Справа от леса виднелись на пригорке первые дома очередной деревни, а слева, у излучины, располагался лагерь. В округе было тихо. По этой причине вплотную к лагерю решили сейчас не подъезжать, а добираться своим ходом, тем более что на все минут десять и потребуется-то.
Быстро и бесшумно разгрузились и так же молча тронулись в путь. Пустовойт, которого Грязнов взял с собой, еще в машине облачился в спецформу. До лагерных ворот добрались без осложнений. Правда, в деревне, далеко, забрехали собаки, почуяли, что ли, чужих. Имелись собаки и в лагере, но эти почему-то молчали.
Все необходимые действия были детально обсуждены ранее, поэтому Кондратьев уже не советовался с Грязновым, а все решения принимал сам. По его сигналу трое отделились от движущейся цепочки и, опередив ее, исчезли в темно-серой предрассветной мгле. Еще через несколько минут вошли в лес. Глаза уже хоть и привыкли к темноте, но изредка приходилось подсвечивать под ноги, чтобы не наделать лишнего шума. Перед самыми воротами рассредоточились и замерли в ожидании. Минуту-другую спустя послышался легкий свист, а следом, противно поскрипывая, распахнулись обе створки ворот.
Кондратьев и Грязнов прошли в ворота, остальные ждали команды…В будке сторожа, или охранника, представлявшей собой обычный деревенский сруб с узкими сенями, где, повизгивая, крутились две собаки самой распространенной российской породы, легко определяемой по форме ушей и хвоста, сидел хорошо связанный, но пока не до конца пришедший в себя здоровенный парень и хлопал белесыми ресницами.
– Мужики, вы че, в натуре, мужики? – Эти слова он словно заведенный повторял без конца, но в разных вариациях. Причем речь его была затруднена – то ли ребята перестарались, то ли он от рождения был слегка дебиловатым.
– Где тут у него чего? – озабоченно спросил Кондратьев. Один из бойцов показал на систему тревоги, которая была уже отключена напрочь, и телефонную трубку с оборванным проводом.
– Он хотел пошуметь, – объяснил коротко.
Кондратьев кивнул и обратился к охраннику:
– Тебе уже объяснили, кто мы и зачем?
– В натуре, мужики? – по-прежнему обалдело пытался пробиться к истине охранник.
– Ясно, – ответил на его вопрос подполковник. – Значит, дальше действуем по нашему плану. Положите его, – кивнул он на охранника и пошел к двери. Грязнов – за ним. Сзади послышался сдавленный вскрик.
– На всякий случай, – пояснил, не оборачиваясь, Кондратьев, – «обесточили», чтоб не мешал. Свяжись с водителями, пусть на полном сюда и врубают все прожектора. А мы занимаем исходные. – И он тут же исчез.
Мимо Грязнова, негромко передающего по рации команду водителям машин, пошли мелькать тени…
Местный контингент, согласно все тем же показаниям, размещался в двух бывших корпусах, а ныне – казармах, примерно по полсотни человек в каждой. Между ними находился штабной корпус – двухэтажный коттедж с большой стеклянной верандой. Третий корпус, где и раньше, и теперь размещалась столовая и был своеобразный клуб, находился в отдалении, ближе к котельной, работавшей на мазуте и снабжавшей весь лагерь горячей водой и теплом. И наконец, последний корпус, где прежде размещались педагоги и вожатые, а ныне руководители и так называемые воспитатели, тренеры и прочие специалисты, стоял вообще в отдалении, отдельно от других, и именно он в настоящий момент мог представлять главную опасность. Блокировать молодых парней – это одно дело, а вот возиться со специалистами сложнее. Если кто не поймет, могут случиться серьезные неприятности. С ними, разумеется. Начнет, скажем, какой-нибудь инструктор по стрелковому оружию палить сдуру, спросонья, что делать прикажешь? Гасить…
Выполняя команду подполковника, бойцы заняли свои места – у выходных дверей, возле окон, двое быстро ушли в котельную, чтобы и там ненужный шум не возник. Сам же командир с Грязновым и Пустовойтом направились к штабу, где, не исключено, мог тоже находиться дежурный. Там же хранилась и основная часть арсенала неплохо вооруженных «евпатиев». А неосновная? И что она собой представляет, пока оставалось загадкой.
Следовавший за Кондратьевым специалист, бесшумно повозившись у запертой двери неосвещенного дома, – кто знает, может, дежурный сидит в коридоре, где нет окон? – отворил ее и вошел на веранду. За нам поднялись и остальные. Снаружи, возле окон, остались бойцы. Все ждали теперь последнего сигнала: его обязаны были дать разом вспыхнувшие прожектора спецмашин, которые с минуты на минуту должны ворваться на плац между строениями.
И вот быстро нарастающий рев моторов и – все вокруг осветилось: окна домов вспыхнули серебряным блеском. Зажегся свет и внутри строений. Но в казармах уже находились бойцы спецназа и, вероятно, очень доходчиво объясняли ничего не понимающим обитателям причину, по которой вынуждены прервать их сон.
Дежурный в штабе был, но он спал и не имел при себе оружия. Поэтому на него просто на всякий случай, чтоб не наделал глупостей, надели наручники и, оставив на том же стуле, приказали: «Сидеть!»
В комнатах никого не было, и это обстоятельство вполне устраивало оперативников. Они вышли на веранду, залитую светом, и стали ждать, когда сюда будет доставлено начальство. И первым – президент Николаев, практически постоянно живущий здесь. Кстати, это было единственным подтверждением имевшихся данных, которое удалось получить от того охранника у ворот. На настойчивый вопрос, здесь ли Николаев, тот сумел выдавить новое для себя слово: «Ну».
Грязнов взглянул на светящийся циферблат своих часов и отметил, что с начала операции прошло только семь минут. Неужели сумели так быстро!
Но вот показалось некое, почти факельное шествие. Окруженные бойцами, к штабу шли несколько небрежно одетых людей. Впереди важно вышагивал крепкого сложения блондин в накинутой на плечи черной шинели. Приближаясь, поднялись на веранду. Грязнов посмотрел на блондина и узнал его конечно. Президент общества «Евпатий» проходил по делу о кровавой расправе с чеченским авторитетом Хаджи, с которой началась в свое время настоящая война между чеченами и измайловской ОПГ. Но тогда будущего «патриота» прищучить не удалось. А после он слинял, и вот где оказался, друг любезный!
И Витек Николаев тоже узнал Грязнова и с легкой улыбочкой кивнул как знакомому.
– Что вас привело сюда, господин полковник, да еще с таким эскортом? – вежливо поинтересовался он.
– А вот, пожалуйста, – Грязнов протянул постановление на производство обыска и изъятие вещдоков.
Николаев внимательно прочитал, многозначительно покачал головой и присвистнул.
– С чего ж это вы взяли, что убийцы у нас прячутся? – Он казался совершенно спокойным.
– Давайте пройдем в помещение, займемся делом, а там и побеседуем.
– Прошу, – улыбнувшись, показал рукой Николаев.
– Нет уж, вы – хозяин, идите первым. – Грязнов обернулся к Пустовойту: – Ну вот, видишь, а ты боялся, что мы перестреляем друг друга. Все нормально. Давай в машину и привези из деревни парочку понятых. У нас пока разговор тут будет.
Грязнов, Кондратьев и Николаев уселись в кабинете начальника лагеря, которым, видимо по совместительству, оказался все тот же президент. Остальных под охраной оставили в соседней комнате.
– Виктор Николаевич, – начал Грязнов, доставая бланк протокола допроса и авторучку, – ваше охранное предприятие осуществляет обеспечение безопасности фирмы «Юнона»?
– Да, это так.
– Вам известно, что произошло в охраняемом вами помещении в прошлую пятницу? – Грязнов в упор уставился на Николаева.
Тот долго и не мигая тоже смотрел на Грязнова, потом легко вздохнул, словно решил не валять ваньку, и спросил в свою очередь:
– Вячеслав Иванович, скажите лучше, по чью душу приехали. Может, и я чего знаю.
– Зачем с Кистенем шашни заводите?
– Да кто ж вам такое ляпнул!
– Факты имеются.
– Выкладывайте!
– Будет сделано. В Москве. Часа через три после того, как тут закончим.
– А вы что, арестовывать меня собираетесь? – удивился Николаев. – И кто ж это вам позволит?
– Зачем бы я такой эскорт сюда гнал? Сам подумай, Виктор Николаевич. А насчет кто позволит скажу: уже позволили. Надо было внимательно читать постановление на обыск, санкционированное заместителем генерального прокурора. Будем заканчивать, я позвоню в Рязань генералу Милютенко, знаешь такого? Так вот, он тебе все подтвердит. Он в курсе.
– Эва! – присвистнул Николаев. – Даже «контору» подключили! Ну сильны! Так по чью все-таки душу?
– Ты не ответил, что знаешь про пятницу?
– Что вы моих ребят забрали на Петровку.
– Откуда узнал?
– Из фирмы позвонили.
– Врешь. Никто у них ничего не знал. Когда, говоришь, звонили?
– В пятницу. Не надо, Грязнов. Фирма с участковым связалась, вы ж опечатали там все. Он им и сообщил.
– А почему их забрали, знаешь?
– Жду, когда вы объясните, Вячеслав Иванович.
– За соучастие в убийстве вице-премьера Нечаева.
– Да ладно тебе, Вячеслав Иванович, – отмахнулся Николаев. – Не держи меня за полного идиота.
– Выходит, плохо ты свои кадры знаешь.
– А ты можешь головой ручаться за каждого своего мента?! – словно сорвался Николаев, но сразу взял себя в руки. – Я тут, – он постучал пальцем по столу, – за них ручаюсь. А как выйдут в город, кто скажет, какая моча ему в башку ударит? Да ты на любую собственную структуру взгляни – везде одна картина!
– Значит, ты утверждаешь, что не можешь ручаться за Синицкого и задержанных вместе с ним?
– Я так не говорил.
– Но по логике получается. – Грязнов достал из внутреннего кармана фоторобот киллера и протянул Николаеву. – Этого знаешь?
Тот долго смотрел, но лицо не дрогнуло ни единым мускулом.
– Нет. Не видел.
– Гарик его зовут… Сейчас возьмем дела твоих «евпатиев» и станем шуровать, да… Ну а эту его подругу? – показал фоторобот второго киллера, похожего на женщину. – А там, в ваших казармах, сейчас их выстроили в шеренгу и проверяют. Вот найдут – смеху-то будет!
– Че-то вроде знакомое, а вспомнить не могу, – сказал неожиданно Николаев.
– Молодец. Ты должен обязательно вспомнить… Володь, – повернулся к Кондратьеву, – посиди с ним, а я немного прогуляюсь, – и вышел из комнаты, оставив фотороботы перед носом Николаева.
В котельной дежурил в эту ночь двадцатилетний парень, из молодых в этом лагере и, следовательно, призванный выполнять чаще других тяжелые хозяйственные работы. Спецназовцам он не удивился, приняв их за своих, возможно готовящихся к какому-то заданию. Так он объяснил чуть позже свое спокойствие. Этим обстоятельством опытные ребята сразу и воспользовались. Сунули под нос фоторобот мужика.
– Не помнишь такого? – И пока паренек раздумывал, так и этак поворачивая фотографию, добавили женщину. – Ну с этого и начинали бы! – обрадовался он. – А я все смотрю, вроде похож, а не Гарик. А это его жена. Мария. Она вообще-то с длинными волосами, а тут…
– Где их сейчас найти?
– Его я, кажется, видел вечером. Перед дежурством. А она – дома у себя. В Рязани они живут.
– Адрес не помнишь?
– Вы у шефа спросите, он знает точно.
– Это у Николаева, что ли?
– Нет, зачем, у командира отряда, Пал Палыча Серафимова. Он в третьем доме живет.
– Как фамилия-то этого Гарика?
– Да Садековы они. В прошлом году из Казани сюда переехали. Квартиру получили. Мария – известная спортсменка. Лыжи и винтовка – биатлон называется. А Гарик, он вообще-то Гариф, но мы его так зовем, по-нашему, он вроде у нее тренером был раньше. А сейчас просто муж. Вот так устроился, – парень засмеялся. – А вы-то сами из какого отряда?
– Потом расскажем, – рассмеялись и парни. – Сережа вот с тобой тут посидит, погреется, ладно, а я по делам сбегаю и вернусь.
– Давай, мне тут вообще-то до утра…
Сергей остался поддерживать незамысловатую беседу, а Костя рванул к начальству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Быстро и бесшумно разгрузились и так же молча тронулись в путь. Пустовойт, которого Грязнов взял с собой, еще в машине облачился в спецформу. До лагерных ворот добрались без осложнений. Правда, в деревне, далеко, забрехали собаки, почуяли, что ли, чужих. Имелись собаки и в лагере, но эти почему-то молчали.
Все необходимые действия были детально обсуждены ранее, поэтому Кондратьев уже не советовался с Грязновым, а все решения принимал сам. По его сигналу трое отделились от движущейся цепочки и, опередив ее, исчезли в темно-серой предрассветной мгле. Еще через несколько минут вошли в лес. Глаза уже хоть и привыкли к темноте, но изредка приходилось подсвечивать под ноги, чтобы не наделать лишнего шума. Перед самыми воротами рассредоточились и замерли в ожидании. Минуту-другую спустя послышался легкий свист, а следом, противно поскрипывая, распахнулись обе створки ворот.
Кондратьев и Грязнов прошли в ворота, остальные ждали команды…В будке сторожа, или охранника, представлявшей собой обычный деревенский сруб с узкими сенями, где, повизгивая, крутились две собаки самой распространенной российской породы, легко определяемой по форме ушей и хвоста, сидел хорошо связанный, но пока не до конца пришедший в себя здоровенный парень и хлопал белесыми ресницами.
– Мужики, вы че, в натуре, мужики? – Эти слова он словно заведенный повторял без конца, но в разных вариациях. Причем речь его была затруднена – то ли ребята перестарались, то ли он от рождения был слегка дебиловатым.
– Где тут у него чего? – озабоченно спросил Кондратьев. Один из бойцов показал на систему тревоги, которая была уже отключена напрочь, и телефонную трубку с оборванным проводом.
– Он хотел пошуметь, – объяснил коротко.
Кондратьев кивнул и обратился к охраннику:
– Тебе уже объяснили, кто мы и зачем?
– В натуре, мужики? – по-прежнему обалдело пытался пробиться к истине охранник.
– Ясно, – ответил на его вопрос подполковник. – Значит, дальше действуем по нашему плану. Положите его, – кивнул он на охранника и пошел к двери. Грязнов – за ним. Сзади послышался сдавленный вскрик.
– На всякий случай, – пояснил, не оборачиваясь, Кондратьев, – «обесточили», чтоб не мешал. Свяжись с водителями, пусть на полном сюда и врубают все прожектора. А мы занимаем исходные. – И он тут же исчез.
Мимо Грязнова, негромко передающего по рации команду водителям машин, пошли мелькать тени…
Местный контингент, согласно все тем же показаниям, размещался в двух бывших корпусах, а ныне – казармах, примерно по полсотни человек в каждой. Между ними находился штабной корпус – двухэтажный коттедж с большой стеклянной верандой. Третий корпус, где и раньше, и теперь размещалась столовая и был своеобразный клуб, находился в отдалении, ближе к котельной, работавшей на мазуте и снабжавшей весь лагерь горячей водой и теплом. И наконец, последний корпус, где прежде размещались педагоги и вожатые, а ныне руководители и так называемые воспитатели, тренеры и прочие специалисты, стоял вообще в отдалении, отдельно от других, и именно он в настоящий момент мог представлять главную опасность. Блокировать молодых парней – это одно дело, а вот возиться со специалистами сложнее. Если кто не поймет, могут случиться серьезные неприятности. С ними, разумеется. Начнет, скажем, какой-нибудь инструктор по стрелковому оружию палить сдуру, спросонья, что делать прикажешь? Гасить…
Выполняя команду подполковника, бойцы заняли свои места – у выходных дверей, возле окон, двое быстро ушли в котельную, чтобы и там ненужный шум не возник. Сам же командир с Грязновым и Пустовойтом направились к штабу, где, не исключено, мог тоже находиться дежурный. Там же хранилась и основная часть арсенала неплохо вооруженных «евпатиев». А неосновная? И что она собой представляет, пока оставалось загадкой.
Следовавший за Кондратьевым специалист, бесшумно повозившись у запертой двери неосвещенного дома, – кто знает, может, дежурный сидит в коридоре, где нет окон? – отворил ее и вошел на веранду. За нам поднялись и остальные. Снаружи, возле окон, остались бойцы. Все ждали теперь последнего сигнала: его обязаны были дать разом вспыхнувшие прожектора спецмашин, которые с минуты на минуту должны ворваться на плац между строениями.
И вот быстро нарастающий рев моторов и – все вокруг осветилось: окна домов вспыхнули серебряным блеском. Зажегся свет и внутри строений. Но в казармах уже находились бойцы спецназа и, вероятно, очень доходчиво объясняли ничего не понимающим обитателям причину, по которой вынуждены прервать их сон.
Дежурный в штабе был, но он спал и не имел при себе оружия. Поэтому на него просто на всякий случай, чтоб не наделал глупостей, надели наручники и, оставив на том же стуле, приказали: «Сидеть!»
В комнатах никого не было, и это обстоятельство вполне устраивало оперативников. Они вышли на веранду, залитую светом, и стали ждать, когда сюда будет доставлено начальство. И первым – президент Николаев, практически постоянно живущий здесь. Кстати, это было единственным подтверждением имевшихся данных, которое удалось получить от того охранника у ворот. На настойчивый вопрос, здесь ли Николаев, тот сумел выдавить новое для себя слово: «Ну».
Грязнов взглянул на светящийся циферблат своих часов и отметил, что с начала операции прошло только семь минут. Неужели сумели так быстро!
Но вот показалось некое, почти факельное шествие. Окруженные бойцами, к штабу шли несколько небрежно одетых людей. Впереди важно вышагивал крепкого сложения блондин в накинутой на плечи черной шинели. Приближаясь, поднялись на веранду. Грязнов посмотрел на блондина и узнал его конечно. Президент общества «Евпатий» проходил по делу о кровавой расправе с чеченским авторитетом Хаджи, с которой началась в свое время настоящая война между чеченами и измайловской ОПГ. Но тогда будущего «патриота» прищучить не удалось. А после он слинял, и вот где оказался, друг любезный!
И Витек Николаев тоже узнал Грязнова и с легкой улыбочкой кивнул как знакомому.
– Что вас привело сюда, господин полковник, да еще с таким эскортом? – вежливо поинтересовался он.
– А вот, пожалуйста, – Грязнов протянул постановление на производство обыска и изъятие вещдоков.
Николаев внимательно прочитал, многозначительно покачал головой и присвистнул.
– С чего ж это вы взяли, что убийцы у нас прячутся? – Он казался совершенно спокойным.
– Давайте пройдем в помещение, займемся делом, а там и побеседуем.
– Прошу, – улыбнувшись, показал рукой Николаев.
– Нет уж, вы – хозяин, идите первым. – Грязнов обернулся к Пустовойту: – Ну вот, видишь, а ты боялся, что мы перестреляем друг друга. Все нормально. Давай в машину и привези из деревни парочку понятых. У нас пока разговор тут будет.
Грязнов, Кондратьев и Николаев уселись в кабинете начальника лагеря, которым, видимо по совместительству, оказался все тот же президент. Остальных под охраной оставили в соседней комнате.
– Виктор Николаевич, – начал Грязнов, доставая бланк протокола допроса и авторучку, – ваше охранное предприятие осуществляет обеспечение безопасности фирмы «Юнона»?
– Да, это так.
– Вам известно, что произошло в охраняемом вами помещении в прошлую пятницу? – Грязнов в упор уставился на Николаева.
Тот долго и не мигая тоже смотрел на Грязнова, потом легко вздохнул, словно решил не валять ваньку, и спросил в свою очередь:
– Вячеслав Иванович, скажите лучше, по чью душу приехали. Может, и я чего знаю.
– Зачем с Кистенем шашни заводите?
– Да кто ж вам такое ляпнул!
– Факты имеются.
– Выкладывайте!
– Будет сделано. В Москве. Часа через три после того, как тут закончим.
– А вы что, арестовывать меня собираетесь? – удивился Николаев. – И кто ж это вам позволит?
– Зачем бы я такой эскорт сюда гнал? Сам подумай, Виктор Николаевич. А насчет кто позволит скажу: уже позволили. Надо было внимательно читать постановление на обыск, санкционированное заместителем генерального прокурора. Будем заканчивать, я позвоню в Рязань генералу Милютенко, знаешь такого? Так вот, он тебе все подтвердит. Он в курсе.
– Эва! – присвистнул Николаев. – Даже «контору» подключили! Ну сильны! Так по чью все-таки душу?
– Ты не ответил, что знаешь про пятницу?
– Что вы моих ребят забрали на Петровку.
– Откуда узнал?
– Из фирмы позвонили.
– Врешь. Никто у них ничего не знал. Когда, говоришь, звонили?
– В пятницу. Не надо, Грязнов. Фирма с участковым связалась, вы ж опечатали там все. Он им и сообщил.
– А почему их забрали, знаешь?
– Жду, когда вы объясните, Вячеслав Иванович.
– За соучастие в убийстве вице-премьера Нечаева.
– Да ладно тебе, Вячеслав Иванович, – отмахнулся Николаев. – Не держи меня за полного идиота.
– Выходит, плохо ты свои кадры знаешь.
– А ты можешь головой ручаться за каждого своего мента?! – словно сорвался Николаев, но сразу взял себя в руки. – Я тут, – он постучал пальцем по столу, – за них ручаюсь. А как выйдут в город, кто скажет, какая моча ему в башку ударит? Да ты на любую собственную структуру взгляни – везде одна картина!
– Значит, ты утверждаешь, что не можешь ручаться за Синицкого и задержанных вместе с ним?
– Я так не говорил.
– Но по логике получается. – Грязнов достал из внутреннего кармана фоторобот киллера и протянул Николаеву. – Этого знаешь?
Тот долго смотрел, но лицо не дрогнуло ни единым мускулом.
– Нет. Не видел.
– Гарик его зовут… Сейчас возьмем дела твоих «евпатиев» и станем шуровать, да… Ну а эту его подругу? – показал фоторобот второго киллера, похожего на женщину. – А там, в ваших казармах, сейчас их выстроили в шеренгу и проверяют. Вот найдут – смеху-то будет!
– Че-то вроде знакомое, а вспомнить не могу, – сказал неожиданно Николаев.
– Молодец. Ты должен обязательно вспомнить… Володь, – повернулся к Кондратьеву, – посиди с ним, а я немного прогуляюсь, – и вышел из комнаты, оставив фотороботы перед носом Николаева.
В котельной дежурил в эту ночь двадцатилетний парень, из молодых в этом лагере и, следовательно, призванный выполнять чаще других тяжелые хозяйственные работы. Спецназовцам он не удивился, приняв их за своих, возможно готовящихся к какому-то заданию. Так он объяснил чуть позже свое спокойствие. Этим обстоятельством опытные ребята сразу и воспользовались. Сунули под нос фоторобот мужика.
– Не помнишь такого? – И пока паренек раздумывал, так и этак поворачивая фотографию, добавили женщину. – Ну с этого и начинали бы! – обрадовался он. – А я все смотрю, вроде похож, а не Гарик. А это его жена. Мария. Она вообще-то с длинными волосами, а тут…
– Где их сейчас найти?
– Его я, кажется, видел вечером. Перед дежурством. А она – дома у себя. В Рязани они живут.
– Адрес не помнишь?
– Вы у шефа спросите, он знает точно.
– Это у Николаева, что ли?
– Нет, зачем, у командира отряда, Пал Палыча Серафимова. Он в третьем доме живет.
– Как фамилия-то этого Гарика?
– Да Садековы они. В прошлом году из Казани сюда переехали. Квартиру получили. Мария – известная спортсменка. Лыжи и винтовка – биатлон называется. А Гарик, он вообще-то Гариф, но мы его так зовем, по-нашему, он вроде у нее тренером был раньше. А сейчас просто муж. Вот так устроился, – парень засмеялся. – А вы-то сами из какого отряда?
– Потом расскажем, – рассмеялись и парни. – Сережа вот с тобой тут посидит, погреется, ладно, а я по делам сбегаю и вернусь.
– Давай, мне тут вообще-то до утра…
Сергей остался поддерживать незамысловатую беседу, а Костя рванул к начальству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68