Она подняла руки, расчесывая волосы, и длинный рукав, соскользнув вниз, обнажил у нее на руке огромный лиловый синяк. Как сейчас помню, увидев синяк, я спросила: «Что за чудовище внутри тебя заставляет позволять этому мерзавцу тебя бить?»
Она дала мне пощечину. Наверное, я этого заслуживала. С тех пор я ее не видела до той самой ночи, когда, спасаясь от вас, пришла просить у нее денег. – Ты действительно помнишь, что в ночь убийства Сент-Джона ты побывала в родительском доме?
– Да, помню. Но все остальное – в тумане. Откуда у меня вообще взялась уверенность, что отец мертв? Я не знаю. Но мне кажется, я почти что верила в это, что в конце концов Ноэль не вынесет дальнейших издевательств...
Салли потерла виски ладонями.
– Нет, не знаю, Джеймс. Кажется, я помню крики, вроде бы я видела пистолет... но больше ничего, только эти образы. А еще, кажется, кровь. Да, я помню, кровь. Но отец? Мертвый? И была ли там Ноэль? Я ни в чем не могу поклясться. Очень жаль, но от меня нет совсем никакого проку.
Но Квинлан не беспокоился, даже бровью не повел. Он глянул на Диллона, чьи пальцы плясали по клавиатуре портативного компьютера. Он знал, что Диллон слышал каждое слово. Знал он и то, что тот тоже нисколько не волновался. Все это Квинлан преодолел раньше. Ему много над чем пришлось поработать. Теперь Салли готова.
Он медленно произнес – скорее больше обращаясь к самому себе, – чтобы она могла снова успокоиться:
– Значит, твой отец дожидался своего часа.
– Да. Только когда мы уже поженились, я обнаружила, что отец – босс Скотта. Он никогда мне не рассказывал, в какой фирме работает. Он отвечал уклончиво, и, честно говоря, я не очень-то обращала на это внимание. Когда я узнала, тогда-то все и покатилось по наклонной плоскости.
Квинлан заходил по своей гостиной. Это было не нервное метание, а просто ритмичные шаги из конца в конец. Диллон трудился за клавиатурой, набирая текст. Салли стирала пыль с маленького каучукового деревца, что росло в горшке в восточном стиле рядом с диваном.
Квинлан остановился. Он улыбнулся Салли:
– Думаю, тебе пора сделать несколько звонков. Кажется, настала пора собрать всю компанию вместе и малость навести шороху. Посмотрим, что из этого выйдет.
Он протянул ей телефон.
– В таком порядке; маме, потом Скотту, потом Бидермейеру...
Глава 22
– Знаете, что не дает мне покоя? – спросил Диллон, поднимая голову от компьютера и потягиваясь. – Я хочу знать, с какой стати Бидермейер все еще за вами гоняется. В лечебницу вас в свое время упрятал отец, сейчас он мертв. Кто пошел по стопам вашего старика? Вы говорили, что в этой истории должен был быть замешан Скотт. Ладно, допустим, но сейчас-то ему это зачем? Было бы логичнее допустить, что ему просто нужен развод, с тем чтобы он мог идти дальше своей дорогой. Вы уверены, Салли, что готовы к встрече с ними?
– Уверена. Точнее будет сказать: я не могу дождаться этого момента. Мне не терпится плюнуть в лицо Бидермейеру. Что же касается того, зачем они снова меня забирали в лечебницу, – сколько я об этом ни думала, так и не смогла найти ни одной разумной причины. А теперь дайте-ка мне позвонить этим троим.
Салли взяла телефон и стала набирать номер. Ждать не пришлось ни секунды, мать подняла трубку на первом же гудке.
– Мама? Это я. Я хотела узнать, можно ли мне зайти? Мне нужно с тобой поговорить. Да, прямо сейчас. Тебе это удобно?
Салли медленно нажала рычаг телефона. Потом начала набирать номер Скотта. Квинлан слегка коснулся ее руки своей и покачал головой.
– Нет, я думаю, остальных участников пьесы мы встретим у твоей матери.
– Джеймс прав, – поддержал его Диллон. – Если же там никого не будет, мы поговорим с ней одной. В любом случае нам это необходимо. Нам нужно точно знать, какую роль играет в нашей драме миссис Сент-Джон.
– Да, Джеймс прав, – согласилась и Салли, с трудом сглотнув комок в горле. – Остальные будут на месте. Но все равно знайте – она пыталась меня защитить. В этом я готова поклясться жизнью.
Джеймсу страшно хотелось ее обнять, но он этого не сделал. Он смотрел, как она сморгнула слезы и промолчала, пока вновь не овладела собой. Да, в выдержке Салли не откажешь.
Спустя десять минут Джеймс постучался в дверь дома Сент-Джонов дверным молотком в форме головы грифона.
Дверь открыла сама Ноэль Сент-Джон. На ней было бледно-голубое шелковое платье. Волосы – чуть светлее, чем у Салли, – были закручены в аккуратный пучок. Она выглядела элегантно, но была очень бледна и казалась напряженной. После короткого колебания она протянула обе руки навстречу дочери. Салли не шелохнулась. У Ноэль Сент-Джон был такой вид, точно она вот-вот расплачется. Она уронила руки, и они печально повисли вдоль ее тела.
Потом Ноэль быстро заговорила, причем слова вылетали чуть ли не все одновременно, словно ей не терпелось выговориться как можно скорее.
– Ах, Салли, ты пришла! Я так волновалась! Когда позвонили дедушка с бабушкой, я просто не знала, что делать. Входи, дорогая, входи скорее! Сейчас мы все уладим.
Тут она заметила на заднем плане Квинлана.
– Вы?
– Да, мадам. Могу я тоже войти?
– Нет, не можете. Салли, что происходит?
– Что ж, мне очень жаль, но, если не войду я, не войдет и Салли.
Ноэль казалась растерянной. Она перевела взгляд с Салли на Джеймса и обратно, потом покачала головой.
– Все в порядке, Ноэль. Позволь нам войти.
Она снова покачала головой.
– Но он же из ФБР! Я не хочу, чтобы он находился в моем доме! Он уже здесь был, еще с одним агентом, и они осматривали дом, пытаясь найти тебя. Мне не понятно, как ты можешь желать, чтобы он был рядом с тобой? Это же бессмыслица. Ведь он тебя обманывает! Использует в своих целях. С ним ты будешь чувствовать себя еще более смущенной.
– Смущенной? Нет, Ноэль. Я не испытываю по этому поводу никакого смущения или растерянности.
– Но, Салли, когда мне позвонили родители, они сказали, что он пришел сразу за тобой и что ты заявила, будто знаешь, что он вот-вот появится. Еще, помню, ты сказала, что он очень умный. С маминых слов я поняла, что ты хочешь убежать и где-нибудь скрыться. То же самое ты говорила и мне. Так почему же сейчас он с тобой? Почему ты хочешь быть с ним вместе?
– Он меня поймал. Я – любитель, а он – профессионал. И можешь мне поверить, ты тоже захочешь, чтобы он был со мной. Салли сделала маленький шажок вперед и слегка коснулась пальцами руки матери.
– Да, это я мадам, «очень умный», это про меня. Специальный агент Джеймс Квинлан. Польщен, что вы меня помните.
– Я бы предпочла не помнить вас, сэр, – сказала Ноэль, оглядываясь через плечо. Джеймс улыбнулся: теперь он точно знал, что в гостиной еще кто-то есть. Скотт Брэйнерд? Доктор Бидермейер? Или оба сразу? Он чертовски надеялся, что оба.
– Или мы идем вместе, или не идет никто, – подытожил Квинлан. – Здесь довольно холодно, так что решайте, мадам.
– Ну хорошо, хотя я по-прежнему не понимаю, почему вы оказались с Салли. Вы не имеете на это никакого права. Она – моя дочь, и она больна. Ни ФБР, ни полиция не могут ее задержать, потому что она психически неуравновешенна. За Салли отвечаю я. Я ее опекун, и я заявляю, что она возвращается в лечебницу. Это единственный способ обеспечить ее безопасность.
– Даже так? – Джеймс взглянул на Ноэль с удивлением. Она же смотрела так, словно с большим удовольствием влепила бы ему пощечину. – Лично мне она не кажется «психически неуравновешенной». Готов поклясться, она бы выдержала, если бы ее избивали резиновым шлангом или вырывали ногти. В мозгу Салли нет ни одной неуравновешенной клеточки.
– В последние полгода Салли была очень больна. Ноэль отступила, пропуская их в дверь. Они прошли мимо нее в холл. На прекрасном столике старинной работы, над которым висело большое позолоченное зеркало, стояли свежие цветы. «В этой жуткой восточной вазе всегда стояли свежие цветы, – подумала Салли, – обычно белые и желтые хризантемы».
– Проходи в кабинет отца, Салли. Давай покончим с этим, а потом я позабочусь о том, чтобы ты снова была в безопасности.
– Снова в безопасности? – прошептала Салли. – Она что, рехнулась?
Квинлан быстро обнял ее и прижал к себе, и когда Салли подняла на него глаза, подмигнул и тихо шепнул: «Не волнуйся».
– Ну и ну, какой сюрприз! – произнес он вслух, громко.
У камина стоял доктор Бидермейер. Квинлан столько раз рассматривал его фотографию, что у него сложилось впечатление, будто он уже допрашивал доктора, хотя они еще не разу не встречались. Не этот ли мерзавец оглушил его по голове тогда в Коуве? Скоро, скоро он это выяснит.
Он повернулся ко второму мужчине:
– А это, насколько я понимаю, твой муж, Салли? Тот знаменитый делец Скотт Брэйнерд? Тот, что работал на твоего отца? Кто, возможно, женился на тебе потому, что так приказал Эймори Сет-Джон?
– Ее зовут Сьюзен, – вмешался мужчина. – Салли – это уменьшительное детское имя, мне оно никогда не нравилось. Я звал ее Сьюзен. – Он шагнул было вперед, но потом остановился. – Ты выглядишь несколько взвинченной, Сьюзен, и это неудивительно. Что ты делаешь рядом с этим человеком? Ноэль только что рассказала нам, что он – агент ФБР...
– ...Специальный агент, – уточнил Квинлан. Ему хотелось так поддеть этого хлыща, чтобы он заскрежетал зубами от злости. – Я всегда был специальным агентом.
– Он ее догнал, – вставила Ноэль, – и привез обратно. Я не знаю, зачем он здесь, но считаю, мы просто обязаны его убедить, что Салли не совсем здорова, и поэтому она не может нести ответственность за убийство отца. Мы можем защитить ее от преследований. Доктор Бидермейер может снова принять ее в свою лечебницу, и Салли будет в безопасности.
Салли посмотрела прямо в глаза матери.
– Поскольку отец мертв, – сказала она, – возникает сразу несколько вопросов. Например: теперь, когда его с нами нет, кто будет навещать меня в лечебнице каждую неделю, чтобы бить, лапать и унижать?
Мать уставилась на Салли с открытым ртом. Губы шевелились, но наружу не вылетало ни звука. Лицо Ноэль потеряло все краски. Теперь она выглядела неуверенной и почти больной.
– О Господи, Салли, нет! Это невозможно. И твой отец, и Скотт, и доктор Бидермейер – все они каждую неделю рассказывали, как хорошо ты поправляешься, какой прекрасный уход ты получаешь в лечебнице. Нет, не может быть, чтобы это было правдой.
– Ей не следует говорить в таком тоне о своем покойном отце, – раздался голос Бидермейера.
– Доктор прав. – Это был Скотт. – Все это только лишний раз доказывает, насколько она больна. Эймори избивает собственную дочь? Лапает ее? Это же бред сумасшедшего. Она безумна и только что подтвердила это.
Бидермейер встал у камина, приняв картинную позу.
– Классический случай, – изрек он. – Фантазии некоторых пациентов настолько сильны, что они сами начинают верить в плод своего больного воображения. Обычно им представляются вещи, о которых они всегда подсознательно мечтали.
Твой отец был красивым мужчиной, Салли. Он вызывал у девушек физическое влечение. Здесь нечего стыдиться. Единственная причина, по которой тебе пригрезилось, что приходил отец, заключается в том, что ты сама страстно этого желала. Та часть галлюцинаций, которая связана с избиением и унижениями, тоже объяснима. Ты как бы мысленно обращала себя в беспомощное состояние, и это помогало тебе простить саму себя за недостойные чувства.
– Ну и дерьмо! – в сердцах бросил Квинлан. – Я понял, вы – доктор Бидермейер. Как приятно, наконец встретиться с вами лично.
– Сожалею, но не могу сказать то же самое о вас. Я здесь для того, чтобы забрать Салли, вы ничего не сможете с этим поделать.
– Зачем вы три часа назад пытались похитить Салли из «Бонхоми-клуб»?
– Альфред! О чем он говорит?
– Это простое недоразумение, Ноэль. Мне удалось обнаружить, где находится Салли. Я думал, что смогу просто взять ее с собой, без шума и лишнего беспокойства, но, к сожалению, не получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Она дала мне пощечину. Наверное, я этого заслуживала. С тех пор я ее не видела до той самой ночи, когда, спасаясь от вас, пришла просить у нее денег. – Ты действительно помнишь, что в ночь убийства Сент-Джона ты побывала в родительском доме?
– Да, помню. Но все остальное – в тумане. Откуда у меня вообще взялась уверенность, что отец мертв? Я не знаю. Но мне кажется, я почти что верила в это, что в конце концов Ноэль не вынесет дальнейших издевательств...
Салли потерла виски ладонями.
– Нет, не знаю, Джеймс. Кажется, я помню крики, вроде бы я видела пистолет... но больше ничего, только эти образы. А еще, кажется, кровь. Да, я помню, кровь. Но отец? Мертвый? И была ли там Ноэль? Я ни в чем не могу поклясться. Очень жаль, но от меня нет совсем никакого проку.
Но Квинлан не беспокоился, даже бровью не повел. Он глянул на Диллона, чьи пальцы плясали по клавиатуре портативного компьютера. Он знал, что Диллон слышал каждое слово. Знал он и то, что тот тоже нисколько не волновался. Все это Квинлан преодолел раньше. Ему много над чем пришлось поработать. Теперь Салли готова.
Он медленно произнес – скорее больше обращаясь к самому себе, – чтобы она могла снова успокоиться:
– Значит, твой отец дожидался своего часа.
– Да. Только когда мы уже поженились, я обнаружила, что отец – босс Скотта. Он никогда мне не рассказывал, в какой фирме работает. Он отвечал уклончиво, и, честно говоря, я не очень-то обращала на это внимание. Когда я узнала, тогда-то все и покатилось по наклонной плоскости.
Квинлан заходил по своей гостиной. Это было не нервное метание, а просто ритмичные шаги из конца в конец. Диллон трудился за клавиатурой, набирая текст. Салли стирала пыль с маленького каучукового деревца, что росло в горшке в восточном стиле рядом с диваном.
Квинлан остановился. Он улыбнулся Салли:
– Думаю, тебе пора сделать несколько звонков. Кажется, настала пора собрать всю компанию вместе и малость навести шороху. Посмотрим, что из этого выйдет.
Он протянул ей телефон.
– В таком порядке; маме, потом Скотту, потом Бидермейеру...
Глава 22
– Знаете, что не дает мне покоя? – спросил Диллон, поднимая голову от компьютера и потягиваясь. – Я хочу знать, с какой стати Бидермейер все еще за вами гоняется. В лечебницу вас в свое время упрятал отец, сейчас он мертв. Кто пошел по стопам вашего старика? Вы говорили, что в этой истории должен был быть замешан Скотт. Ладно, допустим, но сейчас-то ему это зачем? Было бы логичнее допустить, что ему просто нужен развод, с тем чтобы он мог идти дальше своей дорогой. Вы уверены, Салли, что готовы к встрече с ними?
– Уверена. Точнее будет сказать: я не могу дождаться этого момента. Мне не терпится плюнуть в лицо Бидермейеру. Что же касается того, зачем они снова меня забирали в лечебницу, – сколько я об этом ни думала, так и не смогла найти ни одной разумной причины. А теперь дайте-ка мне позвонить этим троим.
Салли взяла телефон и стала набирать номер. Ждать не пришлось ни секунды, мать подняла трубку на первом же гудке.
– Мама? Это я. Я хотела узнать, можно ли мне зайти? Мне нужно с тобой поговорить. Да, прямо сейчас. Тебе это удобно?
Салли медленно нажала рычаг телефона. Потом начала набирать номер Скотта. Квинлан слегка коснулся ее руки своей и покачал головой.
– Нет, я думаю, остальных участников пьесы мы встретим у твоей матери.
– Джеймс прав, – поддержал его Диллон. – Если же там никого не будет, мы поговорим с ней одной. В любом случае нам это необходимо. Нам нужно точно знать, какую роль играет в нашей драме миссис Сент-Джон.
– Да, Джеймс прав, – согласилась и Салли, с трудом сглотнув комок в горле. – Остальные будут на месте. Но все равно знайте – она пыталась меня защитить. В этом я готова поклясться жизнью.
Джеймсу страшно хотелось ее обнять, но он этого не сделал. Он смотрел, как она сморгнула слезы и промолчала, пока вновь не овладела собой. Да, в выдержке Салли не откажешь.
Спустя десять минут Джеймс постучался в дверь дома Сент-Джонов дверным молотком в форме головы грифона.
Дверь открыла сама Ноэль Сент-Джон. На ней было бледно-голубое шелковое платье. Волосы – чуть светлее, чем у Салли, – были закручены в аккуратный пучок. Она выглядела элегантно, но была очень бледна и казалась напряженной. После короткого колебания она протянула обе руки навстречу дочери. Салли не шелохнулась. У Ноэль Сент-Джон был такой вид, точно она вот-вот расплачется. Она уронила руки, и они печально повисли вдоль ее тела.
Потом Ноэль быстро заговорила, причем слова вылетали чуть ли не все одновременно, словно ей не терпелось выговориться как можно скорее.
– Ах, Салли, ты пришла! Я так волновалась! Когда позвонили дедушка с бабушкой, я просто не знала, что делать. Входи, дорогая, входи скорее! Сейчас мы все уладим.
Тут она заметила на заднем плане Квинлана.
– Вы?
– Да, мадам. Могу я тоже войти?
– Нет, не можете. Салли, что происходит?
– Что ж, мне очень жаль, но, если не войду я, не войдет и Салли.
Ноэль казалась растерянной. Она перевела взгляд с Салли на Джеймса и обратно, потом покачала головой.
– Все в порядке, Ноэль. Позволь нам войти.
Она снова покачала головой.
– Но он же из ФБР! Я не хочу, чтобы он находился в моем доме! Он уже здесь был, еще с одним агентом, и они осматривали дом, пытаясь найти тебя. Мне не понятно, как ты можешь желать, чтобы он был рядом с тобой? Это же бессмыслица. Ведь он тебя обманывает! Использует в своих целях. С ним ты будешь чувствовать себя еще более смущенной.
– Смущенной? Нет, Ноэль. Я не испытываю по этому поводу никакого смущения или растерянности.
– Но, Салли, когда мне позвонили родители, они сказали, что он пришел сразу за тобой и что ты заявила, будто знаешь, что он вот-вот появится. Еще, помню, ты сказала, что он очень умный. С маминых слов я поняла, что ты хочешь убежать и где-нибудь скрыться. То же самое ты говорила и мне. Так почему же сейчас он с тобой? Почему ты хочешь быть с ним вместе?
– Он меня поймал. Я – любитель, а он – профессионал. И можешь мне поверить, ты тоже захочешь, чтобы он был со мной. Салли сделала маленький шажок вперед и слегка коснулась пальцами руки матери.
– Да, это я мадам, «очень умный», это про меня. Специальный агент Джеймс Квинлан. Польщен, что вы меня помните.
– Я бы предпочла не помнить вас, сэр, – сказала Ноэль, оглядываясь через плечо. Джеймс улыбнулся: теперь он точно знал, что в гостиной еще кто-то есть. Скотт Брэйнерд? Доктор Бидермейер? Или оба сразу? Он чертовски надеялся, что оба.
– Или мы идем вместе, или не идет никто, – подытожил Квинлан. – Здесь довольно холодно, так что решайте, мадам.
– Ну хорошо, хотя я по-прежнему не понимаю, почему вы оказались с Салли. Вы не имеете на это никакого права. Она – моя дочь, и она больна. Ни ФБР, ни полиция не могут ее задержать, потому что она психически неуравновешенна. За Салли отвечаю я. Я ее опекун, и я заявляю, что она возвращается в лечебницу. Это единственный способ обеспечить ее безопасность.
– Даже так? – Джеймс взглянул на Ноэль с удивлением. Она же смотрела так, словно с большим удовольствием влепила бы ему пощечину. – Лично мне она не кажется «психически неуравновешенной». Готов поклясться, она бы выдержала, если бы ее избивали резиновым шлангом или вырывали ногти. В мозгу Салли нет ни одной неуравновешенной клеточки.
– В последние полгода Салли была очень больна. Ноэль отступила, пропуская их в дверь. Они прошли мимо нее в холл. На прекрасном столике старинной работы, над которым висело большое позолоченное зеркало, стояли свежие цветы. «В этой жуткой восточной вазе всегда стояли свежие цветы, – подумала Салли, – обычно белые и желтые хризантемы».
– Проходи в кабинет отца, Салли. Давай покончим с этим, а потом я позабочусь о том, чтобы ты снова была в безопасности.
– Снова в безопасности? – прошептала Салли. – Она что, рехнулась?
Квинлан быстро обнял ее и прижал к себе, и когда Салли подняла на него глаза, подмигнул и тихо шепнул: «Не волнуйся».
– Ну и ну, какой сюрприз! – произнес он вслух, громко.
У камина стоял доктор Бидермейер. Квинлан столько раз рассматривал его фотографию, что у него сложилось впечатление, будто он уже допрашивал доктора, хотя они еще не разу не встречались. Не этот ли мерзавец оглушил его по голове тогда в Коуве? Скоро, скоро он это выяснит.
Он повернулся ко второму мужчине:
– А это, насколько я понимаю, твой муж, Салли? Тот знаменитый делец Скотт Брэйнерд? Тот, что работал на твоего отца? Кто, возможно, женился на тебе потому, что так приказал Эймори Сет-Джон?
– Ее зовут Сьюзен, – вмешался мужчина. – Салли – это уменьшительное детское имя, мне оно никогда не нравилось. Я звал ее Сьюзен. – Он шагнул было вперед, но потом остановился. – Ты выглядишь несколько взвинченной, Сьюзен, и это неудивительно. Что ты делаешь рядом с этим человеком? Ноэль только что рассказала нам, что он – агент ФБР...
– ...Специальный агент, – уточнил Квинлан. Ему хотелось так поддеть этого хлыща, чтобы он заскрежетал зубами от злости. – Я всегда был специальным агентом.
– Он ее догнал, – вставила Ноэль, – и привез обратно. Я не знаю, зачем он здесь, но считаю, мы просто обязаны его убедить, что Салли не совсем здорова, и поэтому она не может нести ответственность за убийство отца. Мы можем защитить ее от преследований. Доктор Бидермейер может снова принять ее в свою лечебницу, и Салли будет в безопасности.
Салли посмотрела прямо в глаза матери.
– Поскольку отец мертв, – сказала она, – возникает сразу несколько вопросов. Например: теперь, когда его с нами нет, кто будет навещать меня в лечебнице каждую неделю, чтобы бить, лапать и унижать?
Мать уставилась на Салли с открытым ртом. Губы шевелились, но наружу не вылетало ни звука. Лицо Ноэль потеряло все краски. Теперь она выглядела неуверенной и почти больной.
– О Господи, Салли, нет! Это невозможно. И твой отец, и Скотт, и доктор Бидермейер – все они каждую неделю рассказывали, как хорошо ты поправляешься, какой прекрасный уход ты получаешь в лечебнице. Нет, не может быть, чтобы это было правдой.
– Ей не следует говорить в таком тоне о своем покойном отце, – раздался голос Бидермейера.
– Доктор прав. – Это был Скотт. – Все это только лишний раз доказывает, насколько она больна. Эймори избивает собственную дочь? Лапает ее? Это же бред сумасшедшего. Она безумна и только что подтвердила это.
Бидермейер встал у камина, приняв картинную позу.
– Классический случай, – изрек он. – Фантазии некоторых пациентов настолько сильны, что они сами начинают верить в плод своего больного воображения. Обычно им представляются вещи, о которых они всегда подсознательно мечтали.
Твой отец был красивым мужчиной, Салли. Он вызывал у девушек физическое влечение. Здесь нечего стыдиться. Единственная причина, по которой тебе пригрезилось, что приходил отец, заключается в том, что ты сама страстно этого желала. Та часть галлюцинаций, которая связана с избиением и унижениями, тоже объяснима. Ты как бы мысленно обращала себя в беспомощное состояние, и это помогало тебе простить саму себя за недостойные чувства.
– Ну и дерьмо! – в сердцах бросил Квинлан. – Я понял, вы – доктор Бидермейер. Как приятно, наконец встретиться с вами лично.
– Сожалею, но не могу сказать то же самое о вас. Я здесь для того, чтобы забрать Салли, вы ничего не сможете с этим поделать.
– Зачем вы три часа назад пытались похитить Салли из «Бонхоми-клуб»?
– Альфред! О чем он говорит?
– Это простое недоразумение, Ноэль. Мне удалось обнаружить, где находится Салли. Я думал, что смогу просто взять ее с собой, без шума и лишнего беспокойства, но, к сожалению, не получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60