— Но кто злоумышленник? Неужто ничтожество это — Чеброва? — изумился Хайлов.
Жеребцов неопределенно пожал плечами, взглянул на стенные часы. Они показывали половину десятого утра.
— Поехали, вместе допросим Чеброву! — заторопился сыщик.
ПОДАРКИ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ
Чеброва, проведя несколько часов в участке, имела самый несчастный вид. Увидав Хайлова, она со слезами в голосе затараторила:
— Это что ж такое получается? Безвинную женщину упрятали за решетку! Такой грех на свою душу вы, Михаил Захарович, взяли! И за что? За все мое доброе. Ой, пить хочу, вся душа иссохлась!
Жеребцов принес большой графин чистой воды. Чеброва долго пила, затем, закатывая глаза к потолку, продолжила свою жалобу:
— Мое положение какое? Не положение — мука мучинская! Покойница догляда постоянно требовала. Ни днем, ни ночью я не моги уснуть. Ведь она, сердечная, была мне как мать родная! С места не сойти. В ночь раз пять к ней заглянешь. То скажет: «Дай горшок!», то порошок лекарственный, то попить, то…
— Сегодня сколько раз заходила к ней? — Жеребцов пронзил взглядом допрашиваемую.
— Четыре! — резко выпалила Чеброва. — И порошок давала, и горшок выносила, и так просто заходила.
— Когда последний раз видела тетушку живой? — спросил Хайлов.
— На часы не глядела, — неопределенно развела руки Чеброва, — но под утро ближе, может в пять.
— А когда увидала, что хозяйка лежит мертвой?
— В половине седьмого утра. Зашла, а как-то тихо. То барыня, Царство ей Небесное, посапывает и похрапывает, а тут — ни-ни! Я — к Капитону. Тот, прости Господи, в одних подштанниках прибежал, ухом к ейному рту прислонился и говорит: «Не дышет!» И побег в участок…
— А ты?
— Я чего? Я ничего. Мне барыня еще намедни говорит: «Дарю тебе вилки-ложки, что в комоде снизу в ящике». Тут вижу, что пора их домой отвезти. Потому как опишут мое добро и концов не сыщу.
— Может, покойная тетушка тебе еще что подарила? — усмехнулся Хайлов. — Припомни, Чеброва!
— Чего не было, того не было! А это пожертвовала. Отдайте мешок, и я пойду домой.
— Не стоит утруждать ножки! — улыбнулся сыщик. — На санях с ветерком доставим, прямо в дом… иной. И поможем отыскать остальные «подарки»!
Хотела Чеброва что-то сказать, да только нервно зубами ляскнула.
…Менее пяти минут понадобилось Жеребцову, чтобы в комнатушке Чебровой найти уворованное. Из подушки он извлек зашитые туда 18 тысяч рублей.
Преступница грохнулась на колени, застонала;
— Виновата, всю ночь крепко спала! Утром только первый раз зашла к матушке нашей… а она… мертвая. А когда Капитон убег из дому, вот я и согрешила… схватила из сундука, что под руку попалось. Ах, бес попутал! Беляевы еще дрыхли. Думала, что никто не догадается. Ах, срам!
Чеброву отправили в тюрьму, а сами отправились обратно в дом Пискуновой.
Там их уже поджидал вызванный нотариус. Он огласил завещание покойной, по которому десять тысяч получал дворник Капитон, десять супруги Беляевы и пять Чеброва. Все остальное, включая дом, отходило к Хайлову.
В присутствии понятых вскрыли сундук. В нем обнаружили всего лишь около десяти тысяч рублей и несколько ювелирных безделушек. Остальное непостижимым образом исчезло.
— Грабеж! — зарычал Хайлов. — Николай, выручай! Найди воров, найди тетушкины богатства.
Осмотрели весь дом — нигде ничего интересного не обнаружили.
— Время — обедать, а мы еще не завтракали! — резонно заметил Жеребцов. — На голодный желудок только кошки хорошо мышей ловят, а сыщику кусок мяса надо. Хоть и грех сейчас это, пост все-таки, но грех наш маленький, проститься.
Оставив урядника и городового наблюдать за порядком, Жеребцов и Хайлов оделись и вышли на крыльцо. Был чудный солнечный день. Дым из труб тянулся вверх. Зимние птахи весело суетились возле ярких плодов рябины, росшей возле дома.
— Терентий, можешь не запрягать! — распорядился сыщик. — Мы зайдем в ближайший трактир, — говоря так, он внимательно обозрел ближайшее пространство.
Вдруг во двор вошел университетский посыльный. Пес, гремя цепью, стал бросаться на него. Но длина привязи была так рассчитана, что свирепый зверюга не дотягивался до пешеходной дорожки около двух аршин.
— Это вам, господин Жеребцов, — посыльный протянул пакет с сургучными печатями.
Хайлов удивился:
— Ивановский уже успел провести вскрытие?
— Даром что старик, а работает с молодой энергией! — довольным тоном проговорил сыщик. — Впрочем, я догадываюсь, что написал уважаемый эксперт…
ЦЕПНОЙ ПЕС
Хайлов с любопытством воззрился на приятеля:
— Интересно, проверим, Николай, еще раз твою сметку. Так, какие же причины смерти называет профессор? Выскажи предположение…
— Он сделал вывод, что «смерть наступила в результате обтурационной асфикции, возникшей в результате закрытия мягким предметом, вероятней всего подушкой, дыхательных отверстий рта и носа…». А теперь вскрой пакет и почитай, — Жеребцов хрустнул сургучом.
Хайлов начал читать и глаза его от удивления стали еще более круглыми:
— «Смерть А. И. Пискуновой наступила в результате обтурационной асфикции… гм… мягким предметом». Ну, Николай, ты гений русского сыска! Кто-то сравнил тебя с заграничным Лекоком. Нет, ты выше! Скажи, как ты определил удушение подушкой?
— В свое время открою секрет. А сейчас ответь: это лающее существо с цепи иногда спускают?
— Боже сохрани! Кроме дворника, он никого к себе не подпускает.
— Другие собаки по двору не бегают?
— Никогда не видел.
— Тогда приготовься к фокусу: сейчас мы вернем твои сокровища. Эй, дворник, иди-ка сюда! Сними пса с цепи и закрой его в дровяном сарае.
Капитон, вертевшийся возле ворот, от неожиданности и испуга, кажется, едва не грохнулся на снег. Он залепетал:
— Это, тово, никак нельзя… потому кусается… Жеребцов достал из бокового кармана револьвер:
— Придется застрелить. Не жалко псину?
Капитон направился к ощетинившемуся кобелю, освободил от цепи, крепко держась за ошейник. Он поднял глаза на сыщика, мучительно о чем-то раздумывая. Вдруг заорал:
— Ату его, взять! — и направил пса на Жеребцова. Сыщик не успел снять револьвер с предохранителя, как зверюга вцепился в его левый локоть. От толчка сыщик едва удержался на ногах.
И тут пригодилась железная хватка Хайлова. Он схватил собаку за ее пушистый и длинный хвост, отодрал от Жеребцова и, держа на вытянутых руках болтавшегося вниз головой зверя, с размаху бросил его в открытую дверь сарая, успев, впрочем, ее захлопнуть.
Воспользовавшись замешательством, Капитон выскочил за ворота, ударом кулака сбил с облучка ямщика и, дико гикая, понесся по улице.
— Между прочим, пальто у меня было новое, — многозначительно проговорил Жеребцов. — Шестьдесят рубликов портному отвалил.
— Пальто за мною, — покорно вздохнул Хайлов. — И угощение. Только прежде следует принять меры к задержанию Капитона. Кто бы мог подумать, что он окажется убийцей? Я из аптеки позвоню в жандармерию, самому командиру — полковнику Георгию Петровичу фон Медему. Дворник, думаю, попытается выбраться своим ходом из города…
Оперативные рассуждения Хайлова были прерваны… самим Капитоном. Двое здоровых городовых конвоировали дворника, предварительно связав ему за спиной руки. Увидав дико несущегося Капитона, городовые вскочили на подвернувшиеся им саночки, запряженные парой, догнали беглеца и взяли в плен.
Городовые выслушали благодарность и приказание подполковника:
— Доставить подозреваемого в ближайший участок!
После этого Жеребцов весело провозгласил:
— Приступаем к предпоследней сцене нашего спектакля под интригующим заголовком — «Удавленная старушка, или наказанный порок». — Он поманил к себе супругов Беляевых, наблюдавших сцену с дворником:
— Не откажите в любезности, еще раз будьте понятыми!
Во дворе воцарилась напряженная тишина, даже уставший от лая пес примолк в сарае. Сыщик, с легкой улыбкой на устах, подошел к конуре, осмотрел ее и обратился к Арсению Беляеву:
— Пожалуйста, помогите! — и они вдвоем перевернули собачий домик. Затем Жеребцов принес из сеней топор и ловким ударом вышиб одну из досок днища. Полик был двойным, дабы подстилка в конуре не мокла. Запустив руку в образовавшееся отверстие, сыщик вынул увесистый сверток и ласково обратился к Беляевым и обомлевшему Хайлову:
— Милости прошу, господа зрители, под крышу осиротевшего дома!
Все прошли в гостиную. Сыщик сбросил на кресло пальто и развернул сверток, при этом не спуская глаз с супругов:
— Итак, господа хорошие, маленький фокус!
На столе всеми цветами спектра заиграли алмазы, бриллианты, изумруды. Кипа ассигнаций и процентных бумаг была перевязана бечевкой. Хайлов, кажется, на время потерял дар речи. Жеребцов с каждым мгновением делался все веселее. В очередной раз показав белозубую улыбку, повернулся к Беляевым:
— Какой суммы и каких драгоценностей здесь не хватает? Вы мне сейчас ответите на этот вопрос, а я, со всей учтивостью, поставлю последнюю сцену нашей кровавой трагедии. — Сыщик обратился к Хайлову:
— Ваше высокоблагородие, господин жандармский подполковник! У вас есть неповторимая возможность: угадайте имя убийцы вашей бедной тети?
Хайлов тяжело плюхнулся в кресло, прорычал
— Дворник, конечно!
— Ан нет! Беспомощную старушку, — Жеребцов сделал изящный жест в сторону Сусанны, — задавила подушкой эта очаровательная леди!
Эффект был потрясающий. Сусанна вскрикнула и в духе провинциальных актрис, театрально грохнулась на пол без чувств. Арсений, казалось окаменел. Хайлов не мог произнести ни слова, только ошалело причмокивал губами.
ЭПИЛОГ
Пожалуй, столь сложное дело еще никто не раскрывал за такое короткое время. С момента совершения преступления прошло менее суток, но все его участники оказались за решеткой. Более того: были обнаружены все украденные ценности. (Арсений назвал место, куда он с супругой спрятали свою долю: в цветочный горшок, стоявший на подоконнике их квартиры по Кронверкскому проспекту).
На другой день, выполняя обещание, Хайлов повел приятеля в ресторанчик. Попивая из запотевшего графинчика водку, Жеребцов умерял восторги сыщика:
— Сейчас увидишь, что все легко и просто. Я всего лишь обращаю внимание на пустячки, мимо которых иные сыщики легкомысленно проходят мимо. Первое: как я догадался, что твоя тетушка задавлена подушкой? Когда я заглянул покойнице в рот, то на языке увидал у нее маленькое перышко. Именно такими набиты подушки в ее, извини, теперь в твоем доме. Далее, на слизистой оболочке губ я заметил кровоизлияния, произошедшие от прижатия губ к зубам. Это подтвердило мою догадку: на лицо надавливали сверху. Под ногтями правой руки Пискуновой я увидал нечто, напомнившее мне эпидермис человеческой кожи. Когда Сусанна душила жертву подушкой, та оцарапала ей кисть руки: полосы от ногтей я заметил еще утром, когда приглядывался к тем, кто окружал убитую. Эти полосы были совсем свежими. Профессор по моей просьбе провел микроскопическое исследование содержимого под ногтями и я убедился, что эту метку оставила покойная.
— Изумительно! — еще раз с искренним восторгом произнес Хайлов. — Я долго ломал голову: как тебе могла придти безошибочная мысль, что дворник запрятал сокровища в конуру?
Жеребцов расхохотался:
— Это, дорогой подполковник, было сделать проще всего. Во-первых, на снегу, который за конурой глубокий, ибо там никто не ходит, остался четкий отпечаток…самой конуры: как сказал бы архитектор, вид «заднего фасада». Стало быть, кто-то конуру клал на бок. Кроме самого Капито-на это никто сделать не мог. Обозревая пространство, я увидал следы собачьей оправки, которые отстояли на аршин дальше, чем собака могла бы достать, находясь на своем обычном месте. Я понял: поводок словно удлинился, когда Капитон положил конуру на снег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51