В пустом и почти темном зрительном зале - только рваные клочья туск-
лого дежурного света едва долетали со сцены - сидели, держась за руки,
Тамаз и Ирина. Порожняя шампанская бутылка, стаканы - рядышком, на полу;
на соседнем кресле - ворох цветов.
Рабочие, переговариваясь матом, разбирали декорацию. Ирина полушепта-
ла, задышливо, как в бреду:
- Поверь, поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, Тамазик. Я никогда ни в
чем тебя не обвиню. Человек, когда он взваливает на себя что-то, рассчи-
тывает силы. Хоть интуитивно. Ты знал, что я должна умереть, тебя хвати-
ло бы на два года для любого сопротивления!
- Неправда, - так же шепотом, лихорадочно возразил Тамаз. - Я первый
раз сделал тебе предложение, когда ничего не знал!
- Нет-нет, не перебивай, это не так, это не так! Ты сделал предложе-
ние. Но ничем бы это не кончилось. Ведь все были против: друзья, родите-
ли! Ничем бы и не кончилось - вот и все!
- Кончилось бы, кончилось! - убеждал Тамаз.
- Вот именно - кончилось бы! - поймала Ирина возлюбленного на не-
вольном каламбуре. - А тут на два года! Я и сама такая ж. Мне, когда
поставили диагноз, предложили операцию - я почему отказалась? Тоже -
рассчитывала силы. Знала, что умереть - мне их хватит, а вот бороться за
жизнь! Человек не обязан быть железным. Подвиг - это мгновенная концент-
рация духа. Во всяком случае - ограниченная во времени!
- Почему мы сидим здсь?
- А ты что? - чувствовалось: Ирина задаст сейчас главный вопрос, - ты
приехал! надолго?
- Навсегда, - твердо ответил Тамаз. - Если тебе плохо в Тбилиси!
- Нет, Тамазик, нет! - продолжала бить Ирину лихорадка. - Я благодар-
на за твой приезд. Но это тоже только хорошие намерения. Родные, друзья!
Работа, в конце концов!..
!Разговор казался бесконечным, ходил кругами, поэтому, когда мы уви-
дели наших героев бредущими зимними ночными улицами - беззащитные цветы
на морозе, парижское чудище на вязнущих в снегу колесиках: очень эффект-
но! - выяснилось, что продолжается он как бы с той самой точки, с того
самого многоточия, на котором оставили мы его в зале:
- !Тбилиси сказка, Страна Чудес, Зазеркалье! Но маленькую Алису туда
не пропишут!
- Как не пропишут?! Как, то есть, не пропишут?!
- Подожди, подожди, миленький! Я не в том смысле. Да хоть бы и в том.
Натэла Скорпионовна!
- Зачем ты ее так назвала?!
- Извини, Тамазик, само сорвалось. И ты прав, что одернул. Это твоя
мать! Ты здесь все равно не выживешь!
- Совсем меня презираешь, да? Не считаешь мужчиной?
- Считаю, миленький, считаю. Я верю: ты способен на все. Ради меня,
ради любви! Ради своей гордости. Но ты сломаешься тут, один, и я никогда
себе этого не прощу.
- Как один? А ты?
- А я не в счет. Я - с минусом. Меня самое надо поддерживать!
!Фигурки уменьшались, таяли. Слова затихали!
У подъезда поджидал квадратный Васечка.
- Эй, парень, - сказал Тамазу. - Отойдем? А ты, Ира! давай. Давай-да-
вай отсюдова!
- Васечка! - бросилась к нему перепуганная Ирина. - Это ж муж мой!
Оставь нас, пожалуйста, в покое!
- Я сказал: чеши! Я тебя предупреждал? Предупреждал, спрашиваю?
- Тамаз, не надо! - крикнула Ирина. - Не связывайся! Беги! - и кивну-
ла на дверь парадной. - Я его подержу!
Но тут и сам Тамаз прикрикнул:
- Уйди-уйди! Подожди в подъезде! Ну! Кому сказано?!
- Если что с ним случится, Васечка! - тихо произнесла Ирина.
- Слушай, - добавил Тамаз. - Кто тебя просит за меня заступаться, а?
Я тебе кто: ребенок? женщина?! Уйди!..
Ирина убежала в парадную.
Тамаз пошел на Васечку.
Ирина бросила цветы на заплеванный пол, принялась трезвонить, кулач-
ком колотить во все двери подряд. И, перелетая на второй этаж, увидела
мельком в окне, как блеснул зайчик предподъездного фонаря на полоске от-
точенной стали, которою ударяет Васечка Тамаза.
У Ирины буквально отнялись ноги, и Тамаз успел уже осесть, а Васечка
подчеркнуто спокойным шагом полураствориться в темноте, пока она нашла в
себе силы выбежать на улицу, броситься к супругу.
На первом этаже одна из дверей, наконец, отворилась. Заспанный мордо-
ворот в трусах высунул голову:
- Эй, кто тут народ будоражит?!
- Ты что, правда спала с ним? - Тамаз приоткрыл глаза, приходя в себя
после шока, и это были первые его слова!
28.12.90
Вымыв и с психопатической тщательностью вытерев руки, сопровождаемый
Ириною, одетой в умопомрачительное парижское nйgligй, брезгливо лавируя
меж мокрыми пеленками, корытами и детскими велосипедами, бормоча под
нос:
- Ужель та самая Татьяна? - Антон Сергеевич шел коммунальным обще-
житским коридором и только в конце его, у последнего, квартирного, выхо-
да приостановился, взял Ирину за плечи, развернул, запустил руку в рас-
пах ее халатика и внимательно, не глазами - пальцами, осмотрел грудь.
- М-да! - хмыкнул.
Высунувшись из кухни, за ними давно уже наблюдала нечесаная соседка,
исполнявшая в "Даме с камелиями" заглавную роль. Но Ирину не смутило и
это, как не смутил докторов жест.
Антон Сергеевич вынул руку из распаха, сказал:
- Прости, пожалуйста, за тот вечер! За дурацкие приставания: как к
горничной!
- Бросьте, Антон. Я уж и думать забыла.
- А я все помню, помню, помню! - с несколько наигранной страстью про-
сопел доктор. - Недооценил тебя. - И промурлыкал не то иронически, не то
всерьез: - Я так ошибся, я так наказан. Выходи за меня.
- Что? - не поверила ушам Ирина. - Вы ж только что лечили моего мужа.
- Ну, это! - пренебрежительно махнул Антон рукою.
- Что? - до смерти перепугалась Ирина. - Он не выживет?
- Он-то? - сейчас дктор не вдруг врубился в логику ирининых мыслей. -
Он-то выживет, успокойся.
- Ага, успокойся! С вашим умением ставить диагнозы!..
- Дура! - вдруг сильно обозлился Антон. - У меня гистограмма сохрани-
лась, у меня фотографии! Я уже во все журналы послал! Это ж уникальный
случай: ты выздоровела, потому что очень захотела!
- А может, - припомнила Ирина, - просто повела интенсивную половую
жизнь?
- На тебе чудо свершилось!
- А если, - кивнула Ирина в конец коридора, - на нем не свершится?
- На нем тоже уже свершилось: ребро оказалось скользкое. А то б
действительно! Просто я имел в виду, что мужья приходят и уходят!
- А вы остаетесь? - докончила-спросила Ирина.
- А я - остаюсь. Я еще и вскрывать тебя буду, - пошутил на прощанье.
31.12.90
Хоть и освещение свечное, праздничное, новогоднее, а от нашего взгля-
да не вполне укроется убого-богемно-провинциальная обстановка пятидеся-
ти= с гаком =летнего временного жильца: Ирина здесь вторую неделю
только, - с засаленными и изодранными обоями, с картинками, фотографиями
и афишками, налепленными вкривь-вкось, с осколком зеркала на подоконнике
давно не мытого окна, с широким продавленным матрасом на стопках кирпич-
ных половинок!
Столик с рождественской елочкою и нехитрыми выпивками-закусками (даже
шампанского раздобыть не удалось) придвинут к матрасу, на котором полу-
сидит полуодетый раненый, vis-а-vis - Ирина в вечернем туалете и в укра-
шениях. Сбоку, стоя, произносит торжественный тост одетая в парижскую
кофточку Тамарка:
- !и пусть, значица, этот год, принесший вам, - удар глазками в сто-
рону Тамаза, - столько счастья, станет только первым в счастливой их че-
реде, и пусть отец ваш выздоровеет и проживет еще сто двадцать лет!
- Как: выздоровеет?! - прерывает Тамаз, а Ирина, глянув на подругу
коротко и выразительно, поворачивает у виска пальцем.
- Ой, - смущается Тамарка. - Правда. Чо ж это я?!
- Вы мне можете объяснить, что тут происходит?! - взрывается Тамаз.
- Ничего не происходит, - огрызается Ирина. - Натэла Скорпионовна
звонила, сказала, что у Реваза Ираклиевича инфаркт.
- И ты посмела смолчать?! Да хоть бы это тысячу раз была ее хитрость
- я не имею права не ехать!
- Ты не имеешь права кричать на меня, - холодно возражает Ирина. -
Вот на что ты не имеешь права.
- Вы успокойтесь, пожалуйста, - встревает Тамарка, готовая зареветь.
- Она тут же побежала! Она билет достала из брони, самый ближний билет.
Она только на Новый Год не хотела расстраивать. Где билет, Ирка?! Ну,
покажи же ему билет!
02.01.91
Едва удерживаясь под напором ветра, торчала на площади каркасная елка
с горящими среди бела дня разноцветными лампочками, окруженная крепостью
из крупных ледяных кирпичей. Пара закаленных ребятишек катались по боро-
де ледяного же Деда Мороза.
Ирина с Тамазом стояли на остановке-платформе, возле ярко-красного
междугородного "Икаруса", того, кажется, самого, что пытался перегоро-
дить белому "жигуленку" дорогу жизнь назад.
- Я все понимаю, - говорила Ирина, гладя грудь мужа. - Не больно? -
спросила как бы в скобках и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Не надо
ничего объяснять, ни оправдываться ни в чем. Я б их раздражала. Так?
Правильно, миленький? Я все правильно говорю?
Тамаз молчал.
- Ты только позвони сразу, как будет возможность. Позвони и прилетай,
да? Мы переберемся куда-нибудь далеко-далеко и заживем до самой смерти.
Ладно? А насчет Васи ты все правильно сделал, что простил: он теперь,
если сказал, - не появится.
В автобус поднялся водитель, запустил мотор.
- Ну все, пора уже, - легонечко подтолкнула Ирина мужа. - Дай поце-
лую. На прощанье! - и впилась губами в тамазов рот: исступленно, надол-
го. Потом оттолкнула: - Езжай! Езжай!
Дверь закрылась.
- Звони, слышишь?! - крикнула Ирина.
Автобус медленно тронулся, вывернул и поехал по длинной улице, пере-
ходящей в хакасскую степь!
07.01.91
Снова давали "Даму с камелиями". Маргарита Готье, утопая в кисее и
кружевах, умирала медленно, печально и очень красиво! Когда на пороге
появился ее возлюбленный, Ирина запустила в зал музыку!
11.01.91
- Ну чо? - засунула Ирина голову в телефонное окошечко.
- Не-а, - откликнулась Тамарка. - Чо, опять не зайдешь?
- И вчера не звонил, точно спросила? Ой, погоди-ка! - Ирина заметила
на столе свежий номер "Известий", потянулась за ним.
- Ты чего это, княгиня? - удивилась Тамарка. - Политикой, что ли, ув-
леклась?
- Сейчас, постой. Показалось: фамилия знакомая, - Ирина лихорадочно
пробегала глазами, пальчиком им помогая, столбец за столбцом. - Вот,
точно! На встрече с Президентом присутствовали! э-э! э-э! вот: Р. И.
Авхледиани.
- Это чо, тесть твой, что ли? А! - догадалась Тамарка. - Значит, он и
не больной вовсе?! Ну, подруга, они дают!..
13.01.91
Служба подходила к концу.
- Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, поми-и-луй! - пела
Ирина в церковном хоре, если можно так назвать десяток старушек да па-
рочку неудачливых в жизни молодиц. Отец Евгений бубнил свое приятным ба-
ритоном. Дьяк ходил сзади и важно кадил.
Когда все стали расходиться, отец Евгений остановил Ирину:
- Чего тянешь? Может, прямо сейчас и окрестимся?
Ирина задумалась на мгновенье:
- Все-таки подождите, батюшка. Я еще не совсем! готова.
15.01.91
Ирина приближалась к общаге в потемках.
Тамарка перетаптывалась у подъезда.
- Целый час дожидаю: где носит? Звонил, звонил! Сказал: конкурс пе-
ресмотрели, что он победил и что должен присутствовать на! как это? во!
- достала шпаргалку, - на закладке, так что задержится недели на две -
на три. А здоровье в порядке. И что завтра в два по нашему будет зво-
нить, чтоб ты была у аппарата. Придешь? Я Верку предупредила.
Ирина расхохоталась: громко, надолго.
- Э! - испугалась Тамарка. - Чо ты? Чо эт' с тобой?!
- Ну, Натэла Скорпионовна! - сквозь смех выдавила Ирина. - Это ж надо
ж! Конкурс перевернула! Вот энергия! Вот жизненная сила!
- Э! чего ты?
- Ничего-ничего. Слушай, Тамарка: ты можешь вместо меня с ним завтра
поговорить?
- А чо т?
- Н-ну! - замялась Ирина. - У меня спектакль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99