Четыре! Всех досматривают спецнаблюдатели, составляют психологические портреты! Дальше пассажиры проходят через рентгеновские ворота. Там ни одна букашка не прошмыгнет, не то что какой крупный зверь! При малейшем подозрении могут раздеть пассажира на контроле буквально догола! А у нас что?!
– А что у нас?! – взвился Турецкий. – Колючей проволоки не хватает – всю страну обмотать?!
– Товарищи офицеры, – сказал Меркулов, – брэк.
– Что будем делать? – Турецкий как ни в чем не бывало повернулся к нему.
Меркулов, как всегда, соображал молниеносно.
– Полковник, – спросил он фээсбэшника, – а на тех аэропортовских пленках Якимчук и Гуринович были одни, их никто не провожал?
– Увы.
– Понятно. Ну что ж, Александр Борисович, я думаю, стоит принять предложение ФСБ и сконцентрироваться только на технической версии. Ну а вы уж, полковник, не зажимайте информацию, пожалуйста, – к прессе она не уйдет, можете не сомневаться. Теперь вам скрывать нечего. Мертвые не кусаются, как говорил Билли Бонс.
Турецкий оставил Константину Дмитриевичу свою папку, главное содержимое которой составляли сведения о вчерашних водных процедурах – неформальном допросе господина Чепыжного. Он с удовольствием рассказал бы об этом сам, так, в сущности, и намеревался сделать – но не при фээсбэшнике же.
Взъерошивая волосы, Турецкий прошел в свой кабинет. Чтобы успокоить нервы, включил ноутбук, решил проверить почтовый ящик. Одно письмо. Вроде рекламная рассылка, ну и ладно.
«Если у вас пропала собака, вы найдете своего пропавшего друга гораздо быстрее, если подумаете об этом заранее. Не дай вам Бог пережить такой стресс, но ситуации бывают разные…»
Турецкий даже вспотел. Украдкой посмотрел по сторонам, хотя кто же тут еще мог быть, в его собственном кабинете. Неужели перст судьбы?
– Ну-ка, ну-ка…
«…Даже самая послушная собака в неожиданной ситуации со страху может сигануть в неизвестном направлении. Сделайте элементарную вещь – закрепите каким-нибудь образом на ошейнике номер телефона. В магазинах продаются закручивающиеся капсулы, но здесь два минуса: человек, нашедший собаку, может не догадаться ее раскрутить и второе – они имеют тенденцию раскручиваться сами. Обратитесь в фирму, где делают гравировки или медальки, – за небольшую плату вам сделают металлическую нашлепку или медальку к ошейнику».
– Это мне, блин, надо медальку, – вспылил Турецкий. – К ошейнику!
Со злостью отключил компьютер. Вышел из кабинета и зашел в соседний, рявкнул:
– Следователь Федоренко!
– Это я, – удивленно поднимая глаза, сказал Миша.
– Отставить поиски истинных личин Гуриновича и Якимчука. Их хладные тела меня больше не интересуют. Займись обработкой технической информации. Установка такая: самолет рухнул сам. То есть либо отказ техники, либо ошибка пилотов.
– Сан Борисыч, – жалобным голосом сказал Миша. – Но так же нельзя!
– Что такое? – удивился Турецкий.
– Ну смотрите сами: вы мне даете поручение, я пытаюсь его выполнить, тут вы появляетесь и командуете: отставить. И даете новое поручение. И так уже второй день. Я в результате так ничего не сделаю!
– А ты привыкай, Михаил. В Генеральной прокуратуре только таким образом и работают. – Ты на завод-изготовитель звонил?
– Само собой. Все Ту-154 выпускаются в Самаре, на заводе «Авиакор». Там есть такой человек – главный инспектор, с которым по таким поводам надо разговаривать. Так вот с ним бесполезно разговаривать. Он по поводу любой катастрофы говорит так: «Все параметры – условия полета, высота, продолжительность полета – и последствия взрыва говорят о том, что это не техническая неполадка». А вообще, по мнению специалистов, взрыв по техническим причинам на борту самолета может произойти только в том случае, если было возгорание или короткое замыкание в электропроводке. Однако и то и другое не может моментально привести к взрыву. О пожаре или замыкании пилот, как правило, успевает сообщить на землю.
– Миша, еще раз тебе говорю: о теракте забудь. Наше дело – техническая версия. Копай глубже. Ладно, я поехал, если что – звони мне на мобилу. Будут меня спрашивать – не знаешь, где я.
– Так я и не знаю.
– Я еду в аэропорт имени графа Шереметева.
Когда до Шереметьева-2 было еще минут двадцать езды, позвонил Грязнов. Вместо приветствия он сказал:
– Так, я не понял, а где спасибо?
– За вчерашнее? За баню? – спохватился Турецкий. – Спасибо, Славка, большое пионерское спасибо!
– То-то же. Значит, получилось? Ну я рад. Слушай, Саня, чего скажу. Стадо бизонов бежит со скоростью самого медленного бизона. Охотники охотятся на самых медленных бизонов. Из-за этого все остальное стадо бежит быстрее. Так и с алкоголем: алкоголь убивает самые медленные и слабые клетки в организме. Из-за этого весь организм начинает работать быстрее и лучше. Соображаешь, что к чему?
– Слава, рабочий день же только начался…
– А у меня он ненормированный, скучный ты человек, Турецкий. Ну ладно, я потерплю до вечера, бывай.
Через несколько мгновений Грязнов позвонил снова:
– Санек, прости, совсем забыл! Мне сегодня Меркулов чудный анекдот рассказал. Подходит Герасим к капитану «Титаника» и говорит: «Собачку на борт не возьмете?»…
Турецкий ехал в Шереметьево-2, чтобы поговорить с директором аэропорта господином Ивановым. Хотя можно было, конечно, вполне вызвать его на допрос в Генеральную прокуратуру, о чем Турецкий не преминул заметить господину Иванову в телефонном разговоре, так что пусть ценит хорошее к нему отношение. И никуда не выходит из своего кабинета, пока к нему не заявится старший советник юстиции, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ собственной персоной.
На самом деле, Турецкий ехал в Шереметьево несколько по иной причине, в чем и сам себе пока не признавался.
Километров за пять до аэропорта он остановился возле голосовавшей молодой женщины, остановился единственно потому, что у нее немного шевелилась сумка. Это было импульсивное движение, но оно имело далеко идущие последствия. Когда та, не переставая благодарить, устраивала сумку на заднем сиденье, Турецкий спросил:
– Кто у вас там?
– Где?
– В сумке.
– Вы заметили? – удивилась женщина. – Надо же. Не бойтесь, не бомба. Карликовый пудель.
– Ага, – сказал Турецкий. – Далеко летите?
– Да так, не слишком.
– Дело ваше. А трудно с собакой лететь?
– Что же трудного, – удивилась пассажирка. – Я всегда с ней путешествую.
– Ну это, наверно, неуютно. Разве можно себя комфортно чувствовать, когда сам сидишь в салоне, а собака – в багажном отделении?
– Почему это – в багажном? Ничего не в багажном. На коленях она у меня сидит. Правда, в клетке.
– Разве собак не сдают в багаж? – удивился теперь Турецкий. – Мне казалось, что так это делается. Скотчем пасть обмотают, чтоб не тявкала и – в багаж.
Пассажирка как-то странно на него посмотрела и сказала:
– Слушайте, может, вы меня высадите?
– Почему? Разве вы не спешите?
– Я не знаю, но… – замялась она.
– Тут немного осталось, потерпите, – успокоил Турецкий. – Я не буду вас скотчем обматывать.
Через несколько минут действительно подъехали к Шереметьеву-2. Турецкий выпустил пассажирку, не взял с нее денег, чем привел ее в еще большее замешательство, и припарковался на стоянке для служебного транспорта.
Теперь планы несколько скорректировались. Турецкий побродил по зданию, зачем-то поднялся на второй этаж, но так и не нашел того, что искал. Выпил в буфете кофе, съел бутерброд, сходил в туалет, затем спросил у проходящего мимо секьюрити, где расположена служба, контролирующая провоз домашних и не очень домашних животных. Секьюрити, дюжий детина, внимательно посмотрел на Турецкого и сказал:
– А вам зачем?
– А вам зачем? – в свою очередь сказал Турецкий. – На вопрос ответить можете?
– Могу. Пойдемте, я вас провожу.
Они спустились на первый этаж, прошли мимо всех терминалов, свернули в какой-то тусклый коридор и, наконец, вошли в помещение, где сидели три человека. Двое были в камуфляжной форме, а третий – в штатском. Он их за что-то отчитывал. Когда Турецкий вошел, штатский стоял к нему спиной.
– Вот, – сказал тот секьюрити, что привел Турецкого. – Поймал. Чего-то вынюхивал.
Турецкий разочарованно сообразил, что теряет время. Но тут штатский обернулся к нему, и Турецкий узнал Лебзяка – начальника службы безопасности аэропорта. Они виделись накануне. Лебзяк молча посмотрел на своего бдительного подчиненного, придерживающего Турецкого за локоть, и того как ветром сдуло. Остальных – тоже.
– Присаживайтесь, Александр Борисович, – вздохнул Лебзяк. – Чем могу служить?
– Только не говорите, что приказали своим подчиненным оказывать мне всяческое содействие и для этого раздали мое фото.
– Ну извините, что я еще могу сказать. Но вы же могли показать ему свое удостоверение.
– Если б он спросил, я бы так и сделал, – сказал Турецкий. – Где у вас тут зоологи и ветеринары?
– Простите? – не понял Лебзяк.
– Я ищу службу, контролирующую провоз домашних животных.
– А что, там у нас какое-то нарушение имеется? – забеспокоился Лебзяк. – Александр Борисович, не в службу, а в дружбу, скажите лучше сейчас, а. Мне же положено это знать, а выходит, мои архаровцы проморгали. Что там случилось?
– Пока не знаю, – мстительно сказал Турецкий. – Так где этот офис?
– Пойдемте, я вас провожу.
– О господи! Почему тут все хотят меня проводить? Просто скажите – где.
– Налево по коридору, сто двенадцатая комната.
Лебзяк, наверно, сейчас доложит директору, что снова приехал следователь из Генпрокуратуры. А Иванов и так его ждет. Вот и пусть ждет.
В указанной комнате, во избежание недоразумений, Турецкий уже действительно сразу представился. Пожилая полная женщина в синем костюме назвалась старшим инспектором Варенцовой.
– Я вас хочу сразу успокоить, – сказал Турецкий. – У меня нет никаких претензий к вам, никаких кляуз. Я просто изучаю некую гипотетическую ситуацию. Вот скажите, если я хочу провезти домашнее животное, что для этого нужно?
– Первым делом сообщите о своем желании оператору при бронировании места или покупке авиабилета. И, конечно, ознакомьтесь с правилами ввоза животных в страну назначения. Потому что для перевозки животных за рубеж необходимо оформить ветеринарное свидетельство…
– Нет-нет, поездка будет внутри нашей страны.
– Тогда вообще все просто.
– Что же нужно?
– Вот смотрите, я вам зачитываю. «Для перевозки животных и птиц пассажир обязан иметь контейнер или клетку достаточных размеров».
– Контейнер? – удивился Турецкий.
– С доступом воздуха, разумеется. Дальше. «Дно контейнера (или клетки) должно быть водонепроницаемым и покрытым абсорбирующим материалом. В порядке исключения допускается перевозка животных и птиц в плотно закрываемых корзинах».
– А есть какие-то конкретные требования к собакам?
– Разве что только относительно тары. Размер клетки для собаки должен позволять животному вставать в полный рост и поворачиваться на триста шестьдесят градусов. То есть не бегать внутри, конечно, но свободно крутиться, чтоб не отлежать там себе ничего. Мало ли сколько полет продлится.
– Я тут встретил одну знакомую с собакой, – сказал Турецкий. – Она меня уверяла, что клетку в багаж не сдает. Такое может быть?
– Только в том случае, если вес животного с клеткой не превышает пять килограмм. Что у нее за собака?
– Карликовый пудель.
– Ну это еще куда ни шло. А вообще-то, конечно, обычно путешествие для зверей предусмотрено лишь в багажном отсеке. И еще важно – в клетке должно быть только одно домашнее животное.
– А как рассчитывается стоимость билета? – заинтересовался Турецкий, сам не зная зачем. А впрочем, кто знает, что день грядущий нам готовит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41