь меня в звании и должен привыкать не слишком церемониться со стариками.
— Хорошо, Дадли.
Смит рассмеялся:
— Ты покоритель сердец, сынок. Правда, Малкольм, он покоритель сердец?
Консидайн подвинул свой стул ближе к Дэнни:
— Будем надеяться, что Клэр де Хейвен думает так же. Как дела, помшерифа?
— Нормально, лейтенант, — ответил Дэнни, почувствовав, что между его начальниками не все гладко: и с той и с другой стороны ощущалось презрение, какая-то натянутость, но Смит, как всегда, находился в более выгодном положении.
— Ладно. Значит, инструктаж прошел хорошо?
— Да.
— Вы прочли бумаги, что мы вам передали?
— Практически запомнил наизусть. Консидайн похлопал по блокноту:
— Отлично. Тогда начнем.
Смит сел у дальнего конца стола. Дэнни настроился внимательно слушать и десять раз подумать, прежде чем отвечать.
— Вот некоторые правила, которые вы должны соблюдать, — сказал Консидайн. — Первое: всюду вы ездите на своей частной машине, по вашим агентурным делам, а также по делу об убийстве. Мы превращаем вас в иного человека, к концу дня будет полностью готов план действий. Вы становитесь радикалом, который много лет прожил в Нью-Йорке, поэтому для вашей машины мы приготовим нью-йоркские номера. Уже готова ваша легенда, которую вам нужно будет запомнить. Когда будете ездить по разным участкам для проверки отчетов и прочего, оставляйте машину не ближе двух кварталов от нужного места, а когда будете отсюда уходить, зайдите в парикмахерскую внизу. Ал, парикмахер мэра Бау-рона, обустроит ваш ежик, чтобы вы не так смахивали на копа. Теперь мне нужны размеры ваших брюк, пиджака, свитера и обуви. Сегодня ночью мы встречаемся в участке Западного Голливуда. Я передаю вам ваш гардероб коммуниста и готовую легенду. Там же мы окончательно обсудим план вашего сближения с объектом. Понятно?
Дэнни кивнул, вырвал листок из блокнота Кон-сидайна и записал свои размеры.
— В этой одежде ты будешь ходить постоянно, сынок, — сказал Смит. — И на твоей следственной работе тоже. Мы не хотим, чтобы твои новые красные друзья вдруг увидели на улице расфранченного копа и признали в нем тебя. Малкольм, воспроизведите для нашего славного Дэниела несколько фраз де Хейвен, и пусть ответит. Посмотрим, как он принимает подачи.
Консидайн обратился к Дэнни:
— Помшерифа, я встречался с Клэр де Хейвен и должен вам сказать, что с этой женщиной работать не так просто. Она не разборчива в связях, судя по всему, алкоголичка, вероятно, принимает наркотики.
У нас есть еще один сотрудник, разрабатывающий ее прошлое, равно как и прошлое других красных, так что скоро мы узнаем ее получше. Я разговаривал с ней всего однажды, и у меня сложилось впечатление, что она любит спор, полемику, обожает пикироваться и всегда старается взять вверх над противником. Мне кажется, это ее сексуально возбуждает, и знаю, что ее привлекают мужчины, внешне похожие на вас. Так что мы сейчас немного потренируемся. Я предложу вам ряд высказываний, на мой взгляд, типичных для Клэр де Хейвен, а вы попробуйте их парировать. Готовы? Чтобы получше сосредоточиться, Дэнни закрыл глаза и сказал:
— Давайте.
— …А вот некоторые нас называют коммунистами. Это вас не беспокоит?
— Манера навешивать ярлыки оставляет меня равнодушным.
— Хорошо. Продолжим тему. «Вот как? Фашистствующие политиканы погубили репутацию многих инакомыслящих, обвиняя их в подрывной деятельности».
— Ну, разумеется, как там говорится в дразнилке: «Рыжий, красный, человек опасный». Правильно, детка? — снова парировал Дэнни.
Консидайн рассмеялся:
— Хорошо, только не называйте де Хейвен «детка», она сочтет это хамством. А вот такую штуку: «Прямо скажу, мне как-то не верится, что вы готовы перейти к нам от тимстеров».
Дэнни не затруднился с ответом:
— От шуток Микки Коэна только ленивый не сбежит.
— Хорошо, помшерифа, только по вашей легенде вы не встречались с Коэном, так что эту его сторону вы не знаете.
Дэнни в голову пришла хорошая идея: скабрезные анекдоты и бульварные романы, которые были популярны у коллег-тюремщиков, когда он работал в главной тюрьме округа:
— Лейтенант, давайте что-нибудь на тему секса. Консидайн перевернул лист своего блокнота:
«…Но я на тринадцать лет старше вас». Голос Дэнни зазвучал насмешливо:
— Женщину, как и виски, годы только красят.
Дадли Смит заржал, Консидайн фыркнул и продолжил: «Вы появились в моей жизни как раз, когда я помолвлена и выхожу замуж. Как я могу довериться вам — не знаю».
— Клэр, вы можете мне довериться по одной простой причине. Я сам себе не доверяю, когда я с вами.
— Ну, молодец, помшерифа. А вот закрученный мяч: «Вы здесь из-за меня или из-за нашего дела?»
Уж это совсем просто. Дэнни вспомнил слова героя одной книжки, которую он читал на ночном дежурстве:
— Я хочу все сразу. Это все, что я знаю, и все, что хочу знать.
Консидайн отложил блокнот в сторону:
— Давайте поимпровизируем на эту тему: «Как вы можете смотреть на вещи столь упрощенно»?
В голове у Дэнни закрутились шестеренки; он бросил попытку вспомнить цитату и заговорил от себя:
— Клэр, есть фашисты и мы, есть вы и я. Почему вы все усложняете?
Теперь Консидайн выступал в роли роковой женщины: «Знаешь, я готова съесть тебя целиком».
— Люблю твои зубы.
— «Люблю твои глаза».
— Клэр, мы боремся с фашистами или проходим начальный курс физиологии?
— «Когда тебе будет сорок, мне исполнится пятьдесят три. Ты по-прежнему будешь хотеть меня?»
Дэнни, передразнивая контральто женщины-вамп в исполнении Консидайна:
— К тому времени мы будем отплясывать джигу в Москве, дорогая.
— Не надо иронии в отношении политики. Не уверен, что она посчитает такой юмор уместным. Давайте ближе к телу: «С тобой так хорошо».
— До тебя у меня были девочки, Клэр. А ты моя первая женщина.
— «Сколько раз ты говорил эту фразу?»
Смех настоящего сердцееда — так смеялся коллега-бабник.
— Всякий раз, когда сплю с женщиной старше тридцати пяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Сержант Шортелл, вы проводите телефонный опрос зубопротезных лабораторий. У меня большой список, и вам предстоит обзвонить их и поднять их архивы там, где они ведутся. У вас солидный материал для отсева: группа крови, описание внешности, даты убийств. Обратите внимание на сотрудников лабораторий, вызывающих даже самое малое подозрение своих коллег, и если инстинкт вам что-то подсказывает, а данных о типе крови данного человека нет, используйте тюремные архивы, материалы Службы исполнения воинской повинности и больниц, а также любой другой источник, где вы сможете получить такую информацию.
Делая записи, Шортелл согласно кивал головой. Дэнни перевел взгляд на Найлза и Брюнинга:
— Сержант Брюнинг и сержант Найлз, вы проверите все дела, связанные с преступлениями на сексуальной почве в городе и округе на предмет выяснения нанесения членовредительства посредством укусов, исключая объекты по типу крови и описанию подозреваемого. Нам нужны данные по всем зарегистрированным в районе Лос-Анджелеса сексуальным преступникам. С особым вниманием следует ознакомиться с прошлым Уилтси и Линденора и предельно тщательно перетряхнуть историю задержаний Уилтси за проституцию для определения круга его клиентов, постараться выявить среди них личность, подпадающую под описание. Сличите эту информацию с делами об ограблении в городе и округе, а также рапорты об аресте молодых грабителей со следами ожогов вплоть до 43-го года. На каждого потенциального подозреваемого необходимо получить фотоснимки.
В своем расследовании я не прибегал к допросам из-за проблемы с юрисдикцией, и вот здесь могут сработать фотографии. Нужно показать эти снимки всем известным нам торговцам героином и марихуаной, допросить их со всей строгостью, особенно в негритянских районах. Потрясите ваших информаторов, поговорите с каждым начальником отдела нравов во всех участках города и округа и попросите проинструктировать всех своих следственных работников провести работу с агентами и собрать информацию в барах для голубых о высоком седом человеке средних лет с необычными наклонностями. Нужно также послать запрос в администрацию по условно-досрочному освобождению на предмет установления лиц с нарушениями психики, недавно вышедших на свободу. Следует также повторно обследовать районы парка Гриффит, юга Сентрал-авеню и место, где был оставлен труп Гойнза.
Брюнинг застонал; Найлз в первый раз открыл рот:
— Вы слишком многого хотите, Апшо. Вам не кажется?
Дэнни оперся на кафедру:
— Это важное дело, и вы будете соответственно отмечены за арест преступника.
Найлз хмыкнул:
— Это — разборки «гамаков», и мы никогда не возьмем убийцу. А если и возьмем — что с того? Вас волнует, сколько педрил он порезал? Мне, например, плевать.
Дэнни передернуло от слов «гамаки» и «педрилы»; смотря в глаза Найлза, он почувствовал, что не выдерживает его взгляда и моргает. Подумал, что ни разу не употребил слово «гомосексуалист» в характеристике убийцы:
— Я полицейский, поэтому мне это важно. И эта работа обещает нам рост по службе.
— Рост по службе лично тебе, сынок. Ты же уже договорился с еврейчиком из прокуратуры.
— Найлз, кончай херню пороть!
Дэнни посмотрел, кто это выкрикнул, почувствовал комок в горле и вцепился в кафедру побелевшими от напряжения пальцами. Найлз злобно смотрел на него, и Дэнни не выдержал его взгляда. Он подумал, что надо достойно завершить речь, но все же, когда он продолжил, голос его чуть заметно дрожал:
— И последнее, о чем я вам хотел сообщить и по поводу чего мы не располагаем какой-либо исчерпывающей информацией. Все три человека были искромсаны палками зутеров, которые, по словам доктора Леймана, использовали силы наведения общественного порядка. Убийств с использованием палок зутеров не зарегистрировано, и чаще всего эти палки использовали белые против мексиканцев и заявлений в полицию по этому поводу не поступало. Еще раз повторю, проверьте эти факты через своих осведомителей в сопоставлении с группой крови и описанием внешности преступника.
Джек Шортелл продолжает писать. Майк Брюнинг смотрит на него как-то странно, сильно прищурив глаза. Дэнни повернулся в сторону Найлза:
— Сержант, вам понятно?
Найлз закурил новую сигарету, продолжая прижигать стол окурком:
— А ты, значит, с евреями — не разлей вода, верно, Апшо? Сколько Микки Жид платит тебе?
— Больше, чем платила тебе Бренда. Шортелл рассмеялся, странный взгляд Брюнинга сменился улыбкой. Найлз бросил сигарету на пол и растоптал ее:
— А почему ты, умник, не доложил о том, что нашел в квартире Гойнза? Что там к хренам произошло?
Дэнни стиснул пальцы, и планка от кафедры осталась у него в руке:
— Разойдись, — скомандовал он изменившимся голосом.
Консидайн и Смит поджидали его в офисе Эллиса Лоу; Дадли положил телефонную трубку со словами: «Спасибо, сынок». Дэнни сел за стол совещаний, догадываясь, что «сынком» был услужливый Майк Брюнинг со своим рассказом о состоявшемся инструктаже.
Консидайн что-то писал в желтом блокноте. Смит подошел к Дэнни с дружески протянутой рукой:
— Ну как первое утро в роли начальника из убойного отдела, сынок?
Дэнни знал, что ему известно все — слово в слово:
— Все прошло хорошо, лейтенант.
— Зови меня Дадли. Через пару лет ты обгонишь меня в звании и должен привыкать не слишком церемониться со стариками.
— Хорошо, Дадли.
Смит рассмеялся:
— Ты покоритель сердец, сынок. Правда, Малкольм, он покоритель сердец?
Консидайн подвинул свой стул ближе к Дэнни:
— Будем надеяться, что Клэр де Хейвен думает так же. Как дела, помшерифа?
— Нормально, лейтенант, — ответил Дэнни, почувствовав, что между его начальниками не все гладко: и с той и с другой стороны ощущалось презрение, какая-то натянутость, но Смит, как всегда, находился в более выгодном положении.
— Ладно. Значит, инструктаж прошел хорошо?
— Да.
— Вы прочли бумаги, что мы вам передали?
— Практически запомнил наизусть. Консидайн похлопал по блокноту:
— Отлично. Тогда начнем.
Смит сел у дальнего конца стола. Дэнни настроился внимательно слушать и десять раз подумать, прежде чем отвечать.
— Вот некоторые правила, которые вы должны соблюдать, — сказал Консидайн. — Первое: всюду вы ездите на своей частной машине, по вашим агентурным делам, а также по делу об убийстве. Мы превращаем вас в иного человека, к концу дня будет полностью готов план действий. Вы становитесь радикалом, который много лет прожил в Нью-Йорке, поэтому для вашей машины мы приготовим нью-йоркские номера. Уже готова ваша легенда, которую вам нужно будет запомнить. Когда будете ездить по разным участкам для проверки отчетов и прочего, оставляйте машину не ближе двух кварталов от нужного места, а когда будете отсюда уходить, зайдите в парикмахерскую внизу. Ал, парикмахер мэра Бау-рона, обустроит ваш ежик, чтобы вы не так смахивали на копа. Теперь мне нужны размеры ваших брюк, пиджака, свитера и обуви. Сегодня ночью мы встречаемся в участке Западного Голливуда. Я передаю вам ваш гардероб коммуниста и готовую легенду. Там же мы окончательно обсудим план вашего сближения с объектом. Понятно?
Дэнни кивнул, вырвал листок из блокнота Кон-сидайна и записал свои размеры.
— В этой одежде ты будешь ходить постоянно, сынок, — сказал Смит. — И на твоей следственной работе тоже. Мы не хотим, чтобы твои новые красные друзья вдруг увидели на улице расфранченного копа и признали в нем тебя. Малкольм, воспроизведите для нашего славного Дэниела несколько фраз де Хейвен, и пусть ответит. Посмотрим, как он принимает подачи.
Консидайн обратился к Дэнни:
— Помшерифа, я встречался с Клэр де Хейвен и должен вам сказать, что с этой женщиной работать не так просто. Она не разборчива в связях, судя по всему, алкоголичка, вероятно, принимает наркотики.
У нас есть еще один сотрудник, разрабатывающий ее прошлое, равно как и прошлое других красных, так что скоро мы узнаем ее получше. Я разговаривал с ней всего однажды, и у меня сложилось впечатление, что она любит спор, полемику, обожает пикироваться и всегда старается взять вверх над противником. Мне кажется, это ее сексуально возбуждает, и знаю, что ее привлекают мужчины, внешне похожие на вас. Так что мы сейчас немного потренируемся. Я предложу вам ряд высказываний, на мой взгляд, типичных для Клэр де Хейвен, а вы попробуйте их парировать. Готовы? Чтобы получше сосредоточиться, Дэнни закрыл глаза и сказал:
— Давайте.
— …А вот некоторые нас называют коммунистами. Это вас не беспокоит?
— Манера навешивать ярлыки оставляет меня равнодушным.
— Хорошо. Продолжим тему. «Вот как? Фашистствующие политиканы погубили репутацию многих инакомыслящих, обвиняя их в подрывной деятельности».
— Ну, разумеется, как там говорится в дразнилке: «Рыжий, красный, человек опасный». Правильно, детка? — снова парировал Дэнни.
Консидайн рассмеялся:
— Хорошо, только не называйте де Хейвен «детка», она сочтет это хамством. А вот такую штуку: «Прямо скажу, мне как-то не верится, что вы готовы перейти к нам от тимстеров».
Дэнни не затруднился с ответом:
— От шуток Микки Коэна только ленивый не сбежит.
— Хорошо, помшерифа, только по вашей легенде вы не встречались с Коэном, так что эту его сторону вы не знаете.
Дэнни в голову пришла хорошая идея: скабрезные анекдоты и бульварные романы, которые были популярны у коллег-тюремщиков, когда он работал в главной тюрьме округа:
— Лейтенант, давайте что-нибудь на тему секса. Консидайн перевернул лист своего блокнота:
«…Но я на тринадцать лет старше вас». Голос Дэнни зазвучал насмешливо:
— Женщину, как и виски, годы только красят.
Дадли Смит заржал, Консидайн фыркнул и продолжил: «Вы появились в моей жизни как раз, когда я помолвлена и выхожу замуж. Как я могу довериться вам — не знаю».
— Клэр, вы можете мне довериться по одной простой причине. Я сам себе не доверяю, когда я с вами.
— Ну, молодец, помшерифа. А вот закрученный мяч: «Вы здесь из-за меня или из-за нашего дела?»
Уж это совсем просто. Дэнни вспомнил слова героя одной книжки, которую он читал на ночном дежурстве:
— Я хочу все сразу. Это все, что я знаю, и все, что хочу знать.
Консидайн отложил блокнот в сторону:
— Давайте поимпровизируем на эту тему: «Как вы можете смотреть на вещи столь упрощенно»?
В голове у Дэнни закрутились шестеренки; он бросил попытку вспомнить цитату и заговорил от себя:
— Клэр, есть фашисты и мы, есть вы и я. Почему вы все усложняете?
Теперь Консидайн выступал в роли роковой женщины: «Знаешь, я готова съесть тебя целиком».
— Люблю твои зубы.
— «Люблю твои глаза».
— Клэр, мы боремся с фашистами или проходим начальный курс физиологии?
— «Когда тебе будет сорок, мне исполнится пятьдесят три. Ты по-прежнему будешь хотеть меня?»
Дэнни, передразнивая контральто женщины-вамп в исполнении Консидайна:
— К тому времени мы будем отплясывать джигу в Москве, дорогая.
— Не надо иронии в отношении политики. Не уверен, что она посчитает такой юмор уместным. Давайте ближе к телу: «С тобой так хорошо».
— До тебя у меня были девочки, Клэр. А ты моя первая женщина.
— «Сколько раз ты говорил эту фразу?»
Смех настоящего сердцееда — так смеялся коллега-бабник.
— Всякий раз, когда сплю с женщиной старше тридцати пяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77