Нет, стоп! Если он заинтересован в том, чтобы Альбина осталась жива, то…
Так– так-так. Замысловатая у нас получается загогулина. Я размышлял, уставившись себе в ноги, а теперь поднял голову и понял, что Маша все это время за мной наблюдала.
– У тебя глаза бегают, когда ты думаешь, – сказала она, поймав мой недвусмысленный взгляд и немного смутившись.
– Это не глаза, это мысли, – сказал я. – Иди ко мне.
– Тебе нельзя, – не слишком-то сопротивляясь, сказала Маша.
– Еще как можно.
…Потом, когда она застегивала кофточку и поправляла волосы, я равнодушно и в общем-то машинально, повинуясь скорее рефлексу, нежели обдуманной тактике, спросил:
– И где наша дача находится?
– Тут. – Себе она сделала кофе и, отхлебывая, внимательно меня разглядывала, словно первый раз.
– В смысле географии.
– В Новоникольском.
– Это деревня так называется?
– Ага.
У меня слегка засосало под ложечкой. Да нет, вру, чего там слегка, мне словно дали под дых.
– А район как называется? Подожди… Это не возле Красногорска? Не на северо-запад от него? Лучше скажи сразу, что это не так.
– Точно. Ты здорово ориентируешься на местности.
Я молча взялся за голову. Что тут еще можно было сделать?
– Что случилось?! – испугалась Маша.
– Да, в общем, ничего особенного. В общем, все нормально. Просто везучие мы с тобой очень. В десяти километрах отсюда мой дом находится. Тот самый, где я тебя прятал. Вот так совпаденьице.
– Действительно забавно!
– Ничего забавного. Они же тебя, то есть нас, не на вокзале вычислили, а наверняка вели уже перед тем какое-то время. А это значит, что, скорей всего, знают, где моя берлога. Будут искать там в первую очередь, спрашивать у местных в округе. То есть они здесь рядом будут искать, понимаешь?
– Понимаю, – прошептала она.
– На чем мы сюда приехали?
– На твоем «лендровере».
– Плохо. Его-то они и станут искать прежде всего. Где машина? В гараже?
– Да ты что. Какой же гараж у профессора-филолога?
– Откуда мне знать, что есть у твоего профессора. Так что же, она прямо возле дома стоит?!
– Ну да. Ой… Я не подумала, прости.
Я только почесал репу.
– Да ладно уж. Давай выбираться отсюда. Дай мне телефон. Нет, подожди. Рядом есть дома?
– Конечно.
– Кто в них живет?
– Я не знаю точно, видела только мельком. Тоже москвичи какие-то купили.
– Ты можешь узнать, они сейчас дома или нет?
– Наверно… А что ты хочешь сделать?
– Ты можешь узнать или нет?
– Сперва скажи, зачем тебе.
– О господи, да чтобы выжить всего-навсего! Не бойся, я не собираюсь с ними ничего делать.
– Ну ладно, я попробую… Но я не знаю их телефонов, наверно, придется сходить…
– Придется, придется, – я уже подталкивал ее к выходу.
В тридцати метрах от нашего дома – снаружи ничем не примечательной, большой, но покосившейся избы – стоял вполне себе цивильный белокаменный особнячок. Во дворе за высоким забором я увидел «Ауди А-6», очень неслабо. В самом доме явно кто-то был.
Но это было слева от нас. Справа – еще один, почти такой же, ну прямо нью-йоркские башни-близнецы, ухмыльнулся я про себя, Центр международной торговли, блин. Кому-то из вас, ребята, крупно не повезет.
На улице не было никого. Очень мило с вашей стороны. Я подтолкнул Машу к дому с «ауди», на него я возлагал наибольшие надежды, а сам пошел, даже побежал к другому. У нее инструкция была простая – любым способом войти внутрь и узнать, кто там живет; нельзя сказать, чтобы она двигалась с энтузиазмом, но по крайней мере не отказалась. Я тем временем кое-как справился с калиткой и вошел во двор. Свет в окнах не горел. Я лихорадочно соображал, годится это для убежища на ближайшее время или нет. Обследовал дом вблизи – никаких признаков живых людей. Машины во дворе нет. Собака не гавкает. Гараж в доме имелся, но определить, есть ли что за наглухо опущенной металлической заслонкой, было нереально. Я бросил камешек в окно. Реакции не последовало. Я подождал, потом постучал в дверь, тут был звонок, но я его игнорировал. Подождал. По-прежнему никого и ничего. Нормальное место для убежища. Конечно, никто не знает, когда вернутся хозяева, но уж, наверно, не на ночь глядя, тем более что сегодня воскресенье. А внутри наверняка сигнализация.
М– ммм… А если сделать все наоборот?
Я вернулся, залез в «лендровер», ключи Маша оставила в бардачке. Завел машину, выехал и припарковал ее на участке соседей так, чтобы она была видна с улицы. Это самое главное, чтобы тачка была видна. Так, что еще? Я вспомнил, что в дорогу нас собирал Слон, и проверил, нет ли чего под сиденьями. Ну конечно, там лежало помповое ружье и коробка с патронами. Ай да Слон. «Я вам денежки принес, за квартиру, за январь. – Вот спасибо хорошо, положите на комод».
Все, надо спешить. Я вылез из машины и побежал к дому соседей. Как там Маша без меня? Она все еще не появилась. Бок покалывало, но ничего, терпимо.
Возможно, я подоспел вовремя, возможно, немного опоздал. Маша, пытаясь сохранить вымученную улыбку, отбивалась от стриженного наголо парня лет двадцати, не больше, не дававшего ей уйти. Хотя ей уже было явно не весело. Как я потом узнал, она занималась переписью населения. Лысому это было по барабану, он скучал.
Лысый парень стоял в дверном проеме, а Маша перед ним, в доме, пришлось его слегка подвинуть прикладом. Лысый этого не ожидал, упал ничком на пол. Маша зажала себе рот. Лысого я связал, затащил в какую-то комнату, наверно спальню, положил на кровать, привязал руки к спинке, заткнул рот. Посмотрел на Машу. Она мне помогала, хотя была по-прежнему растеряна. Все же сказала:
– Ты всех привязываешь к кровати?
– Только тех, кто мне особенно нравится. – В доказательство я поцеловал лысого в лоб. Он уже очнулся к этому времени и испуганно захлопал глазами. Я нашел у него в кармане ключи от «ауди».
– Ты дурак, – резонно заметила Маша.
– Не мешай, мне надо с ним побеседовать. Да не бойся ты, не стану я ему ничего делать. Возвращайся домой, пожалуйста.
Она ушла.
Я достал из внутреннего кармана корочку сотрудника ФСБ, которую забрал у мертвого в «мазде». Теперь там была моя фотография. Помахал перед носом у парня:
– Посмотри на меня, орел. – Эта фраза, была, наверно, лишней, орел и так только на меня и таращился. Наверно, я ему нравился, поцелуй не прошел бесследно. Я вытащил кляп.
– Ах ты гнида, – просипел он.
Нет, все– таки я ему не нравился. Я вернул кляп на место и навел на него ружье. Парень заерзал по кровати.
– Я буду спрашивать, а ты кивай или мотай головой, уловил? Чей это дом?
Он снова что-то замычал, вернее, не что-то, а вполне недвусмысленно посылал меня в определенном направлении. Я прижал ствол к его животу и нажал на спуск. Выстрел был, естественно, символический, оружие я еще не заряжал. Я вытащил из кармана куртки коробку с патронами и стал это делать у него на виду. Потом снова прижал ствол к животу.
Брюки между ног у него стремительно потемнели. Вот это правильно. Я снова вытащил кляп сказал:
– Если ты слушал, что я говорил своей девушке насчет тебя, то напрасно, я ее обманул. Итак, последняя попытка. Чей это дом? Твой?
Он судорожно замотал головой, потом выдохнул:
– Филимонова! Филимонова!
– Футболиста, что ли? Вратаря?
– Политика! Депутата Думы!
Я выглянул в окно: да, действительно, номер думский. Ну и ну. Надо же, Филимонов – председатель Комитета по науке и технике, тот самый, что занял это кресло после убийства Полторака. Это даже смешно. Непонятно только, хорошо или плохо. Полторака грохнул Степанов. Я убрал Степанова. Филимонов сел в кресло Полторака… А, ладно, плевать.
– А ты кто?
– Водитель я.
– Как звать?
– Гена…
– Документы есть?
Он мотнул головой на пиджак, висевший на стуле. Я достал оттуда бумажник. Так, вроде все похоже на правду. Эти уроды, «народные избранники», действительно ездят на «ауди». Корочка была ничего себе. «Государственная дума, Мартиросов Геннадий Игоревич, водитель первой категории».
– Что значит водитель первой категории?
– Ну… Это те, кто возят вице-спикеров и председателей думских комитетов, таких, как Филимонов. Разве у вас в конторе, этого не знают? Или вы меня проверяете?
– Помалкивай.
Я с сомнением посмотрел на двадцатилетнего парня. Дать по зубам или не надо? Шофер у Филимонова этот сопляк? Ну и что? Кто-то его туда пропихнул, мне какое дело.
– Почему в доме никого нет? Где сам Филимонов?
– У Сергея Сергеевича завтра юбилей, пятьдесят лет…
– Ну? Живее.
– Должны были гости приехать, там родственники всякие. А него приступ аппендицита. Он сейчас в ЦКБ лежит…
– Это я и сам знаю, – оборвал я водителя с суровым видом. – Так что, все отменили?
– Ну да…
– А ты чего здесь торчишь?
– Сергей Сергееич велел. Он мне утром позвонил, сказал, что завтра вечером его старый друг приедет, чтобы я помог ему устроиться, все подготовил…
Если водила не врал в главном, то, значит, сутки здесь никого не будет. А за сутки много чего может измениться.
– Ну вот что, Гена, слушай меня внимательно. У твоего Сергея Сергеича дела – дрянь. Проворовался он, понял? – Самое смешное, что я ведь почти наверняка говорил правду. – Коррупционер он, понял?
Гена округлил глаза.
– Так ведь он…
– Чего – он?
– Он же член Антикоррупционного комитета… Как же это?
– В том-то все и дело! – Вдохновение меня не покидало. – Представляешь себе, какой будет скандал? В общем, так. Подвал тут есть?
– Ну… конечно.
– Хорошо. Возьмешь себе жратвы побольше, и я тебя в подвале запру. Посидишь там сутки. Пока друг твоего шефа не приедет. Мы его брать будем. Ты уверен, что никто прежде него не появится?
– Да вроде нет…
– Жена там, дети? Имей в виду, что если соврал и у меня из-за тебя сорвется операция, то я и тебя живенько к этому делу подошью – мне это раз плюнуть, уловил?
Он испуганно мотнул головой.
– Теперь выворачивай карманы. Что там у тебя есть – телефон, пейджер – все сюда гони.
Гена с готовностью, я бы даже сказал – с радостью, все отдал.
– Отлично. Теперь идем на кухню. Ты мне начинаешь нравиться, парень.
Пять минут спустя я запер его в подвале. Вылезти оттуда, я проверил, было нереально. Подкопы за сутки не делаются.
Все, теперь надо было сваливать, и побыстрей. Я быстро обошел дом – больше никого не было. Потом порвал телефонный кабель, сел в машину и перегнал ее в наш двор.
– Как поживает мой драгоценный супруг? – равнодушно спросила Альбина, доставая вишенку из коктейля.
– Плевать мне, как он поживает! – Во рту у Жоры пылало от только что проглоченной чашечки саке.
Они сидели в ресторане «Конфуций» в здании гостиницы «Космос», на втором этаже. Это было удобное место для встречи. Вокруг непрерывное людское столпотворение и много прочих злачных заведений, куда всегда можно как бы ненароком перейти и там раствориться.
– Какой ты смелый, Жорик, – с деланным возмущением заметила Альбина. – Ты как будто его совсем не боишься. Или я не права?
– Плевать! Я заменю его. Даже ваш азиатский дружок этого хочет. Я заменю его. Я, слышишь, я буду на самом верху!
Альбина сделала вид, что хлопает в ладоши.
– А ты знаешь, что такое быть «на самом верху»? Ты думаешь, тебе там будет уютно?
Жора непонимающе уставился на нее. Он неуютно чувствовал себя с Боссом, еще хуже с Азиатом, но она, эта сучка, всех их переплюнула, всем даст сто очков вперед, всеми вертит как хочет. По крайней мере, выглядит это так.
– Ты вообще представляешь, во что ввязываешься? – продолжала Альбина. – Не лучше ли оставаться на своем месте?
– Ты меня подначиваешь, что ли? – не выдержал Жора. – Мое слово твердое! Все будет как я сказал, зуб даю.
– А, ну тогда конечно. Значит, эта резня там на вокзале была просто репетицией? – насмешливо сказала Альбина. – Это все меняет.
Жора соображал, что ответить. Ответить было нечего.
– Ну так слушай, дорогуша. – Альбина сменила ернический тон на более жесткий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41