Твое бесценное приданое — твое золотое сердце, твоя красота, твоя чудесная душа. А главное — мы любим друг друга.
…На другой день дворник передал Наталье записку: «Моя душа, наши планы рухнули. Командир сегодня отправляет меня в Москву, ибо Государь и его семья должны вскоре прибыть в первопрестольную. Я обязательно должен вернуться обратно к Троице. За неделю, что будет до Петропавловского поста, посватаюсь. После поста сразу сыграем свадьбу. Я уже получил разрешение начальников, даже сам Государь пожелал мне счастья в брачной жизни. Горячо любящий тебя…»
Пришлось вновь ждать.
КАРТЕЖНЫЙ ОМУТ
Если бы досужий фантазер пожелал сочинить жуткий конец этой истории, то и тогда нельзя было бы придумать ничего страшнее того, что произошло на самом деле.
Все началось с братца Андрея. В каком-то клубе он вдребезги проигрался. Как на грех, за соседним столом в отличном настоении закончил игру сосед-домовладелец по Шестой линии Листер. Он был в сильном выигрыше. Андрей чуть не со слезами на глазах стал просить у него пятьсот рублей в долг: «До утра!»
— Что, игруля, продулся? — счастливо улыбнулся Листер, всех называвший на «ты».
— Черт знает что! — сплюнул Андрей. — Положил даму червей на семьсот рублей, ждал, что придет девятка, а пришла шестерка, да слева лег валет. Если денег не достану, застрелюсь! Будь я проклят, коли вру.
— Не плети, игруля, не застрелишься! Если бы все после проигрышей стрелялись, так на кладбище уже свободных мест не было бы, ха-ха! — благодушно хохотнул Листер, аккуратно засовывая ассигнации в черный засаленный бумажник. — К тому же, игруля, у тебя и оружия нет. Ха-ха!
— Утром обязательно верну, — канючил Андрей.
— Не врешь?
— Клянусь жизнью!
Листеру, заядлому картежнику, самому не раз бывавшему в трудных положениях, жалко было «мальчишку», как он сам про себя назвал Андрея. «Ничего, с отца в случае чего получу!» — утешил себя Листер. Он порылся в бумажнике, нашел самые грязные ассигнации, протянул Андрею:
— Тут три сотни. На проигрыш, ха-ха, тебе хватит. Куда побежал? Пиши расписку. Ведь если не повезет опять, вдруг и впрямь пульнешь в себя? Как тогда без расписки получать? Ха-ха!
…Через час не стало и этих денег. Тогда Андрей выклянчил еще сорок семь рублей у какого-то отставного гарнизонного офицера. Вскоре он спустил и их, и фамильные золотые часы, принадлежащие отцу и взятые «для представительства» без ведома владельца.
Андрей пошел в буфет, выпил полбутылки рейнвейна и застыл в тягостных размышлениях. «Да, все что мне осталось — это пуля в лоб, — говорил он себе и эта мысль уже не пугала его. — Но, впрочем, Листер прав: у меня даже нет пистолета. Тогда повешусь». Он представил себя висящим на чердаке, как раз над комнатой Елизаветы, с высунутым языком, со струйками крови из ушей, с задранной головой набок — в прошлом году так висел лавочник Матвеев, Андрей ходил его смотреть, — и его аж передернуло.
В это время подошел гарнизонный офицер, тот самый, что давал в долг, и сочувственно сказал:
— Не везет в картах, повезет в любви! Андрей обрадовался собеседнику, угостил его рейнвейном. Офицер сказал:
— Вы с банкиром Зусманом знакомы? Разве нет? Он здесь бывает, да и сегодня тут.
— Что в нем интересного? — вяло спросил Андрей.
— Большой ценитель женской красоты! — причмокнул губами офицер.
Андрей скучно протянул:
— Эка невидаль! Тем более, если есть деньги…
— В том-то и дело — именно в деньгах! Тому, кто сведет его с приятной девицей, не потерявшей невинность, Зусман отваливает бо-ольшой капитал.
Андрей минуту подумал и вдруг привскочил:
— Где этот самый Кузман?
— Надо знать — Зусман. А у вас, извините, есть… предложение?
— Есть. Ведите меня к этому любителю клубнички.
БОЛЬШОЙ СОВЕТ
Они прошли колонный зал, миновали продымленную биллиардную, вошли в карточную комнату. За четырьмя столами шла игра.
Андрей с любопытством озирался:
— Где банкир?
Офицер слегка подтолкнул его:
— Не здесь. Идите со мной.
Они прошли между столов и вышли на лестницу, поднялись на следующий этаж. Здесь перед тяжелой темно-вишневой портьерой развалился на стуле мордатый лакей в засаленной манишке. При виде господ он неспешно поднялся:
— Сюда нельзя! Офицер вежливо сказал:
— Илья Борисович просил меня придти. Лакей помедлил, словно размышляя, нужны ли такие люди банкиру или нет, и откинув портьеру, чуть приоткрыл небольшую дверь. Заглянув в комнату, он тихо, но строго сказал:
— Только без шума. Илья Борисович играют. В углу за небольшим продолговатым столом, обитым зеленым сукном и ярко освещенным четырьмя свечами, сидели четверо. Полный важный господин с редкими, зачесанными назад волосами и спокойным, уверенным в себе выражением на круглом приятном лице, вопросительно взглянул на вошедших, но тут же перевел взгляд на карты. Громадный белый бульдог, до того сидевший у ног важного господина, при виде вошедших с легким рычанием встал на четыре толстых лапы, обнажив черную слюнявую пасть.
— Фу, Милан! — строго сказал важный господин. — Он сегодня, возбужденный, порвал какую-то дворняжку.
— Совсем загрыз? — равнодушно спросил банкомет, бородатый мужик приказчицкого вида.
— Да, задавил насмерть, горло прокусил насквозь, — с улыбкой повторил важный господин. — Лукич, ты ко мне с делом? — он обратился к спутнику Андрея.
— По делу, Илья Борисович, — тряхнул головой офицер. — Если вы заняты, мы подождем, — и взяв с маленького столика бутылку вина «Замок Роланда», налил полные стаканы себе и Андрею.
— Губа не дура, — подмигнул бородатый Илье Борисовичу. — Бутылка этого французского пятьдесят рубликов стоит.
— Пусть гуляют, — улыбнулся тот. — Не мы для денег, деньги для нас.
— Вы — человек капитальный, вам себе позволить можно, — заискивающе произнес бородатый.
Илья Борисович вновь обратился к Андрею и его спутнику:
— Ребятки , мы сейчас закончим…
И впрямь, минут через десять игроки произвели взаимные расчеты. Илья Борисович был в выигрыше.
— Оно дело известное, — вздыхал бородатый. — Деньги к деньгам бегут. А я вот семь сотен профуфыкал.
— Уж видно судьба, — посочувствовал офицер. Илья Борисович строго взглянул на партнеров:
— Ребятки, быстренько — кыш-кыш отсюда! У нас большой конфиденциальный совет государственной важности.
Игроки засуетились, собрались и торопливо раскланялись.
Масляные глаза банкира уперлись в гостей:
— Ну-с, господа почтенные, какое срочное дело заставило вас прервать мою счастливую игру?
Офицер, стараясь сохранять независимый вид, небрежно стал говорить:
— Вот мой старинный товарищ… — и он замялся, вдруг сообразив, что не знает имя нового знакомого.
— Андрей Генрихович Скобло-Фомин! — по-военному вытянувшись перед банкиром, представился тот.
— Ну и что? — плотоядно улыбнулся банкир.
— Он рекомендует вам, Илья Борисович, девушку, которая вас любит.
— Приятно, приятно… И что за птичка? Вы, Андрей Генрихович, хорошо знаете сию особу? Не заблуждаетесь в ее горячих чувствах ко мне?
Андрею было неприятно признаваться, что речь идет о его сестре. Но выхода не было. Удержав вздох, не глядя в лицо баркира, он промямлил:
— Как не знать! Это моя сестра.
— Имя?
— Елизавета.
— Сколько годков этой фее?
— Двадцать! — соврал Андрей.
— Где живет?
— Вместе с родителями на Васильевском острове. Это Шестая линия, в доме Шерцера.
— Прекрасненько! — банкир вынул из жилетного кармана крошечную записную книжечку в бронзовой обложке и на костяной страничке что-то чиркнул карандашом. Потом, уставившись глазами-маслинами в переносицу Андрея, вопросил:
— Вы уверены, что ваша сестрица сохранила невинность?
Андрей, постоянно робевший в присутствии банкира, покраснел, но, набравшись куражной решимости, затараторил:
— Истинный крест, да чтоб меня!… У нас родители строгие, они за Лизкой глядят в оба глаза. Если бы она, да они ее…
Банкир перебил:
— Почему же она так долго не замужем? Андрей развел руками:
— Так это дело ясное — бесприданница-с! Женихи не на красоту девичью смотрят, а к папаше в карман заглядывают — что за невестой даст.
— Это так! — согласился банкир, — народ нынче порочный пошел, корыстью испорченный. Только о деньгах и думают. А я превыше всего ставлю невинность и девичью красоту. На деньги я плевал. Озолочу, если угодите, ребятки! — Он повернул лицо к офицеру.
— Ты видел эту Елизавету? Действительно хороша?
Офицер, не моргнув глазом, с восторгом ударил себя по колену:
— Антик! Дульсинея! Таких нынче, считай, и не бывает. Водись у меня деньги, да я сам бы…
Банкир, не слушая офицера, спросил у Андрея:
— Так вы уверены, что ваша прекрасная Елизавета не выкинет фортелей?
— Будьте покойны! Она любит деньги.
МИЛАН НА КУШЕТКЕ
— Итак, сведем дебет с кредитом. Вы приводите Елизавету, скажем…, — банкир наморщил лоб, — ну к торцовому фасаду Академии Наук…
— Со стороны Большой Невы?
— Думаю, лучше с противоположной, там, где Академический переулок.
Андрей подсказал:
— Возле дома Сальваторе!
— Наверное. Там вас будет ожидать экипаж.
Возница знает куда ехать. Часа через три-четыре я верну ваше сокровище в целости-сохранности. Офицер загоготал:
— Ну, Илья Борисович, относительно «целости» вы обманываете…
Все дружно засмеялись. Банкир продолжил:
— Все будет обставлено мило. Девице эти сладостные минуты запомнятся на всю жизнь: нега, роскошь, в соседней комнате без перерывов играет квартет. Но есть у меня еще одно условие, которое может показаться странным: Милан во время… любовного акта будет находиться рядом, но на специальной отдельной кушеточке.
Андрей побледнел. Заикаясь, он спросил.
— Он… что… тоже? Банкир опять засмеялся:
— Нет, но если девица сама захочет…
— Тогда зачем этот… — Андрей покосился на слюноточивого бульдога, — станет наблюдать?
— Милан любит это зрелище, а я ему ни в чем не отказываю. Впрочем, все это тоже учитывается при оплате. Вы получите… — и банкир назвал такую цифру, что у Андрея сперло дыхание, и ему показалось, что он ослышался. Но переспрашивать не стал.
— Аванс получить желаете? — банкир достал бумажник.
— Оно, конечно, для пользы дела…
Банкир протянул ему несколько крупных кредиток и приказал:
— Вот вам чернила и бумага, пишите расписку. — Он стал ходить из угла в угол и диктовать: — «Я, такой-то такой-то, получил от почетного гражданина Зусмана И.Б. денежный аванс в сумме — цифрой и прописью — по соглашению сторон и с добровольного согласия ее родителей — укажите их по отдельности, и с согласия самой девицы, за право нарушить ее девственность». Поставьте дату и подпись. Готово?
Банкир сложил расписку вчетверо и убрал в карман:
— Вот этот документ меня на случай непредвиденных обстоятельств всегда оправдает. Только с согласия сторон и без всякого насилия! А теперь давайте выпьем. Когда вы мне назначите день?
— Илья Борисович, я вам тут же сообщу! Но мне нужно несколько времени, следует уговорить сестру.
Гости пожали банкиру чистенькую пухлую руку и вышли из комнаты.
Андрей протянул офицеру 47 рублей — долг.
— С вас, господин хороший, еще двести, — твердо сказал офицер, за полезное знакомство.
— Да, да, конечно, — и Андрей отдал деньги. «Теперь начинается самое трудное!» — сказал
он себе.
ПРОФЕССОРСКИЙ ДОСУГ
Однажды за карточным столом Андрей разговорился с профессором Медико-хирургической академии, которого все панибратски называли Пал Палычем. Тот, изрядно принял глинтвейна, разоткровенничался, рассказал, что существует несколько способов подделки девичьей невинности.
— И бывают клиентки? — наивно удивился Андрей.
— Хоть отбавляй! Соблазненная дочь — срам для порядочной семьи. Да и муж, если в силу деликатности не станет попрекать, но помнить об этом, поверьте, станет всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
…На другой день дворник передал Наталье записку: «Моя душа, наши планы рухнули. Командир сегодня отправляет меня в Москву, ибо Государь и его семья должны вскоре прибыть в первопрестольную. Я обязательно должен вернуться обратно к Троице. За неделю, что будет до Петропавловского поста, посватаюсь. После поста сразу сыграем свадьбу. Я уже получил разрешение начальников, даже сам Государь пожелал мне счастья в брачной жизни. Горячо любящий тебя…»
Пришлось вновь ждать.
КАРТЕЖНЫЙ ОМУТ
Если бы досужий фантазер пожелал сочинить жуткий конец этой истории, то и тогда нельзя было бы придумать ничего страшнее того, что произошло на самом деле.
Все началось с братца Андрея. В каком-то клубе он вдребезги проигрался. Как на грех, за соседним столом в отличном настоении закончил игру сосед-домовладелец по Шестой линии Листер. Он был в сильном выигрыше. Андрей чуть не со слезами на глазах стал просить у него пятьсот рублей в долг: «До утра!»
— Что, игруля, продулся? — счастливо улыбнулся Листер, всех называвший на «ты».
— Черт знает что! — сплюнул Андрей. — Положил даму червей на семьсот рублей, ждал, что придет девятка, а пришла шестерка, да слева лег валет. Если денег не достану, застрелюсь! Будь я проклят, коли вру.
— Не плети, игруля, не застрелишься! Если бы все после проигрышей стрелялись, так на кладбище уже свободных мест не было бы, ха-ха! — благодушно хохотнул Листер, аккуратно засовывая ассигнации в черный засаленный бумажник. — К тому же, игруля, у тебя и оружия нет. Ха-ха!
— Утром обязательно верну, — канючил Андрей.
— Не врешь?
— Клянусь жизнью!
Листеру, заядлому картежнику, самому не раз бывавшему в трудных положениях, жалко было «мальчишку», как он сам про себя назвал Андрея. «Ничего, с отца в случае чего получу!» — утешил себя Листер. Он порылся в бумажнике, нашел самые грязные ассигнации, протянул Андрею:
— Тут три сотни. На проигрыш, ха-ха, тебе хватит. Куда побежал? Пиши расписку. Ведь если не повезет опять, вдруг и впрямь пульнешь в себя? Как тогда без расписки получать? Ха-ха!
…Через час не стало и этих денег. Тогда Андрей выклянчил еще сорок семь рублей у какого-то отставного гарнизонного офицера. Вскоре он спустил и их, и фамильные золотые часы, принадлежащие отцу и взятые «для представительства» без ведома владельца.
Андрей пошел в буфет, выпил полбутылки рейнвейна и застыл в тягостных размышлениях. «Да, все что мне осталось — это пуля в лоб, — говорил он себе и эта мысль уже не пугала его. — Но, впрочем, Листер прав: у меня даже нет пистолета. Тогда повешусь». Он представил себя висящим на чердаке, как раз над комнатой Елизаветы, с высунутым языком, со струйками крови из ушей, с задранной головой набок — в прошлом году так висел лавочник Матвеев, Андрей ходил его смотреть, — и его аж передернуло.
В это время подошел гарнизонный офицер, тот самый, что давал в долг, и сочувственно сказал:
— Не везет в картах, повезет в любви! Андрей обрадовался собеседнику, угостил его рейнвейном. Офицер сказал:
— Вы с банкиром Зусманом знакомы? Разве нет? Он здесь бывает, да и сегодня тут.
— Что в нем интересного? — вяло спросил Андрей.
— Большой ценитель женской красоты! — причмокнул губами офицер.
Андрей скучно протянул:
— Эка невидаль! Тем более, если есть деньги…
— В том-то и дело — именно в деньгах! Тому, кто сведет его с приятной девицей, не потерявшей невинность, Зусман отваливает бо-ольшой капитал.
Андрей минуту подумал и вдруг привскочил:
— Где этот самый Кузман?
— Надо знать — Зусман. А у вас, извините, есть… предложение?
— Есть. Ведите меня к этому любителю клубнички.
БОЛЬШОЙ СОВЕТ
Они прошли колонный зал, миновали продымленную биллиардную, вошли в карточную комнату. За четырьмя столами шла игра.
Андрей с любопытством озирался:
— Где банкир?
Офицер слегка подтолкнул его:
— Не здесь. Идите со мной.
Они прошли между столов и вышли на лестницу, поднялись на следующий этаж. Здесь перед тяжелой темно-вишневой портьерой развалился на стуле мордатый лакей в засаленной манишке. При виде господ он неспешно поднялся:
— Сюда нельзя! Офицер вежливо сказал:
— Илья Борисович просил меня придти. Лакей помедлил, словно размышляя, нужны ли такие люди банкиру или нет, и откинув портьеру, чуть приоткрыл небольшую дверь. Заглянув в комнату, он тихо, но строго сказал:
— Только без шума. Илья Борисович играют. В углу за небольшим продолговатым столом, обитым зеленым сукном и ярко освещенным четырьмя свечами, сидели четверо. Полный важный господин с редкими, зачесанными назад волосами и спокойным, уверенным в себе выражением на круглом приятном лице, вопросительно взглянул на вошедших, но тут же перевел взгляд на карты. Громадный белый бульдог, до того сидевший у ног важного господина, при виде вошедших с легким рычанием встал на четыре толстых лапы, обнажив черную слюнявую пасть.
— Фу, Милан! — строго сказал важный господин. — Он сегодня, возбужденный, порвал какую-то дворняжку.
— Совсем загрыз? — равнодушно спросил банкомет, бородатый мужик приказчицкого вида.
— Да, задавил насмерть, горло прокусил насквозь, — с улыбкой повторил важный господин. — Лукич, ты ко мне с делом? — он обратился к спутнику Андрея.
— По делу, Илья Борисович, — тряхнул головой офицер. — Если вы заняты, мы подождем, — и взяв с маленького столика бутылку вина «Замок Роланда», налил полные стаканы себе и Андрею.
— Губа не дура, — подмигнул бородатый Илье Борисовичу. — Бутылка этого французского пятьдесят рубликов стоит.
— Пусть гуляют, — улыбнулся тот. — Не мы для денег, деньги для нас.
— Вы — человек капитальный, вам себе позволить можно, — заискивающе произнес бородатый.
Илья Борисович вновь обратился к Андрею и его спутнику:
— Ребятки , мы сейчас закончим…
И впрямь, минут через десять игроки произвели взаимные расчеты. Илья Борисович был в выигрыше.
— Оно дело известное, — вздыхал бородатый. — Деньги к деньгам бегут. А я вот семь сотен профуфыкал.
— Уж видно судьба, — посочувствовал офицер. Илья Борисович строго взглянул на партнеров:
— Ребятки, быстренько — кыш-кыш отсюда! У нас большой конфиденциальный совет государственной важности.
Игроки засуетились, собрались и торопливо раскланялись.
Масляные глаза банкира уперлись в гостей:
— Ну-с, господа почтенные, какое срочное дело заставило вас прервать мою счастливую игру?
Офицер, стараясь сохранять независимый вид, небрежно стал говорить:
— Вот мой старинный товарищ… — и он замялся, вдруг сообразив, что не знает имя нового знакомого.
— Андрей Генрихович Скобло-Фомин! — по-военному вытянувшись перед банкиром, представился тот.
— Ну и что? — плотоядно улыбнулся банкир.
— Он рекомендует вам, Илья Борисович, девушку, которая вас любит.
— Приятно, приятно… И что за птичка? Вы, Андрей Генрихович, хорошо знаете сию особу? Не заблуждаетесь в ее горячих чувствах ко мне?
Андрею было неприятно признаваться, что речь идет о его сестре. Но выхода не было. Удержав вздох, не глядя в лицо баркира, он промямлил:
— Как не знать! Это моя сестра.
— Имя?
— Елизавета.
— Сколько годков этой фее?
— Двадцать! — соврал Андрей.
— Где живет?
— Вместе с родителями на Васильевском острове. Это Шестая линия, в доме Шерцера.
— Прекрасненько! — банкир вынул из жилетного кармана крошечную записную книжечку в бронзовой обложке и на костяной страничке что-то чиркнул карандашом. Потом, уставившись глазами-маслинами в переносицу Андрея, вопросил:
— Вы уверены, что ваша сестрица сохранила невинность?
Андрей, постоянно робевший в присутствии банкира, покраснел, но, набравшись куражной решимости, затараторил:
— Истинный крест, да чтоб меня!… У нас родители строгие, они за Лизкой глядят в оба глаза. Если бы она, да они ее…
Банкир перебил:
— Почему же она так долго не замужем? Андрей развел руками:
— Так это дело ясное — бесприданница-с! Женихи не на красоту девичью смотрят, а к папаше в карман заглядывают — что за невестой даст.
— Это так! — согласился банкир, — народ нынче порочный пошел, корыстью испорченный. Только о деньгах и думают. А я превыше всего ставлю невинность и девичью красоту. На деньги я плевал. Озолочу, если угодите, ребятки! — Он повернул лицо к офицеру.
— Ты видел эту Елизавету? Действительно хороша?
Офицер, не моргнув глазом, с восторгом ударил себя по колену:
— Антик! Дульсинея! Таких нынче, считай, и не бывает. Водись у меня деньги, да я сам бы…
Банкир, не слушая офицера, спросил у Андрея:
— Так вы уверены, что ваша прекрасная Елизавета не выкинет фортелей?
— Будьте покойны! Она любит деньги.
МИЛАН НА КУШЕТКЕ
— Итак, сведем дебет с кредитом. Вы приводите Елизавету, скажем…, — банкир наморщил лоб, — ну к торцовому фасаду Академии Наук…
— Со стороны Большой Невы?
— Думаю, лучше с противоположной, там, где Академический переулок.
Андрей подсказал:
— Возле дома Сальваторе!
— Наверное. Там вас будет ожидать экипаж.
Возница знает куда ехать. Часа через три-четыре я верну ваше сокровище в целости-сохранности. Офицер загоготал:
— Ну, Илья Борисович, относительно «целости» вы обманываете…
Все дружно засмеялись. Банкир продолжил:
— Все будет обставлено мило. Девице эти сладостные минуты запомнятся на всю жизнь: нега, роскошь, в соседней комнате без перерывов играет квартет. Но есть у меня еще одно условие, которое может показаться странным: Милан во время… любовного акта будет находиться рядом, но на специальной отдельной кушеточке.
Андрей побледнел. Заикаясь, он спросил.
— Он… что… тоже? Банкир опять засмеялся:
— Нет, но если девица сама захочет…
— Тогда зачем этот… — Андрей покосился на слюноточивого бульдога, — станет наблюдать?
— Милан любит это зрелище, а я ему ни в чем не отказываю. Впрочем, все это тоже учитывается при оплате. Вы получите… — и банкир назвал такую цифру, что у Андрея сперло дыхание, и ему показалось, что он ослышался. Но переспрашивать не стал.
— Аванс получить желаете? — банкир достал бумажник.
— Оно, конечно, для пользы дела…
Банкир протянул ему несколько крупных кредиток и приказал:
— Вот вам чернила и бумага, пишите расписку. — Он стал ходить из угла в угол и диктовать: — «Я, такой-то такой-то, получил от почетного гражданина Зусмана И.Б. денежный аванс в сумме — цифрой и прописью — по соглашению сторон и с добровольного согласия ее родителей — укажите их по отдельности, и с согласия самой девицы, за право нарушить ее девственность». Поставьте дату и подпись. Готово?
Банкир сложил расписку вчетверо и убрал в карман:
— Вот этот документ меня на случай непредвиденных обстоятельств всегда оправдает. Только с согласия сторон и без всякого насилия! А теперь давайте выпьем. Когда вы мне назначите день?
— Илья Борисович, я вам тут же сообщу! Но мне нужно несколько времени, следует уговорить сестру.
Гости пожали банкиру чистенькую пухлую руку и вышли из комнаты.
Андрей протянул офицеру 47 рублей — долг.
— С вас, господин хороший, еще двести, — твердо сказал офицер, за полезное знакомство.
— Да, да, конечно, — и Андрей отдал деньги. «Теперь начинается самое трудное!» — сказал
он себе.
ПРОФЕССОРСКИЙ ДОСУГ
Однажды за карточным столом Андрей разговорился с профессором Медико-хирургической академии, которого все панибратски называли Пал Палычем. Тот, изрядно принял глинтвейна, разоткровенничался, рассказал, что существует несколько способов подделки девичьей невинности.
— И бывают клиентки? — наивно удивился Андрей.
— Хоть отбавляй! Соблазненная дочь — срам для порядочной семьи. Да и муж, если в силу деликатности не станет попрекать, но помнить об этом, поверьте, станет всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51