Был обыкновенным студентом. На третьем курсе в партию вступил… Учился он усиленно.
— Как это понять: хорошо или плохо?
— Знаете, оценки ещё ничего не говорят. Кого-то из великих людей выгнали из учебного заведения за плохую успеваемость. А потом получился всемирный учёный…
— Возможно.
— В студкоме был, в факультетском научном обществе, в совете по туризму. — Пащенко загибал пальцы и смотрел на меня. — Не много ли брал на себя?
— Но ведь это в основном выборные должности… — сказал я и подумал, что почему-то защищаю Ильина.
— Кто не хочет, того не выбирают.
— Его уважали товарищи?
— Если можно назвать уважением то, что на человека спихивают работу… Если вы считаете это уважением — пожалуйста.
— Он пользовался успехом у девушек?
— Колька? Да вы смеётесь!
— Нет, товарищ Пащенко, я просто спрашиваю, как было в действительности.
— По-моему, с ним девушкам неинтересно. Я, видите, не красавец какой-нибудь, но мне почему-то везло. Не внешностью надо брать, а умением создавать обстановку, заинтересовать…
Я вдруг понял, что Пащенко принимает наш разговор за приятельскую беседу. И бог с ним. В таком тоне он будет держаться откровеннее.
— А Ильин не умел?
— Конечно, нет. Он не умел ни к чему приспосабливаться. По его лицу сразу было видно, чего он хочет. Знаете, есть такие. Прямолинейные. А кому такое нравится?
— Ильин нравился девушкам?
— Влюбилась в него одна студентка. Он ей прямо, и сказал: не страдай, мол, не люблю. Кто же так делает?
Ведь это ещё больше разжигает…
— Ас Аней Кирсановой как получилось? — Я намеренно задал вопрос в прямолинейной форме.
— Все так же, только наоборот. Как ни бегал за Аней, ничего не получилось.
— Когда он увлёкся ей?
— Дайте припомнить. На втором курсе.
— До того как она стала встречаться с Залесским?
— Да.
— А вы не вспомните, когда Аня стала встречаться с Валерием?
— Помню. Отлдчно помню. Мы заканчивали четвёртый курс. И вдруг сенсация: Валерка, за которым бегали все девчата, ходит с Кирсановой.
— Интересный парень?
— Наповал! Немного, как говорится, задаваться любил, а в общем — с ним не соскучишься. Анька отхватила лучшего парня в институте.
Пащенко мелко захихикал. Ну если нелюбовь к Ильину можно было понять: все-таки Ильин имел вес в совхозе, а его, Пащенко, мягко выражаясь, попросили, то равнодушие к Залесскому, его горю объяснить трудно. Об умершей, дело которой и свело нас, он говорил без всякой печали.
— А Ильин ревновал?
— Своей прямолинейной башкой Николай дошёл, что тут ему делать нечего.
— Может, у него изменилось поведение, стал замкнутым?
— Он всегда был бирюком.
— Не преследовал Кирсанову?
— Вряд ли.
— Вы не можете на этот счёт припомнить что-нибудь конкретное?
— Нет. Я понимаю всю ответственность моих показаний.
Слава богу!
— Ас Залесским он как себя вёл?
— Самое смешное, что познакомил их Ильин.
— Значит, они были друзьями?
— До того как Залесский закрутил с Аней. И все удивлялись. Но мы ведь умные люди, понять можем: Ильин тянулся к культуре. А Валерию, вероятно, было забавно с Ильиным. Закон единства противоположностей…
Я вспомнил ответ Ильина на вопрос, были ли они друзьями с Залесским: «Пожалуй, не были…»
— Выходит, после того как Валерий и Аня сблизились, дружба их распалась?
— Само собой разумеется.
—А вы дружили с Валерием?
— Были хорошими приятелями. И когда он написал мне в Крылатое — тоже, между прочим, местечко, скажу я вам! — что хочет поехать куда-нибудь на целину, я ему — ради бога! Только, пишу, наплачешься…
— Почему же вы все-таки не отговорили его, если так считали?
— Надо знать Залесского. Вобьёт себе фантазию, в голову — вс„. Вынь да положь. Думаю, лучше я его устрою более или менее по-человечески. А то подзагорит где-нибудь, ещё хуже будет. Все было в моих руках,
— В общем, выручили товарища?
— Вы это без иронии?
— Без.
— Считаю, что выручил.
— Они ещё при вас приехали в совхоз?
— Самолично ездил встречать в Североозерск. У меня ведь там тоже мадшна была.
— Как они восприняли новое место?
— Как можно воспринять? Пащенко все устроил. Домик их уже ждал. Я распорядился, чтобы к приезду протопили хорошенько, сразу на должность обоих…
— Им понравилось?
— Валерий все восторгался: какие степи, какая ширь.
Вот, говорит, где роман писать. На Государственную премию…
— А Аня?
— Типичная клушка. Что мужу хорошо — ей и подавно.
— А когда, спустя какое время вы были вынуждены уехать из совхоза? — Я специально употребил слово «вынуждены». Пащенко это покоробило.
— Я уехал сам. Как приехал по собственной воле, так и уехал. И не питаю никаких чувств к этой богадельне, возглавляемой мастером высоких обязательств Мурзиным.
Удивительный сидел передо мной человек. Все его эмоции начинались и кончались только тогда, когда речь заходила о вещах, касаемых его. Ни чужая беда, ни трагедия, разыгравшаяся в Крылатом, — ничто его не волновало.
— Когда вы уехали?
— В марте.
— И часто общались с Залесскими?
— Редко. Культурой занимался в совхоза секретарь партбюро. А потом, я ведь вскоре был отозван сюда…
— Вы не замечали ничего необычного в их взаимоотношениях?
— Простая влюблённая парочка. Экзотика. Поэзия.
А потом, естественно, пришла проза жизни. Сильные натуры разрывают оковы — ищут применения своим возможностям. Чем отличается сильный человек от слабого? Сильный создаёт обстоятельства, слабый — подчиняет, себя им.
— По вашему мнению, Аню угнетала окружавшая её обстановка в Крылатом?
— Я не об Ане. Вообще.
— А если о ней?
— По-моему, ей было все равно, где жить, лишь бы с Валерием.
— А он как, не разочаровался?
— Там любой разочаруется.
— Меня интересует Залесскнй.
— Пока я там был, он об этом не заикался. А в дальнейшем — не знаю. Но думаю — скис. Он однажды написал мне оттуда. По тону письма чувствовалось
— не очень ему сладко. И неудивительно. Надо знать Крылатое и Мурзина.
— Я знаю Крылатое и Мурзина, — спокойно сказал я.
Пащенко засмеялся.
— Да, у меня ещё один вопрос к вам, — сказал я, вспомнив почему-то о Шаламове. — Но это посторонний вопрос.
Шаламов пользовался у студентов авторитетом?
— Его любили. За то, что неудов не ставил.
— Совсем?
— Абсолютно. Но и пятёрки имели не больше чем одиндва студента на весь курс. С большим приветом профессор.
Как все теоретики. А мы с вами всякими фантазиями заниматься не имеем права. Живые люди, практические дела…
Протокол, написанный мною, он читал очень внимательно.
— А исправлять можно?
— Конечно. Все исправления укажете в сносках и распишетесь: «Исправленному верить».
Он сделал несколько исправлений. Поцокал языком:
— Заставляют нас быть формалистами, а потом ещё и ругают, почему мы такие. Освободить надо человека от бумаг, от волокиты. Практические дела — вот что прежде всего…
И он укатил на своей машине в свои поля, Итак, три человека из самого недалёкого прошлого Залесских и Ильина в какой-то степени пролили свет на их взаимоотношения в Вышегодске.
Каждый следователь знает: путь к пониманию характера любого подозреваемого или обвиняемого может быть бесконечен. Человек даже не предполагает, сколько у него близких, знакомых, сколько просто случайных встреч с людьми, которые обязательно вносят что-либо новое в его характеристику. Тут надо суметь не утонуть в потоке фактов, деталей, штрихов, суметь вовремя остановиться, ограничить круг допрашиваемых, выбрать направление основного поиска.
Это парадокс, но мы должны знать о человеке как можно больше и в то же время — ничего лишнего.
С одной стороны, мы вооружены знанием, опытом (своим и чужим, который преподносится на страницах учебников, специальных исследований, регулярных изданий и сборников), статистикой, распределившей преступников по полочкам и ящичкам. На нас работает армия экспертов, вооружённых новейшими приборами и техникой. Но порой мы сталкиваемся с задачей, подобной уравнению, где все величины — неизвестны. И тогда тебе кажется, что свою профессию ты осваиваешь как бы заново-до того не укладывается ни в какие рамки опыта и статистики попавшее к тебе дело.
В работе следователя нет эталонов и образцов, по которым можно было бы определять преступников. Представьте себе «эталон» убийцы или взяточника, карманника, мошенника. Каждый раз приходится сталкиваться с человеком, у которого все индивидуально-жизнь, характер, поступки.
Вот и теперь я столкнулся с человеком, чьё поведение меня настораживало. Ильин.
В Вышегодске выяснилось: он отлично знал Залесскую до совхоза, скорее всего, даже имел с ней интимные отношения. На допросе в Крылатом Ильин это полностью отрицает. Зачем и почему?
Можно ли назвать отношения Ильина и Залесской в Вышегодске изменой? Глупо. Валерий самым натуральным образом бросил Аню, а он, Ильин, хотел жениться на ней.
Стыдиться, во всяком случае, скрывать подобное — ни к чему. И уж перед следователем-то…
Все-таки он скрывает. С упорством и озлоблением. Далее, обратимся к предсмертному письму Залесской. «Я не смогла отвести беду…» Слово «беда» употреблено не просто. Что это за беда? Откуда она началась? В Крылатом или раньше? Может быть, Ильин начал преследовать Залесскую ещё в Вышегодске, когда она снова сошлась с Залесским, теперь уже по-настоящему оформив брак? Не этим ли вызван скоропалительный отъезд супругов в Алтайский край? Пока я этого не знал. Ищенко должна поговорить в Одессе с Валерием.
Не проходит и месяца, Ильин, только что защитив кандидатскую диссертацию, едет к черту на кулички, в Кулундинские степи. Заметим, имея серьёзную поддержку в лице профессора Шаламова, он мог бы устроиться на более интересную работу. Например, в какой-нибудь научно-исследовательский институт. Или на кафедре у Шаламова.
Опять же — почему он выбрал именно совхоз «Маяк»?
Не слишком ли много совпадений?
Продолжим рассуждения. Ильин появляется в Крылатом. Через четыре месяца Залесская кончает с собой. За время пребывания в совхозе Ильин с Залесскими старается не встречаться. На людях с Аней-тем более. Зато в кафе, в Североозерске, их видят вместе. Значит, у него есть какието основания скрывать свидания с Залесской.
Смущение Ани в зале, когда Ильин выступает с трибуны (киноплёнка, я её изъял и приобщил к делу). Наверное, Валерии сказал ей что-нибудь колкое о неудачном вздыхателе…
Из всего этого можно сделать вывод, что появление Ильина в совхозе было Ане не безразлично. Чувствуя перед мужем какую-то вину, она все-таки соглашается встретиться с Ильиным, выезжая для этой цели подальше от дома, от людей, которые их знают.
Были ли это добровольные встречи или принуждённые?
Влюблённая в своего мужа, беременная… Скорее всего Ильин принудил её к этим встречам.
Он человек упорный. Как видно, во всем. Аню любил со второго курса. После окончания института работал агрономом на Кубани. Поступил в заочную аспирантуру. Потом приехал защищать диссертацию в Вышегодск. Несмотря на то что у Ани на руках сын от Валерия, предлагает ей руку и сердце. Нянчится с чужим ребёнком. Ночует у них дома.
Опять его планы рушатся из-за возвращения Залесского.
И все равно Ильин едет за Дней, хотя надежд у него — никаких.
Фанатизм? Идея фикс? А если — расчёт?.. По времени Аниной беременности отцом так и не родившегося второго ребёнка мог быть и Ильин. В таком случае его нельзя считать посторонним человеком. Во всяком случае — равнодушным.
Допустим, Ильин на что-то рассчитывал. На что? Аня бросит в конце концов Залесского и выйдет замуж за него?..
Один вариант. Второй — не бросая мужа, будет и впредь оказывать Ильину благосклонность. Последнее — менее вероятно. Хотя и не исключено.
А может быть, Ильин добился того, чего хотел-Аня вообще ушла из жизни. Ревность — сильная страсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46