Слезы и горе были искренними, непритворными. Сердечное чувство.
И это потрясало Карло Донатти дважды. Во-первых, тем, что такой жестокий и мерзкий негодяй, как Дарнинг, способен на подобные эмоции. А во-вторых, тем, что испытывая к своему долголетнему другу и его жене такого рода чувства, он был в состоянии убить их. Дон Донатти ни секунды не сомневался, что Уэйнов убил министр юстиции. Собственными руками.
Только вообразить, какую угрозу являет собой этот человек!
В девять вечера лимузин миновал старый городок Катскилл и спустя минут десять остановился перед хижиной Донатти. Собственно говоря, подумал Карло Донатти, назвать хижиной выстроенное отцом громадное сооружение из полукруглых бревен – это все равно что называть церковью храм Святого Петра в Риме.
Выйдя из лимузина и остановившись перед домом, Донатти вдруг почувствовал себя маленьким. Как будто снова стал мальчуганом, которого отец взял с собой на уик-энд порыбачить и поохотиться. Любимые поездки Карло – они вдвоем с отцом, ну и парочка особо доверенных мафиози. Отец все время смеется, чего с ним в обычное время не бывает. И никаких женщин. Даже матери с ними нет.
Шофер проводил Карло на крыльцо, освещенное электрифицированным старинным фонарем, и дальше – в огромную, обшитую деревом комнату с антресолями. На одном конце комнаты находился громадный камин из необработанных камней, на другом конце четверо мужчин играли в карты.
Мужчины побросали карты и встали в знак почтительного приветствия. Донатти махнул рукой, и трое сели. Четвертый, по имени Сол, мощно сложенный, с толстой шеей, подошел к дону и удостоился рукопожатия.
– Добро пожаловать, Дон Донатти. Все в порядке.
– Где вы их держите?
– В большой спальне. – Сол показал на одну из четырех дверей, выходящих на галерею антресолей, которая шла вдоль одной из стен.
– Что им известно?
– Ничего. Только то, что босс собирается с ними потолковать. И что во время встречи с вами на глазах у них будут повязки, а на руках – наручники.
– Какие-нибудь проблемы?
– Да так, чепуховые. Парень шибко ученый. Любитель поговорить. Но мы быстро научили его хорошему поведению. Леди в полном порядке. Очень перепугана.
– Ваших лиц они не видели?
– Ни в коем случае. Мы делали все, как вы сказали, Дон Донатти. При них всегда в масках. Они нас ни за что не узнают.
– Хорошо. Тогда пошли.
Дон Донатти последовал за молодым человеком на галерею. Подождал, пока Сол натянул маску, отпер дверь и вошел в комнату надеть пленникам повязки на глаза и наручники. Вернулся Сол через три минуты.
– Они к вашим услугам, крестный отец.
– Запри за мной дверь и отправляйся вниз к остальным, – приказал Донатти. – Мне не нужны ничьи большие уши у замочной скважины. Понял?
– Да, сэр.
Дон вошел в комнату, закрыл дверь и услышал, как ее запирают снаружи. Потом повернулся и посмотрел на Джона Хинки и Бонни Бикман. Вашингтонский юрист и его клиентка сидели рядышком на деревянных стульях с прямыми спинками. На глазах у обоих были повязки, руки скованы наручниками назади. Мужчина средних лет неприметной наружности и начинающая толстеть женщина, которая скорее всего не имела понятия, в какой переплет она попала.
Донатти уселся напротив них и достал из кармана маленькое квадратное приспособление. Поднес приспособление ко рту и заговорил:
– Мой голос покажется вам странным, потому что я пользуюсь электронным приспособлением, которое его изменяет. Делаю я так для того, чтобы впоследствии вы не могли меня опознать. Так что примиритесь с этим.
– Вы тот, кто велел доставить нас сюда? – спросил Хинки.
– Да.
– Я не понимаю, чего вы добиваетесь, – начал юрист, – но если вы воображаете… Дон прервал его:
– Мистер Хинки, вы ведь не дурак. Так перестаньте громыхать по-глупому и выслушайте меня.
Ноздри у Хинки раздулись, вбирая воздух, но он умолк.
– Начать с того, – сказал Донатти, – что вы оба еще живы только благодаря мне. Если бы я последовал данному мне приказу, вы были бы убиты в ту же ночь, когда вас похитили.
– Боже мой! – прошептала миссис Бикман и начала потихоньку всхлипывать.
– По чьему приказу? – спросил Хинки. – Директора ФБР?
– Нет. Уэйн сам оказался жертвой всего этого. Он и его жена вчера найдены мертвыми. Выглядит это как двойное самоубийство, но на деле является двойным убийством.
– Что за чертовщина! – Хинки теперь тоже был напуган. – Кто их убил?
– Более крупная шишка, чем Уэйн. Тот, кто опасался, что Уэйн расколется под нажимом. То самое лицо, которое поручило мне избавиться от вас и теперь полагает, что вы оба где-то похоронены.
Казалось, что в комнате открылись свежие могилы – настоящие и воображаемые. Хинки учуял удобный случай:
– Тогда почему мы до сих пор живы? Благодаря тому, что вы великий гуманист?
Донатти усмехнулся:
– И поэтому тоже, но главным образом потому, что для меня вы полезнее в качестве живых, а не мертвых.
Некоторое время в комнате не было слышно ничего, кроме всхлипов миссис Бикман.
– О’кей, – заговорил Хинки. – Что именно вы хотите, чтобы я сделал для вас?
– То, о чем мы оба, не пожалев на это немного времени, должны подумать и поговорить.
– Я не понимаю, что это значит.
– Это значит, что я считаю вас сообразительным человеком, к тому же смелым и знающим, как делаются дела в Вашингтоне. А если чего-то и не знаете, то не побоитесь выяснить.
– Например, где могут быть закопаны некоторые тела?
Донатти не ответил.
Бонни Бикман перестала плакать.
– Что с моим мужем? Пожалуйста! Можете ли вы хотя бы сказать мне, жив он или умер?
Дон обдумал ответ с двух точек зрения – своей собственной и этой женщины. И с обеих не нашел никакого положительного резона в том, чтобы сказать правду.
– Ваш муж жив, – ответил он. – Это все, что я могу сказать вам в настоящее время. Так что прошу вас больше ни о чем не спрашивать.
– Благодарю вас. – Она снова заплакала.
– И вот еще что, мистер Хинки, – обратился Донатти к адвокату. – Вам, может быть, приятно будет узнать, что два дня назад ваш сын выступил по национальному телевидению. Он пришел к заключению, что вы и миссис Бикман убиты, он выполнил ваши инструкции и публично рассказал обо всем, что вы узнали об убитых и пропавших без вести агентах. Он произвел сильное впечатление. Надо полагать, что эти разоблачения заставили людей поверить в самоубийство Уэйна и его жены.
Хинки кивнул, и его тело качнулось вместе с головой. Несмотря на повязку, стало видно, что щеки у него покраснели и сделались влажными.
– Ну а вы? – спросил он. – Вы же не верите, что Уэйн убил жену и себя? Вы считаете, что они оба и в самом деле убиты более высокопоставленным человеком, который не хотел быть замешанным?
– Я не просто считаю. Я в этом уверен.
– Согласен с вами. И знаю, кто он.
– Да?
– Генри Дарнинг, – спокойно произнес Хинки. – Больше некому.
– Почему?
– Потому что в мире не было человека более близкого Брайану Уэйну и его жене.
– Это не причина.
– Возможно, – сказал Хинки, – однако это точный ответ. Дайте мне время, и держу пари на миллион баксов, что я докопаюсь до причины.
Карло Донатти посмотрел на Хинки. Это было начало.
Глава 52
Поли быстро шагал в темноте. Он двигался по предгорью вниз, прочитав на последнем дорожном указателе, что ближайший город находится в том направлении на расстоянии четырех километров. Прочитать название он не сумел: дорожный камень был старый, надпись сильно стерлась, а с неба светил только маленький краешек луны. Но название не имело большого значения, если он шел в правильном направлении. К тому же карта говорила, что там находится Леркара-Фридди, и пока все получалось как надо.
Пока он шел, проехали только две машины. Поли издали заметил их огни и услышал шум моторов; он из осторожности сошел с дороги и ждал, пока машины проедут. Он понимал, что вряд ли так скоро начнут его искать, но мало ли что может случиться!
Немного погодя поднялся ветер; Поли стало холодно в одной рубашке и джинсах. Он пожалел, что не прихватил с собой что-нибудь из вещей Дома или Тони, чтобы просто для тепла накинуть на плечи… но тогда ему было не до того.
Он зашагал побыстрее. Потом попрыгал немного, стараясь согреться, и это помогло. Пока он прыгал, пистолет в кармане хлопал его по ноге, поэтому он засунул пистолет за пояс. Он взял с собой маленький короткоствольный пистолетик Дома: его легче было спрятать, чем большой автоматический пистолет. Мысль о том, что хорошо бы взять с собой оружие, пришла к нему поздно, когда он уже собирался покинуть дом. Мысль неприятная, прежде всего потому, что он совсем недавно видел пистолеты в действии. Это было нисколько не похоже на кино. Кровь самая настоящая и смерть тоже, и никто не мог встать на ноги и сняться потом еще в одном фильме.
Теперь он подумал о еде. Внезапно ощутил голод, а еды с собой нет никакой. Глупо. В доме осталось сколько угодно хлеба, салями, сыра, фруктов, а он не догадался набить сумку. Но зато у него есть деньги. Он купит себе все, что захочет, когда попадет в город. Если не умрет с голоду до утра.
Чтобы отвлечься от мыслей о еде, он начал рисовать воображаемые ночные пейзажи: осколок луны превращает уходящую вдаль дорогу в зеленовато-голубую реку, которая бежит между берегами из кустов и травы. Поли ощущал колорит как очень мягкий, с едва заметным различием между полутонами и темнотой, за исключением тех мест на дороге, которые покрыты яркими пятнышками лунного света.
Мальчику нравились ночные пейзажи, хотя он нарисовал их мало. Писать с натуры в темноте очень трудно, а еще труднее воспроизводить по памяти в студии. Но зато достаточно легко воображать их в уме, без кистей и красок. Даже не нужно возиться с тем, чтобы смывать их после.
Но тут Поли увидел далекие и неяркие огни машины. Вначале было трудно определить направление, потому что огни то и дело пропадали за поворотами или за деревьями. Потом машина выехала на прямой, открытый участок дороги, и стало ясно, что огни приближаются к Поли.
Он сошел с дороги и пригнулся за кустом. Стоял так, пока машина, сияющая, шумная, проехала мимо. Мальчик успел разглядеть на переднем сиденье мужчину и женщину, тесно прижавшихся друг к другу. Голова женщины лежала у мужчины на плече, и казалось, что она спит. Машина скрылась из глаз, и дорога снова превратилась в зеленовато-голубую реку. Эти двое, само собой, не искали его. И Поли продолжил путь.
Через несколько минут, поднявшись на пригорок, он увидел отсвет того, что должно было быть Леркара-Фридди.
Он стоял и смотрел на город, завидуя тем, кто спал в своей постели, в окружении близких, за дверями, запертыми от грозящей опасности. Магазины не откроют еще три или четыре часа, и Поли подумал, что лучше дождаться этого времени здесь, в лесу. Неизвестный мальчик, который бродит среди ночи по улицам, просто сам напрашивается на неприятности.
Мальчик нашел толстое, удобное на вид дерево и сел, прислонившись спиной к стволу. Достал из-за пояса короткоствольный револьвер Дома и пересчитал оставшиеся в обойме патроны – их было четыре. Два израсходованных угодили в Тони. Поли снова подумал о том, как Дом спас ему жизнь этими двумя выстрелами и как Бог воздал ему за доброе дело смертью из-за того самого человека, которого он спас. Это не казалось правильным или разумным, но так вот оно и обернулось.
Поли сунул пистолет в правый карман брюк, убедился, что толстая пачка лир по-прежнему лежит в другом кармане, и почувствовал себя немного спокойней.
Поли считал, что деньги и оружие – две самые важные вещи в мире.
Немного погодя он захотел спать и свернулся в траве. Он дрожал от холода. Не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь ему было так холодно. И голодно. Набрал листьев и веток и укрылся ими.
Позже, когда дрожь унялась, он засунул в рот большой палец и наконец уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
И это потрясало Карло Донатти дважды. Во-первых, тем, что такой жестокий и мерзкий негодяй, как Дарнинг, способен на подобные эмоции. А во-вторых, тем, что испытывая к своему долголетнему другу и его жене такого рода чувства, он был в состоянии убить их. Дон Донатти ни секунды не сомневался, что Уэйнов убил министр юстиции. Собственными руками.
Только вообразить, какую угрозу являет собой этот человек!
В девять вечера лимузин миновал старый городок Катскилл и спустя минут десять остановился перед хижиной Донатти. Собственно говоря, подумал Карло Донатти, назвать хижиной выстроенное отцом громадное сооружение из полукруглых бревен – это все равно что называть церковью храм Святого Петра в Риме.
Выйдя из лимузина и остановившись перед домом, Донатти вдруг почувствовал себя маленьким. Как будто снова стал мальчуганом, которого отец взял с собой на уик-энд порыбачить и поохотиться. Любимые поездки Карло – они вдвоем с отцом, ну и парочка особо доверенных мафиози. Отец все время смеется, чего с ним в обычное время не бывает. И никаких женщин. Даже матери с ними нет.
Шофер проводил Карло на крыльцо, освещенное электрифицированным старинным фонарем, и дальше – в огромную, обшитую деревом комнату с антресолями. На одном конце комнаты находился громадный камин из необработанных камней, на другом конце четверо мужчин играли в карты.
Мужчины побросали карты и встали в знак почтительного приветствия. Донатти махнул рукой, и трое сели. Четвертый, по имени Сол, мощно сложенный, с толстой шеей, подошел к дону и удостоился рукопожатия.
– Добро пожаловать, Дон Донатти. Все в порядке.
– Где вы их держите?
– В большой спальне. – Сол показал на одну из четырех дверей, выходящих на галерею антресолей, которая шла вдоль одной из стен.
– Что им известно?
– Ничего. Только то, что босс собирается с ними потолковать. И что во время встречи с вами на глазах у них будут повязки, а на руках – наручники.
– Какие-нибудь проблемы?
– Да так, чепуховые. Парень шибко ученый. Любитель поговорить. Но мы быстро научили его хорошему поведению. Леди в полном порядке. Очень перепугана.
– Ваших лиц они не видели?
– Ни в коем случае. Мы делали все, как вы сказали, Дон Донатти. При них всегда в масках. Они нас ни за что не узнают.
– Хорошо. Тогда пошли.
Дон Донатти последовал за молодым человеком на галерею. Подождал, пока Сол натянул маску, отпер дверь и вошел в комнату надеть пленникам повязки на глаза и наручники. Вернулся Сол через три минуты.
– Они к вашим услугам, крестный отец.
– Запри за мной дверь и отправляйся вниз к остальным, – приказал Донатти. – Мне не нужны ничьи большие уши у замочной скважины. Понял?
– Да, сэр.
Дон вошел в комнату, закрыл дверь и услышал, как ее запирают снаружи. Потом повернулся и посмотрел на Джона Хинки и Бонни Бикман. Вашингтонский юрист и его клиентка сидели рядышком на деревянных стульях с прямыми спинками. На глазах у обоих были повязки, руки скованы наручниками назади. Мужчина средних лет неприметной наружности и начинающая толстеть женщина, которая скорее всего не имела понятия, в какой переплет она попала.
Донатти уселся напротив них и достал из кармана маленькое квадратное приспособление. Поднес приспособление ко рту и заговорил:
– Мой голос покажется вам странным, потому что я пользуюсь электронным приспособлением, которое его изменяет. Делаю я так для того, чтобы впоследствии вы не могли меня опознать. Так что примиритесь с этим.
– Вы тот, кто велел доставить нас сюда? – спросил Хинки.
– Да.
– Я не понимаю, чего вы добиваетесь, – начал юрист, – но если вы воображаете… Дон прервал его:
– Мистер Хинки, вы ведь не дурак. Так перестаньте громыхать по-глупому и выслушайте меня.
Ноздри у Хинки раздулись, вбирая воздух, но он умолк.
– Начать с того, – сказал Донатти, – что вы оба еще живы только благодаря мне. Если бы я последовал данному мне приказу, вы были бы убиты в ту же ночь, когда вас похитили.
– Боже мой! – прошептала миссис Бикман и начала потихоньку всхлипывать.
– По чьему приказу? – спросил Хинки. – Директора ФБР?
– Нет. Уэйн сам оказался жертвой всего этого. Он и его жена вчера найдены мертвыми. Выглядит это как двойное самоубийство, но на деле является двойным убийством.
– Что за чертовщина! – Хинки теперь тоже был напуган. – Кто их убил?
– Более крупная шишка, чем Уэйн. Тот, кто опасался, что Уэйн расколется под нажимом. То самое лицо, которое поручило мне избавиться от вас и теперь полагает, что вы оба где-то похоронены.
Казалось, что в комнате открылись свежие могилы – настоящие и воображаемые. Хинки учуял удобный случай:
– Тогда почему мы до сих пор живы? Благодаря тому, что вы великий гуманист?
Донатти усмехнулся:
– И поэтому тоже, но главным образом потому, что для меня вы полезнее в качестве живых, а не мертвых.
Некоторое время в комнате не было слышно ничего, кроме всхлипов миссис Бикман.
– О’кей, – заговорил Хинки. – Что именно вы хотите, чтобы я сделал для вас?
– То, о чем мы оба, не пожалев на это немного времени, должны подумать и поговорить.
– Я не понимаю, что это значит.
– Это значит, что я считаю вас сообразительным человеком, к тому же смелым и знающим, как делаются дела в Вашингтоне. А если чего-то и не знаете, то не побоитесь выяснить.
– Например, где могут быть закопаны некоторые тела?
Донатти не ответил.
Бонни Бикман перестала плакать.
– Что с моим мужем? Пожалуйста! Можете ли вы хотя бы сказать мне, жив он или умер?
Дон обдумал ответ с двух точек зрения – своей собственной и этой женщины. И с обеих не нашел никакого положительного резона в том, чтобы сказать правду.
– Ваш муж жив, – ответил он. – Это все, что я могу сказать вам в настоящее время. Так что прошу вас больше ни о чем не спрашивать.
– Благодарю вас. – Она снова заплакала.
– И вот еще что, мистер Хинки, – обратился Донатти к адвокату. – Вам, может быть, приятно будет узнать, что два дня назад ваш сын выступил по национальному телевидению. Он пришел к заключению, что вы и миссис Бикман убиты, он выполнил ваши инструкции и публично рассказал обо всем, что вы узнали об убитых и пропавших без вести агентах. Он произвел сильное впечатление. Надо полагать, что эти разоблачения заставили людей поверить в самоубийство Уэйна и его жены.
Хинки кивнул, и его тело качнулось вместе с головой. Несмотря на повязку, стало видно, что щеки у него покраснели и сделались влажными.
– Ну а вы? – спросил он. – Вы же не верите, что Уэйн убил жену и себя? Вы считаете, что они оба и в самом деле убиты более высокопоставленным человеком, который не хотел быть замешанным?
– Я не просто считаю. Я в этом уверен.
– Согласен с вами. И знаю, кто он.
– Да?
– Генри Дарнинг, – спокойно произнес Хинки. – Больше некому.
– Почему?
– Потому что в мире не было человека более близкого Брайану Уэйну и его жене.
– Это не причина.
– Возможно, – сказал Хинки, – однако это точный ответ. Дайте мне время, и держу пари на миллион баксов, что я докопаюсь до причины.
Карло Донатти посмотрел на Хинки. Это было начало.
Глава 52
Поли быстро шагал в темноте. Он двигался по предгорью вниз, прочитав на последнем дорожном указателе, что ближайший город находится в том направлении на расстоянии четырех километров. Прочитать название он не сумел: дорожный камень был старый, надпись сильно стерлась, а с неба светил только маленький краешек луны. Но название не имело большого значения, если он шел в правильном направлении. К тому же карта говорила, что там находится Леркара-Фридди, и пока все получалось как надо.
Пока он шел, проехали только две машины. Поли издали заметил их огни и услышал шум моторов; он из осторожности сошел с дороги и ждал, пока машины проедут. Он понимал, что вряд ли так скоро начнут его искать, но мало ли что может случиться!
Немного погодя поднялся ветер; Поли стало холодно в одной рубашке и джинсах. Он пожалел, что не прихватил с собой что-нибудь из вещей Дома или Тони, чтобы просто для тепла накинуть на плечи… но тогда ему было не до того.
Он зашагал побыстрее. Потом попрыгал немного, стараясь согреться, и это помогло. Пока он прыгал, пистолет в кармане хлопал его по ноге, поэтому он засунул пистолет за пояс. Он взял с собой маленький короткоствольный пистолетик Дома: его легче было спрятать, чем большой автоматический пистолет. Мысль о том, что хорошо бы взять с собой оружие, пришла к нему поздно, когда он уже собирался покинуть дом. Мысль неприятная, прежде всего потому, что он совсем недавно видел пистолеты в действии. Это было нисколько не похоже на кино. Кровь самая настоящая и смерть тоже, и никто не мог встать на ноги и сняться потом еще в одном фильме.
Теперь он подумал о еде. Внезапно ощутил голод, а еды с собой нет никакой. Глупо. В доме осталось сколько угодно хлеба, салями, сыра, фруктов, а он не догадался набить сумку. Но зато у него есть деньги. Он купит себе все, что захочет, когда попадет в город. Если не умрет с голоду до утра.
Чтобы отвлечься от мыслей о еде, он начал рисовать воображаемые ночные пейзажи: осколок луны превращает уходящую вдаль дорогу в зеленовато-голубую реку, которая бежит между берегами из кустов и травы. Поли ощущал колорит как очень мягкий, с едва заметным различием между полутонами и темнотой, за исключением тех мест на дороге, которые покрыты яркими пятнышками лунного света.
Мальчику нравились ночные пейзажи, хотя он нарисовал их мало. Писать с натуры в темноте очень трудно, а еще труднее воспроизводить по памяти в студии. Но зато достаточно легко воображать их в уме, без кистей и красок. Даже не нужно возиться с тем, чтобы смывать их после.
Но тут Поли увидел далекие и неяркие огни машины. Вначале было трудно определить направление, потому что огни то и дело пропадали за поворотами или за деревьями. Потом машина выехала на прямой, открытый участок дороги, и стало ясно, что огни приближаются к Поли.
Он сошел с дороги и пригнулся за кустом. Стоял так, пока машина, сияющая, шумная, проехала мимо. Мальчик успел разглядеть на переднем сиденье мужчину и женщину, тесно прижавшихся друг к другу. Голова женщины лежала у мужчины на плече, и казалось, что она спит. Машина скрылась из глаз, и дорога снова превратилась в зеленовато-голубую реку. Эти двое, само собой, не искали его. И Поли продолжил путь.
Через несколько минут, поднявшись на пригорок, он увидел отсвет того, что должно было быть Леркара-Фридди.
Он стоял и смотрел на город, завидуя тем, кто спал в своей постели, в окружении близких, за дверями, запертыми от грозящей опасности. Магазины не откроют еще три или четыре часа, и Поли подумал, что лучше дождаться этого времени здесь, в лесу. Неизвестный мальчик, который бродит среди ночи по улицам, просто сам напрашивается на неприятности.
Мальчик нашел толстое, удобное на вид дерево и сел, прислонившись спиной к стволу. Достал из-за пояса короткоствольный револьвер Дома и пересчитал оставшиеся в обойме патроны – их было четыре. Два израсходованных угодили в Тони. Поли снова подумал о том, как Дом спас ему жизнь этими двумя выстрелами и как Бог воздал ему за доброе дело смертью из-за того самого человека, которого он спас. Это не казалось правильным или разумным, но так вот оно и обернулось.
Поли сунул пистолет в правый карман брюк, убедился, что толстая пачка лир по-прежнему лежит в другом кармане, и почувствовал себя немного спокойней.
Поли считал, что деньги и оружие – две самые важные вещи в мире.
Немного погодя он захотел спать и свернулся в траве. Он дрожал от холода. Не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь ему было так холодно. И голодно. Набрал листьев и веток и укрылся ими.
Позже, когда дрожь унялась, он засунул в рот большой палец и наконец уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73