Александр Борисович понял, что старик видел убийц. Но видел – вовсе не значит, что направлял их руку.
– М-да… – задумчиво протянул Турецкий. – Жаль, исключили из нового УК статью сто девяностую – недонесение о преступлениях, а то бы вам светило до трех лет…
– И правильно сделали! – неприятно засмеялся Рафалович.
«Важняк» испытующе посмотрел на него.
– Не надо так глядеть, – хмуро продолжил старик. – Новый УК я не хуже вас штудировал… О чем я? Да, мне их описывали. Но никакого отношения ни к каким убийствам, терактам я не имею. У меня имеются на сей счет и свидетели, и прочее, – словом, железное алиби. Слушайте. Вы ищете причину. Она перед вами, – он показал рукой за стекло машины. – Этот город. Порт. Акционерное предприятие «Озон». И прочее и прочее. Недели две назад, насколько мне известно, на обеде в Коммерческом клубе Михайлов не дал слова, нет, но достаточно твердо пообещал, что Божье отдается Богу, а кесарево – кесарю. Другими словами, обнадежил наших местных коммерческих волков и пообещал не лишать их большой жирной кости. А уже неделю спустя все вышло наоборот. Москва предложила продать «Озон» известному вам коммерческому банку «Универсал». Вот именно, все тому же мистеру Потапову, который еще недавно был вице-премьером, а после положил глаз на сибирскую энергетику, а теперь – на наш Питер. Помните смешной старый анекдот? Цыперовича спрашивают в компетентных органах – это когда цены на машины подняли, – может ли он купить «Волгу»? А он отвечает: вообще-то, наверно, могу, только зачем мне все эти причалы, эти пароходы, эти лишние заботы! Так вот, Цыперович не мог, в силу понятных причин, а Потапов может. И заметьте, в силу тех же самых причин. Потому что за его спиной все те же компетентные органы. Но это так, действительно к слову. Паника, я вам скажу, была. Грядет банкротство, все акции черту, извините, в задницу! Ну лично я свои деньги не вкладывал, так это – я! Когда наносится урон одному человеку – виновного бьют по морде, даже убивают. Время видите какое? Эпоха отморозков! А когда на мели оказывается целая стая? Как вы думаете, какое решение может прийти в их дурные головы первым? Ну да! И опять-таки в наше жестокое время, когда уже ничто ничего не стоит, разве сложно сделать приличный заказ? Вот они и сделали. Я, конечно, не могу сказать со всей уверенностью, но полагаю, что исполнители, раз уж мы выяснили про них, прибыли оттуда, где они были знакомы с Новиковым. То есть из Москвы, а точнее, из нацистского варианта пресловутой «Памяти». Дальнейшие их контакты были только с самим Новиковым. К тамбовским ребятам сам он никогда не имел никакого отношения. Это все братки Касыма. А вот Копер, этот идиёт Феодосий, лично мне говорил, что давно и напрочь порвал отношения с касымовской бригадой. Ну что вы на меня так смотрите?! Значит, врал. А ведь я его хотел к делу приспособить… прописаться помочь. Человеком стать. Вы его видели, нет? Рыжий, маленький, горластый, а бас, как, извините, у Рейзена. Ну а почему с Новиковым был знаком, так это и объяснять не надо: вместе воевали на юге. Вместе в Москве были. Только я не думаю, что это он стукнул его бутылкой. Новиков был крупный парень, а Феодосий – хиляк. Там же удар был!
– Откуда вам все это известно, Ефим Юльевич? – изумился Турецкий.
– Ну не надо, – поморщился тот. – Я спросил, мне сказали. Достаточно? А что касается самого Феодосия, так я только попросил доставить его ко мне, не больше. Я ему зла не желал. А мои мальчики опоздали. Поверьте, Александр Борисович, как на духу.
– Значит, полагаете, все те же касымовские сработали?
– Вот тут не знаю. Они молчат. Может быть, и москвичи. Говорите, женщина? Вот жизнь!…
Старик удрученно замолчал. Александр Борисович чувствовал, что интервью в принципе закончилось. Сказано и так волне достаточно. Чтобы знать все и не иметь концов. Вернее, один-то есть, но он в Москве. Это – киллеры. Он и она. Тетка заявила, что, судя по тому, как он обнимал ее, естественно, если это были именно они, вполне могли быть любовной парочкой. Или мужем и женой?…
Оставался последний вопрос: кому нужна была дезинформация в газете о причастности к убийству лидеров тамбовской группировки?
Рафалович снисходительно посмотрел на Турецкого и пожал плечами:
– Если из того, что я рассказал, вам ничего неясно, тогда извините, уважаемый Александр Борисович. Можете передать мое почтение вашему другу Вячеславу Ивановичу. Ему сейчас там, наверное, как все равно на горячей сковороде, я понимаю. Но если он захочет прислушаться к мнению одного старого человека, скажите так: Нечаев – это всего лишь продолжение. Это не конец. А начало у нас, здесь… Ну, как я уже заметил, вы ждете, что я вас отвезу в прокуратуру? А почему нет? Слушайте, вы мне правда симпатичны. Выпейте рюмку. Тут, знаете ли, есть даже бутерброд с икрой. Вполне приличной. И я с вами, немного…
Три минуты спустя, по-детски облизывая пальцы и стряхивая с колен крошки, Рафалович многозначительно сказал:
– Это, конечно, очень важное решение, да. Только эти идиёты его постараются не принять, помяните мое слово… – Он взял телефонную трубку и сказал водителю: – Давай подъедем к прокуратуре.
Шофер что-то ответил ему. Рафалович весь изогнулся и посмотрел назад.
– Вон тот, черный?… И давно? Почему не сказал раньше?… Этого нам еще не хватало! – фыркнул старик, но в голосе его слышалась тревога.
Турецкий тоже обернулся и увидел черную «бээмвуху», стоящую метрах в двадцати сзади. Он обратил внимание на эту машину, еще когда подъехал сюда и садился в «мерседес». Подумал, что это «моральная поддержка» Рафаловича.
– Хвост, что ль, повис? – спросил у старика. – Не нравится он мне. Конкуренты от Касыма?
– К сожалению, теперь мне, видно, придется отвечать, извините за выражение, и за вашу шкуру, – с кислой физиономией сказал Рафалович. – А кто вам сказал, что эта машина бронированная?
– Интуиция.
– Ну хорошо, будем надеяться, что эти потсы не взяли с собой какой-нибудь гранатомет. Остальное нам не страшно. А вы вообще умеете стрелять?
– Приходилось. Вы полагаете, что нам придется отражать атаку?
– Нет. Но… – старик приподнял подлокотник и достал оттуда «макаров». – Не бойтесь, зарегистрирован, честь по чести. Подержите, чтоб идиётом себя не чувствовать. В атаку пойдут! – снова фыркнул он. – С них станется… – и сказал в трубку: – Ну давай же, едем, наконец!
Черный «БМВ» шел не отставая. Старик оглядывался и качал головой. Александр Борисович умом понимал, что, если «мерседес» Рафаловича действительно бронированный, никакие «калашниковы» ему не страшны. А если это все туфта? И зачем тогда «макаров»? Неприятно себя чувствовать в стеклянном доме, по которому, того и гляди, звезданут кирпичом… На всякий случай передернул затвор, поставив пистолет на боевой взвод.
Пропищал зуммер телефона. Старик послушал, что сказал молодой человек, сидящий справа от водителя, и повернулся к Турецкому:
– Костя говорит, на всякий случай правые двери открыты. Не заблокированы. Мало ли!
Обернувшись в очередной раз, Турецкий увидел, что черный автомобиль вдруг резко пошел на обгон с левой стороны. Впереди был светофор, перед которым притормаживали на красный свет машины. Но водитель «мерседеса», оказывается, не терял из виду «БМВ», он круто взял вправо, по тормозам, и – назад, благо никого рядом не было. Черный проскочил вперед, не ожидая, видно, такой резвости от «мерседеса». У «БМВ» распахнулись обе правые дверцы, выскочили двое с автоматами, вскинули, и… Турецкий невольно пригнулся, ожидая, что очереди сию секунду искрошат лобовое стекло. Они, возможно, и чиркнули бы, если бы бандиты успели нажать на спуски. Но они замерли на короткий миг, увидев несущийся на них радиатор «мерседеса». И этого было достаточно, чтобы водитель Рафаловича вполне профессионально вмял их в боковину черного автомобиля. Александр успел только прижать к себе старика и спружинить упертыми в спинку переднего сиденья ногами.
Удар был тем не менее чувствительным. И сопровождался каким-то долгим, режущим уши скрежетом. Распахнулась передняя дверь. Костя, выскочив наружу и присев у радиатора, принялся палить из пистолета, держа его в обеих руках. Он стрелял, не высовываясь из-за машины, не давая показаться и бандиту. Но не видел того, что бандит оказался умнее и решил, видно, обойти Костю сзади. Турецкий крикнул телохранителю: «Смотри сзади!» – но тот не услышал, продолжая увлеченно палить. Надо было немедленно спасать его. Как, впрочем, и себя: у бандита вполне могли быть и гранаты, а тогда…
Турецкий, пригнувшись, выскочил из машины и присел за открытой дверцей, выставив перед собой оружие. Бандит медленно приближался, не отвечая на выстрелы телохранителя Рафаловича. Он выжидал момент, короткую паузу, чтобы выскочить из-за багажника «мерседеса» и тут же врезать из автомата. И он не видел Турецкого, приготовившегося его встретить.
Наверное, этого не следовало делать «важняку». Участие в бандитской разборке было ему совсем не к лицу. Но что ему оставалось еще, если выстрелы Кости вдруг смолкли, а бандит уже был в прыжке? «Они первыми начали», – мелькнула утешительная мысль, и Александр Борисович, поймав его на мушку, нажал на спуск. Треснул выстрел, и автоматчик завалился. Костя быстро обернулся и благодарно кивнул следователю.
И тут из нутра «мерседеса» выглянула всклокоченная голова Рафаловича, остатки его седых волос стояли дыбом:
– Ну если вы все закончили, быстро в машину! А то я вас могу не довезти!
Водитель коротко дал назад и тут же ринулся на зеленый свет. Турецкий даже удивился: все происшедшее заняло около минуты. Надо же!
Рафалович аккуратно взял из его руки пистолет, вынул платочек из верхнего кармана пиджака, любовно протер пистолет, затем грамотно оставил свои отпечатки и сунул оружие на место, в подлокотник.
– Вам ясно, что вы из него не стреляли? – спросил с иронией.
– А зачем мне это нужно? – вопросом на вопрос ответил Турецкий.
– Вот именно. Но реакция, скажу, у вас достойная. И Костя тоже отметил, я успел увидеть… Ну так что теперь говорить за этих отморозков? Кто им на этот раз мешал? Я? Или, может, вы? Идиёты… Я, наверное, буду прав, если высажу вас не у самого главного подъезда, где сплошные глаза, а немного в стороне. Думаю, что до самого отъезда вы ничего толком не узнаете про эту стрельбу. Ну и не надо. К сожалению, эти вещи входят в обычай… Костя, – сказал в трубку и показал большим пальцем на Турецкого.
– Не надо, – запротестовал Александр Борисович, – нет никакой нужды меня провожать.
– А он и не будет. Пусть постоит посмотрит, вам же спокойно. Ну, – протянул он руку, – всего вам доброго. И спасибо, что помогли старику не расквасить себе физиономию. Пока.
Совещание у Маркашина провели сразу после возвращения Турецкого в прокуратуру.
– Смотри-ка, оказывается, совсем не поздно, только половина седьмого, – походя заметил Турецкий, мельком взглянув на собственные наручные часы. – А я-то думал… Да, осень наступает, и погода еще… – Это он таким вот образом, на всякий случай, обеспечил себе алиби. На самом деле было уже семь, но Маркашин не обратил на его слова внимания. И хорошо, а то вдруг вопрос возникнет: где был да с кем ездил? Мало ли что, вдруг тот стрелок, которого он успокоил, жив остался! Ляпнет еще про «важняка», поди объясняйся…
Турецкий предложил не собирать всю следственную группу, расследующую дело об убийстве Михайлова, не устраивать смотрин и словопрений, а поговорить по существу, чтоб зарядить Щербину дополнительной энергией. Маркашин не возражал, по его мнению, любая деловая накачка пойдет только на пользу.
Ребятам из следственной группы будет весьма полезно выслушать деловую критику со стороны опытного и высококвалифицированного московского «важняка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– М-да… – задумчиво протянул Турецкий. – Жаль, исключили из нового УК статью сто девяностую – недонесение о преступлениях, а то бы вам светило до трех лет…
– И правильно сделали! – неприятно засмеялся Рафалович.
«Важняк» испытующе посмотрел на него.
– Не надо так глядеть, – хмуро продолжил старик. – Новый УК я не хуже вас штудировал… О чем я? Да, мне их описывали. Но никакого отношения ни к каким убийствам, терактам я не имею. У меня имеются на сей счет и свидетели, и прочее, – словом, железное алиби. Слушайте. Вы ищете причину. Она перед вами, – он показал рукой за стекло машины. – Этот город. Порт. Акционерное предприятие «Озон». И прочее и прочее. Недели две назад, насколько мне известно, на обеде в Коммерческом клубе Михайлов не дал слова, нет, но достаточно твердо пообещал, что Божье отдается Богу, а кесарево – кесарю. Другими словами, обнадежил наших местных коммерческих волков и пообещал не лишать их большой жирной кости. А уже неделю спустя все вышло наоборот. Москва предложила продать «Озон» известному вам коммерческому банку «Универсал». Вот именно, все тому же мистеру Потапову, который еще недавно был вице-премьером, а после положил глаз на сибирскую энергетику, а теперь – на наш Питер. Помните смешной старый анекдот? Цыперовича спрашивают в компетентных органах – это когда цены на машины подняли, – может ли он купить «Волгу»? А он отвечает: вообще-то, наверно, могу, только зачем мне все эти причалы, эти пароходы, эти лишние заботы! Так вот, Цыперович не мог, в силу понятных причин, а Потапов может. И заметьте, в силу тех же самых причин. Потому что за его спиной все те же компетентные органы. Но это так, действительно к слову. Паника, я вам скажу, была. Грядет банкротство, все акции черту, извините, в задницу! Ну лично я свои деньги не вкладывал, так это – я! Когда наносится урон одному человеку – виновного бьют по морде, даже убивают. Время видите какое? Эпоха отморозков! А когда на мели оказывается целая стая? Как вы думаете, какое решение может прийти в их дурные головы первым? Ну да! И опять-таки в наше жестокое время, когда уже ничто ничего не стоит, разве сложно сделать приличный заказ? Вот они и сделали. Я, конечно, не могу сказать со всей уверенностью, но полагаю, что исполнители, раз уж мы выяснили про них, прибыли оттуда, где они были знакомы с Новиковым. То есть из Москвы, а точнее, из нацистского варианта пресловутой «Памяти». Дальнейшие их контакты были только с самим Новиковым. К тамбовским ребятам сам он никогда не имел никакого отношения. Это все братки Касыма. А вот Копер, этот идиёт Феодосий, лично мне говорил, что давно и напрочь порвал отношения с касымовской бригадой. Ну что вы на меня так смотрите?! Значит, врал. А ведь я его хотел к делу приспособить… прописаться помочь. Человеком стать. Вы его видели, нет? Рыжий, маленький, горластый, а бас, как, извините, у Рейзена. Ну а почему с Новиковым был знаком, так это и объяснять не надо: вместе воевали на юге. Вместе в Москве были. Только я не думаю, что это он стукнул его бутылкой. Новиков был крупный парень, а Феодосий – хиляк. Там же удар был!
– Откуда вам все это известно, Ефим Юльевич? – изумился Турецкий.
– Ну не надо, – поморщился тот. – Я спросил, мне сказали. Достаточно? А что касается самого Феодосия, так я только попросил доставить его ко мне, не больше. Я ему зла не желал. А мои мальчики опоздали. Поверьте, Александр Борисович, как на духу.
– Значит, полагаете, все те же касымовские сработали?
– Вот тут не знаю. Они молчат. Может быть, и москвичи. Говорите, женщина? Вот жизнь!…
Старик удрученно замолчал. Александр Борисович чувствовал, что интервью в принципе закончилось. Сказано и так волне достаточно. Чтобы знать все и не иметь концов. Вернее, один-то есть, но он в Москве. Это – киллеры. Он и она. Тетка заявила, что, судя по тому, как он обнимал ее, естественно, если это были именно они, вполне могли быть любовной парочкой. Или мужем и женой?…
Оставался последний вопрос: кому нужна была дезинформация в газете о причастности к убийству лидеров тамбовской группировки?
Рафалович снисходительно посмотрел на Турецкого и пожал плечами:
– Если из того, что я рассказал, вам ничего неясно, тогда извините, уважаемый Александр Борисович. Можете передать мое почтение вашему другу Вячеславу Ивановичу. Ему сейчас там, наверное, как все равно на горячей сковороде, я понимаю. Но если он захочет прислушаться к мнению одного старого человека, скажите так: Нечаев – это всего лишь продолжение. Это не конец. А начало у нас, здесь… Ну, как я уже заметил, вы ждете, что я вас отвезу в прокуратуру? А почему нет? Слушайте, вы мне правда симпатичны. Выпейте рюмку. Тут, знаете ли, есть даже бутерброд с икрой. Вполне приличной. И я с вами, немного…
Три минуты спустя, по-детски облизывая пальцы и стряхивая с колен крошки, Рафалович многозначительно сказал:
– Это, конечно, очень важное решение, да. Только эти идиёты его постараются не принять, помяните мое слово… – Он взял телефонную трубку и сказал водителю: – Давай подъедем к прокуратуре.
Шофер что-то ответил ему. Рафалович весь изогнулся и посмотрел назад.
– Вон тот, черный?… И давно? Почему не сказал раньше?… Этого нам еще не хватало! – фыркнул старик, но в голосе его слышалась тревога.
Турецкий тоже обернулся и увидел черную «бээмвуху», стоящую метрах в двадцати сзади. Он обратил внимание на эту машину, еще когда подъехал сюда и садился в «мерседес». Подумал, что это «моральная поддержка» Рафаловича.
– Хвост, что ль, повис? – спросил у старика. – Не нравится он мне. Конкуренты от Касыма?
– К сожалению, теперь мне, видно, придется отвечать, извините за выражение, и за вашу шкуру, – с кислой физиономией сказал Рафалович. – А кто вам сказал, что эта машина бронированная?
– Интуиция.
– Ну хорошо, будем надеяться, что эти потсы не взяли с собой какой-нибудь гранатомет. Остальное нам не страшно. А вы вообще умеете стрелять?
– Приходилось. Вы полагаете, что нам придется отражать атаку?
– Нет. Но… – старик приподнял подлокотник и достал оттуда «макаров». – Не бойтесь, зарегистрирован, честь по чести. Подержите, чтоб идиётом себя не чувствовать. В атаку пойдут! – снова фыркнул он. – С них станется… – и сказал в трубку: – Ну давай же, едем, наконец!
Черный «БМВ» шел не отставая. Старик оглядывался и качал головой. Александр Борисович умом понимал, что, если «мерседес» Рафаловича действительно бронированный, никакие «калашниковы» ему не страшны. А если это все туфта? И зачем тогда «макаров»? Неприятно себя чувствовать в стеклянном доме, по которому, того и гляди, звезданут кирпичом… На всякий случай передернул затвор, поставив пистолет на боевой взвод.
Пропищал зуммер телефона. Старик послушал, что сказал молодой человек, сидящий справа от водителя, и повернулся к Турецкому:
– Костя говорит, на всякий случай правые двери открыты. Не заблокированы. Мало ли!
Обернувшись в очередной раз, Турецкий увидел, что черный автомобиль вдруг резко пошел на обгон с левой стороны. Впереди был светофор, перед которым притормаживали на красный свет машины. Но водитель «мерседеса», оказывается, не терял из виду «БМВ», он круто взял вправо, по тормозам, и – назад, благо никого рядом не было. Черный проскочил вперед, не ожидая, видно, такой резвости от «мерседеса». У «БМВ» распахнулись обе правые дверцы, выскочили двое с автоматами, вскинули, и… Турецкий невольно пригнулся, ожидая, что очереди сию секунду искрошат лобовое стекло. Они, возможно, и чиркнули бы, если бы бандиты успели нажать на спуски. Но они замерли на короткий миг, увидев несущийся на них радиатор «мерседеса». И этого было достаточно, чтобы водитель Рафаловича вполне профессионально вмял их в боковину черного автомобиля. Александр успел только прижать к себе старика и спружинить упертыми в спинку переднего сиденья ногами.
Удар был тем не менее чувствительным. И сопровождался каким-то долгим, режущим уши скрежетом. Распахнулась передняя дверь. Костя, выскочив наружу и присев у радиатора, принялся палить из пистолета, держа его в обеих руках. Он стрелял, не высовываясь из-за машины, не давая показаться и бандиту. Но не видел того, что бандит оказался умнее и решил, видно, обойти Костю сзади. Турецкий крикнул телохранителю: «Смотри сзади!» – но тот не услышал, продолжая увлеченно палить. Надо было немедленно спасать его. Как, впрочем, и себя: у бандита вполне могли быть и гранаты, а тогда…
Турецкий, пригнувшись, выскочил из машины и присел за открытой дверцей, выставив перед собой оружие. Бандит медленно приближался, не отвечая на выстрелы телохранителя Рафаловича. Он выжидал момент, короткую паузу, чтобы выскочить из-за багажника «мерседеса» и тут же врезать из автомата. И он не видел Турецкого, приготовившегося его встретить.
Наверное, этого не следовало делать «важняку». Участие в бандитской разборке было ему совсем не к лицу. Но что ему оставалось еще, если выстрелы Кости вдруг смолкли, а бандит уже был в прыжке? «Они первыми начали», – мелькнула утешительная мысль, и Александр Борисович, поймав его на мушку, нажал на спуск. Треснул выстрел, и автоматчик завалился. Костя быстро обернулся и благодарно кивнул следователю.
И тут из нутра «мерседеса» выглянула всклокоченная голова Рафаловича, остатки его седых волос стояли дыбом:
– Ну если вы все закончили, быстро в машину! А то я вас могу не довезти!
Водитель коротко дал назад и тут же ринулся на зеленый свет. Турецкий даже удивился: все происшедшее заняло около минуты. Надо же!
Рафалович аккуратно взял из его руки пистолет, вынул платочек из верхнего кармана пиджака, любовно протер пистолет, затем грамотно оставил свои отпечатки и сунул оружие на место, в подлокотник.
– Вам ясно, что вы из него не стреляли? – спросил с иронией.
– А зачем мне это нужно? – вопросом на вопрос ответил Турецкий.
– Вот именно. Но реакция, скажу, у вас достойная. И Костя тоже отметил, я успел увидеть… Ну так что теперь говорить за этих отморозков? Кто им на этот раз мешал? Я? Или, может, вы? Идиёты… Я, наверное, буду прав, если высажу вас не у самого главного подъезда, где сплошные глаза, а немного в стороне. Думаю, что до самого отъезда вы ничего толком не узнаете про эту стрельбу. Ну и не надо. К сожалению, эти вещи входят в обычай… Костя, – сказал в трубку и показал большим пальцем на Турецкого.
– Не надо, – запротестовал Александр Борисович, – нет никакой нужды меня провожать.
– А он и не будет. Пусть постоит посмотрит, вам же спокойно. Ну, – протянул он руку, – всего вам доброго. И спасибо, что помогли старику не расквасить себе физиономию. Пока.
Совещание у Маркашина провели сразу после возвращения Турецкого в прокуратуру.
– Смотри-ка, оказывается, совсем не поздно, только половина седьмого, – походя заметил Турецкий, мельком взглянув на собственные наручные часы. – А я-то думал… Да, осень наступает, и погода еще… – Это он таким вот образом, на всякий случай, обеспечил себе алиби. На самом деле было уже семь, но Маркашин не обратил на его слова внимания. И хорошо, а то вдруг вопрос возникнет: где был да с кем ездил? Мало ли что, вдруг тот стрелок, которого он успокоил, жив остался! Ляпнет еще про «важняка», поди объясняйся…
Турецкий предложил не собирать всю следственную группу, расследующую дело об убийстве Михайлова, не устраивать смотрин и словопрений, а поговорить по существу, чтоб зарядить Щербину дополнительной энергией. Маркашин не возражал, по его мнению, любая деловая накачка пойдет только на пользу.
Ребятам из следственной группы будет весьма полезно выслушать деловую критику со стороны опытного и высококвалифицированного московского «важняка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68