Время было двадцать пять минут шестого пополудни, и то, что встреча с ним и Лессингом была втиснута между двумя другими, дало Кортланду ясно понять, насколько серьезно все воспринято.
Присутствовали только они четверо.
Едва все уселись, как президент обратился прямо к Кортланду.
– Мне известен лишь голый скелет событий, Томми, – сказал он. – И по совершенно очевидным причинам я не хотел бы знать намного больше. Однако есть несколько вопросов, которые нуждаются в ответах.
– Да, мистер президент.
– Прежде всего, верите ли вы тому, что вам рассказали по телефону?
– Я ничего не могу подтвердить, мистер президент, но если бы я не воспринял сообщение с достаточным доверием, я находился бы сейчас не здесь, а в Брюсселе.
– Тогда как вы себе представляете мое участие?
Кортланд взглянул на главу исполнительной власти. Нортон сидел за своим столом в большой овальной комнате, американский флаг гордо распростерся справа от него, президентское знамя – слева. Зрелище впечатляющее. Однако оно всего-навсего заставило разведчика подивиться тому, чего ради человек в здравом уме захотел бы стать президентом.
– Как мне представляется, – заговорил Кортланд, – у вас есть три возможности на выбор. Либо не вмешиваться в ход событий и предоставить им развиваться своим чередом. Либо сообщить Дарнингу, что за ним следят, чтобы он принял свои меры. Либо, наконец, занять активную позицию и приказать нам нейтрализовать того, кто преследует Дарнинга. Все зависит от того, насколько важным вы считаете сохранить Дарнинга на посту министра юстиции.
Вместо президента ответил Артур Майклс:
– Последнее чрезвычайно важно. Дарнинг – лучший из тех, кто возглавлял наше правосудие за последние пятьдесят лет.
– Даже если он убийца? – спросил президент.
– Этого мы пока не знаем, – ответил глава администрации.
– А если бы мы узнали это? – вмешался Лессинг.
К ответу на такой вопрос никто не был готов, и в комнате воцарилось молчание.
Кортланд заметил, как Лессинг и Майклс обменялись быстрыми взглядами, словно оба знали то, о чем Кортланд мог лишь догадываться. Однако догадка была обоснованная, рожденная долгим опытом, и разведчик склонен был ей верить.
Молчание нарушил президент Нортон:
– Еще вопрос, Томми. Если бы мы решили предпринять какие-то действия, когда их следовало бы начать?
– В ближайшие несколько часов, – ответил Кортланд. – Чем скорее, тем лучше.
Кортланд увидел, что глава администрации Белого дома и директор ЦРУ снова обменялись взглядами. Это помогло ему понять, что для них двоих проблема решена.
Президент, казалось, ничего не заметил.
– Итак, времени совсем мало? – произнес он жестко, и лицо у него вдруг сделалось усталым.
– Времени попросту нет, мистер президент, – возразил Майклс. – И, разумеется, нет времени расследовать то, что на поверку может оказаться набором диких и неподтвержденных обвинений против – ни много ни мало – самого министра юстиции Соединенных Штатов.
– А это значит, Артур? – задал вопрос президент.
– Значит, что я не вижу особого выбора при сложившихся обстоятельствах. Если мы ничего не предпримем, то у нас имеется великолепный шанс: Генри, будучи совершенно невиновным, получит пулю в голову от какого-то идиота с его воображаемыми обидами. Если же мы предупредим его, а он действительно виновен, то мы дадим убийце преимущество и, главное, время либо сбежать, либо убить еще людей, чтобы замести следы. – Глава администрации спокойными глазами поглядел на своего босса и продолжал: – Таким образом, я предложил бы воспользоваться третьим из предложенных мистером Кортландом вариантов. Ничего не сообщать Генри и нейтрализовать его преследователя, то есть выследить его и задержать. Тогда у нас появится время, чтобы тщательно расследовать обвинения и принять соответствующие меры.
Президент свел вместе кончики пальцев и внимательно посмотрел на них.
– И еще одно, – снова заговорил Майклс, явно убедившись, что его доводы имеют действие. – Я понимаю, что это соображение нельзя назвать моральным, этическим или даже правовым, однако оно имеет прямое отношение к благополучию нынешнего правительства. Окажется ли Генри невиновным или виновным, нам всем ясно, что политического взрыва не миновать, если хотя бы малая часть всего этого станет известной. Подумайте сами. Речь идет о затраханном начальнике департамента юстиции. Не будем же обманывать себя – если из Генри ударит фонтан дерьма, дождевики нас не спасут.
Президент снова обратился к Кортланду:
– А вы как думаете, Томми?
– Думаю, что так оно и будет.
– Итак, это все? – спросил президент.
Разведчик передернул плечами:
– Что касается моей области, остается немногое. Но есть некоторые вещи… словом, кое-что еще следует иметь в виду.
– А именно?
– Как бы осторожно мы ни действовали, нейтрализация того, кто преследует Дарнинга, вполне может кончиться тем, что этого преследователя убьют.
Кортланд сделал такую долгую паузу, что президент был вынужден его подтолкнуть:
– Ну и?
– Женщину и мальчика тоже.
Глава 78
Джьянни Гарецки приехал в аэропорт Даллес за полтора часа до вылета, зарезервировал себе билет у стойки “Алиталии” и купил “Нью-Йорк таймс”.
Потом он уселся подальше от выхода на свой рейс, чтобы иметь возможность наблюдать за пассажирами, оставаясь незамеченным.
Через двадцать пять минут он увидел Мэри Янг.
Ничего удивительного. Если учесть время вылета Дарнинга и то, что Мэри должна тоже лететь в Неаполь, а потом ехать на Капри, ей и следовало выбрать именно этот рейс. Джьянни был готов к тому, что увидит ее.
Но не готов к впечатлению от этого зрелища.
Как глупо, подумал он, потому что впечатление казалось физически невыносимым. Словно все, что он начал чувствовать по отношению к ней, кровью сочилось из раны.
Он наблюдал за тем, как она села неподалеку от выхода на самолет, достала из сумки журнал и принялась его листать. Потом поменял место, опасаясь, что она случайно поглядит в эту сторону и заметит его.
А если уже заметила? Можно ли ожидать, что она укажет на него агентам Дарнинга, которые сшиваются поблизости? Разве не она сообщила ему о планах Дарнинга? Зачем же ей предавать его теперь?
Идиот. Опять ты ищешь логику. Кто может знать, что сделает такая, как она?
Джьянни полчаса сидел, уткнувшись в первую страницу “Таймс”, и не усвоил ни слова.
Услышал объявление о посадке и, повернув голову, увидел, как Мэри Янг поднимается по трапу вместе с другими пассажирами первого класса.
Естественно. Каким же еще классом, кроме первого, полетит миллионерша, шлюха министра юстиции?
Самолет имел широкий салон с двумя проходами, большинство мест первого класса располагалось в носовой части. Таким образом, Джьянни мог занять свое место в хвосте лайнера, не проходя мимо Мэри и незаметно для нее.
Он счел это большой победой. Однако в глубине сознания что-то ему твердило: Мэри заметила тебя с самого начала.
Два часа спустя Джьянни съел обед и только закрыл глаза, как она села рядом с ним.
– Зачем ты здесь? – спросил он, не открывая глаз.
– Затем, чтобы попытаться спасти тебя от гибели завтра вечером.
Джьянни поднял веки и взглянул на нее. В салоне горел слабый ночной свет, но лицо Мэри Янг сияло в полутьме.
– Тебе с ним не справиться, – сказала она. – Он гораздо опаснее, и у него гораздо больше возможностей, чем ты в состоянии вообразить.
Джьянни не ответил.
– Я не хочу, чтобы ты умирал, Джьянни.
– С чего это вдруг такая забота обо мне?
– С того, что я чувствую по отношению к тебе.
– Прошу прощения. Это меня не трогает.
– Ты больше не хочешь меня после того, что я сделала, и кто бы мог тебя осудить? Но я никогда не переставала хотеть тебя.
Он молча уставился на нее.
– Уедем со мной, Джьянни!
– Куда? На Капри? Трахаться втроем – ты, я и Генри?
– Мы могли бы просто уехать из Неаполя, куда ты хочешь. У меня денег хватит на всю жизнь, и ты занимался бы живописью в любом месте.
Джьянни казалось, что он съеживается под ее взглядом.
– И провести остаток жизни, прячась от Дарнинга?
– Если мы его оставим в покое, он тоже оставит нас.
– Ты имеешь в виду оставить его в покое, чтобы он убил жену и сына Витторио?
– Он не получит Поли. Кроме того, он обещал, что не причинит мальчику зла, даже если узнает, где он.
– А Пегги? Что он обещал насчет Пегги?
Мэри подняла на Джьянни беспомощный взгляд.
– Пожалуйста, Джьянни. Твоя смерть ни капельки не поможет Пегги.
Джьянни снова опустил веки. Было легче не смотреть на нее.
– Сделай одолжение, – сказал он тихо, обращаясь к новой темноте, – не хорони меня, пока я не умер.
Они посидели молча на высоте в тридцать тысяч футов.
– Хорошо, – произнесла Мэри так же тихо, как Джьянни; тот приоткрыл глаза и посмотрел на нее. – Я решила. Если ты не хочешь ехать со мной, то я поеду с тобой.
Джьянни не сразу осознал услышанное. Потом ответил:
– Либо ты шутишь, либо совсем спятила.
– Я не шучу, и это самая здравая мысль в моей жизни. Я и в тот раз не должна была позволить тебе прогнать меня. Но тогда я так страдала от того, что натворила, и это лишило меня способности противиться.
Мэри перевела дыхание. Щеки у нее горели, словно после быстрого бега.
– Теперь я не дам тебе от меня отделаться, – сказала она.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Мэри.
– Отлично знаю. Лучше, чем ты. Я жила и спала с этим человеком. Я видела в нем то, чего никто еще не видел. Я говорила тебе. Он меня любит.
Джьянни помотал головой, чтобы она прояснилась. Эмоции подавляли и затуманивали разум.
– Он не любит никого. Он убьет тебя так же, как убьет меня. И даже раньше – как только узнает, что ты его предала.
Мэри улыбнулась во весь рот. Лицо ее прямо-таки светилось радостью.
– Ты можешь говорить что хочешь, – сказала она. – Это не имеет значения. Я все равно поеду с тобой.
– Это невозможно.
– Ты убедишься, что я это сделаю возможным.
– Я тебе не позволю.
– Ты меня не остановишь. Что будешь делать ты, то буду делать и я.
– Дарнинг позвонит тебе на Капри. Станет гадать, что с тобой произошло.
– Ему не надо гадать, – сказала Мэри. – Он будет знать.
Глава 79
За двадцать минут до посадки в помещении для высокопоставленных лиц в аэропорту Даллес преобладало теплое каникулярное настроение, приятно расслабляющая атмосфера праздника.
Словно компания ребятишек, отъезжающих в летний лагерь,думал Генри Дарнинг, переходя с места на место среди собравшихся в зале, улыбаясь, болтая то с тем, то с другим на правах неофициального хозяина приема. Правда, “компания ребятишек” состояла в основном из наиболее видных юристов страны и руководящих чиновников департамента юстиции. А поскольку полностью оплачиваемая государством конференция должна была проходить на роскошном курорте у берегов сияющего Неаполитанского залива, присутствовало весьма большое количество супружеских пар.
Особо выдающийся, высокий уровень собрания определялся присутствием двух членов Верховного суда, которые должны были выступить на международном симпозиуме, а также присутствием главы администрации Белого дома Артура Майклса – он в поездке не участвовал и приехал пожелать всем приятного путешествия от имени президента.
Министр юстиции удивился тому, что Майклс приехал так рано. Он достаточно близко и хорошо знал главу администрации. Арти Майклс был крепким, трудолюбивым политическим стратегом; он занимал единственный наиболее важный и влиятельный пост после президента. Кое-кто заменял слово “после” на “перед”. И он редко тратил хотя бы пять минут из своего в среднем пятнадцатичасового рабочего дня на подобную церемониальную чепуху. Строго говоря, это была обязанность вице-президентского калибра.
И Дарнинг спрашивал себя, зачем сюда приехал Майклс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Присутствовали только они четверо.
Едва все уселись, как президент обратился прямо к Кортланду.
– Мне известен лишь голый скелет событий, Томми, – сказал он. – И по совершенно очевидным причинам я не хотел бы знать намного больше. Однако есть несколько вопросов, которые нуждаются в ответах.
– Да, мистер президент.
– Прежде всего, верите ли вы тому, что вам рассказали по телефону?
– Я ничего не могу подтвердить, мистер президент, но если бы я не воспринял сообщение с достаточным доверием, я находился бы сейчас не здесь, а в Брюсселе.
– Тогда как вы себе представляете мое участие?
Кортланд взглянул на главу исполнительной власти. Нортон сидел за своим столом в большой овальной комнате, американский флаг гордо распростерся справа от него, президентское знамя – слева. Зрелище впечатляющее. Однако оно всего-навсего заставило разведчика подивиться тому, чего ради человек в здравом уме захотел бы стать президентом.
– Как мне представляется, – заговорил Кортланд, – у вас есть три возможности на выбор. Либо не вмешиваться в ход событий и предоставить им развиваться своим чередом. Либо сообщить Дарнингу, что за ним следят, чтобы он принял свои меры. Либо, наконец, занять активную позицию и приказать нам нейтрализовать того, кто преследует Дарнинга. Все зависит от того, насколько важным вы считаете сохранить Дарнинга на посту министра юстиции.
Вместо президента ответил Артур Майклс:
– Последнее чрезвычайно важно. Дарнинг – лучший из тех, кто возглавлял наше правосудие за последние пятьдесят лет.
– Даже если он убийца? – спросил президент.
– Этого мы пока не знаем, – ответил глава администрации.
– А если бы мы узнали это? – вмешался Лессинг.
К ответу на такой вопрос никто не был готов, и в комнате воцарилось молчание.
Кортланд заметил, как Лессинг и Майклс обменялись быстрыми взглядами, словно оба знали то, о чем Кортланд мог лишь догадываться. Однако догадка была обоснованная, рожденная долгим опытом, и разведчик склонен был ей верить.
Молчание нарушил президент Нортон:
– Еще вопрос, Томми. Если бы мы решили предпринять какие-то действия, когда их следовало бы начать?
– В ближайшие несколько часов, – ответил Кортланд. – Чем скорее, тем лучше.
Кортланд увидел, что глава администрации Белого дома и директор ЦРУ снова обменялись взглядами. Это помогло ему понять, что для них двоих проблема решена.
Президент, казалось, ничего не заметил.
– Итак, времени совсем мало? – произнес он жестко, и лицо у него вдруг сделалось усталым.
– Времени попросту нет, мистер президент, – возразил Майклс. – И, разумеется, нет времени расследовать то, что на поверку может оказаться набором диких и неподтвержденных обвинений против – ни много ни мало – самого министра юстиции Соединенных Штатов.
– А это значит, Артур? – задал вопрос президент.
– Значит, что я не вижу особого выбора при сложившихся обстоятельствах. Если мы ничего не предпримем, то у нас имеется великолепный шанс: Генри, будучи совершенно невиновным, получит пулю в голову от какого-то идиота с его воображаемыми обидами. Если же мы предупредим его, а он действительно виновен, то мы дадим убийце преимущество и, главное, время либо сбежать, либо убить еще людей, чтобы замести следы. – Глава администрации спокойными глазами поглядел на своего босса и продолжал: – Таким образом, я предложил бы воспользоваться третьим из предложенных мистером Кортландом вариантов. Ничего не сообщать Генри и нейтрализовать его преследователя, то есть выследить его и задержать. Тогда у нас появится время, чтобы тщательно расследовать обвинения и принять соответствующие меры.
Президент свел вместе кончики пальцев и внимательно посмотрел на них.
– И еще одно, – снова заговорил Майклс, явно убедившись, что его доводы имеют действие. – Я понимаю, что это соображение нельзя назвать моральным, этическим или даже правовым, однако оно имеет прямое отношение к благополучию нынешнего правительства. Окажется ли Генри невиновным или виновным, нам всем ясно, что политического взрыва не миновать, если хотя бы малая часть всего этого станет известной. Подумайте сами. Речь идет о затраханном начальнике департамента юстиции. Не будем же обманывать себя – если из Генри ударит фонтан дерьма, дождевики нас не спасут.
Президент снова обратился к Кортланду:
– А вы как думаете, Томми?
– Думаю, что так оно и будет.
– Итак, это все? – спросил президент.
Разведчик передернул плечами:
– Что касается моей области, остается немногое. Но есть некоторые вещи… словом, кое-что еще следует иметь в виду.
– А именно?
– Как бы осторожно мы ни действовали, нейтрализация того, кто преследует Дарнинга, вполне может кончиться тем, что этого преследователя убьют.
Кортланд сделал такую долгую паузу, что президент был вынужден его подтолкнуть:
– Ну и?
– Женщину и мальчика тоже.
Глава 78
Джьянни Гарецки приехал в аэропорт Даллес за полтора часа до вылета, зарезервировал себе билет у стойки “Алиталии” и купил “Нью-Йорк таймс”.
Потом он уселся подальше от выхода на свой рейс, чтобы иметь возможность наблюдать за пассажирами, оставаясь незамеченным.
Через двадцать пять минут он увидел Мэри Янг.
Ничего удивительного. Если учесть время вылета Дарнинга и то, что Мэри должна тоже лететь в Неаполь, а потом ехать на Капри, ей и следовало выбрать именно этот рейс. Джьянни был готов к тому, что увидит ее.
Но не готов к впечатлению от этого зрелища.
Как глупо, подумал он, потому что впечатление казалось физически невыносимым. Словно все, что он начал чувствовать по отношению к ней, кровью сочилось из раны.
Он наблюдал за тем, как она села неподалеку от выхода на самолет, достала из сумки журнал и принялась его листать. Потом поменял место, опасаясь, что она случайно поглядит в эту сторону и заметит его.
А если уже заметила? Можно ли ожидать, что она укажет на него агентам Дарнинга, которые сшиваются поблизости? Разве не она сообщила ему о планах Дарнинга? Зачем же ей предавать его теперь?
Идиот. Опять ты ищешь логику. Кто может знать, что сделает такая, как она?
Джьянни полчаса сидел, уткнувшись в первую страницу “Таймс”, и не усвоил ни слова.
Услышал объявление о посадке и, повернув голову, увидел, как Мэри Янг поднимается по трапу вместе с другими пассажирами первого класса.
Естественно. Каким же еще классом, кроме первого, полетит миллионерша, шлюха министра юстиции?
Самолет имел широкий салон с двумя проходами, большинство мест первого класса располагалось в носовой части. Таким образом, Джьянни мог занять свое место в хвосте лайнера, не проходя мимо Мэри и незаметно для нее.
Он счел это большой победой. Однако в глубине сознания что-то ему твердило: Мэри заметила тебя с самого начала.
Два часа спустя Джьянни съел обед и только закрыл глаза, как она села рядом с ним.
– Зачем ты здесь? – спросил он, не открывая глаз.
– Затем, чтобы попытаться спасти тебя от гибели завтра вечером.
Джьянни поднял веки и взглянул на нее. В салоне горел слабый ночной свет, но лицо Мэри Янг сияло в полутьме.
– Тебе с ним не справиться, – сказала она. – Он гораздо опаснее, и у него гораздо больше возможностей, чем ты в состоянии вообразить.
Джьянни не ответил.
– Я не хочу, чтобы ты умирал, Джьянни.
– С чего это вдруг такая забота обо мне?
– С того, что я чувствую по отношению к тебе.
– Прошу прощения. Это меня не трогает.
– Ты больше не хочешь меня после того, что я сделала, и кто бы мог тебя осудить? Но я никогда не переставала хотеть тебя.
Он молча уставился на нее.
– Уедем со мной, Джьянни!
– Куда? На Капри? Трахаться втроем – ты, я и Генри?
– Мы могли бы просто уехать из Неаполя, куда ты хочешь. У меня денег хватит на всю жизнь, и ты занимался бы живописью в любом месте.
Джьянни казалось, что он съеживается под ее взглядом.
– И провести остаток жизни, прячась от Дарнинга?
– Если мы его оставим в покое, он тоже оставит нас.
– Ты имеешь в виду оставить его в покое, чтобы он убил жену и сына Витторио?
– Он не получит Поли. Кроме того, он обещал, что не причинит мальчику зла, даже если узнает, где он.
– А Пегги? Что он обещал насчет Пегги?
Мэри подняла на Джьянни беспомощный взгляд.
– Пожалуйста, Джьянни. Твоя смерть ни капельки не поможет Пегги.
Джьянни снова опустил веки. Было легче не смотреть на нее.
– Сделай одолжение, – сказал он тихо, обращаясь к новой темноте, – не хорони меня, пока я не умер.
Они посидели молча на высоте в тридцать тысяч футов.
– Хорошо, – произнесла Мэри так же тихо, как Джьянни; тот приоткрыл глаза и посмотрел на нее. – Я решила. Если ты не хочешь ехать со мной, то я поеду с тобой.
Джьянни не сразу осознал услышанное. Потом ответил:
– Либо ты шутишь, либо совсем спятила.
– Я не шучу, и это самая здравая мысль в моей жизни. Я и в тот раз не должна была позволить тебе прогнать меня. Но тогда я так страдала от того, что натворила, и это лишило меня способности противиться.
Мэри перевела дыхание. Щеки у нее горели, словно после быстрого бега.
– Теперь я не дам тебе от меня отделаться, – сказала она.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, Мэри.
– Отлично знаю. Лучше, чем ты. Я жила и спала с этим человеком. Я видела в нем то, чего никто еще не видел. Я говорила тебе. Он меня любит.
Джьянни помотал головой, чтобы она прояснилась. Эмоции подавляли и затуманивали разум.
– Он не любит никого. Он убьет тебя так же, как убьет меня. И даже раньше – как только узнает, что ты его предала.
Мэри улыбнулась во весь рот. Лицо ее прямо-таки светилось радостью.
– Ты можешь говорить что хочешь, – сказала она. – Это не имеет значения. Я все равно поеду с тобой.
– Это невозможно.
– Ты убедишься, что я это сделаю возможным.
– Я тебе не позволю.
– Ты меня не остановишь. Что будешь делать ты, то буду делать и я.
– Дарнинг позвонит тебе на Капри. Станет гадать, что с тобой произошло.
– Ему не надо гадать, – сказала Мэри. – Он будет знать.
Глава 79
За двадцать минут до посадки в помещении для высокопоставленных лиц в аэропорту Даллес преобладало теплое каникулярное настроение, приятно расслабляющая атмосфера праздника.
Словно компания ребятишек, отъезжающих в летний лагерь,думал Генри Дарнинг, переходя с места на место среди собравшихся в зале, улыбаясь, болтая то с тем, то с другим на правах неофициального хозяина приема. Правда, “компания ребятишек” состояла в основном из наиболее видных юристов страны и руководящих чиновников департамента юстиции. А поскольку полностью оплачиваемая государством конференция должна была проходить на роскошном курорте у берегов сияющего Неаполитанского залива, присутствовало весьма большое количество супружеских пар.
Особо выдающийся, высокий уровень собрания определялся присутствием двух членов Верховного суда, которые должны были выступить на международном симпозиуме, а также присутствием главы администрации Белого дома Артура Майклса – он в поездке не участвовал и приехал пожелать всем приятного путешествия от имени президента.
Министр юстиции удивился тому, что Майклс приехал так рано. Он достаточно близко и хорошо знал главу администрации. Арти Майклс был крепким, трудолюбивым политическим стратегом; он занимал единственный наиболее важный и влиятельный пост после президента. Кое-кто заменял слово “после” на “перед”. И он редко тратил хотя бы пять минут из своего в среднем пятнадцатичасового рабочего дня на подобную церемониальную чепуху. Строго говоря, это была обязанность вице-президентского калибра.
И Дарнинг спрашивал себя, зачем сюда приехал Майклс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73