для тех же, кто имел склонность к более высоким материям, от этой части Мэйфера было рукой подать до картинных галерей на Корн-стрит, до Королевской академии на Пикадилли и всего лишь десять минут ходьбы до театрального района.
Здесь установлено самое современное и совершенное оборудование, защищенные от подслушивания системы позволяли связаться с любой точкой планеты. Рэнд не любил это место только потому, что это было место, где-то конкретно расположенное. Он был слишком опытен и понимал, что центр будет прослушиваться кем угодно – от ИРА и КГБ до добрых старых МИ-5 и МИ-6. В природе любого места заложена уязвимость.
Тем не менее, напомнил себе Рэнд, быстро идя по Керзон-стрит к центру, как по-другому можно организовать связь? Он начал свою карьеру в Компании как оперативник. В то время карман был кабинетом, ближайшая телефонная будка – самым совершенным, защищенным от подслушивания каналом связи. Ладно. Чертову центру связи деваться некуда. Он останется, конечно.
Он исчез за очень старомодной витриной магазина, который продавал черепаховые расчески и помазки для бритья из щетины хорошего качества. Многие джентльмены заходили в давно известные магазины на Керзон-стрит в поисках подобных вещиц. Это конкурирующее заведение было создано шесть месяцев назад. Вы проходите вглубь, где выставлены поясные ремни и щипцы для завивки усов. Миновав их, вы открываете дверь без вывески, за которой находится лифт, и поднимаетесь наверх. Рэнд поднялся на второй этаж.
Короткое тело раскачивалось из стороны в сторону, глаза пристально смотрели по сторонам, когда он шел через рабочую зону, разделенную стеклянными перегородками, которые не доходили до потолка. Молодые парни и девушки работали на компьютерах, пишущих машинках, шифраторах и другом оборудовании. Приглушенный гул большого муравейника наполнял большую комнату без окон.
В дальнем конце располагались два кабинета с настоящими стенами от пола до потолка и запирающимися дверями. Один принадлежал Хеннингу, заместителю Рэнда по коммуникациям. Другой офис использовал Рэнд во время своих редких посещений. Сейчас он говорил себе, дело не в том, что это – место, а в том, что все каналы связи Компании – радио, спутниковые, радиорелейные, телефонные, факсимильные и компьютерные – сходились здесь. Это было не просто место, а главная цель.
– Хеннинг! – Рэнд просунул голову в соседний кабинет, потом сел за стол и стал дожидаться своего зама.
Если большая часть служащих теперь выглядела и одевалась как студенты колледжа, то Хеннинг, который работал в ЦРУ почти столько же, сколько и Рэнд, походил на вечного студента. Казалось, будто, перехватывая какие-то стипендии и гранты, он продолжал учиться всю жизнь и получал одну степень доктора философии за другой. Из-за толстых стекол очков смотрели переутомленные десятилетиями напряженного чтения глаза. Длинные, еще не тронутые сединой волосы придавали ему живой и молодой вид. Лицо было тоже молодым, не помятым жизнью. Достаточно взглянуть на то лицо без морщин, с неудовольствием думал Рэнд, и сразу поймешь, что этот человек не работал никогда и нигде, за исключением письменного стола.
– Дай мне последний оперативный перехват. Хеннинг сел напротив Рэнда и печально вздохнул. Он пытался отлепить языком что-то, прилипшее к передним зубам. За выпуклыми стеклами его глаза казались огромными, как будто из фильма ужасов. Поняв, что производит не слишком приятное впечатление, он снял очки и потер глаза. Потом протер очки.
– Ты мне скажешь, когда перестанешь тянуть время? – спросил Рэнд.
– Я ничего не тяну. Просто тебе не понравится то, что у меня есть. У нас по-прежнему пятьдесят на пятьдесят.
– Половина говорит, что придет, а половина – что нет?
– Да, примерно так.
– Ты сделал то, что я сказал? Упоминали угрозы террористов?
– Никаких проблем после Лэм не было.
Рэнд кивнул.
– Если еще появятся возражения, говори, что из-за этих угроз мы не может гарантировать безопасность. И говори это жестко. Да, между прочим... Рэнд сделал паузу: то, что он собирался сказать Хеннингу, будет не слишком приятно ему услышать – при всей его безупречности. – Между прочим, ты действительно не знаешь, кто такая Джилиан Лэм?
Он видел, как побледнел Хеннинг. Сегодня утром ни один из них не знал этого имени, но после этого Рэнд сделал свою домашнюю работу, а Хеннинг – нет.
– Ты вообще смотришь телевизор, Хеннинг?
– Не часто.
– Она же тебе сказала название своей дурацкой программы «Лэм на заклание», а ты все равно не допетрил. И больше того, она собирается снимать все это безобразие в воскресенье. С ней будет целая группа. Ничего удивительного в том, что она про тебя стала выспрашивать. И ничего странного, что многие решительно настроены прийти. Это для них хороший шанс появиться на экране телевизоров, и они его не упустят ни за что на свете.
– Господи!
Рэнд кивнул, как бы вняв этому призыву о помощи.
– Короче, ты и твои люди должны немедленно распространить сюжет об угрозе террористов. Посмотрим, много ли придет этих барбосов, стремящихся к известности. – Рэнд потянулся к красному телефону. Эту линию можно использовать?
Хеннинг встал и с удивлением повернулся.
– В любое время.
– Закрой за собой дверь, Хеннинг.
– Да?
– При следующем разговоре мне нужны будут новые цифры. Эти «пятьдесят на пятьдесят» засунь себе в задницу. Понял? Иди.
Рэнд проследил, как закрылась дверь. Не слишком ли мягок он был с Хеннингом? Тот относился к категории людей, которых надо все время подгонять. Делай это постоянно, и он будет прекрасно работать.
Он нажал четыре цифры на телефоне, подключенном к совершенно новой системе: ее испытывала сейчас Компания. Шифровальная межконтинентальная коммутируемая связь давала возможность безопасно звонить из одних офисов в другие ключевые офисы в любой точке мира, не тратя лишнего времени. Случайный набор для шифратора определялся компьютером. Пока всего двадцать таких телефонов.
После третьего звонка трубку взял мужчина.
– Да?
– Мак, это Ларри.
– Да. Что случилось?
– Мне нужны кое-какие материалы из Пентагона.
– Вообще-то здесь в Лэнгли их не много.
– Мне надо все, что удастся найти по полковнику из разведки Эдварду Дж. Френчу.
– Да. Как там ваш пикничок в воскресенье?
– Где ты об этом услышал?
Мужчина на другом конце линии, в Лэнгли, в штате Вирджиния, помолчал.
– Ударные волны распространяются быстро. Никто не ожидал, что кто-нибудь из послов так быстро отреагирует на исполнительную Директиву-103.
– Так всегда бывает с любителями, – проворчал Рэнд.
– Но Коннел мог тебя привлечь.
– Этот козел решил, что не надо.
– Не говори плохо, – проговорил человек в Лэнгли замогильным голосом, – о мертвых. Ты собираешься отплатить за это Коннелу, или я не знаю моего Е. Лоуренса Рэнда.
– Похоже, что так, – уныло Рэнд. – Поэтому мне и нужны материалы по Френчу. – Он помолчал. – А другие посольства планируют что-нибудь столь же глупое?
– Директива-103 попала в яблочко в Лондоне. Но ты знаешь, Ларри, в таких делах всегда больше такого, что ускользает из виду.
– Что? – бросил Рэнд. – Что? Ты ничего не скрывай от меня.
– Я? Я от тебя скрываю?
– Ладно, давай, – потребовал Рэнд. – Что там такое?
– Как только мы решим, что тебе надо знать, сообщу, дорогой.
– Ну и дерьмо, – выругался Рэнд. – Скажешь ты или нет?
– Эй, у каждого из нас есть свои козыри, Ларри. Я уверен, и ты их придерживаешь, особенно для воскресного пикничка.
Рэнд сидел некоторое время молча, не желая выспрашивать информацию.
– Поэтому их и называют козырями, Мак, – сказал он с наигранной бодростью.
– Ты их не увидишь, пока я не покажу их. Считай так, что до тех пор я придерживаюсь своих взглядов в отношении потерь. – Злорадное хихиканье раздалось на американском конце провода. – А что насчет взглядов полковника Френча?
– Ну, – сказал Рэнд, – в таких ситуациях – сделать или умереть – два исхода. И в обоих случаях Френчу придется плохо.
– Ты говоришь так, будто тебе безразличен будет исход.
– Когда я смогу получить что-нибудь по Френчу? Завтра?
– Да. По этому телефону.
– До свидания, сэр, – сказал Мак по-русски.
– Прощай, товарищ, – тоже по-русски ответил Рэнд. Линия отключилась.
Все еще пытаясь разгадать, что за каша заварилась и что именно утаил Мак, Ларри Рэнд мрачно глядел на трубку, зажатую в руке. Он передернул плечами и слегка улыбнулся. Старина Мак бывает зловредным и ехидным. Ну да ладно.
На мгновение широкое, приплюснутое книзу лицо Рэнда приобрело почти выражение добродушия. Старина Мак довольно быстро получил информацию о пикнике, довольно быстро. Цель воскресных упражнений – вывести из игры Френча. При благоприятном стечении обстоятельств он может быть даже убит. Рэнд пока еще не решил, что с ним делать, но точно знал, что воскресный прием – блестящая возможность без особых усилий превратить Френча в кровоточащий кусок мяса. Пусть Коннел смотрит на это с ужасом и усваивает урок.
Рэнд имел чутье на такие дела. Как и охотники за черепами из КГБ, он знал, когда именно надо отрезать зверя от стада. Совсем необязательно, чтобы Френч умер. Отчасти это будет зависеть от того, кто начнет стрельбу. Но если уж до этого дойдет, смерть имеет много преимуществ. Во всяком случае, такой урок Коннел не забудет никогда.
Френч – тоже.
* * *
В 5.25 дня капитан Шамун вывел свою серо-коричневую «фиесту» со стоянки. Он влился в поток транспорта, движущегося по Гросвенер-сквер мимо канцелярии, выехал на Брук-стрит и покатил на восток в сторону Нью-Бонд-стрит.
Перед тем как добраться до нее, он пересек Саут-Молтон-стрит, свернул налево в узкий, окруженный стенами пятачок, называемый «Двор оленьей ляжки», и выключил мотор.
Несколько секунд Шамун ждал на пустынной площадке. Во дворик с Бленхейм-стрит вошла толстуха с оранжевыми волосами. Она остановилась, попыхивая сигаретой, пока две женщины помоложе, чему-то засмеявшиеся, не ушли с площадки. Тогда толстуха бросила сигарету, откинула переднее сиденье «фиесты» и забралась назад.
Бриктон, только что сидевшая в машине Шамуна, внезапно исчезла, словно испарилась. Несмотря на ее габариты, ей удалось свернуться на полу машины и натянуть на себя какое-то темное одеяло.
Шамун завел мотор.
– В пять тридцать будем на месте, – сказал он в пустоту.
– Sei gesund, – ответил голос из пустоты.
– Ты сбросила вес, а? – спросил Шамун, выезжая со двора и продолжая движение к Бонд-стрит. – Тебя там сзади вообще не видно.
– Самый подходящий момент для сарказма, – возразил голос.
– Еду на юг по Бонд. Возвращаюсь к площади по Гросвенор, как мы и планировали.
– Слушай, избавь меня от отчета. – Она словно задыхалась.
– Ты дышишь там нормально?
– Веди, чудило.
– О'кей, я на углу Одли, поворачиваю налево. А вот и она, моя арабская красавица.
– Не потеряй голову, Морис. Если тебя и ждет девчонка, не думай, что ты уж такой подарок для женщин.
– Нет? А что же это значит?
– Это значит, что девчонка беспробудно тупа.
Шамун усмехнулся, останавливаясь и открывая левую дверцу.
– Прыгай, беби.
Нэнси Ли Миллер оглянулась, перед тем как сесть в машину.
– Если мой друг увидел бы... – начала она сразу.
– Он тут же зашил бы тебе письку, клитор и все остальное.
Девица захихикала.
– Морис, ну ты просто невозможный.
Маленькая машина быстро неслась на юг параллельно кромке Гайд-парка, но на расстоянии нескольких кварталов от него. Когда они добрались до Хертфорд-стрит, Шамун повернул направо, потом налево на Парк-Лэйн. Несмотря на час пик и запруженные автомашинами, грузовиками и автобусами дороги, он рассчитывал за полчаса добраться до конспиративной квартиры Бриктон под номером 3.
– Где нам надо быть к восьми? – спросил он.
– Белгравия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72