В табачной лавочке нашелся телефонный справочник, он поискал Уолтерсов. Они там были… Питер и Пегги. И адрес – 14, Виа Контесса.
Гарецки купил план Позитано и вернулся в машину. Он только раз поглядел на Мэри, которая сидела в машине и ждала. Пока им разговаривать было ни к чему. Прошлым вечером они составили план действий. Оба точно знали, что и как делать.
Он нашел на плане Виа Контесса и двинулся в том направлении. Мэри Янг последовала за ним на расстоянии около пятидесяти футов.
Улица, петляя, взбиралась на гору. Снизив скорость, Джьянни повернул за угол и увидел дом… белый, с плоской крышей и украшенный типичной для этого края мавританской аркадой. Каменные ступени поднимались от дороги через садик ко входу в дом. Пониже садика, совсем близко к дороге, на расчищенной и выровненной площадке стояли две машины.
Это скорее всего значило, что оба дома.
Джьянни поехал дальше. Выше по горе дорога заканчивалась тупиком, и он остановился. Чуть позже рядом с ним остановилась и Мэри Янг. Поблизости не видно было домов, только скалы, утесы, невысокий кустарник и корявые деревья. И море вдали.
Они вышли из машин и встали рядом друг с другом.
– Ты видела дом? – спросил Джьянни.
– Да. Очень милый.
В голосе у нее прозвучала откровенная ирония. Но глаза, столь же чувствительные к перемене настроения, как усы у кошки, сделались совсем темными, полными тайны, и более того – они казались встревоженными.
– Спокойнее, – сказал Джьянни. – Все будет отлично.
Она промолчала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Конечно. С чего бы мне быть не в порядке?
Он подступил ближе и обнял ее, ощутив напрягшуюся плоть и на удивление хрупкие кости под самой кожей.
– Держись, – сказал он. – Мы почти у цели. Осталась нетрудная часть дела.
– Я понимаю. Это глупо. Поцелуй меня разок на счастье.
Они поцеловались; Мэри крепко прижалась к нему.
– Ты уверен, что я не должна идти вместе с тобой?
– Уверен. Я не хочу наносить Витторио сразу два удара. Одно уже мое появление будет для него вполне ощутимым шоком. И вообще нам с ним легче объясниться с глазу на глаз.
– Понятно.
– Ты перекуси чего-нибудь в Ста Виа. Узнаешь это местечко по зеленому навесу, мы возле него уже останавливались. Дай мне часа два, потом приезжай. Если что-то переменится, я буду знать, где тебя найти.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Ты что? – спросил он.
– Я думаю, что могла бы полюбить тебя.
Он рассмеялся:
– И поэтому ты выглядишь такой несчастной?
– Возможно.
– Перестань волноваться. Все обойдется.
– Мне так не кажется.
Он постоял и посмотрел, как она идет к машине, садится и уезжает.
Немного погодя он последовал за ней, доехал до дома Уолтерсов и поставил машину на площадке рядом с двумя другими.
Потом поднялся по семнадцати каменным ступенькам ко входу и взялся за медный дверной молоток. На желудок давила свинцовая тяжесть.
Дверь отворил мужчина и, не двигаясь с места, посмотрел на Джьянни.
– Чем могу быть полезен? – спросил мужчина по-итальянски.
Джьянни с трудом признал в нем Витторио Батталью. Годы сделали свое дело, к тому же у Витторио теперь были большие усы, борода, и глаза почему-то стали скорее голубыми, чем карими, сам он казался выше, крупнее, грубее того Витторио, которого помнил Джьянни. У него были грудь и плечи борца, руки с буграми мышц. Только испятнанные красками джинсы да майка с короткими рукавами казались знакомыми.
Постой, а я-то каким кажусь ему?
Во внезапном приливе памятного тепла Джьянни улыбнулся, снял седой парик, отклеил усы, сдернул очки в роговой оправе и предстал в своем истинном обличье.
– Ну как, теперь, может, проще узнать?
Но даже после этого Питеру понадобилось время.
– Да будь я сукин сын, – прошептал он по-английски.
– Ничего нового. Ты всегда им был, дружище.
Сузив глаза, Питер устремил взгляд куда-то за спину Джьянни, мгновенно вобрав машину, дорогу, ступеньки, садик… все вокруг.
Джьянни все еще стоял и улыбался, но вдруг почувствовал, что его грубо схватили и втащили в дом, повернули лицом к стене, выдернули из-за пояса пистолет и прижали ему же к затылку.
От удара о штукатурку из носа полилась кровь, и Джьянни только и мог, что испустить сдавленный стон.
Уолтерс захлопнул дверь и задвинул засов. Но дуло пистолета было по-прежнему прижато к затылку Джьянни.
– Кто там еще с тобой?
Джьянни пробормотал нечто, похожее на слово “никто”.
– Только попробуй мне соврать, Джьянни, и клянусь, что я снесу тебе башку. – Голос у Витторио был негромкий, спокойный, но дыхание тяжелое.
– Я… не… вру.
Уолтерс надавил пистолетом посильнее.
– Тебя послал Дон Донатти?
Гарецки попытался отрицательно помотать головой.
– А кто?
– Меня… никто не посылал.
Джьянни Гарецки негромко выругался. Он проклинал себя за то, что не предвидел именно такой реакции. Бог знает, чего он ожидал после стольких-то лет. Крепкого поцелуя в губы?
Сверху послышался женский голос:
– Я слышала стук в дверь, Питер. Кто-то пришел?
Уолтерс вздохнул:
– Ты бы лучше спустилась. И, пожалуйста, не пугайся. Возможно, это не так скверно, как кажется.
Пегги сошла вниз по лестнице, увидела, что происходит, и зажала рот обеими руками.
– Ox… – Она тотчас опустила руки. Все девять лет она ждала чего-то подобного. Держись, приказала она себе.
– Где Поли? – спросил муж.
– Пошел куда-то порисовать.
– Хорошо. Теперь слушай меня. Это вот мой старый друг Джьянни. Я не знаю, как он отыскал нас, кто еще приехал с ним и кто его послал. Он уверяет, что никто его не посылал, и, может, это и вправду так и он просто сделал глупость. Но я не виделся с ним двадцать лет и допускаю любую возможность. Поэтому запри все двери, опусти жалюзи и включи сигнальную систему. Потом принеси мне серый чемоданчик, он в шкафу. Ты его знаешь?
Пегги кивнула.
Он улыбнулся, чтобы успокоить ее. Пегги ушла, а Уолтерс втолкнул Гарецки в кухню, пихнул в кресло и дал ему полотенце и мисочку со льдом, чтобы унять кровь из носу.
– А теперь рассказывай, – предложил он. – Да выкладывай всю правду, иначе ты покойник.
Глава 31
Где-то около двух часов дня, как раз тогда, когда Джьянни Гарецки приготовился в очередной раз изложить свою увлекательную повесть, два серых “мерседеса” свернули с шоссе Амальфи на дорогу к Позитано.
В каждой машине находилось по двое мужчин, и все они сегодня утром прилетели в Неаполь из Палермо. Мужчины были привлекательные, крепкого сложения, с гладкими, чисто выбритыми лицами: подобная холеность составляет предмет гордости итальянцев определенного сорта. Одетые в явно дорогие спортивные костюмы – так обычно одеваются хорошо обеспеченные туристы, – эти четверо имели при себе также дорогие камеры, чтобы дополнительно подчеркнуть свой имидж.
Однако любому, кто разбирался в подобных вещах, достаточно было взглянуть им в глаза, на удивление холодные и невыразительные, чтобы понять, что они кто угодно, только не туристы. На самом деле эти четверо были наилучшими солдатами Дона Пьетро Равенелли, людьми, выполнявшими наиболее деликатные поручения для того, кто назывался саро di tutti capi, то есть боссом боссов, одной из могущественных famiglia в Америке.
Подобные поручения рассматривались как преимущество и большая честь. Хорошо исполненные, они приносили участникам уважение и успех. Исполненные плохо, они могли с легкостью уничтожить карьеру, репутацию, жизнь.
Четверо в двух “мерседесах” получили задание лично от прославленного уроженца Палермо Дона Равенелли. Следует вести себя в высшей степени осторожно, сказал он им. Никакой непродуманности, никакого рукоприкладства. Он не желает шумной перестрелки, которая привлечет внимание полиции, прессы и международной общественности.
Двигаясь тихо и плавно, парочка “мерседесов” въехала в потоке машин в Позитано, покружила дважды по главным улицам для более детального ознакомления с городом и наконец припарковалась бок о бок на открытой площадке в центре города.
Сильно нервничая и машинально поглощая мороженое у себя в машине, Мэри Чан Янг увидела, как две одинаковые немецкие машины остановились не более чем в сорока футах от того места, где она сидела.
Потом она увидела, как четверо почти одинаковых мужчин в дорогой одежде вышли из машин, расправили затекшие мускулы и принялись осматривать окружающее холодными, невыразительными глазами, почему-то напомнившими ей о Джимми Ли.
И она заметила легкие, но многозначительные выпуклости у каждого из мужчин на груди и на бедре – безошибочные признаки их профессии.
Мэри Янг никогда не видела прежде этих четверых, но она знала их не хуже, чем то, что находится у нее под кожей. Ее не обманули дорогая спортивная одежда и камеры. Сегодня у них был один из обычных рабочих дней, и сюда они прибыли работать. И она знала, как никогда уверенно и точно, что причиной их появления был ее телефонный звонок.
Мэри внезапно стало плохо.
Когда четверо туристов покинули стоянку и принялись бродить по близлежащим улицам, она последовала за ними на безопасном расстоянии.
Она видела, как они, разделившись на пары, заходили в магазины и, по-видимому, задавали там много вопросов. Сделали несколько мелких покупок, в том числе приобрели карту, пару плакатов, свернутых в трубку, и некоторое количество цветных открыток.
Остановились, развернули карту, собрались вокруг нее и несколько минут что-то обсуждали.
Вернулись к “мерседесам” и уехали со стоянки. На этот раз в одной из машин сидело трое, а в другой – один.
Мэри села в свою машину и поехала за ними. Ничего другого она не придумала и вообще не представляла себе, что станет делать дальше. Ей просто казалось правильным не упускать их из виду.
Доехав до развилки, тот, кто был в машине один, свернул влево, на дорогу, которая вела из города по берегу моря. Машина с тремя мужчинами сделала правый поворот и направилась к дому Уолтерсов, а Мэри села ей на хвост.
Когда они подъехали к дому номер 14 на Виа Контесса, Мэри слегка увеличила скорость и приблизилась к “мерседесу”, который притормозил у дома почти до полной остановки на несколько секунд, а потом стал подниматься вверх по извилистой дороге и скрылся из виду.
Направляется в тупик, решила Мэри.
Если у нее и были раньше хоть какие-то сомнения, то теперь они исчезли.
Доехав до номера 14, она втиснула свою машину рядом с машиной Джьянни, взбежала по ступенькам ко входу в дом как можно быстрее и постучала в дверь.
Дверь отворилась почти мгновенно.
Мэри Янг смотрела на светловолосого, голубоглазого бородатого мужчину – и не узнавала его.
Потом она увидела направленный ей в грудь пистолет.
– Входи же, Мэри, – сказал Витторио Батталья. – Присоединяйся к компании.
Человек, ехавший в машине один, молодой темноволосый сицилиец по имени Доменико, остановил машину на живописной площадке, нависшей над морем у поворота дороги. Городок остался позади всего в нескольких сотнях ярдов.
Чуть ниже Доменико увидел развалины старинной мавританской башни, о которой рассказал ему владелец одного из магазинов в Позитано, и начал спускаться к ней. Дорога оказалась неровная, пробитая в каменистом грунте, и Доменико шел очень осторожно, особенно оберегая свои новенькие кожаные туфли от Гуччи.
Поблизости от башни он услыхал удары волн о скалы и крики чаек, но пока еще ничего не видел. Этот дурацкий крохобор знать не знал, о чем болтает. Амальфийцы. Все они дерьмоеды. Другие ему еще не попадались.
Доменико протиснулся мимо кривого рожкового дерева – и увидел мальчика.
Это был некрупный мальчуган с такими худыми руками и ногами, что Доменико сразу вспомнил своего братишку, каким тот был перед тем, как его расплющил, словно пиццу, бензовоз. А этот мальчик стоял к Доменико спиной у мольберта и рисовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Гарецки купил план Позитано и вернулся в машину. Он только раз поглядел на Мэри, которая сидела в машине и ждала. Пока им разговаривать было ни к чему. Прошлым вечером они составили план действий. Оба точно знали, что и как делать.
Он нашел на плане Виа Контесса и двинулся в том направлении. Мэри Янг последовала за ним на расстоянии около пятидесяти футов.
Улица, петляя, взбиралась на гору. Снизив скорость, Джьянни повернул за угол и увидел дом… белый, с плоской крышей и украшенный типичной для этого края мавританской аркадой. Каменные ступени поднимались от дороги через садик ко входу в дом. Пониже садика, совсем близко к дороге, на расчищенной и выровненной площадке стояли две машины.
Это скорее всего значило, что оба дома.
Джьянни поехал дальше. Выше по горе дорога заканчивалась тупиком, и он остановился. Чуть позже рядом с ним остановилась и Мэри Янг. Поблизости не видно было домов, только скалы, утесы, невысокий кустарник и корявые деревья. И море вдали.
Они вышли из машин и встали рядом друг с другом.
– Ты видела дом? – спросил Джьянни.
– Да. Очень милый.
В голосе у нее прозвучала откровенная ирония. Но глаза, столь же чувствительные к перемене настроения, как усы у кошки, сделались совсем темными, полными тайны, и более того – они казались встревоженными.
– Спокойнее, – сказал Джьянни. – Все будет отлично.
Она промолчала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
– Конечно. С чего бы мне быть не в порядке?
Он подступил ближе и обнял ее, ощутив напрягшуюся плоть и на удивление хрупкие кости под самой кожей.
– Держись, – сказал он. – Мы почти у цели. Осталась нетрудная часть дела.
– Я понимаю. Это глупо. Поцелуй меня разок на счастье.
Они поцеловались; Мэри крепко прижалась к нему.
– Ты уверен, что я не должна идти вместе с тобой?
– Уверен. Я не хочу наносить Витторио сразу два удара. Одно уже мое появление будет для него вполне ощутимым шоком. И вообще нам с ним легче объясниться с глазу на глаз.
– Понятно.
– Ты перекуси чего-нибудь в Ста Виа. Узнаешь это местечко по зеленому навесу, мы возле него уже останавливались. Дай мне часа два, потом приезжай. Если что-то переменится, я буду знать, где тебя найти.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
– Ты что? – спросил он.
– Я думаю, что могла бы полюбить тебя.
Он рассмеялся:
– И поэтому ты выглядишь такой несчастной?
– Возможно.
– Перестань волноваться. Все обойдется.
– Мне так не кажется.
Он постоял и посмотрел, как она идет к машине, садится и уезжает.
Немного погодя он последовал за ней, доехал до дома Уолтерсов и поставил машину на площадке рядом с двумя другими.
Потом поднялся по семнадцати каменным ступенькам ко входу и взялся за медный дверной молоток. На желудок давила свинцовая тяжесть.
Дверь отворил мужчина и, не двигаясь с места, посмотрел на Джьянни.
– Чем могу быть полезен? – спросил мужчина по-итальянски.
Джьянни с трудом признал в нем Витторио Батталью. Годы сделали свое дело, к тому же у Витторио теперь были большие усы, борода, и глаза почему-то стали скорее голубыми, чем карими, сам он казался выше, крупнее, грубее того Витторио, которого помнил Джьянни. У него были грудь и плечи борца, руки с буграми мышц. Только испятнанные красками джинсы да майка с короткими рукавами казались знакомыми.
Постой, а я-то каким кажусь ему?
Во внезапном приливе памятного тепла Джьянни улыбнулся, снял седой парик, отклеил усы, сдернул очки в роговой оправе и предстал в своем истинном обличье.
– Ну как, теперь, может, проще узнать?
Но даже после этого Питеру понадобилось время.
– Да будь я сукин сын, – прошептал он по-английски.
– Ничего нового. Ты всегда им был, дружище.
Сузив глаза, Питер устремил взгляд куда-то за спину Джьянни, мгновенно вобрав машину, дорогу, ступеньки, садик… все вокруг.
Джьянни все еще стоял и улыбался, но вдруг почувствовал, что его грубо схватили и втащили в дом, повернули лицом к стене, выдернули из-за пояса пистолет и прижали ему же к затылку.
От удара о штукатурку из носа полилась кровь, и Джьянни только и мог, что испустить сдавленный стон.
Уолтерс захлопнул дверь и задвинул засов. Но дуло пистолета было по-прежнему прижато к затылку Джьянни.
– Кто там еще с тобой?
Джьянни пробормотал нечто, похожее на слово “никто”.
– Только попробуй мне соврать, Джьянни, и клянусь, что я снесу тебе башку. – Голос у Витторио был негромкий, спокойный, но дыхание тяжелое.
– Я… не… вру.
Уолтерс надавил пистолетом посильнее.
– Тебя послал Дон Донатти?
Гарецки попытался отрицательно помотать головой.
– А кто?
– Меня… никто не посылал.
Джьянни Гарецки негромко выругался. Он проклинал себя за то, что не предвидел именно такой реакции. Бог знает, чего он ожидал после стольких-то лет. Крепкого поцелуя в губы?
Сверху послышался женский голос:
– Я слышала стук в дверь, Питер. Кто-то пришел?
Уолтерс вздохнул:
– Ты бы лучше спустилась. И, пожалуйста, не пугайся. Возможно, это не так скверно, как кажется.
Пегги сошла вниз по лестнице, увидела, что происходит, и зажала рот обеими руками.
– Ox… – Она тотчас опустила руки. Все девять лет она ждала чего-то подобного. Держись, приказала она себе.
– Где Поли? – спросил муж.
– Пошел куда-то порисовать.
– Хорошо. Теперь слушай меня. Это вот мой старый друг Джьянни. Я не знаю, как он отыскал нас, кто еще приехал с ним и кто его послал. Он уверяет, что никто его не посылал, и, может, это и вправду так и он просто сделал глупость. Но я не виделся с ним двадцать лет и допускаю любую возможность. Поэтому запри все двери, опусти жалюзи и включи сигнальную систему. Потом принеси мне серый чемоданчик, он в шкафу. Ты его знаешь?
Пегги кивнула.
Он улыбнулся, чтобы успокоить ее. Пегги ушла, а Уолтерс втолкнул Гарецки в кухню, пихнул в кресло и дал ему полотенце и мисочку со льдом, чтобы унять кровь из носу.
– А теперь рассказывай, – предложил он. – Да выкладывай всю правду, иначе ты покойник.
Глава 31
Где-то около двух часов дня, как раз тогда, когда Джьянни Гарецки приготовился в очередной раз изложить свою увлекательную повесть, два серых “мерседеса” свернули с шоссе Амальфи на дорогу к Позитано.
В каждой машине находилось по двое мужчин, и все они сегодня утром прилетели в Неаполь из Палермо. Мужчины были привлекательные, крепкого сложения, с гладкими, чисто выбритыми лицами: подобная холеность составляет предмет гордости итальянцев определенного сорта. Одетые в явно дорогие спортивные костюмы – так обычно одеваются хорошо обеспеченные туристы, – эти четверо имели при себе также дорогие камеры, чтобы дополнительно подчеркнуть свой имидж.
Однако любому, кто разбирался в подобных вещах, достаточно было взглянуть им в глаза, на удивление холодные и невыразительные, чтобы понять, что они кто угодно, только не туристы. На самом деле эти четверо были наилучшими солдатами Дона Пьетро Равенелли, людьми, выполнявшими наиболее деликатные поручения для того, кто назывался саро di tutti capi, то есть боссом боссов, одной из могущественных famiglia в Америке.
Подобные поручения рассматривались как преимущество и большая честь. Хорошо исполненные, они приносили участникам уважение и успех. Исполненные плохо, они могли с легкостью уничтожить карьеру, репутацию, жизнь.
Четверо в двух “мерседесах” получили задание лично от прославленного уроженца Палермо Дона Равенелли. Следует вести себя в высшей степени осторожно, сказал он им. Никакой непродуманности, никакого рукоприкладства. Он не желает шумной перестрелки, которая привлечет внимание полиции, прессы и международной общественности.
Двигаясь тихо и плавно, парочка “мерседесов” въехала в потоке машин в Позитано, покружила дважды по главным улицам для более детального ознакомления с городом и наконец припарковалась бок о бок на открытой площадке в центре города.
Сильно нервничая и машинально поглощая мороженое у себя в машине, Мэри Чан Янг увидела, как две одинаковые немецкие машины остановились не более чем в сорока футах от того места, где она сидела.
Потом она увидела, как четверо почти одинаковых мужчин в дорогой одежде вышли из машин, расправили затекшие мускулы и принялись осматривать окружающее холодными, невыразительными глазами, почему-то напомнившими ей о Джимми Ли.
И она заметила легкие, но многозначительные выпуклости у каждого из мужчин на груди и на бедре – безошибочные признаки их профессии.
Мэри Янг никогда не видела прежде этих четверых, но она знала их не хуже, чем то, что находится у нее под кожей. Ее не обманули дорогая спортивная одежда и камеры. Сегодня у них был один из обычных рабочих дней, и сюда они прибыли работать. И она знала, как никогда уверенно и точно, что причиной их появления был ее телефонный звонок.
Мэри внезапно стало плохо.
Когда четверо туристов покинули стоянку и принялись бродить по близлежащим улицам, она последовала за ними на безопасном расстоянии.
Она видела, как они, разделившись на пары, заходили в магазины и, по-видимому, задавали там много вопросов. Сделали несколько мелких покупок, в том числе приобрели карту, пару плакатов, свернутых в трубку, и некоторое количество цветных открыток.
Остановились, развернули карту, собрались вокруг нее и несколько минут что-то обсуждали.
Вернулись к “мерседесам” и уехали со стоянки. На этот раз в одной из машин сидело трое, а в другой – один.
Мэри села в свою машину и поехала за ними. Ничего другого она не придумала и вообще не представляла себе, что станет делать дальше. Ей просто казалось правильным не упускать их из виду.
Доехав до развилки, тот, кто был в машине один, свернул влево, на дорогу, которая вела из города по берегу моря. Машина с тремя мужчинами сделала правый поворот и направилась к дому Уолтерсов, а Мэри села ей на хвост.
Когда они подъехали к дому номер 14 на Виа Контесса, Мэри слегка увеличила скорость и приблизилась к “мерседесу”, который притормозил у дома почти до полной остановки на несколько секунд, а потом стал подниматься вверх по извилистой дороге и скрылся из виду.
Направляется в тупик, решила Мэри.
Если у нее и были раньше хоть какие-то сомнения, то теперь они исчезли.
Доехав до номера 14, она втиснула свою машину рядом с машиной Джьянни, взбежала по ступенькам ко входу в дом как можно быстрее и постучала в дверь.
Дверь отворилась почти мгновенно.
Мэри Янг смотрела на светловолосого, голубоглазого бородатого мужчину – и не узнавала его.
Потом она увидела направленный ей в грудь пистолет.
– Входи же, Мэри, – сказал Витторио Батталья. – Присоединяйся к компании.
Человек, ехавший в машине один, молодой темноволосый сицилиец по имени Доменико, остановил машину на живописной площадке, нависшей над морем у поворота дороги. Городок остался позади всего в нескольких сотнях ярдов.
Чуть ниже Доменико увидел развалины старинной мавританской башни, о которой рассказал ему владелец одного из магазинов в Позитано, и начал спускаться к ней. Дорога оказалась неровная, пробитая в каменистом грунте, и Доменико шел очень осторожно, особенно оберегая свои новенькие кожаные туфли от Гуччи.
Поблизости от башни он услыхал удары волн о скалы и крики чаек, но пока еще ничего не видел. Этот дурацкий крохобор знать не знал, о чем болтает. Амальфийцы. Все они дерьмоеды. Другие ему еще не попадались.
Доменико протиснулся мимо кривого рожкового дерева – и увидел мальчика.
Это был некрупный мальчуган с такими худыми руками и ногами, что Доменико сразу вспомнил своего братишку, каким тот был перед тем, как его расплющил, словно пиццу, бензовоз. А этот мальчик стоял к Доменико спиной у мольберта и рисовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73