Из всех ее знакомых ангел-хранитель напоминал Кате лишь Илью, и то, наверное, потому, что она мало его знала. «Наверное, это он меня уберег, — подумала Катя. — Нельзя было показывать Лильке фотографии, вот она пьяным глазом их и не увидела. Проспится, проснется, черта с два вспомнит».
Катя тоже устроилась спать. Снились ей всякие гадости, мерзости и ужасы, причем цветные, реальные, почти осязаемые. То она оказывалась в Чечне, то потом чеченцы незаметно для Кати превращались в азербайджанцев. Улицы Грозного плавно перетекали в питерские, и Ершова, в конце концов, теряла ориентацию — где она, что происходит, кто ее преследует. Причем разумом она понимала, что все происходящее с ней — сон. И для того, чтобы перевести дыхание, спастись от погони, надо лишь проснуться.
«Я-то это знаю, — думала Катя, — я знаю, что все происходящее — сон. Но те, кто останется во сне, они-то этого не знают, они-то не проснутся!»
Ей было жаль оставлять на растерзание вооруженным бандитам своих друзей — Лильку, Илью, того же Варлама.
И только поэтому Катя не делала попыток проснуться. Все смешалось у нее в голове.
Она уже готова была навсегда остаться в своем фантасмагорическом сне. Она бежала по набережной, расталкивая прохожих, а за ней гнались трое азербайджанцев.
Мелькнуло кафе с порванными зонтиками, безымянный переулок. Катя очутилась на разбомбленной улице в Грозном, ничуть не удивившись тому, что Питер в одно мгновение превратился в чеченскую столицу.
Она уже не понимала, где может чувствовать себя в большей безопасности. В переулке слышался топот ног, это приближались азербайджанцы. С другой стороны, на фоне руин, появились чеченцы, не совсем такие, каких ей приходилось видеть в жизни, а почти театральные, такие, какими их представляют обыватели. Все в камуфляже, с длинными черными бородами и пиратскими платками на головах, вооруженные до зубов.
«Сколько же сейчас времени?» — подумала Катя и вскинула руку, чтобы посмотреть на часы, чтобы понять, сколько же осталось до утра, до того момента, когда кончится кошмар.
Но он и не думал заканчиваться. Под стеклом своих миниатюрных часов Катя увидела голый циферблат, лишенный стрелок, цифр, белый диск с маленькой черной точкой посередине.
И тут прозвенел звонок. Катя открыла глаза и сразу села на диване, боясь снова провалиться в сон. Зеленая лампочка на телефонном аппарате горела ровно, показывая, что идет подзарядка трубки.
«Померещилось, что ли?» — Катя протерла глаза и отбросила одеяло.
Из соседней комнаты доносилось сонное бормотание Лильки. Подруга что-то говорила во сне.
Звонок в дверь повторился, длинный и настойчивый, словно звонивший был уверен, что ему обязательно откроют. Катя соскользнула на пол, ощутив босыми ногами прохладу паркета, надела джинсы, набросила рубашку и пробралась в спальню.
— Лиля, — она тронула подругу за плечо.
Та тут же открыла глаза и недоуменно посмотрела на Ершову.
— В дверь звонят.
— Ты что, с ума сошла? — Лиля села и бросила взгляд на будильник. — Семь утра. Померещилось тебе.
Но в подтверждение Катиных слов вновь раздался звонок, а вслед за ним голос:
— Лиля, ты что, умерла там?
— Да уж, умрешь с вами! — пробурчала хозяйка и подмигнула Кате. — Совсем забыла. Иди открой, я сейчас оденусь.
Ершова схватила ее за руку:
— Ты знаешь, кто это звонит?
— Лиля, так ты умерла или нет?
— Сейчас открою. Приятель мой. Я же вчера тебе говорила…
Ершовой пришлось идти открывать дверь самой. На пороге стоял с огромным букетом цветов не очень молодой мужчина.
«Около пятидесяти», — определила Катя.
Он явно не ожидал, что откроет ему не хозяйка.
— Извините, — гость бросил быстрый взгляд на номер квартиры, — но Лиля мне вчера сказала, что живет она одна.
— Правильно сказала. Проходите.
Гость шагнул в прихожую и замер, не зная, что делать с цветами.
— Раздевайтесь, проходите. И не бойтесь отдать цветы мне, я всего лишь их поставлю в вазу. А Лиля сейчас к вам выйдет.
Гость с облегчением вздохнул и, уже отдав цветы. запоздало представился:
— Меня зовут Сергей Петрович, мы работаем вместе с Лилей.
— Как хотите, — Катя решила, что лучше будет остаться инкогнито.
Она сунула цветы в вазу с позеленевшей водой и. торопясь, застелила диван, даже не успев его сложить.
Когда Сергей Петрович зашел в гостиную, Лилька выбралась из спальни и уставилась на мужчину. Вид у нее был такой, словно она ожидала увидеть кого-либо другого — помоложе.
— Привет, — Сергей Петрович покосился на Катю.
— Могу и выйти, — Ершова удалилась на кухню и принялась там готовить кофе.
— Так ты едешь или нет? — услышала она вопрос гостя.
— Это довольно неожиданно. Я думала, ты вчера пошутил.
— Ничего себе, шуточки! Если ты откажешься, я даже и не знаю, что делать тогда, сорвется выгодныичаказ.
— Сколько, ты говорил, нам заплатят?
— Она кто? — послышался сдавленный шепот.
— Моя подруга, ее можешь не опасаться.
— За весь заказ дадут штуку.
— Штука, распиленная пополам, это пятьсот.
Вновь мужчина что-то шептал, а Лилька сперва недовольно бурчала, а затем принялась смеяться.
— Кофе пить будете? — крикнула Катя.
Кофеварка уже вовсю шипела, бурлящий кофе низвергался в широкую стеклянную колбу.
— По-моему, мы еще успеем, — крикнула Лилька.
К счастью Ершовой, Сергей Петрович оказался сыт, а Лилька с утра могла только пить, так что бутерброды ей готовить не пришлось.
— Я сейчас ехать должна, — виновато говорила Лиля, пытаясь поскорее выпить горячий кофе.
— Куда? — наивно поинтересовалась Катя.
Туг же в разговор вмешался Сергей Петрович:
— Мы по делам едем.
— Надолго?
— Не знаю, как получится.
За спиной гостя Лилька делала отчаянные жесты, пытаясь показать Ершовой, чтобы не приставала с расспросами, мол, он, дорогая, все равно ничего тебе не расскажет.
— Но все-таки, — вздохнула Катя, — мне нужно знать, это будет день, два или месяц.
— Я думаю, дня за четыре мы управимся, — Сергей Петрович взял Лилю за руку.
— Катя, извини, но я должна ехать. Побудь тут без меня, тебе же все равно некуда спешить.
— Не знаю, застанешь ли ты меня, когда вернешься в Питер.
— Мне надо, работа. Ты, кажется. Катя, вчера что-то у меня спрашивала, хотела совета, показывала какие-то фотографии?
— Нет-нет, — тут же ответила Ершова, — никаких фотографий, ты что!
— А мне показалось…
На этот раз уже Катя, улучая момент, когда Сергей Петрович отворачивался, прикладывала пальцы к губам, моргала двумя глазами сразу и строила рожи.
— Ах, да, это я спутала. Не ты мне показывала фотографии… — Лиля с утра соображала туговато.
— Может, тебе пива стоит выпить? — предположил Сергей Петрович.
— Нет, я принципиально не похмеляюсь. Только кофе и аспирин.
— У тебя осталось пятнадцать минут на сборы, — напомнил Сергей Петрович.
Лилька отставила недопитую чашку с кофе и, ничуть не стесняясь гостя, принялась сбрасывать в дорожную сумку все, что могло ей понадобиться, начиная от косметики, кончая еще не вскрытым блоком дискет.
— Лиля, ты мне нужна всего на минутку, — Катя потащила подругу в спальню.
— У нее этих минут осталось всего пять, — крикнул вдогонку женщинам Сергей Петрович.
— Ты можешь сказать, куда едешь и зачем?
— Если бы я сама толком помнила!
— Ты что, такая пьяная была вчера?
— Достаточно пьяная, чтобы забыть, куда надо ехать делать репортаж, но достаточно трезвая, чтобы помнить. сколько за это обещали заплатить. Ты побудь здесь. Катя, присмотри за квартирой. Тебе все равно, как я понимаю, в Москву соваться не стоит, у меня переждешь.
Кате хотелось крикнуть, мол, посылай к черту своего приятеля и давай вместе думать, что делать с фотографиями, но вместо этого она согласно кивнула:
— Хорошо, дождусь тебя.
— Отлично. Если будут с работы звонить, ври напропалую.
— Хоть в каком направлении врать?
— Скажи, будто кто-то из родственников позвонил, а кто, ты не знаешь, мол, я собралась и уехала, сказала, через пару дней буду.
— Девочки, — крикнул Сергей Петрович, — наговоритесь, когда Лиля вернется.
Кате ничего другого не оставалось, как распрощаться с подругой, которую уже тянул под руку к двери странный гость. Щелкнул замок, и Ершова осталась одна.
— Вот те на, — проговорила женщина, — никогда не знаешь, откуда ждать подвоха! Сядешь в кафе, а тут убийство, к подруге приедешь, а ее неизвестно куда и неизвестно насколько утащил какой-то загадочный Сергей Петрович.
Катя почувствовала, что панически боится оставаться одна. Она ни на секунду не забывала о том, что журнал с ее фотографией остался лежать на барной стойке, а значит, рано или поздно на нее выйдут.
«Лучше уж поздно, чем рано, — подумала она, подсаживаясь к зеркалу. Критически осмотрела себя. — Видок у меня не лучший, выгляжу так, будто это не Лилька пила полночи, а я, хотя даже капли в рот не брала. — Она придержала руками волосы, сдвинув их со лба. — Хорошо еще, хоть морщин не прибавилось. Одна, без документов, в чужом городе… Если что случится, даже обратиться не к кому, чтобы поручились за меня».
Катя выдвинула ящичек из тумбочки трюмо — тот, где лежала Лилькина косметика. Среди смазанных до основания тюбиков помады, флакончиков с засохшим лаком и коробочек с искрошившейся пудрой она обнаружила удостоверение члена Союза журналистов. Развернула его, поставила на трюмо. Фотография была сделана года четыре тому назад. Катя посмотрела на нее и вздохнула: «Да, Лилька, сдала ты за последние годы. Но, в общем-то, сама виновата. Меньше нужно пить и больше спать. Нам с тобой уже не по двадцать лет, и силы следует беречь. Погоди-ка…», — вдруг сообразила Катя, схватила в руки удостоверение и пристально всмотрелась в фотографию.
Несколько раз ей приходилось слышать, что они с Лилькой очень похожи, но Катя никогда этому не верила.
Теперь же она вдруг уловила это сходство: линия губ, нос.
Правда, разрез глаз был совсем другим, и волосы у Лильки были темные, а не светлые.
Ершова еще раздумывала, а в руках у нее уже появилась коробочка с тушью, тонкая кисть окрасилась черным, и Ершова, сев к зеркалу, принялась подрисовывать левый глаз. «Так, так.., у меня разрез глаз практически овальный, а у Лильки — миндалевидный, — кисточка коснулась уголка глаза, оставив ровный черный след. — Так, теперь сюда, здесь еще немножко… — Ершова сделала еще несколько движений и выпрямилась, схватила книгу, прикрыла ею половину лица. — Теперь немного подправить губы», — косметическим карандашом она подрисовала линию губ, причем тоже только с правой стороны.
— Полное уродство! — воскликнула Ершова, глядя на фантастически асимметричное лицо, свое и в то же время не свое.
Она чуть повернулась, и асимметрия тут же исчезла.
Катя смотрела в зеркало и почти не узнавала себя. На настоящую Лильку она тоже мало походила, но зато стала похожей на ее фотографию четырехлетней давности. Всего лишь час потребовался Кате для того, чтобы отыскать в шкафчике ванной комнаты краску для волос, которой пользовалась Лиля, покрасить волосы и вновь наложить макияж.
— Лоб у меня другой, — вздохнула она, надевая темные очки. Немного подумала и подняла их на лоб. — Теперь полный порядок. Теперь меня мать родная не узнает. Все-таки женщинам в этом смысле легче, чем мужчинам. Попробовал бы мужик так раскрасить себе лицо, от него бы люди на улице шарахались.
* * *
Полковник Барышев получил из Москвы неутешительный ответ. Из него следовало, что Катерина Ершова заключила контракт с английским информационным агентством и отбыла в Чечню. Из Грозного же сообщили, что о местонахождении Ершовой им ничего не известно. По всему выходило, что она все еще находится в Чечне. Но тогда каким образом Ершова оказалась в Питере?
Этого Барышев понять не мог.
Он сам связался с представителем английского информационного агентства в Москве, и тот подтвердил, что точного срока на выполнение заказа у Ершовой нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50