— И помните. Глубина в гавани только пятнадцать метров. Торпеды сбрасывать с тридцати метров, не выше. Они снабжены рулями, что не позволит им уходить глубоко под воду, но если их сбросить свысока, они упадут на дно и зароются в ил. Не надо тревожить ил. Нам нужно уничтожить металл.
— Ясно, адмирал, — отчеканил Тойофуку.
Теперь адмирал устремил свой взгляд на высокого и моложавого летчика.
— Подполковник Симицу, вы командир ударной группы, то есть центральная фигура в этой операции.
Симицу стоял навытяжку, чуть вскинув подбородок и стиснув зубы, отчего впадины на щеках казались еще больше. Адмирал продолжал:
— Три ваших «Зеро» будут прикрывать бомбардировщики лейтенанта Араки над аэродромом Канеохе и еще по одному звену будут обеспечивать прикрытие над Хикемом, Уилером и Эвой. — Посмотрев на лейтенанта, адмирал добавил: — Больше истребителей мы выделить не в состоянии.
— Ясно, адмирал, — отчеканил лейтенант.
Затем адмирал снова обратился к Симицу.
— Ваши самолеты должны прикрывать бомбардировщики сверху. Атаки на бреющем полете наземных целей допустимы, только если в воздухе нет истребителей противника. Ясно?
— Ясно, адмирал.
— У вас, подполковник Симицу, останутся двадцать три «Зеро». Как и планировалось, вы пойдете на четырех тысячах метров и будете прикрывать сверху бомбардировщики над Перл-Харбором. — Он замолчал, тяжело дыша. — Потом пристукнув маленьким кулачком, обратился к Араки и Тойофуку. — Не забудьте, что вы сохраняете радиомолчание. Его может нарушить только подполковник Симицу. Как вам известно, в случае, если удастся застать противника врасплох, он передаст: «Тора, тора, тора!» Но независимо от того, удастся внезапная атака или нет, удар должен быть нанесен непременно.
Снова крики «банзай!», снова адмирал поднял руку.
— Вы знаете, каковы ваши первоочередные задачи при атаке? Сначала удар по авианосцам. — Офицеры молча закивали. — Побарабанив пальцами по крышке стола, адмирал задумчиво произнес: — Потом «Нью-Джерси». Если верить американскому радио, этот корабль должен быть сейчас там.
Офицеры переглянулись. Пошептались. Заулыбались, Это была действительно новая информация.
— Надо потопить «Нью-Джерси»! — отчеканил адмирал. — Это старый корабль, нашего поколения. По американскому радио передавали сообщения о том, как именно «Нью-Джерси» уничтожал наших братьев на Понапе, Сайпане, Тиньяне, Маджуро, на Филиппинах, на наших родных островах.
— Но мы знаем, что все это ложь, — сказал Араки.
Воцарилось молчание.
— Не в этом дело, лейтенант, — сказал наконец адмирал. — Американцы считают, что так оно и было. Они гордятся своими псевдопобедами. Самураи не в силах снести этого. Мы не можем отказаться от наших старинных традиций. Вспомним жажду мести, которая руководила сорока семью самураями. Вспомним учение бусидо. Вспомним, что человек может удалиться на край света, но тем не менее не в состоянии избавиться от груза обычаев, традиций, верований…
— Тенно хейка банзай! — стали восклицать наперебой офицеры, награждая друг друга увесистыми тумаками. — Да здравствует император!
Это заставило адмирала улыбнуться. Некоторое время он безмолвствовал, а вокруг бушевал самый настоящий бедлам. Потом он поднял руки вверх. Гвалт стих. Офицеры снова встали по стойке «смирно».
— Император Мейдзи показал нам, как надо жить, — произнес Фудзита, чеканя каждое слово, — еще он показал нам, как умирать. Вспомним же его бессмертный рескрипт.
Связисты вскочили со стульев и застыли. Адмирал сидел с прямой спиной. Каждый из собравшихся в каюте вскинул вверх сжатый кулак и крикнул: «Смерть легка, как перышко, долг тяжел, как гора». Снова раздались возгласы «Тенно хейка банзай!». Никто из японцев не мог сдержать слез.

Тед Росс предполагал, что лазарет находится на второй палубе, но вместо этого охранники отвели его в большое помещение в кормовой части. Войдя туда, он обнаружил примерно два десятка коек по две по переборкам. В центре находился стол, окруженный шкафчиками с лекарствами. За столом сидел санитар с белом. Второй человек в белом стоял, склонившись над койкой больного. Все, кто находился в лазарете, выглядели дряхлыми, выдержавшими немало ударов времени. Даже санитары были скрюченными и высохшими.
Росс понял, что это необычный лазарет военного корабля. Скорее, это было похоже на гериатрическое отделение американской больницы. Росс решил, что раньше здесь размещались старшины. Но большинство из тех, кто был постарше, скончалось, и их кубрик превратили в последнее пристанище умирающих.
Призрак, сидевший за столом, обернулся к Россу, посмотрел на него слезящимися старческими глазами и молча показал пальцем в угол. Там на отдельной койке лежал Тодд Эдмундсон. Тед Росс посмотрел на своих конвоиров. Оба стояли, прислонившись к переборке у двери. Один из них кивнул. Тед подошел к кровати Тодда, сел на краешек, склонился над молодым моряком. Он не был связан, но ему явно дали что-то успокоительное. Он с трудом открыл глаза.
— Капитан? Хорошо, что пришли, — сказал он. — Как вам удалось от них уйти?
— Я не надолго, Тодд. Адмирал позволил мне отлучиться лишь на пять минут.
— Старый дьявол! — зрачки глаз Тодда расширились. — Голова приподнялась с подушки. — Уже началось?
— Спокойно, Тодд. Сегодня шестое. Все начнется завтра.
— О Боже! — Помолчав, Тодд недоверчиво спросил. — А где я оказался?
— В лазарете?
— В какой части корабля?
— В надстройке, ближе к корме. Похоже, здесь раньше размещались старшины. Их главный лазарет скорее всего где-то внизу.
— Они держат нас подальше от ангарной палубы.
Росс кивнул и сказал:
— И следят за каждым нашим шагом. — Он пристально посмотрел на Эдмундсона. — Тебе получше. — Это прозвучало не столько как вопрос, сколько как утверждение.
Эдмундсон шумно вздохнул.
— Они мне что-то такое вкололи. Я спал.
Внезапно оба американца повернули головы к динамику на переборке, который вдруг ожил, отчего в комнату хлынули звуки укелеле. С подушек стали приподниматься старческие головы. Обитатели палаты озирались, прислушивались, улыбались. Поднялся легкий гул голосов.
— Что это, капитан?
Внезапно музыка стихла, и четкий голос произнес:
— Это «Кики», самая популярная радиостанция Гонолулу.
— Нет! — крикнул Тодд. — Этого не может быть.
— Спокойно, Тодд, — сказал Росс, легонько нажимая ладонью на плечо Эдмундсона. Снова заиграла музыка, и хор голосов запел какую-то дурацкую песенку о зубной пасте. Но вскоре Эдмундсон и Росс услышали другие звуки — вопль двух тысяч глоток, от фор-топа до машинного отделения. Обитатели палаты, заслышав этот вопль, стали приподниматься на локтях, улыбаться, некоторые что-то радостно заскрежетали, словно старые лягушки у реки в погожий июньский день.
Внезапно музыка стихла. Все взгляды японцев в палате устремились на динамик. Одинокий надтреснутый голос запел какую-то песню. Росс понял, что это Фудзита. Охранники и санитары встали по стойке «смирно». Двое пациентов сползли с коек и тоже встали, стараясь держаться прямо. Глаза японцев горели.
— Что это, капитан? — спросил Тодд.
— Это их национальный гимн. Они заставили меня выучить его, когда я был у них в плену. — Росс запел, и в глазах его появилось странное, пугающее отстраненное выражение. — Трупы плывут в морских пучинах, трупы гниют на горных лугах. Мы умрем, мы умрем за императора. Умрем без оглядки.
К Фудзите присоединились старики-пациенты, санитары. Сотни голосов подхватили слова гимна, они проникали в лазарет через динамик, через вентиляцию, через стальные переборки. Хор получился на удивление стройным, словно все эти десятилетия команда авианосца только и делала, что репетировала такое пение.
Внезапно Тодд нагнулся, и пошарил рукой между койкой и переборкой, извлек нечто вроде распятия, сделанного из двух линеек, которые Росс тогда нашел в их каюте. Подняв это распятие над головой, Тодд крикнул изо всех сил:
— Вам никогда не победить Иисуса Христа! Никогда! Слышите?
Но в разразившемся вокруг бедламе его мог слышать только Росс.

Коммандер Крейг Белл сидел за своим столом, а напротив него расположились три посетителя — контр-адмирал Марк Аллен, кэптен Мейсон Эвери и энсин Брент Росс. Крейг Белл теребил пальцами лежавшую перед ним папку, приподнимал ее, потом снова опускал на стол, надавливая на нее большими пальцами, словно надеясь, что это поможет ей каким-то волшебным образом провалиться сквозь стол и никогда больше не появиться.
— Мы собираемся обсуждать совершенно секретные вопросы, — сказал он и, обратившись к Марку Аллену, добавил. — Я попросил вас присутствовать, поскольку нам необходимы ваши опыт и знания, сэр.
Марк Аллен чуть поднял брови, но промолчал. Кэптен Эвери бросил на него взгляд, в котором не было тепла. Их хорошие отношения рухнули в 1954 году, когда Марк Аллен влюбился в Кейко Маримото и обвенчался с ней в токийской церкви. Мейсон Эвери, который был сам влюблен в красавицу-японку, не смог простить этого — и с тех пор так и не женился.
— Ну, а где ваш знаменитый криптограф? — спросил Эвери, обернувшись к Беллу. В его глазах открыто звучала неприязнь. — Все ищет Розеттский камень? — Брент Росс при этих словах зашевелился на своем стуле, расправил плечи.
— Они всерьез взялись за русский шифр, — сообщил Белл. — Похоже, им удалось разгадать ключ.
Эвери кивнул, посмотрел на папку на столе.
— Ну ладно, коммандер, — сказал он. — Так что там у вас за великие секреты?
Кэптен говорил, цедя слова, словно человек, надкусивший гнилой плод. Белл ответил тоже без особой радости.
— Сегодня утром на острове Тагату обнаружен потерпевший аварию японский истребитель «Зеро».
— Сэр, — вдруг заговорил Брент Росс. — Вы не поставили меня в известность об этом.
— Естественно… Я никого не ставил в известность. Тут нужно все проверить.
— Что тут такого проверять? К чему вся эта секретность? — фыркнул Эвери. — Вооружение и боеприпасы второй мировой войны находят постоянно на островах Тихого океана.
— Самолеты, да. Но не летчиков, — сказал Белл.
— Летчиков? — переспросил Марк Аллен.
Мейсон Эвери поднял руку.
— Что такого, если нашли скелет? — спросил он. — Их полным-полно на всех островах в Тихом океане. Ну, дайте знать об этом тому охотнику за костями на Атту. Он сожжет их и отправит домой.
— Этому летчику, — продолжал Белл, — было семьдесят пять лет, и скончался он не сорок лет назад, а два дня.
— Я так и знал, — пробормотал Брент. — Я так и знал.
Марк Аллен прищурился, но не успел он что-то сказать, как Эвери простонал:
— Этого не может быть! Нет! Это просто невозможно. Господи… Вы в этом уверены?
Брент Росс обернулся к кэптену Эвери и сказал:
— Вот вам и железки, кэптен.
— Откуда вы знаете его возраст? — спросил Эвери, пропуская мимо ушей слова Росса. — Почему вы так уверены.
— Потому что установлено, что это подполковник Сусумо Аосима, — отвечал Белл. Порывшись в папке, он извлек листок и сказал: — Вот лишь некоторые наиболее знаменательные моменты его карьеры. — После этого он стал монотонно зачитывать: — Родился в тысяча девятьсот восьмом году, окончил Эта Дзиму в тридцатом… в тридцать втором году получил квалификацию летчика-истребителя. В тридцать восьмом и тридцать девятом годах воевал в Китае… Три сбитых самолета. Два «Ильюшина», один «Кертис». Скончался четвертого декабря восемьдесят третьего года. От инфаркта, а не в результате аварии. — Он замолчал, посмотрел на ошеломленные лица собравшихся и продолжил: — В сороковом году был откомандирован в группу Семьсот тридцать один для выполнения особого задания… Вы знаете, что это такое? — Собравшиеся закивали. — Именно тогда он исчез бесследно.
— Этого мало, — сказал Эвери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51