Только ведь мне к нему сейчас и на два метра не приблизиться, так его охраняют...
— Не надо себя запугивать! — поднял руку ладонью вперед Джонсон. — Что было, то прошло. Сейчас ваши ученые влачат весьма жалкое существование. Поверьте мне, вы не только сможете подойти к нему, а даже и поговорить, передать наши приглашения.
— Вы думаете? — неуверенно спросил я, припоминая, как мне в свое время делали втык собисты за то, что я позволил себе роскошь раскланяться с профессором Серебровским при случайной встрече в фойе театра Советской Армии...
— Я в этом убежден! Передадите профессору из рук в руки вот этот конверт и больше ничего. Поручение пустяковое.
— Когда и где я смогу это сделать? — спросил я.
— Уже завтра. Профессор Серебровский — председатель приемной комиссии. Завтра в 15.00 он будет обходить помещения общежития, где поселились абитуриенты. Вы подойдете к нему, когда он, выйдя из корпуса, направится к машине. Скажете, что вас просили передать некоторые документы друзья го Америки...
— Так открыто? — поразился я. — КГБ? То есть ФСБ...
— А чего вам их бояться? Америка — друг России. Она поможет... Ну а потом, как только профессор окажется у нас, мы сразу же в торжественной обстановке подпишем договор о сотрудничестве. Будет банкет и так далее. Без проблем!
— Совместное предприятие?.. Ну что же... — согласился я, махнув еще сто граммов коньяку и блаженно закатив глаза. ,
— Именно так! — похлопал меня по плечу Джонсон. — Эй, официант! Счет...
Профессора Серебровского в Америку я провожал лично. Он даже всплакнул в «Шереметьево-2» и обнял меня на прощание. И улетел, слава Богу! А через пару дней мы подписывали договор о международном сотрудничестве и прочие документы. Об этом, кстати, подробно писалось в ряде газет. Это событие подняло Ш мое настроение, испорченное неудачной поездкой
Паши-Мозоля в Елец. Теперь ту неудачу можно было не принимать в расчет. «Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, все хорошо!» — пропел я про себя...
Орден Святой Анны
Третий по счету орден был обнаружен в ходе обыска помощником усатого оперативника — совсем еще молоденьким лейтенантом, которого следователь называл запросто «лейтенантом Гришей». Он отыскал орденские знаки в ванной, в коробке из-под сладких лимонных долек, которая находилась в стиральной машине.
Снова мы как понятые засвидетельствовали находку, и я подметил, что моя коллега, студентка-дворничиха Алла, уже без особого интереса выполняла свои обязанности. Она устала, ведь обыск продолжался третий час, и ему не видно было ни конца ни края...
Капитан Стороженко сразу же передал орденские знаки профессору Полянскому, и Илья Филиппович, водрузив на нос очки в массивной оправе, принялся рассказывать:
— Вообще-то, орден Святой Анны появился в России из Голштинии. Он был учрежден в 1735 году Голштейн-Готторпским герцогом Карлом Фридрихом в память скончавшейся в конце двадцатых годов того же восемнадцатого столетия его супруги Анны Петровны, дочери Петра Великого. В России же этим орденом стали награждать с 1742 года, когда сын Карла Фридриха Карл Петр Ульрих был объявлен наследником российского престола. Первыми кавалерами ордена в России стали четыре камергера: Воронцов, Разумовский и братья Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы.
Дальше. Павел Первый в день своей коронации провозгласил орден Святой Анны четвертым классом Российского кавалерского ордена и разделил его на три степени.
Серебряную восьмиконечную звезду носили на правой стороне груди. В центре звезды изображен пла менеющий крест, а вокруг него по окружности красi ной финифти латинскими буквами нанесен орденский девиз, который переводится на русский следующим Я образом: «Любящим справедливость, благочестие, верность». Начальные буквы орденского девиза, как вы можете видеть, находятся и на обратной стороне р Анненского креста, но в данном случае они читаются по-другому: «Анна, императора Петра дщерь». Кстати
говоря, носили крест на широкой красной с желтыми каймами ленте через левое плечо. Крест 2-й степени косили на узенькой шейной ленте. Помните небольшую повесть Чехова «Анна на шее»? Так то был этот самый крест. А вот третья степень ордена предназначалась первоначально для ношения на холодном оружии. Его давали только за ратные заслуги.
В 1815 году император Александр Первый добавил к ордену четвертую степень, а в 1828 году украшение орденских знаков алмазами было отменено, а вместо этого для 1-й и 2-й степеней ордена было введено изображение императорской короны.
Да! Павел Первый учредил и так называемую Ан-нснскую медаль. Ее получали все унтер-офицеры и солдаты, которые «беспорочно и безотлучно» прослужили в войсках двадцать лет...
...Профессор истории продолжал свою лекцию, но я его уже не слышал, голос адвоката Плевако из девятнадцатого века заполнил мое сознание...
— ...От свидетелей вы знаете, что он — не дисконтер, что он, учитывая векселя Попову, учитывал лишь по приязни, не скидывая ни рубля.
Вы знаете от Петрова, что едва Мазурин узнал, что Шпейер обманом выманил у Еремеева вексель, как он уничтожил вексель и даже не искал вперед данных две с половиной тысячи рублей:
Вы знаете, что перед выдачей Мазурину векселя, для того чтобы убедить его в богатстве Еремеева, от последнего взяли на имя Мазурина доверенность на управление домом, а Петров, поверенный Еремеева, показал, что никакого дома, который бы находился в личной собственности Еремеева, вовсе не было.
Очевидно, обман был направлен не против Еремеева, а против Мазурина; средство было пущено то же, какое уже не раз всплывало на свет в этом деле: доверенностью обманывали того, кому ее вручали.
Конечно, будь все эти данные в руках обвинителя, едва ли бы он привлек подсудимого.
Но я не виню, не осуждаю его...
...Я невольно улыбнулся — слушать оправдательную речь всегда приятно. Я даже начал отбивать пальцем левой руки какой-то бравурный победный маршна перилах перегородки, отделявшей меня от общего зала. Но потом я перестал слушать Плевако, углубивщись в свои воспоминания.
Надо сказать, что семейством графа Петра Ивановича Шувалова я интересовался довольно-таки давно. Еще бы! Ведь я знал, что в «красном углу», на каминной доске московского особняка Шуваловых хранился целый «иконостас» драгоценных орденов. И к этому-то особняку, находившемуся на Большой Никитской улице, я и искал подходы в конце 1868 года.
Поначалу я сделал ставку на лакея Ферапонта из графского дома, но он оказался такой продувной бестией, что выманил у меня задаток, напился как извозчик и в тот же день утонул в Москве-реке. Правда, я успел вытянуть из него сведения о внутреннем расположении комнат дома и даже начертил что-то наподобие плана, указав на нем, как лучше и быстрее пройти к месту хранения семейных реликвий. Узнал я от Ферапонта и всю историю наград, полученных членами этой фамилии в разные годы.
Граф Петр Иванович Шувалов, меньший брат графа Александра Ивановича, служил камер-пажом при высочайшем дворе в самые последние годы царствования Петра Великого. Потом он был камер-юнкером при великой княжне Елисавете Петровне, чем, конечно же, был обязан своей супруге Мавре Егоровне, пользовавшейся особым расположением царственной особы. Поскольку в 1741 году Шувалов принимал самое деятельное участие в доставлении престола цесаревне, то он был тут же произведен в действительные камергеры, подпоручики лейб-кампании и генерал-майоры. Вслед за этим Шувалов получил два ордена — Святой Анны и Святого Александра Невского.
Младший Шувалов никогда не довольствовался тем, что имел. К 1748 году, например, он являлся генерал-адъютантом, получил дворянство, значительные земельные наделы в Лифляндии. Но ему все было мало. Он чертовски ревновал фортуну, благосклонную к некоему выскочке Никите Бекетову, который по выпуску из Кадетского корпуса в один год благодаря своей красивой внешности был произведен в полковники и поступил в генерал-адъюнкты к могущественному графу Разумовскому.
Втершись в доверие к неопытному в житейских
делах Бекетову, Петр Иванович рекомендовал ему
пользоваться мазью для утренних и вечерних притира
ний. В результате лицо Бекетова превратилось в ?з
сплошную маску из-за воспалившейся угревой сыпи.
Тут же графиня Мавра Егоровна присоветовала импс3
ратрице удалить Бекетова от двора, как человека лег
кого поведения, подцепившего дурную болезнь...
Ха-ха-ха! Определенно мне нравился этот Петр о
Иванович, делавший карьеру не на полях сражений, а
интригуя при императорском дворе.
Правда, впоследствии он несколько исправился. В 1756 году, став конференц-министром, директором монетного двора и управляющим артиллерийской канцелярии, он улучшил боевые свойства некоторых орудий и даже изобрел первую гаубицу для стрельбы разными боеприпасами, от ядер до картечи. И все же ордена он продолжал получать исправно. Например, орден Святого Андрея Первозванного он получил благодаря личному участию в небезызвестном деле устранения претендента на престол Иоанна Антоновича...
Графиня Мавра Егоровна почила в июне 1759 года. Сам же граф Петр Иванович скончался в январе 1762 года. Тогда же его гробницу украсил маршальский жезл.
Сын Шуваловых Андрей Петрович заслужил четыре высших ордена и скончался в чине действительного тайного советника в апреле 1789 года. Он оставил после себя двух сыновей и двух дочерей.
Один из внуков Петра Ивановича, Павел Андреевич, стал полной противоположностью своему деду. Он честно воевал под началом Суворова, командовал стрелками во время сражения при Сент-Готарде, где и был тяжело ранен, отличился в Отечественной войне 1812 года, лично сопровождал Наполеона на остров Эльбу. Однако орденов он выслужил куда меньше своего деда-прохиндея. Умер внук скропостижно в 1823 году.
И все же меня в данном случае больше интересовали внучки Петра Ивановича. Одна из них вышла замуж за князя Голицына, другая за князя Дидрих-штейна. Именно их дети унаследовали большинство наград предков по материнской линии. Но до них мне было не добраться, поскольку все эти ценности давно хранились где-то далеко от России. Оставалось одно — обчистить дом Шуваловых в Москве. И сделать сие должны были братья Урусовы, руководившие всей воровской братией в Москве. Они были кое-чем мне обязаны и потому не могли отказываться от моего предложения.
О том, как они справились с поставленной задачей, я узнал, когда вернулся из очень важной поездки. Вот что мне рассказал Матюшка Урусов, старший из братьев:
— Барин! Придется тебе накинуть четвертной —
братка угорел в усмерть... Понадеялись мы на пожар с браткой. Ведь оно как бывает? Подожжешь хибару, она и полыхнет. Хозяева первым делом тащат из огня самое дорогое, что есть в доме, — спасают, стало быть.
Так мы и с графским домом сделали. Петрушка — братка мой — подпалил дом с правого угла, а я, само собой, с левого — это для того, чтобы не сразу могли погасить. Тут же в доме суета началась, как только дымком потянуло. Окна, двери все пораспахивали настежь, а нам только этого и надобно. Мы с Петрушкой в дом проникли под видом добровольных помощников. Быстро отыскали хозяйские хоромы по твоей указке, но несколько припозднились. В том помещении уже находились графские люди. Они нас с браткой заподозрили и давай руки вязать. А я этого не люблю! Пришлось нам обороняться. Петрушка хромого дворецкого сразу пришиб, но и сам от кистеня не уберегся. Тут уж я разозлился и так расшвырял пятерых, что они вряд ли теперь подымутся. Только-только я успел схватить с каминной доски наиболее ценные вещи, как потолок затрещал и стал рушиться. Пришлось мне удирать без оглядки, так что и Петрушку в огне оставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Не надо себя запугивать! — поднял руку ладонью вперед Джонсон. — Что было, то прошло. Сейчас ваши ученые влачат весьма жалкое существование. Поверьте мне, вы не только сможете подойти к нему, а даже и поговорить, передать наши приглашения.
— Вы думаете? — неуверенно спросил я, припоминая, как мне в свое время делали втык собисты за то, что я позволил себе роскошь раскланяться с профессором Серебровским при случайной встрече в фойе театра Советской Армии...
— Я в этом убежден! Передадите профессору из рук в руки вот этот конверт и больше ничего. Поручение пустяковое.
— Когда и где я смогу это сделать? — спросил я.
— Уже завтра. Профессор Серебровский — председатель приемной комиссии. Завтра в 15.00 он будет обходить помещения общежития, где поселились абитуриенты. Вы подойдете к нему, когда он, выйдя из корпуса, направится к машине. Скажете, что вас просили передать некоторые документы друзья го Америки...
— Так открыто? — поразился я. — КГБ? То есть ФСБ...
— А чего вам их бояться? Америка — друг России. Она поможет... Ну а потом, как только профессор окажется у нас, мы сразу же в торжественной обстановке подпишем договор о сотрудничестве. Будет банкет и так далее. Без проблем!
— Совместное предприятие?.. Ну что же... — согласился я, махнув еще сто граммов коньяку и блаженно закатив глаза. ,
— Именно так! — похлопал меня по плечу Джонсон. — Эй, официант! Счет...
Профессора Серебровского в Америку я провожал лично. Он даже всплакнул в «Шереметьево-2» и обнял меня на прощание. И улетел, слава Богу! А через пару дней мы подписывали договор о международном сотрудничестве и прочие документы. Об этом, кстати, подробно писалось в ряде газет. Это событие подняло Ш мое настроение, испорченное неудачной поездкой
Паши-Мозоля в Елец. Теперь ту неудачу можно было не принимать в расчет. «Все хорошо, прекрасная маркиза! Все хорошо, все хорошо!» — пропел я про себя...
Орден Святой Анны
Третий по счету орден был обнаружен в ходе обыска помощником усатого оперативника — совсем еще молоденьким лейтенантом, которого следователь называл запросто «лейтенантом Гришей». Он отыскал орденские знаки в ванной, в коробке из-под сладких лимонных долек, которая находилась в стиральной машине.
Снова мы как понятые засвидетельствовали находку, и я подметил, что моя коллега, студентка-дворничиха Алла, уже без особого интереса выполняла свои обязанности. Она устала, ведь обыск продолжался третий час, и ему не видно было ни конца ни края...
Капитан Стороженко сразу же передал орденские знаки профессору Полянскому, и Илья Филиппович, водрузив на нос очки в массивной оправе, принялся рассказывать:
— Вообще-то, орден Святой Анны появился в России из Голштинии. Он был учрежден в 1735 году Голштейн-Готторпским герцогом Карлом Фридрихом в память скончавшейся в конце двадцатых годов того же восемнадцатого столетия его супруги Анны Петровны, дочери Петра Великого. В России же этим орденом стали награждать с 1742 года, когда сын Карла Фридриха Карл Петр Ульрих был объявлен наследником российского престола. Первыми кавалерами ордена в России стали четыре камергера: Воронцов, Разумовский и братья Александр Иванович и Петр Иванович Шуваловы.
Дальше. Павел Первый в день своей коронации провозгласил орден Святой Анны четвертым классом Российского кавалерского ордена и разделил его на три степени.
Серебряную восьмиконечную звезду носили на правой стороне груди. В центре звезды изображен пла менеющий крест, а вокруг него по окружности красi ной финифти латинскими буквами нанесен орденский девиз, который переводится на русский следующим Я образом: «Любящим справедливость, благочестие, верность». Начальные буквы орденского девиза, как вы можете видеть, находятся и на обратной стороне р Анненского креста, но в данном случае они читаются по-другому: «Анна, императора Петра дщерь». Кстати
говоря, носили крест на широкой красной с желтыми каймами ленте через левое плечо. Крест 2-й степени косили на узенькой шейной ленте. Помните небольшую повесть Чехова «Анна на шее»? Так то был этот самый крест. А вот третья степень ордена предназначалась первоначально для ношения на холодном оружии. Его давали только за ратные заслуги.
В 1815 году император Александр Первый добавил к ордену четвертую степень, а в 1828 году украшение орденских знаков алмазами было отменено, а вместо этого для 1-й и 2-й степеней ордена было введено изображение императорской короны.
Да! Павел Первый учредил и так называемую Ан-нснскую медаль. Ее получали все унтер-офицеры и солдаты, которые «беспорочно и безотлучно» прослужили в войсках двадцать лет...
...Профессор истории продолжал свою лекцию, но я его уже не слышал, голос адвоката Плевако из девятнадцатого века заполнил мое сознание...
— ...От свидетелей вы знаете, что он — не дисконтер, что он, учитывая векселя Попову, учитывал лишь по приязни, не скидывая ни рубля.
Вы знаете от Петрова, что едва Мазурин узнал, что Шпейер обманом выманил у Еремеева вексель, как он уничтожил вексель и даже не искал вперед данных две с половиной тысячи рублей:
Вы знаете, что перед выдачей Мазурину векселя, для того чтобы убедить его в богатстве Еремеева, от последнего взяли на имя Мазурина доверенность на управление домом, а Петров, поверенный Еремеева, показал, что никакого дома, который бы находился в личной собственности Еремеева, вовсе не было.
Очевидно, обман был направлен не против Еремеева, а против Мазурина; средство было пущено то же, какое уже не раз всплывало на свет в этом деле: доверенностью обманывали того, кому ее вручали.
Конечно, будь все эти данные в руках обвинителя, едва ли бы он привлек подсудимого.
Но я не виню, не осуждаю его...
...Я невольно улыбнулся — слушать оправдательную речь всегда приятно. Я даже начал отбивать пальцем левой руки какой-то бравурный победный маршна перилах перегородки, отделявшей меня от общего зала. Но потом я перестал слушать Плевако, углубивщись в свои воспоминания.
Надо сказать, что семейством графа Петра Ивановича Шувалова я интересовался довольно-таки давно. Еще бы! Ведь я знал, что в «красном углу», на каминной доске московского особняка Шуваловых хранился целый «иконостас» драгоценных орденов. И к этому-то особняку, находившемуся на Большой Никитской улице, я и искал подходы в конце 1868 года.
Поначалу я сделал ставку на лакея Ферапонта из графского дома, но он оказался такой продувной бестией, что выманил у меня задаток, напился как извозчик и в тот же день утонул в Москве-реке. Правда, я успел вытянуть из него сведения о внутреннем расположении комнат дома и даже начертил что-то наподобие плана, указав на нем, как лучше и быстрее пройти к месту хранения семейных реликвий. Узнал я от Ферапонта и всю историю наград, полученных членами этой фамилии в разные годы.
Граф Петр Иванович Шувалов, меньший брат графа Александра Ивановича, служил камер-пажом при высочайшем дворе в самые последние годы царствования Петра Великого. Потом он был камер-юнкером при великой княжне Елисавете Петровне, чем, конечно же, был обязан своей супруге Мавре Егоровне, пользовавшейся особым расположением царственной особы. Поскольку в 1741 году Шувалов принимал самое деятельное участие в доставлении престола цесаревне, то он был тут же произведен в действительные камергеры, подпоручики лейб-кампании и генерал-майоры. Вслед за этим Шувалов получил два ордена — Святой Анны и Святого Александра Невского.
Младший Шувалов никогда не довольствовался тем, что имел. К 1748 году, например, он являлся генерал-адъютантом, получил дворянство, значительные земельные наделы в Лифляндии. Но ему все было мало. Он чертовски ревновал фортуну, благосклонную к некоему выскочке Никите Бекетову, который по выпуску из Кадетского корпуса в один год благодаря своей красивой внешности был произведен в полковники и поступил в генерал-адъюнкты к могущественному графу Разумовскому.
Втершись в доверие к неопытному в житейских
делах Бекетову, Петр Иванович рекомендовал ему
пользоваться мазью для утренних и вечерних притира
ний. В результате лицо Бекетова превратилось в ?з
сплошную маску из-за воспалившейся угревой сыпи.
Тут же графиня Мавра Егоровна присоветовала импс3
ратрице удалить Бекетова от двора, как человека лег
кого поведения, подцепившего дурную болезнь...
Ха-ха-ха! Определенно мне нравился этот Петр о
Иванович, делавший карьеру не на полях сражений, а
интригуя при императорском дворе.
Правда, впоследствии он несколько исправился. В 1756 году, став конференц-министром, директором монетного двора и управляющим артиллерийской канцелярии, он улучшил боевые свойства некоторых орудий и даже изобрел первую гаубицу для стрельбы разными боеприпасами, от ядер до картечи. И все же ордена он продолжал получать исправно. Например, орден Святого Андрея Первозванного он получил благодаря личному участию в небезызвестном деле устранения претендента на престол Иоанна Антоновича...
Графиня Мавра Егоровна почила в июне 1759 года. Сам же граф Петр Иванович скончался в январе 1762 года. Тогда же его гробницу украсил маршальский жезл.
Сын Шуваловых Андрей Петрович заслужил четыре высших ордена и скончался в чине действительного тайного советника в апреле 1789 года. Он оставил после себя двух сыновей и двух дочерей.
Один из внуков Петра Ивановича, Павел Андреевич, стал полной противоположностью своему деду. Он честно воевал под началом Суворова, командовал стрелками во время сражения при Сент-Готарде, где и был тяжело ранен, отличился в Отечественной войне 1812 года, лично сопровождал Наполеона на остров Эльбу. Однако орденов он выслужил куда меньше своего деда-прохиндея. Умер внук скропостижно в 1823 году.
И все же меня в данном случае больше интересовали внучки Петра Ивановича. Одна из них вышла замуж за князя Голицына, другая за князя Дидрих-штейна. Именно их дети унаследовали большинство наград предков по материнской линии. Но до них мне было не добраться, поскольку все эти ценности давно хранились где-то далеко от России. Оставалось одно — обчистить дом Шуваловых в Москве. И сделать сие должны были братья Урусовы, руководившие всей воровской братией в Москве. Они были кое-чем мне обязаны и потому не могли отказываться от моего предложения.
О том, как они справились с поставленной задачей, я узнал, когда вернулся из очень важной поездки. Вот что мне рассказал Матюшка Урусов, старший из братьев:
— Барин! Придется тебе накинуть четвертной —
братка угорел в усмерть... Понадеялись мы на пожар с браткой. Ведь оно как бывает? Подожжешь хибару, она и полыхнет. Хозяева первым делом тащат из огня самое дорогое, что есть в доме, — спасают, стало быть.
Так мы и с графским домом сделали. Петрушка — братка мой — подпалил дом с правого угла, а я, само собой, с левого — это для того, чтобы не сразу могли погасить. Тут же в доме суета началась, как только дымком потянуло. Окна, двери все пораспахивали настежь, а нам только этого и надобно. Мы с Петрушкой в дом проникли под видом добровольных помощников. Быстро отыскали хозяйские хоромы по твоей указке, но несколько припозднились. В том помещении уже находились графские люди. Они нас с браткой заподозрили и давай руки вязать. А я этого не люблю! Пришлось нам обороняться. Петрушка хромого дворецкого сразу пришиб, но и сам от кистеня не уберегся. Тут уж я разозлился и так расшвырял пятерых, что они вряд ли теперь подымутся. Только-только я успел схватить с каминной доски наиболее ценные вещи, как потолок затрещал и стал рушиться. Пришлось мне удирать без оглядки, так что и Петрушку в огне оставил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66