А Кэти впереди ждала обычная дорога на поезде до Лондона, в обществе медицинского журнала, но без уюта сидящего рядом мужа, читающего «Дейли телеграф» или мирно посапывающего. Поразительно, как может не хватать даже спящего мужчины!
— Вот и концертный зал.
Подобно старому «Фольксвагену-жуку» Райана, будапештский концертный зал был прекрасно выполнен во всех мельчайших деталях, но только он был очень маленький, едва занимавший отведенный ему квартал. Архитектура напоминала имперский стиль, который в более лучшем исполнении в изобилии можно найти в соседней Вене, до которой всего двести миль. Зайдя в кассу, Энди и Райан забрали билеты, заказанные посольством через венгерское Министерство иностранных дел. Фойе оказалось поразительно тесным. Хадсон попросил разрешения посмотреть ложу, и служащий театра, покоренный дипломатическим статусом, провел приятелей наверх и по боковому коридору к ложе.
Зрительный зал напомнил Райану театры Бродвея — например, «Маджестик», — небольшой, но очень изящный. Кресла, обтянутые красным бархатом, позолоченная лепнина, — подходящее место для того, чтобы принять императора, пожаловавшего с визитом из своего дворца, расположенного выше по реке в Вене. Подходящее место для того, чтобы местные шишки смогли встретить императора, изображая всенародную любовь, хотя и им, и самому монарху известно, что на самом деле это не так. И все же в целом театр получился неплохим, и хорошему оркестру предстояло покрыть все недостатки. Скорее всего, акустика здесь бесподобная, а, по большому счету, только это и имеет значение. Райану никогда не приходилось бывать в нью-йоркском Карнеги-Холле, но это, вероятно, был местный эквивалент — только меньше размерами и более скромный.
Райан огляделся по сторонам. Ложа идеально подходила для той цели, с которой они с Хадсоном пришли сюда. Из нее открывался вид практически на все зрительские места.
— А где будут сидеть наши друзья? — вполголоса спросил Джек.
— Пока что не знаю. Том проследит за ними и выяснит, где они сядут, а потом сообщит нам.
— А что будет дальше? — спросил Райан.
Однако Хадсон остановил дальнейшие расспросы одним словом:
— Позже.
По возвращении в посольство Том Трент занялся другими важными делами. Первым делом он достал два галлона чистого зернового спирта крепостью 96 процентов. Теоретически эту огненную жидкость можно было пить, но только если требовалось быстро и сильно напиться. Трент глотнул капельку спирта, просто чтобы проверить, что в бутыли содержалось именно то, что гласила этикетка. Сейчас было не время рисковать. Ему хватило одного миллилитра. Это действительно был чистейший спирт, без различимого запаха, обладающий вкусом, достаточным только для того, чтобы не спутать его с дистиллированной водой. Тренту приходилось слышать, что кое-кто добавляет эту жидкость в пунш на свадьбах и других торжественных церемониях для того, чтобы… чтобы немножко их оживить. Определенно, тот спирт, что он сейчас держал в руках, справился бы с этой задачей как нельзя лучше.
Следующий этап был гораздо менее приятным. Пришла пора проверить содержимое «упаковок». Доступ в подвал посольства был временно закрыт абсолютно для всех сотрудников. Вскрыв клейкую ленту, Трент поднял картонную крышку и увидел…
Тела лежали в матовых пластиковых мешках с ручками, в которых переносят трупы в морге. Трент увидел, что эти мешки, оказывается, даже поставляются разных размеров, вероятно, для того, чтобы вмещать детские и взрослые тела различных габаритов. Первым Трент вскрыл труп маленькой девочки. Хвала господу, пластик не давал разглядеть ее лицо, точнее, то, что когда-то было лицом. Трент увидел лишь черное обугленное пятно, и пока что ему хватило и этого. Открывать мешок было ненужно, и этому он тоже обрадовался.
Следующие две коробки оказались тяжелее, но обращаться с ними было проще. По крайней мере, в них находились тела взрослых. Трент вытащил мешки на бетонный пол подвала и оставил их там, затем сгреб куски сухого льда в противоположный угол, где замерзший углекислый газ спокойно испарится, не причиняя никому вреда или неудобств. У трупов будет около четырнадцати часов на то, чтобы оттаять, и хотелось надеяться, что этого будет достаточно. Наконец Трент покинул подвал, тщательно заперев за собой дверь.
После этого он направился в охрану посольства. Британская дипломатическая миссия обладала своей собственной службой безопасности, состоящей из трех человек, всех троих — бывших военных. На сегодняшний вечер Тренту нужны были двое из них. Родней Трулав и Боб Смолл служили сержантами в английской армии и обладали недюжинной физической силой.
— Ребята, мне сегодня вечером потребуется ваша помощь.
— В чем дело, Том? — спросил Трулав.
— Надо будет перенести кое-что тяжелое, и сделать это скрытно, — уклончиво объяснил Трент.
Он не стал добавлять, что речь идет о деле чрезвычайной важности. Для этих людей все задания имели чрезвычайную важность.
— Незаметно уйти и незаметно вернуться? — уточнил Смолл.
— Совершенно верно, — подтвердил Трент бывшему старшему сержанту королевских саперов.
Смолл служил в Королевском валлийском полку, расквартированном неподалеку от Харлеха.
— Когда? — продолжал спрашивать Трулав.
— Выходим ровно в двадцать четыре ноль-ноль. Надеюсь, больше часа это у нас не займет.
— Одежда? — Это уже был Боб Смолл.
Хороший вопрос. Костюмы и галстуки для этой работы не подходят, но если надеть рабочие спецовки, на это может обратить внимание случайный свидетель. Надо будет одеться так, чтобы стать невидимыми.
— Одевайтесь так, чтобы не привлекать внимания, — решил Трент. — Свитера, плащей не надо. Постарайтесь сойти за местных жителей. Брюки, рубашки без галстуков, этого будет достаточно. Да, и не забудьте перчатки.
«Да, они обязательно должны будут работать в перчатках,» — подумал разведчик.
— Можете на нас положиться, — заверил его Трулав.
Как бывшие солдаты, они привыкли делать то, что не имело никакого смысла, и принимать жизнь такой, какая она есть. Тренту хотелось надеяться, что так же в точности они будут чувствовать себя завтра утром.
Колготки «Фогаль» были французского производства. По крайней мере, так утверждала упаковка. Ирина едва не лишилась чувств, сжимая в руке пакет. Его содержимое казалось нереальным — одной только тенью тончайшего текстиля. Ирина только слышала о таких колготках, но ей еще никогда не приходилось держать их в руках и уж тем более носить. И подумать только, что на Западе любая женщина может позволить себе столько подобных колготок, сколько пожелает! Скоро такие же будут носить жены товарищей по работе Олега, а как будут завидовать ей самой ее подруги по ГУМу! И как осторожно они будут их мерить, боясь спустить петлю, тщательно следя за тем, чтобы ни за что не зацепить ногой, словно дети, которые каждый день приобретают новые синяки. Эти колготки слишком большое сокровище, чтобы подвергать их опасности. Надо будет купить по паре нужного размера всем женщинам из списка Олега… плюс шесть пар для себя.
Но какого размера? Купить предмет одежды большего размера — для женщины это считается смертельным оскорблением в любой стране, даже в России, где женщины стремятся походить на героинь картин Рембрандта, а не на изголодавшихся призраков стран Третьего мира… или Голливуда. На упаковке были указаны размеры, A, B, C и D. Это создавало дополнительные затруднения, поскольку в русском алфавите буква "В" читается как латинское "V", а "С" — как "S". Собравшись с решимостью, Ирина купила двадцать пар колготок размера С, в том числе шесть для себя. Колготки были баснословно дорогие, но далеко не все инвалютные рубли у нее в бумажнике были ее собственными, поэтому, глубоко вздохнув, Ирина расплатилась за покупку наличными, вызвав снисходительную усмешку продавщицы, которая, судя по всему, догадалась о ее терзаниях. Выйдя из магазина на улицу с таким сокровищем в руках, Ирина ощутила себя настоящей принцессой, а такому чувству будет рада любая женщина в мире. Однако теперь у нее осталось всего четыреста восемьдесят девять рублей, которые можно будет потратить на себя, и это откровение повергло Ирину в панику. Так много красивых вещей, и так мало денег! И так мало свободного места в гардеробе дома!
Туфли? Новое пальто? Сумочку?
Ирина оставила в покое ювелирные украшения, поскольку это была прерогатива Олега, но, подобно большинству мужчин, ее муж абсолютно не разбирался в том, что носят женщины.
Наконец Ирина решила, что следующим в порядке приоритетов должно стоять нижнее белье. Бюстгальтер от «Шантарель»? Неужели она осмелится купить что-нибудь настолько элегантное? Даже принимая в расчет очень выгодный обменный курс, бюстгальтер стоил больше ста рублей… и никто кроме нее самой не будет знать, что он на ней надет. Этот бюстгальтер будет ощущаться на теле… как прикосновение рук. Прикосновение рук любимого мужчины. Да, надо обязательно купить по крайней мере один.
Далее косметика. Ей необходимо купить хорошую косметику. Это именно то, на что всегда обращают внимание советские женщины. Глядя на витрины парфюмерных магазинов, Ирина поняла, что попала именно в тот город, где нужно покупать косметику. Кроме того, венгерские женщины заботятся о своей коже. Надо будет зайти в крупный магазин и спросить продавщицу начистоту. Венгерские женщины — их лица красноречиво говорили всему миру, что они заботятся о своей коже. Это у них не отнять.
Блаженство продолжалось еще два часа, настолько сладостное, что Ирина даже не заметила, что муж и дочь устали ее ждать. Она переживала наяву грезы каждой советской женщины — тратила деньги если и не на Западе, то где-то совсем рядом. И это было просто восхитительно. Сегодня вечером она пойдет в концертный зал, надев бюстгальтер от «Шантарель», будет слушать Баха и притворится самой себе, что находится где-то в совершенно другом месте, где все вокруг вежливые и воспитанные и где хорошо быть женщиной. Жаль, что такого места нет в Советском Союзе.
Устав ходить по нескончаемой веренице магазинов с товарами для женщин, Олег Иванович теперь оставался на улице и курил, подобно всем мужчинам на свете, которым надоело сопровождать своих жен. Как только женщины могут получать наслаждение, выбирая и сравнивая, выбирая и сравнивая, не в силах принять решение, лишь впитывая в себя ауру окружения вещами, которые они все равно не смогут носить и которые им на самом деле не нравятся? Женщина берет платье, прикладывает его к шее, смотрится в зеркало и приходит к выводу, что нет, это не подойдет. И так снова и снова, весь день напролет, до позднего вечера, так, словно от этого зависит жизнь. Олег Иванович полагал, что его нынешнее предприятие, связанное со смертельным риском для жизни, научило его терпению, однако сейчас он понял, что никогда не сможет привыкнуть терпеливо смотреть на то, как женщина ходит по магазинам… не испытывая желания ее придушить. Вынужденный стоять как полный идиот, нагруженный пакетами и коробками с теми вещами, которые жена все-таки решила купить, со страхом ожидая, что она вот-вот передумает и все начнется сначала. Что ж, бесконечно так продолжаться не может. На сегодняшний вечер у них билеты на концерт. Надо будет вернуться в гостиницу, постараться найти на несколько часов няню для зайчика, переодеться и поехать в концертный зал. Даже Ирина не может этого не понимать.
«Хотелось бы на это надеяться,» — устало подумал Олег Иванович. Как будто у него и без этого не хватает забот! Однако Зайцев заметил, что его дочь ни о чем не беспокоится. Светлана ела мороженое, с любопытством разглядывая незнакомые улицы незнакомого города. Вот она, детская наивность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129