Не думаю, что Гуссенс богаче.
Снизу послышался гул моторов. Жак и Петр одновременно оглянулись и увидели колонну разномастных разбитых автобусов, направляющихся к позициям Кодо-2. Впереди следовали три «джипа».
— Восьмая бригада и пятая пехотная дивизия. Всего четыре тысячи человек, как утверждал Штангер, — комментировал их появление Жак. — А вот и он сам… Видишь? В первом «джипе», что свернул на проселок. Сейчас обогнет холм, поднимется по склону и будет здесь… А вот и Жан-Люк с Брауном…
Жан-Люк и Браун появились из рощи вместе с Дэнни.
— Значит, наступаем, джентльмены? — весело крикнул Браун. — Как говорит Дэнни.
— И еще он говорит… — Жан-Люк мрачно протянул руку сначала Жаку, потом Петру, — что у нас осталось по сорок патронов на солдата и по двадцать гранат на взвод.
— Это хорошо, что только по двадцать, — продолжал сиять Браун. — В моем батальоне одни новобранцы, а они швыряют гранаты, не выдергивая чеки. Так что или наши гранаты подберут федералы, если мы будем драпать от них достаточно быстро, или во время следующей атаки мы подберем их для повторного использования.
Натужные завывания изношенных двигателей возвестили о прибытии Штангера и его свиты.
— Так что, Дэнни? По сорок патронов… — задумчиво протянул Жак, глядя, как из «джипов», остановившихся метрах в ста под апельсиновыми деревьями, выбираются Штангер, толстый Гуссенс и его командиры батальонов — Арман, Биллуа и Уильяме, окруженные черными адъютантами и телохранителями.
— Так точно, сэр! — вытянулся Дэнни.
— И еще скажи этим джентльменам, что две трети моего батальона не имеют оружия, — подсказал с ухмылкой Браун. Жан-Люк сумрачно молчал.
Штангер, ни на кого не глядя, прошел мимо палатки к краю обрыва и поднес к глазам бинокль, висевший у него на груди.
— Привет, ребята! — крикнул шедший следом за ним Гуссенс. — Ну и духота сегодня! Пиво… есть?
— Там в палатке… в ящике со льдом, — отвечал ему Жак, не удержавшись от улыбки: о страсти Гуссенса к пиву в Поречье ходили анекдоты. Рассказывали, что однажды его адъютант забыл захватить с собою перед ночной атакой пиво. Гуссенс же ничего не делал, не выпив предварительно. Он немедленно отправил адъютанта в тыл за пивом и не подал знака к выступлению, пока тот не вернулся с ящиком. Тем временем рассвело, фактор неожиданности был потерян, и атака провалилась.
— Ничего, — не огорчился Гуссенс. — Зато пиво было отличное!
— Прошу сюда, джентльмены! — резко обернулся Штангер. Все, кроме Петра, опять усевшегося за стол, на котором он играл в шахматы с Дэнни, подошли к обрыву.
— Я насчитал двадцать три укрепленных бункера и множество индивидуальных укрытий. Это значит, что противник обороняет холм, блокирующий дорогу на Уарри, силами двух батальонов… — Он говорил громко, явно любуясь собою в роли полководца. — Я не ошибся, полковник Френчи?
— Двадцать семь бункеров и три полных батальона, — сдержанно уточнил Жак.
— Форсировав речку, батальону Армана нужно будет подняться по склону вверх всего лишь на пятьсот ярдов, чтобы сказаться в зоне, недосягаемой для огня противника…
— Атака начнется на рассвете, — тоном, не допускающим возражений, объявил Штангер. — За батальоном Армана пойдет батальон Уильямса. Биллуа в резерве. Как только они откроют шоссе, Кодо-2 с ходу пройдет через позиции федералов и, не останавливаясь ни перед чем, дойдет до Уарри. Что делать там, полковник Френчи знает… Он однажды уже проделал это, и с блеском!
На плоском лице Штангера появилось подобие улыбки, но фарфоровые глаза были, как всегда, безжизненны.
— Он отдаст мне все пиво, какое только там найдет! — хохотнул Гуссенс. — Иначе мои парни не сделают и шагу по этой вонючей кочке…
И он махнул бутылкой в сторону укрепленного противником холма.
— Я предлагаю другое, — повернулся к Штангеру Жан-Люк. Тот поморщился:
— Не забывайте, что здесь вам не Сен-Сир и окончательное решение принимать все-таки буду я.
Жан-Люк сухо поклонился ему и продолжал:
— Атаковать холм надо с правого фланга. Склон там круче, зато не такой длинный и зарос высокой травой. Через реку переправимся ночью, часа за два до рассвета. А я возьму сотню командосов и за полчаса до общего наступления захвачу на вершине пару бункеров, открыв коридор в обороне противника.
— Жан-Люк говорит дело! — поддержал его Биллуа.
В том же духе высказались и остальные, не скрывая при этом желания поставить Штангера на место. И Штангер понял это.
— Хорошо. План Жан-Люка одобряю, — сухо кивнул он. Они поговорили еще с полчаса, условились о сигналах, о времени выступления. Браун взял на себя, командование и батальоном Жан-Люка, Жан должен был возглавить прорыв третьего батальона на Уарри. Начать наступление должны были ровно в шесть — за полчаса до рассвета. Затем сверили часы, и Штангер поднес ладонь к своему берету:
— До завтра. Операцией командовать буду я!
— Бош недобитый, — сплюнул вслед ему Арман.
— Сейчас поедет в Обоко, запрется у себя в доме и напьется в одиночку до чертиков! — сообщил Уильяме. — Телохранители боятся, что когда-нибудь он их всех перестреляет, и разбегаются в таких случаях куда глаза глядят.
Гуссенс хлопнул Жака по плечу:
— Гей! А почему бы нам не выпить всем пивка, ребята? Хитрый Френчи запаслив!
— Угощаю, — сделал Жак приглашающий жест.
— Только не я, месье, — сдержанно поклонился Жан-Люк. — Мне завтра начинать с центра поля!
Он отдал общий поклон и пошел в апельсиновую рощу, туда, где был штаб его батальона. Тем временем Дэнни по знаку Жака уже выволакивал из палатки большой ящик-холодильник, плотно закрытый и набитый пивными бутылками вперемешку со льдом. Гуссенс выхватил оттуда бутылку и ногтем большого пальца умело сковырнул жестяную пробку.
— А мне наплевать на завтра, — объявил он после доброго глотка и вытер губы тыльной стороной ладони. — Пьем за сегодня!
ГЛАВА 6
Время остановилось. Ночное небо заволокло тучами. Накрапывало. Впереди, в непроглядной тьме, монотонно шумел поток, через который сейчас бесшумно переправлялся батальон Армана. Сам он был пока на командном пункте Штангера в неглубокой траншее, наскоро вырытой и замаскированной ветвями. Место для командного пункта указал Жак: отсюда поле предстоящего боя было хорошо видно.
Штангер лично пригласил Петра на свой командный пункт. Наступление готовилось втайне, и он решил не оповещать об этом остальных журналистов, чтобы агенты федералов не могли пронюхать о готовящейся операции. Но и без свидетелей, которые помогли бы ему войти в историю, он уже не мог.
Сейчас он стоял в траншее, облокотившись на бруствер, и пытался различить что-нибудь во тьме сквозь большой полевой бинокль. От него несло перегаром — Уильяме, предсказывавший, что Штангер напьется, оказался прав.
Все молчали.
— Пора, — сказал наконец Арман. — Через полчаса рассветет…
Его чернокожий адъютант, сидевший на краю траншеи, беспечно свесив в нее ноги, вскочил и протянул руку, помогая Арману выбраться наверх.
Арман на секунду задержался на бруствере, дожидаясь, пока из темноты появились трое или четверо командосов-телохранителей, потом ловко перемахнул вслед за ними через траншею и не оглядываясь пошел вперед.
— Жан-Люк должен уже быть наверху, — обернулся Гуссенс к Петру. — Ровно в шесть он должен бросить своих людей на бункера и захватить хоть два-три. Затем Арман поднимет своих людей.
Он похлопал по фотокамере, в которую Петр ввинчивал телеобъектив.
— Для твоей пушки, парень, тоже сегодня найдется работенка. Плачу по десять долларов за каждый снимок для моего семейного альбома.
— Шесть ноль-ноль, — торжественно произнес Штангер. — Сейчас Жан-Люк начнет атаку…
Тишину по-прежнему нарушал лишь слабый шум бегущей впереди воды да постукивание редких дождевых капель по листьям. Воображение рисовало Петру происходящее впереди. Солдаты Армана, мокрые, грязные после переправы, залегли в густой, почти в рост человека траве. Командосы Жан-Люка, обойдя холм справа, снимают бесшумно часовых, крадутся к бункерам, в которых установлены тяжелые пулеметы, врываются в них… Короткая схватка без единого выстрела, лишь стоны умирающих, не успевших даже проснуться молодых парней… Но кто-то успел схватить оружие… Выстрел! Затем другой, третий, и с первыми проблесками рассвета федералы перед своими окопами вдруг увидят цепи яростных, возбужденных алкоголем солдат Армана: Петр слышал, как вчера было решено выдать им по миске «иллисит джина» — самогонки из пальмового сока, крепкой, как спирт.
Но выстрелов наверху не было. Небо стало светлеть, низкое, угрюмое. Еще несколько минут, и наступит быстрый, короткий рассвет.
Гуссенс взялся за свой бинокль:
— Не нравится мне эта тишина!
Штангер, ничего не отвечая, продолжал смотреть на холм, уже вырисовывающийся темным силуэтом на светлеющем небе.
— У Жан-Люка что-то произошло. Момент упущен. Через пять минут будет совсем светло. Придется отложить атаку, — опустил бинокль и обратился к Штангеру Гуссенс.
Штангер оторвался от окуляров.
— Нет, — отрезал он. — Мы атакуем, что бы ни случилось! Пошлите кого-нибудь к Арману. Пусть начинает! Лицо Гуссенса налилось кровью.
— Я пойду туда сам, — глухо сказал он и тяжело полез из траншеи.
Выбравшись наверх, Гуссенс согнулся, насколько это позволял ему его толстый живот, и неуклюже потрусил вперед. Петр взял оставленный им бинокль и увидел, что через поток в нескольких местах перекинуты легкие мостики из бамбука — их поставили ночью солдаты Армана.
Добравшись до одного из них, Гуссенс недоверчиво попробовал ногой жидкий настил и затем стал осторожно перебираться.
Ступив на тот берег, Гуссенс потрусил дальше, тяжело бросаясь на землю через каждые несколько ярдов, неуклюже поднимаясь опять и опять бросаясь в доходившую ему до пояса траву, пока Петр не потерял его из виду.
Штангер раздраженно посмотрел на часы, потом на совсем уже просветлевшее небо и выругался. Затем схватил бинокль и направил его на правый фланг. Петр тоже направил туда бинокль и увидел, как между редких кустов перебегают, поднимаясь по склону, командосы Жан-Люка, опоздавшие на добрых полчаса.
Ему вспомнилось, как наемники, разгоряченные спиртным — после пива они взялись за виски, — кричали вчера, что без артиллерийской поддержки штурмовать укрепленные бункера — безумие! И если только будет упущена возможность внезапной атаки… начнется бойня, самая настоящая бойня!
Он перевел бинокль на центральный участок и увидел, как цепи Армана короткими перебежками приближаются к вершине молчащего холма.
Сам Арман шел позади всех с пулеметом в руках во весь рост. Петр оторвался от бинокля и взглянул на часы: 6.45. И в это мгновение грохот разнес в клочья утреннюю тишину. Холм превратился в ад. Пулеметные и автоматные очереди слились с уханьем базук федералов. Земляные стобы разрывов взметнулись среди наступающих, продолжающих бежать вверх по крутому склону, паля из поднятого над головами оружия. Кто-то падал, кто-то поднимался и продолжал рваться к вершине холма…
Арман что-то кричал и махал рукой. Вот упал его адъютант. Потом телохранитель. И вдруг он рухнул сам. Второй телохранитель бросился на землю рядом с Арманом, потом встал на колени, приподнялся голову француза, огляделся по сторонам и, пригибаясь, потащил его вниз.
Наступающие залегли. Петр взглянул направо. Командосам Жан-Люка удалось все же ворваться наверх, и теперь там шел рукопашный бой.
— Батальон Уильямса! — обернулся Штангер к чернокожему офицеру — своему адъютанту, спрыгнувшему в траншею, как только началась пальба. Тот крикнул что-то на языке идонго, и через траншею перепрыгнул мальчишка-солдат, кинувшийся к бамбуковому мостику.
Глядя, как легко он бежит, как ловко падает и вскакивает опять, Петр вдруг вспомнил о Дэнни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Снизу послышался гул моторов. Жак и Петр одновременно оглянулись и увидели колонну разномастных разбитых автобусов, направляющихся к позициям Кодо-2. Впереди следовали три «джипа».
— Восьмая бригада и пятая пехотная дивизия. Всего четыре тысячи человек, как утверждал Штангер, — комментировал их появление Жак. — А вот и он сам… Видишь? В первом «джипе», что свернул на проселок. Сейчас обогнет холм, поднимется по склону и будет здесь… А вот и Жан-Люк с Брауном…
Жан-Люк и Браун появились из рощи вместе с Дэнни.
— Значит, наступаем, джентльмены? — весело крикнул Браун. — Как говорит Дэнни.
— И еще он говорит… — Жан-Люк мрачно протянул руку сначала Жаку, потом Петру, — что у нас осталось по сорок патронов на солдата и по двадцать гранат на взвод.
— Это хорошо, что только по двадцать, — продолжал сиять Браун. — В моем батальоне одни новобранцы, а они швыряют гранаты, не выдергивая чеки. Так что или наши гранаты подберут федералы, если мы будем драпать от них достаточно быстро, или во время следующей атаки мы подберем их для повторного использования.
Натужные завывания изношенных двигателей возвестили о прибытии Штангера и его свиты.
— Так что, Дэнни? По сорок патронов… — задумчиво протянул Жак, глядя, как из «джипов», остановившихся метрах в ста под апельсиновыми деревьями, выбираются Штангер, толстый Гуссенс и его командиры батальонов — Арман, Биллуа и Уильяме, окруженные черными адъютантами и телохранителями.
— Так точно, сэр! — вытянулся Дэнни.
— И еще скажи этим джентльменам, что две трети моего батальона не имеют оружия, — подсказал с ухмылкой Браун. Жан-Люк сумрачно молчал.
Штангер, ни на кого не глядя, прошел мимо палатки к краю обрыва и поднес к глазам бинокль, висевший у него на груди.
— Привет, ребята! — крикнул шедший следом за ним Гуссенс. — Ну и духота сегодня! Пиво… есть?
— Там в палатке… в ящике со льдом, — отвечал ему Жак, не удержавшись от улыбки: о страсти Гуссенса к пиву в Поречье ходили анекдоты. Рассказывали, что однажды его адъютант забыл захватить с собою перед ночной атакой пиво. Гуссенс же ничего не делал, не выпив предварительно. Он немедленно отправил адъютанта в тыл за пивом и не подал знака к выступлению, пока тот не вернулся с ящиком. Тем временем рассвело, фактор неожиданности был потерян, и атака провалилась.
— Ничего, — не огорчился Гуссенс. — Зато пиво было отличное!
— Прошу сюда, джентльмены! — резко обернулся Штангер. Все, кроме Петра, опять усевшегося за стол, на котором он играл в шахматы с Дэнни, подошли к обрыву.
— Я насчитал двадцать три укрепленных бункера и множество индивидуальных укрытий. Это значит, что противник обороняет холм, блокирующий дорогу на Уарри, силами двух батальонов… — Он говорил громко, явно любуясь собою в роли полководца. — Я не ошибся, полковник Френчи?
— Двадцать семь бункеров и три полных батальона, — сдержанно уточнил Жак.
— Форсировав речку, батальону Армана нужно будет подняться по склону вверх всего лишь на пятьсот ярдов, чтобы сказаться в зоне, недосягаемой для огня противника…
— Атака начнется на рассвете, — тоном, не допускающим возражений, объявил Штангер. — За батальоном Армана пойдет батальон Уильямса. Биллуа в резерве. Как только они откроют шоссе, Кодо-2 с ходу пройдет через позиции федералов и, не останавливаясь ни перед чем, дойдет до Уарри. Что делать там, полковник Френчи знает… Он однажды уже проделал это, и с блеском!
На плоском лице Штангера появилось подобие улыбки, но фарфоровые глаза были, как всегда, безжизненны.
— Он отдаст мне все пиво, какое только там найдет! — хохотнул Гуссенс. — Иначе мои парни не сделают и шагу по этой вонючей кочке…
И он махнул бутылкой в сторону укрепленного противником холма.
— Я предлагаю другое, — повернулся к Штангеру Жан-Люк. Тот поморщился:
— Не забывайте, что здесь вам не Сен-Сир и окончательное решение принимать все-таки буду я.
Жан-Люк сухо поклонился ему и продолжал:
— Атаковать холм надо с правого фланга. Склон там круче, зато не такой длинный и зарос высокой травой. Через реку переправимся ночью, часа за два до рассвета. А я возьму сотню командосов и за полчаса до общего наступления захвачу на вершине пару бункеров, открыв коридор в обороне противника.
— Жан-Люк говорит дело! — поддержал его Биллуа.
В том же духе высказались и остальные, не скрывая при этом желания поставить Штангера на место. И Штангер понял это.
— Хорошо. План Жан-Люка одобряю, — сухо кивнул он. Они поговорили еще с полчаса, условились о сигналах, о времени выступления. Браун взял на себя, командование и батальоном Жан-Люка, Жан должен был возглавить прорыв третьего батальона на Уарри. Начать наступление должны были ровно в шесть — за полчаса до рассвета. Затем сверили часы, и Штангер поднес ладонь к своему берету:
— До завтра. Операцией командовать буду я!
— Бош недобитый, — сплюнул вслед ему Арман.
— Сейчас поедет в Обоко, запрется у себя в доме и напьется в одиночку до чертиков! — сообщил Уильяме. — Телохранители боятся, что когда-нибудь он их всех перестреляет, и разбегаются в таких случаях куда глаза глядят.
Гуссенс хлопнул Жака по плечу:
— Гей! А почему бы нам не выпить всем пивка, ребята? Хитрый Френчи запаслив!
— Угощаю, — сделал Жак приглашающий жест.
— Только не я, месье, — сдержанно поклонился Жан-Люк. — Мне завтра начинать с центра поля!
Он отдал общий поклон и пошел в апельсиновую рощу, туда, где был штаб его батальона. Тем временем Дэнни по знаку Жака уже выволакивал из палатки большой ящик-холодильник, плотно закрытый и набитый пивными бутылками вперемешку со льдом. Гуссенс выхватил оттуда бутылку и ногтем большого пальца умело сковырнул жестяную пробку.
— А мне наплевать на завтра, — объявил он после доброго глотка и вытер губы тыльной стороной ладони. — Пьем за сегодня!
ГЛАВА 6
Время остановилось. Ночное небо заволокло тучами. Накрапывало. Впереди, в непроглядной тьме, монотонно шумел поток, через который сейчас бесшумно переправлялся батальон Армана. Сам он был пока на командном пункте Штангера в неглубокой траншее, наскоро вырытой и замаскированной ветвями. Место для командного пункта указал Жак: отсюда поле предстоящего боя было хорошо видно.
Штангер лично пригласил Петра на свой командный пункт. Наступление готовилось втайне, и он решил не оповещать об этом остальных журналистов, чтобы агенты федералов не могли пронюхать о готовящейся операции. Но и без свидетелей, которые помогли бы ему войти в историю, он уже не мог.
Сейчас он стоял в траншее, облокотившись на бруствер, и пытался различить что-нибудь во тьме сквозь большой полевой бинокль. От него несло перегаром — Уильяме, предсказывавший, что Штангер напьется, оказался прав.
Все молчали.
— Пора, — сказал наконец Арман. — Через полчаса рассветет…
Его чернокожий адъютант, сидевший на краю траншеи, беспечно свесив в нее ноги, вскочил и протянул руку, помогая Арману выбраться наверх.
Арман на секунду задержался на бруствере, дожидаясь, пока из темноты появились трое или четверо командосов-телохранителей, потом ловко перемахнул вслед за ними через траншею и не оглядываясь пошел вперед.
— Жан-Люк должен уже быть наверху, — обернулся Гуссенс к Петру. — Ровно в шесть он должен бросить своих людей на бункера и захватить хоть два-три. Затем Арман поднимет своих людей.
Он похлопал по фотокамере, в которую Петр ввинчивал телеобъектив.
— Для твоей пушки, парень, тоже сегодня найдется работенка. Плачу по десять долларов за каждый снимок для моего семейного альбома.
— Шесть ноль-ноль, — торжественно произнес Штангер. — Сейчас Жан-Люк начнет атаку…
Тишину по-прежнему нарушал лишь слабый шум бегущей впереди воды да постукивание редких дождевых капель по листьям. Воображение рисовало Петру происходящее впереди. Солдаты Армана, мокрые, грязные после переправы, залегли в густой, почти в рост человека траве. Командосы Жан-Люка, обойдя холм справа, снимают бесшумно часовых, крадутся к бункерам, в которых установлены тяжелые пулеметы, врываются в них… Короткая схватка без единого выстрела, лишь стоны умирающих, не успевших даже проснуться молодых парней… Но кто-то успел схватить оружие… Выстрел! Затем другой, третий, и с первыми проблесками рассвета федералы перед своими окопами вдруг увидят цепи яростных, возбужденных алкоголем солдат Армана: Петр слышал, как вчера было решено выдать им по миске «иллисит джина» — самогонки из пальмового сока, крепкой, как спирт.
Но выстрелов наверху не было. Небо стало светлеть, низкое, угрюмое. Еще несколько минут, и наступит быстрый, короткий рассвет.
Гуссенс взялся за свой бинокль:
— Не нравится мне эта тишина!
Штангер, ничего не отвечая, продолжал смотреть на холм, уже вырисовывающийся темным силуэтом на светлеющем небе.
— У Жан-Люка что-то произошло. Момент упущен. Через пять минут будет совсем светло. Придется отложить атаку, — опустил бинокль и обратился к Штангеру Гуссенс.
Штангер оторвался от окуляров.
— Нет, — отрезал он. — Мы атакуем, что бы ни случилось! Пошлите кого-нибудь к Арману. Пусть начинает! Лицо Гуссенса налилось кровью.
— Я пойду туда сам, — глухо сказал он и тяжело полез из траншеи.
Выбравшись наверх, Гуссенс согнулся, насколько это позволял ему его толстый живот, и неуклюже потрусил вперед. Петр взял оставленный им бинокль и увидел, что через поток в нескольких местах перекинуты легкие мостики из бамбука — их поставили ночью солдаты Армана.
Добравшись до одного из них, Гуссенс недоверчиво попробовал ногой жидкий настил и затем стал осторожно перебираться.
Ступив на тот берег, Гуссенс потрусил дальше, тяжело бросаясь на землю через каждые несколько ярдов, неуклюже поднимаясь опять и опять бросаясь в доходившую ему до пояса траву, пока Петр не потерял его из виду.
Штангер раздраженно посмотрел на часы, потом на совсем уже просветлевшее небо и выругался. Затем схватил бинокль и направил его на правый фланг. Петр тоже направил туда бинокль и увидел, как между редких кустов перебегают, поднимаясь по склону, командосы Жан-Люка, опоздавшие на добрых полчаса.
Ему вспомнилось, как наемники, разгоряченные спиртным — после пива они взялись за виски, — кричали вчера, что без артиллерийской поддержки штурмовать укрепленные бункера — безумие! И если только будет упущена возможность внезапной атаки… начнется бойня, самая настоящая бойня!
Он перевел бинокль на центральный участок и увидел, как цепи Армана короткими перебежками приближаются к вершине молчащего холма.
Сам Арман шел позади всех с пулеметом в руках во весь рост. Петр оторвался от бинокля и взглянул на часы: 6.45. И в это мгновение грохот разнес в клочья утреннюю тишину. Холм превратился в ад. Пулеметные и автоматные очереди слились с уханьем базук федералов. Земляные стобы разрывов взметнулись среди наступающих, продолжающих бежать вверх по крутому склону, паля из поднятого над головами оружия. Кто-то падал, кто-то поднимался и продолжал рваться к вершине холма…
Арман что-то кричал и махал рукой. Вот упал его адъютант. Потом телохранитель. И вдруг он рухнул сам. Второй телохранитель бросился на землю рядом с Арманом, потом встал на колени, приподнялся голову француза, огляделся по сторонам и, пригибаясь, потащил его вниз.
Наступающие залегли. Петр взглянул направо. Командосам Жан-Люка удалось все же ворваться наверх, и теперь там шел рукопашный бой.
— Батальон Уильямса! — обернулся Штангер к чернокожему офицеру — своему адъютанту, спрыгнувшему в траншею, как только началась пальба. Тот крикнул что-то на языке идонго, и через траншею перепрыгнул мальчишка-солдат, кинувшийся к бамбуковому мостику.
Глядя, как легко он бежит, как ловко падает и вскакивает опять, Петр вдруг вспомнил о Дэнни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45