Лорен собиралась.
– Когда собиралась?
– Она упомянула об этом в последний раз пять месяцев назад.
– Нет, не приходила. Ее мать позвонила после того, как Лорен пропала.
– Пропала?
– Исчезла за неделю до того, как мы нашли ее, – сказал Майло. – Оставила машину на стоянке, вещи не взяла. Похоже, у нее было свидание с кем-то. И этот кто-то сильно разозлился. Не знаешь, кто бы это мог быть?
– Я думала, она уже не работает.
– Это она тебе сказала?
– Да. Говорила, что снова начала учиться, собирается стать мозгоправом. Я ей сказала в тот раз: "Подружка, ты и так выглядишь как настоящая бизнес-сучка. Чего тебе еще не хватает?" Она рассмеялась. Тогда я посоветовала ей продолжать учебу и сообщить мне, когда выяснит, почему все мужики такое дерьмо.
– Вы же, наверное, за время работы, немало мужиков встречали. Наверняка были и неплохие экземпляры.
– Они забываются. Лица и члены – одна большая картинка, которую сминаешь и выбрасываешь куда подальше. Я толстых задниц и надутых животов столько видела, что мне на полдороги в ад хватит вспоминать.
– А как работалось на Гретхен?
Лицо Мишель напряглось.
– У Гретхен нет сердца. Она меня уволила, так что ничего хорошего о ней сказать не могу.
– А опасные типы – клиенты, с которыми ты бы не стала встречаться второй раз?
– Любой человек опасен в определенной ситуации.
– А у вас было что-то подобное?
– У нас? Нет. Это довольно скучное занятие. Всегда одно и то же: приносишь с собой коврики под колени и делаешь вид, что тебе нравится глотать. Клиенты думают, что контролируют ситуацию. Но кому, как не нам, знать, насколько они жалкие.
– Почему Гретхен тебя уволила?
– Мол, я ненадежная. Ну, опоздала я пару раз на несколько минут, и что? Мы ведь не нейрохирурги. Что изменится, если придешь на пять минут позже?
– А Лорен? Как она ладила с Гретхен?
Мишель улыбнулась сквозь облако табачного дыма.
– Лорен слушалась Гретхен – делала свою работу и считалась надежной. А потом свалила от нее. Это было здорово.
– Когда Лорен ушла от Гретхен?
– Должно быть, три-четыре года назад.
– Как Гретхен отреагировала на ее уход?
– Не в курсе.
– Мисс Штенгель выходила из себя, сталкиваясь с подобными вещами?
– Она никогда не выходила из себя. Вообще чувств не показывала – я же сказала, у нее нет сердца. Разрежьте ее – и найдете внутри какой-нибудь компьютерный чип.
– У Лорен были постоянные клиенты? Кому она действительно нравилась и которые были готовы платить за нее? Может, кто-то, с кем она недавно встречалась?
– Нет. Она их ненавидела. Я думаю, она вообще ненавидела мужчин.
– А женщин она любила?
Мишель засмеялась.
– Нет. Мы работали в паре, все время разыгрывали подобные сцены, но Лорен в эти вещи не вникала. Отключалась, или, как вы сказали, отрешалась.
– Почему она ушла от Гретхен?
– Сказала, что накопила достаточно денег, и я ей поверила. Когда Лорен пришла сообщить мне об этом, то выглядела великолепно. Даже маленький компьютер держала в руках.
– Ноутбук?
– Да. Мол, он необходим для учебы. И на ней была классная одежда. Лучше, чем обычно. То есть она всегда хорошо одевалась. Гретхен заставляла нас самих покупать шмотки, а Лорен знала, где купить хорошую одежду недорого. Она когда-то работала моделью, была знакома с этим бизнесом. Но в этот раз она превзошла себя – черный брючный костюм от Тьерри Мюглера сидел на ней словно влитой. И пара туфель от Джимми Чу. Тогда я жила в настоящей дыре, рядом с парком Хайленд, и сказала ей: "Подружка, ты сильно рискуешь, приходя сюда разодетой". А она ответила, что может постоять за себя, и показала...
Мишель снова глубоко затянулась.
– Что показала? – не вытерпел Майло.
– Защиту.
– У нее было оружие?
– Да, маленький пистолет. Такой симпатичный, серебристый. Помещался у нее в сумочке вместе с газовым баллончиком. Я тогда спросила: "Тоже для учебы?" А она ответила: "Лишняя осторожность не повредит".
– Лорен не казалась испуганной?
– Нет. Говорила с легкостью, словно это не имело большого значения. Хотя она никогда не была болтуньей.
– Значит, она пришла сообщить тебе о решении бросить работу?
– И дала денег. В первый раз.
– Семь сотен?
– Около того, может, пять. Она всегда давала что-то среднее между пятью и семью сотнями.
– И как часто Лорен тебе помогала?
– Раз в несколько месяцев. Порой она просто просовывала конверт под дверь, а я находила его, когда просыпалась. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя ничтожеством из-за того, что беру у нее деньги. Умела так себя вести. В Лорен ощущалась порода, ей следовало родиться богатой.
– Лорен не упоминала ничего такого, что помогло бы поймать убийцу? Может, кто-то преследовал ее?
– Нет, у нее на уме была одна учеба. Университет то, университет се. У Лорен голова кругом шла от того, что она вращалась среди совершенно других знакомых – профессоров, интеллектуалов. С ума сходила от общения с умниками.
– Мисс Тиг не упоминала имен каких-нибудь профессоров?
– Нет.
– А она не говорила о том, что работает с кем-то из них?
Мишель потупила взгляд. Перевернула собачку и почесала ей живот.
– Нет, не думаю. А что?
– Лорен упоминала в разговоре о проведении исследования?
– Ах, вы в этом смысле. Нет, мне она не говорила.
– Вообще ничего подобного?
Мишель бросила сигарету на пол и затушила ее ногой, оставив на линолеуме черное пятно. Потом протянула руку.
– Я тут перед вами долго распинаюсь. Как насчет того, чтобы оплатить услугу?
Майло вынул бумажник и дал ей две двадцатки. Мишель посмотрела на деньги.
– Было время, когда я делала меньше, а получала намного больше. Впрочем, ладно, вы славные ребята.
– Итак, она что-нибудь говорила о работе?
– Ничего... Слушайте, я так устала.
Майло дал ей еще двадцатку. Мишель провела краешком банкноты по паху собаки.
– Лорен смогла собрать деньги на учебу и классную одежду, работая только на Гретхен?
– Возможно. Я же говорю, она постоянно копила. Большинство из нас тратили деньги, как только они появлялись. Лорен же, словно дядюшка Скрудж, считала каждый доллар.
Майло повернулся ко мне. Я спросил:
– Лорен рассказывала о своей семье?
– Поначалу – да, затем перестала. Она ненавидела отца – ни слова о нем не говорила. Про мать рассказывала, что она слабая, но в остальном вроде ничего. Говорила, она вышла замуж за какого-то старика, живет в хорошем доме. Лорен радовалась за нее: дескать, мама много напортачила в своей жизни, а сейчас вроде все устроилось.
– В чем напортачила?
– В жизни, наверное. Как и все в общем-то.
– Лорен не упоминала, что мать пытается контролировать ее?
Мишель достала очередную сигарету и подождала, пока Майло даст прикурить.
– Не помню ничего подобного. Из того, что она рассказывала о матери, можно сделать вывод, что та была скорее нытиком, чем стервой. – Молодая женщина поднесла сигарету к губам, затянулась, задержала дыхание. Когда снова открыла рот, то дым не выпустила.
– Значит, она ненавидела отца?
– Он бросил их с матерью, женился на какой-то глупой корове, заимел еще пару детей. Малышей. Лорен говорила, дети прикольные. Только она не знала, будет ли общаться с ними, потому что отец – настоящая скотина, а корова – глупая, и вообще Лорен не знала, "стоит ли инвестировать в них свое время". Она всегда так говорила. Она все рассматривала как инвестиции – лицо, тело, мозги. Твердила мне: нужно считать это вкладом в банке и ничего не делать просто так.
Еще одна глубокая затяжка. Мишель закашлялась и быстро докурила сигарету почти до самого фильтра.
– Лорен умная. Она не должна была умирать. Кто угодно, только не она.
– Как это – кто угодно?
– Весь мир. Ее убийцу нужно как следует поджарить в аду, а затем бросить на съедение крысам. – Мишель криво усмехнулась. – К тому времени я уже буду там, внизу. И натренирую крыс.
* * *
– Пистолет и компьютер, – сказал я, когда мы уходили из дома Мишель. Озлобленные подростки не повеселели за это время, однако теперь Майло смотрел на них до тех пор, пока они не отвернулись. – Мишель верно заметила: пистолет – далеко не предмет первой необходимости для студентки университета.
– Лорен сообщила приятельнице, что вышла из игры, но на самом деле играть продолжала. Никто – ни мать, ни Энди, ни Мишель – не заметил, чтобы Лорен была напугана. Так что, возможно, пистолет требовался для защиты информации, находящейся в компьютере.
– Да, каких-нибудь секретных данных. И еще одно: несмотря на ум и пистолет, кто-то сумел связать Лорен, а потом и застрелить. Может, ее застали врасплох, потому что она знала убийцу и не думала, что он способен причинить ей боль. Кто-то, кому она доверяла. Богатый постоянный клиент, который многие годы был очень щедр с ней. Не из-за шантажа, просто платил за услуги. А потом клиент решил закончить отношения, понял, что существует вероятность шантажа, и предпринял превентивные меры.
Мы подошли к машине. Майло сел за руль и уставился на приборную панель.
– Из всего, что мы знаем, – продолжал я, – можно предположить, что ее убили ее же собственным оружием. Мишель сказала: "Маленький серебристый пистолет". Сейчас полно магазинов, где продают маленькие девятимиллиметровые пистолеты. Ее убил тот, кому она доверяла настолько, что подпустила к своей сумочке.
Майло все еще молчал.
– Возможно, я придаю этому слишком большое значение, – сказал я, – но мы оба видим, когда люди врут. Глаза всегда выдают. Мишель начала мигать и волноваться, едва речь зашла о профессорах.
– Да, я заметил. Когда она говорила, что Лорен нравилось общаться с интеллектуалами. Может, подруга и рассказала ей о каком-нибудь замечательном парне с докторской степенью. Только зачем ей скрывать?
– Вероятно, надеется нагреть на этом руки.
– Шантажировать убийцу? Не слишком разумно.
– Мишель – далеко не образец проницательного ума. Кроме того, для нее смерть Лорен означает, что источник денег иссяк и помощи ждать не от кого.
Майло посмотрел на здание персикового цвета.
– А может, она просто привыкла держать язык за зубами. У проституток это входит в привычку... Я попытаюсь выудить из нее что-нибудь через пару дней. Вдруг узнаю имя богатого интеллектуала?
– У меня не выходит из головы биография Бена Даггера: то, как легко он стал владельцем собственной компании с офисами в Ньюпорте и Брентвуде, означает большие деньги. И пробелы в биографии довольно любопытны.
– Ну-ну, а "вольво" и потрепанный пиджак тоже указывают на сотни тысяч долларов на банковском счете?
– А вдруг он разборчив в тратах? Нельзя забывать, Лорен все-таки записала его номер. И комментарий Моник Линдкист, что Даггер не говорит о сексе, не дает мне покоя. Он ехал в лифте в прекрасном расположении духа. Напевал. Шел вприпрыжку, с удовольствием пообедал в парке. Так что он либо не знает о смерти Лорен, либо знает – и плевать хотел. Может, это и не дело первостепенной важности, но я бы присмотрелся к нему повнимательнее.
– Не дело первостепенной важности, говоришь? В любом случае сейчас мне заняться больше нечем. Давай-ка посмотрим, что наш компьютер скажет об этом интеллектуале.
Глава 15
Бенджамин Даггер не фигурировал в полицейских архивах. Компьютер выдал только его домашний адрес.
Пляж. Снежно-белая высотка на Оушен-авеню в Санта-Монике. Один из основательных домов, построенных в пятидесятые годы. Их предпочитали пенсионеры, пока кто-то не догадался, что открывающийся из окна вид на океан и свежий воздух в общем-то неплохие вещи. Сейчас квартиры здесь стоят от полумиллиона и выше.
Девяностые привнесли свои изменения: свежая краска на фасадах, современные окна, с тропических пляжей привезли и посадили пальмы, в подъездах установили домофоны и посадили консьержей.
Мы стояли перед дверью дома Даггера. Майло уже три раза безрезультатно нажимал кнопку домофона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Когда собиралась?
– Она упомянула об этом в последний раз пять месяцев назад.
– Нет, не приходила. Ее мать позвонила после того, как Лорен пропала.
– Пропала?
– Исчезла за неделю до того, как мы нашли ее, – сказал Майло. – Оставила машину на стоянке, вещи не взяла. Похоже, у нее было свидание с кем-то. И этот кто-то сильно разозлился. Не знаешь, кто бы это мог быть?
– Я думала, она уже не работает.
– Это она тебе сказала?
– Да. Говорила, что снова начала учиться, собирается стать мозгоправом. Я ей сказала в тот раз: "Подружка, ты и так выглядишь как настоящая бизнес-сучка. Чего тебе еще не хватает?" Она рассмеялась. Тогда я посоветовала ей продолжать учебу и сообщить мне, когда выяснит, почему все мужики такое дерьмо.
– Вы же, наверное, за время работы, немало мужиков встречали. Наверняка были и неплохие экземпляры.
– Они забываются. Лица и члены – одна большая картинка, которую сминаешь и выбрасываешь куда подальше. Я толстых задниц и надутых животов столько видела, что мне на полдороги в ад хватит вспоминать.
– А как работалось на Гретхен?
Лицо Мишель напряглось.
– У Гретхен нет сердца. Она меня уволила, так что ничего хорошего о ней сказать не могу.
– А опасные типы – клиенты, с которыми ты бы не стала встречаться второй раз?
– Любой человек опасен в определенной ситуации.
– А у вас было что-то подобное?
– У нас? Нет. Это довольно скучное занятие. Всегда одно и то же: приносишь с собой коврики под колени и делаешь вид, что тебе нравится глотать. Клиенты думают, что контролируют ситуацию. Но кому, как не нам, знать, насколько они жалкие.
– Почему Гретхен тебя уволила?
– Мол, я ненадежная. Ну, опоздала я пару раз на несколько минут, и что? Мы ведь не нейрохирурги. Что изменится, если придешь на пять минут позже?
– А Лорен? Как она ладила с Гретхен?
Мишель улыбнулась сквозь облако табачного дыма.
– Лорен слушалась Гретхен – делала свою работу и считалась надежной. А потом свалила от нее. Это было здорово.
– Когда Лорен ушла от Гретхен?
– Должно быть, три-четыре года назад.
– Как Гретхен отреагировала на ее уход?
– Не в курсе.
– Мисс Штенгель выходила из себя, сталкиваясь с подобными вещами?
– Она никогда не выходила из себя. Вообще чувств не показывала – я же сказала, у нее нет сердца. Разрежьте ее – и найдете внутри какой-нибудь компьютерный чип.
– У Лорен были постоянные клиенты? Кому она действительно нравилась и которые были готовы платить за нее? Может, кто-то, с кем она недавно встречалась?
– Нет. Она их ненавидела. Я думаю, она вообще ненавидела мужчин.
– А женщин она любила?
Мишель засмеялась.
– Нет. Мы работали в паре, все время разыгрывали подобные сцены, но Лорен в эти вещи не вникала. Отключалась, или, как вы сказали, отрешалась.
– Почему она ушла от Гретхен?
– Сказала, что накопила достаточно денег, и я ей поверила. Когда Лорен пришла сообщить мне об этом, то выглядела великолепно. Даже маленький компьютер держала в руках.
– Ноутбук?
– Да. Мол, он необходим для учебы. И на ней была классная одежда. Лучше, чем обычно. То есть она всегда хорошо одевалась. Гретхен заставляла нас самих покупать шмотки, а Лорен знала, где купить хорошую одежду недорого. Она когда-то работала моделью, была знакома с этим бизнесом. Но в этот раз она превзошла себя – черный брючный костюм от Тьерри Мюглера сидел на ней словно влитой. И пара туфель от Джимми Чу. Тогда я жила в настоящей дыре, рядом с парком Хайленд, и сказала ей: "Подружка, ты сильно рискуешь, приходя сюда разодетой". А она ответила, что может постоять за себя, и показала...
Мишель снова глубоко затянулась.
– Что показала? – не вытерпел Майло.
– Защиту.
– У нее было оружие?
– Да, маленький пистолет. Такой симпатичный, серебристый. Помещался у нее в сумочке вместе с газовым баллончиком. Я тогда спросила: "Тоже для учебы?" А она ответила: "Лишняя осторожность не повредит".
– Лорен не казалась испуганной?
– Нет. Говорила с легкостью, словно это не имело большого значения. Хотя она никогда не была болтуньей.
– Значит, она пришла сообщить тебе о решении бросить работу?
– И дала денег. В первый раз.
– Семь сотен?
– Около того, может, пять. Она всегда давала что-то среднее между пятью и семью сотнями.
– И как часто Лорен тебе помогала?
– Раз в несколько месяцев. Порой она просто просовывала конверт под дверь, а я находила его, когда просыпалась. Она никогда не заставляла меня чувствовать себя ничтожеством из-за того, что беру у нее деньги. Умела так себя вести. В Лорен ощущалась порода, ей следовало родиться богатой.
– Лорен не упоминала ничего такого, что помогло бы поймать убийцу? Может, кто-то преследовал ее?
– Нет, у нее на уме была одна учеба. Университет то, университет се. У Лорен голова кругом шла от того, что она вращалась среди совершенно других знакомых – профессоров, интеллектуалов. С ума сходила от общения с умниками.
– Мисс Тиг не упоминала имен каких-нибудь профессоров?
– Нет.
– А она не говорила о том, что работает с кем-то из них?
Мишель потупила взгляд. Перевернула собачку и почесала ей живот.
– Нет, не думаю. А что?
– Лорен упоминала в разговоре о проведении исследования?
– Ах, вы в этом смысле. Нет, мне она не говорила.
– Вообще ничего подобного?
Мишель бросила сигарету на пол и затушила ее ногой, оставив на линолеуме черное пятно. Потом протянула руку.
– Я тут перед вами долго распинаюсь. Как насчет того, чтобы оплатить услугу?
Майло вынул бумажник и дал ей две двадцатки. Мишель посмотрела на деньги.
– Было время, когда я делала меньше, а получала намного больше. Впрочем, ладно, вы славные ребята.
– Итак, она что-нибудь говорила о работе?
– Ничего... Слушайте, я так устала.
Майло дал ей еще двадцатку. Мишель провела краешком банкноты по паху собаки.
– Лорен смогла собрать деньги на учебу и классную одежду, работая только на Гретхен?
– Возможно. Я же говорю, она постоянно копила. Большинство из нас тратили деньги, как только они появлялись. Лорен же, словно дядюшка Скрудж, считала каждый доллар.
Майло повернулся ко мне. Я спросил:
– Лорен рассказывала о своей семье?
– Поначалу – да, затем перестала. Она ненавидела отца – ни слова о нем не говорила. Про мать рассказывала, что она слабая, но в остальном вроде ничего. Говорила, она вышла замуж за какого-то старика, живет в хорошем доме. Лорен радовалась за нее: дескать, мама много напортачила в своей жизни, а сейчас вроде все устроилось.
– В чем напортачила?
– В жизни, наверное. Как и все в общем-то.
– Лорен не упоминала, что мать пытается контролировать ее?
Мишель достала очередную сигарету и подождала, пока Майло даст прикурить.
– Не помню ничего подобного. Из того, что она рассказывала о матери, можно сделать вывод, что та была скорее нытиком, чем стервой. – Молодая женщина поднесла сигарету к губам, затянулась, задержала дыхание. Когда снова открыла рот, то дым не выпустила.
– Значит, она ненавидела отца?
– Он бросил их с матерью, женился на какой-то глупой корове, заимел еще пару детей. Малышей. Лорен говорила, дети прикольные. Только она не знала, будет ли общаться с ними, потому что отец – настоящая скотина, а корова – глупая, и вообще Лорен не знала, "стоит ли инвестировать в них свое время". Она всегда так говорила. Она все рассматривала как инвестиции – лицо, тело, мозги. Твердила мне: нужно считать это вкладом в банке и ничего не делать просто так.
Еще одна глубокая затяжка. Мишель закашлялась и быстро докурила сигарету почти до самого фильтра.
– Лорен умная. Она не должна была умирать. Кто угодно, только не она.
– Как это – кто угодно?
– Весь мир. Ее убийцу нужно как следует поджарить в аду, а затем бросить на съедение крысам. – Мишель криво усмехнулась. – К тому времени я уже буду там, внизу. И натренирую крыс.
* * *
– Пистолет и компьютер, – сказал я, когда мы уходили из дома Мишель. Озлобленные подростки не повеселели за это время, однако теперь Майло смотрел на них до тех пор, пока они не отвернулись. – Мишель верно заметила: пистолет – далеко не предмет первой необходимости для студентки университета.
– Лорен сообщила приятельнице, что вышла из игры, но на самом деле играть продолжала. Никто – ни мать, ни Энди, ни Мишель – не заметил, чтобы Лорен была напугана. Так что, возможно, пистолет требовался для защиты информации, находящейся в компьютере.
– Да, каких-нибудь секретных данных. И еще одно: несмотря на ум и пистолет, кто-то сумел связать Лорен, а потом и застрелить. Может, ее застали врасплох, потому что она знала убийцу и не думала, что он способен причинить ей боль. Кто-то, кому она доверяла. Богатый постоянный клиент, который многие годы был очень щедр с ней. Не из-за шантажа, просто платил за услуги. А потом клиент решил закончить отношения, понял, что существует вероятность шантажа, и предпринял превентивные меры.
Мы подошли к машине. Майло сел за руль и уставился на приборную панель.
– Из всего, что мы знаем, – продолжал я, – можно предположить, что ее убили ее же собственным оружием. Мишель сказала: "Маленький серебристый пистолет". Сейчас полно магазинов, где продают маленькие девятимиллиметровые пистолеты. Ее убил тот, кому она доверяла настолько, что подпустила к своей сумочке.
Майло все еще молчал.
– Возможно, я придаю этому слишком большое значение, – сказал я, – но мы оба видим, когда люди врут. Глаза всегда выдают. Мишель начала мигать и волноваться, едва речь зашла о профессорах.
– Да, я заметил. Когда она говорила, что Лорен нравилось общаться с интеллектуалами. Может, подруга и рассказала ей о каком-нибудь замечательном парне с докторской степенью. Только зачем ей скрывать?
– Вероятно, надеется нагреть на этом руки.
– Шантажировать убийцу? Не слишком разумно.
– Мишель – далеко не образец проницательного ума. Кроме того, для нее смерть Лорен означает, что источник денег иссяк и помощи ждать не от кого.
Майло посмотрел на здание персикового цвета.
– А может, она просто привыкла держать язык за зубами. У проституток это входит в привычку... Я попытаюсь выудить из нее что-нибудь через пару дней. Вдруг узнаю имя богатого интеллектуала?
– У меня не выходит из головы биография Бена Даггера: то, как легко он стал владельцем собственной компании с офисами в Ньюпорте и Брентвуде, означает большие деньги. И пробелы в биографии довольно любопытны.
– Ну-ну, а "вольво" и потрепанный пиджак тоже указывают на сотни тысяч долларов на банковском счете?
– А вдруг он разборчив в тратах? Нельзя забывать, Лорен все-таки записала его номер. И комментарий Моник Линдкист, что Даггер не говорит о сексе, не дает мне покоя. Он ехал в лифте в прекрасном расположении духа. Напевал. Шел вприпрыжку, с удовольствием пообедал в парке. Так что он либо не знает о смерти Лорен, либо знает – и плевать хотел. Может, это и не дело первостепенной важности, но я бы присмотрелся к нему повнимательнее.
– Не дело первостепенной важности, говоришь? В любом случае сейчас мне заняться больше нечем. Давай-ка посмотрим, что наш компьютер скажет об этом интеллектуале.
Глава 15
Бенджамин Даггер не фигурировал в полицейских архивах. Компьютер выдал только его домашний адрес.
Пляж. Снежно-белая высотка на Оушен-авеню в Санта-Монике. Один из основательных домов, построенных в пятидесятые годы. Их предпочитали пенсионеры, пока кто-то не догадался, что открывающийся из окна вид на океан и свежий воздух в общем-то неплохие вещи. Сейчас квартиры здесь стоят от полумиллиона и выше.
Девяностые привнесли свои изменения: свежая краска на фасадах, современные окна, с тропических пляжей привезли и посадили пальмы, в подъездах установили домофоны и посадили консьержей.
Мы стояли перед дверью дома Даггера. Майло уже три раза безрезультатно нажимал кнопку домофона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62