— Понял, — ответил Дрейк с порога. — Иду к Голкомбу.
— И еще одно поручение. — Какое?
— Мне нужна фотография ствола револьвера, из которого убили Джорджа Трента.
— Галленса, хочешь сказать? — спросил Дрейк. — Того, что был в сумке миссис Брил?
— Не называй ее сумкой миссис Брил, Пол, — строго сказал Мейсон. — Еще не доказано, что это ее сумка. Нет, я говорю о револьвере, из которого был убит Джордж Трент. Желательно, чтобы фотография была с увеличением и в том виде, как сейчас, то есть с пулями внутри.
— Сделаю, — пообещал Дрейк, — как только начну работать с уголовной полицией.
— Иди и приступай к работе.
Когда Дрейк ушел, Мейсон молча посмотрел на Деллу. Уголки его губ слегка подрагивали. Делла какое-то время пристально вглядывалась в его лицо.
— Будь вы маленьким мальчиком, а я — вашей мамой, я бы опрометью кинулась к шкафу с вареньем и обнаружила, что опоздала, — заключила Делла. — Мистер Перри Мейсон, вы задумали какое-то озорство. Немедленно подойдите к маме и признайтесь, что у вас на уме.
Мейсон сунул руки в карманы. Глаза у него блестели от удовольствия.
— У меня есть для тебя сюрприз, — сказал он.
— Большой?
— Сюрприз из сюрпризов.
— Не тяните, шеф.
— Наш бедный пустоцвет оказался орхидеей в маске.
— Может, вас кто-нибудь разыграл, шеф?
Мейсон покачал головой и, понизив голос, будто сообщал Бог весть какую тайну, прошептал:
— Я, конечно, не сплетник и никому, кроме тебя, об этом не рассказывал, а потому и тебя прошу молчать. Гарантии достоверности не даю: сам все узнал от старой зазнайки госпожи N, но она самая большая сплетница на свете. Но ее шурин ведет колонку светской хроники в бродвейской газете, а его секретарша рассказывала…
— Бросьте шутить, шеф. — Делла засмеялась. — Давайте факты. У меня и так сердце замирает.
— У Вирджинии Трент есть близкий друг.
— Ох! — Делла приложила руку к груди. — Воздуха мне, воздуха! А вы, случаем, не разыгрываете свою секретаршу, шеф?
— В субботу Вирджиния отправилась с ним на прогулку по безлюдным загородным холмам и ущельям…
— И прихватила с собой двух компаньонок и книжку по психологии ухаживания.
— Не угадала, — заметил Мейсон. — Очевидно, это не заурядный ухажер. Он серьезный, трезвый, любознательный молодой человек, изучающий психологию на вечерних курсах.
— Так-так. — Делла с притворной сосредоточенностью наморщила лоб. — У него есть шансы на успех. Ведь не повел же он Вирджинию в публичную библиотеку, а это уже кое-что.
— Напротив, — заметил Мейсон, — они бродили по лесным дорожкам, но занимались весьма необычным делом.
— Погодите, я сама догадаюсь. Искали подковы на счастье? Нет, наверное, изучали астрономию… Минуту терпения, шеф! Они отправились за флорой и фауной, вооружившись трезвым взглядом на жизнь. Случайно коснувшись ее руки в погоне за золотистой бабочкой, он тут же извиняется, а она, девушка с широким кругозором, не видит в этом тайного умысла.
— Близко к истине, но не совсем, — сказал Мейсон. — Молодой человек — армейский лейтенант, изучающий на досуге психологию, а во время милых прогулок они практиковались в стрельбе.
— Да, человеку, который читает газеты и сознает, что законодатели еще не додумались запретить охоту на мужей, стоит проявить осторожность и не учить будущую жену стрелять из револьвера.
— А жен и учить не надо. Судя по уголовной хронике, они стреляют без промаха.
— Что ж, пора кончать шуточки. — Делла сразу посерьезнела. — Вижу, вы уже настроились на работу, шеф. Ведь и этот разговор отнюдь не для того, чтобы позабавить меня любовными приключениями пустоцвета, или я ошибаюсь?
— Нет. — Мейсон покачал головой. — Фамилия молодого человека — Оугилби, лейтенант Оугилби. Они с Вирджинией познакомились на вечерних курсах по психологии. Вот и все сведения о нем. Я хочу, чтобы ты его разыскала.
— А потом?
— Постарайся завоевать его доверие.
— Поощрять его на дальнейшие ухаживания или, напротив, внушить ему мысль, что надо мягко, но настойчиво взять Вирджинию за руку и…
— Не то и не это, — сказал Мейсон. — Пусть он отвезет тебя туда, где они с Вирджинией тренировались в стрельбе в прошлую субботу. Вызови его на разговор о револьверах, а потом попроси собрать по возможности все гильзы и сохранить их.
— Все-все?
— Желательно.
— Но подобрать надо только гильзы от их патронов?
— Совершенно верно.
— А потом что с ними делать?
— Хранить — только и всего. Хорошо бы в надежном месте, где сержант Голкомб и не подумает их искать. Но, с другой стороны, надо избежать обвинения в подмене. Лучше всего пусть их хранит сам лейтенант.
— Вирджиния, пожалуй, решит, что я отбиваю у нее жениха.
— Вирджиния ничего не должна знать, — предупредил Мейсон. — И это следует внушить лейтенанту.
— А не лучше ли подослать к нему какого-нибудь сыщика от Дрейка? В конце концов, шеф, если этим займусь я…
— Ты и займешься. Не хочу, чтобы Дрейк про это знал.
— Но почему? — удивилась Делла.
В глазах Мейсона мелькнула усмешка:
— Дрейк сотрудничает с сержантом Голкомбом.
— Я полагала, что и вы тоже с ним сотрудничаете.
— Ты права. Но сотрудничество — очень гибкий термин. Люди определяют его по-разному.
— А как определяет его сержант Голкомб?
— О, у нас с сержантом примерно одинаковое представление о сотрудничестве, — небрежно бросил Мейсон, закуривая.
— Все ясно. — Делла потянулась к телефону.
Глава 12
— Доставайте пулезащитный жилет, шеф, — сказала Делла, тихо притворив за собой дверь.
— А что случилось?
— Там, в приемной, некие мистер и миссис Голдинг. Они мечут громы и молнии.
— Тот самый Билл Голдинг, хозяин притона «Золотая тарелка»?
— Он не объяснял, чем занимается, но, кажется, вы отправили ему повестку с вызовом в суд в качестве свидетеля по делу Сары Брил, и он — на боевой тропе.
— А женщина? — поинтересовался Мейсон.
— В повестке она значится «Ева Тэннис». Это ее и бесит. Говорит, что ее зовут Ева Голдинг.
— Но они же не предъявляли тебе брачного свидетельства?
— Сейчас не до шуток, шеф. Они пришли скандалить.
— Отлично. — Мейсон отодвинул корреспонденцию, которую читал до появления Деллы. — Веди их сюда, скандал нам не страшен.
Первой вошла женщина, высокомерно вскинув голову. Позади мягко ступал Голдинг с застывшим лицом-маской. Только злобный огонек в глазах выдавал его чувства.
— Прошу садиться, — сказал Мейсон. — Делла, закрой дверь.
— С чего это вам вздумалось прислать нам эти чертовы повестки? — начал Голдинг.
— Я вас привлекаю в качестве свидетелей.
— Свидетелей защиты?
— Совершенно верно.
— А я думал, что вы толковый юрист. — В смехе Голдинга прозвучала издевка.
— Мнения расходятся, — охотно согласился Мейсон.
— Вы оскорбили мою жену. — Голдинг поджал губы.
— Сожалею, — отозвался Мейсон.
— Какого дьявола вы именуете ее в повестке Евой Тэннис?
— Полагал, что это ее имя.
— Ошибаетесь. Она миссис Голдинг.
— Прошу прощения, миссис Голдинг, — сказал Мейсон. — Я хотел, чтобы повестка имела законную силу, и не стал рисковать.
Ева, сузив глаза, смерила его взглядом.
— Вы пожалеете об этом, мистер Мейсон.
— О чем именно?
— О том, что вызвали меня в суд.
— Не думаю.
— Вот увидите.
— Послушайте, Мейсон, — вступил в разговор Голдинг. — Вы не хуже меня знаете, что содержу кабак. И вот вы тянете меня в суд, где начнутся расспросы, кто я такой, где живу и чем занимаюсь. Потом они Еву допекут вопросами. Все это не на руку ни вам, ни нам.
— Может, это на руку моей клиентке.
— Это вам так кажется.
Мейсон пропустил издевку мимо ушей.
— Сигарету, миссис Голдинг?
— Нет… спасибо.
— А вы, Голдинг?
— Нет.
— А я, пожалуй, закурю, — сказал Мейсон. — У вас новая машина, Голдинг?
— Какое это имеет отношение к делу?
— Косвенное. — Мейсон зажег спичку, прикурил. — Вы купили ее на следующий день после убийства Галленса, не так ли?
— Ну и что?
— Меня заинтересовала машина, которую вы продали. Она была в отличном состоянии. Вы ездили на ней меньше полугода?
— Господи! — вскинулась женщина. — Да что, мы обязаны докладывать адвокату каждый раз, когда нам вздумается продать машину?
— Я заинтересовался этой продажей, — продолжал Мейсон, не обращая на нее внимания. — Я просил сыщиков все узнать. Это был голубой седан со слегка помятым задним левым крылом. Не знаю, насколько вы информированы, но перед наездом у тротуара был припаркован голубой седан со слегка помятым задним левым крылом, и он резко рванул вперед.
Голдинг и Ева быстро обменялись взглядами.
— Это еще ничего не доказывает, — заявил Голдинг. — Держу пари, за сутки сыскное бюро, вероятно, засекло добрую сотню голубых седанов с помятым левым крылом.
— Вероятно, — с готовностью согласился Мейсон.
— В таком случае, зачем мы вам понадобились?
— Мне показалось, что жюри с интересом выслушает ваш рассказ о том, где вы побывали после ухода Галленса из «Золотой тарелки».
— Вот это мне тоже не нравится. — Голдинг поморщился. — Обхаживаете моих банкиров, стараетесь что-то пронюхать, скомпрометировать меня.
— А мне не нравится слово «пронюхать». — Мейсон, прищурившись, уставился на Голдинга.
— Повторяю: пытались пронюхать.
— Слышу.
— Погоди, Билл, так мы ничего не добьемся, — вмешалась женщина.
— Пожалуй, ничего, — подтвердил Мейсон.
— Мне надо переговорить с Биллом. — Ева поднялась. — Есть здесь комната, где мы можем побеседовать с глазу на глаз?
— А почему бы вам не обсудить свои проблемы здесь? — предложил Мейсон.
— Меня так и подмывает это сделать, — процедила Ева, глядя на него в упор.
— Заткнись, Ева, — произнес Голдинг с угрозой.
— Вы сами напрашиваетесь, — продолжала Ева, не сводя с Мейсона ненавидящих глаз.
— Ева, я сказал — придержи язык!
— Не валяй дурака, Билл, — бросила она. — Надо ему врезать, и сейчас же. Сам виноват.
— Придержи язык, — повторил Голдинг. — Сначала посоветуемся с нашим адвокатом, а уж он все передаст Мейсону.
— Неужели мои дела так плохи? — притворно ужаснулся Мейсон.
Женщина упала в большое кожаное кресло.
— Нет, Билл, адвокат нам не требуется, — заявила она. — Адвокат начнет трепать языком, и еще неизвестно, кому он про наши дела разболтает. Пусть Мейсон все узнает.
— Ты с ума сошла! — воскликнул Голдинг.
— Так вот, мистер Мейсон, — начала Ева, даже не глядя в сторону Голдинга. — Мы и впрямь были там, в голубом седане. Ушли минут через двадцать после Галленса и…
— Ева! Ради Бога, закрой рот! — крикнул Голдинг, вставая и направляясь к ней.
Ева наконец удостоила его взглядом.
— Поди сядь, — сказала она таким тоном, будто приказывала собаке вернуться на подстилку в углу. — Сядь и заткнись! Игрок чертов! Не понимаешь, что идешь на верный проигрыш?
Потом Ева обернулась к Мейсону и продолжила свой рассказ спокойным, будничным тоном. Голдинг, поколебавшись, медленно отступил и опустился на стул.
— Мы понятия не имели, из-за чего Галленс поднял шум. Все смахивало на аферу, слушать было тошно. Мы с мужем обсудили это дело и решили: не допустим, чтобы нами помыкали. Мы отправились сначала в контору к Тренту, но его не застали. Позвонили сестре. Его дома не было, тогда мы и решили поехать к Галленсу и выложить карты на стол.
Подъехали, припарковали машину. Смотрим: в доме темно. «Да там, похоже, никого нет», — говорит Билл. А я ему в ответ: «Все равно пойдем и позвоним».
— Кто был за рулем? — прервал ее Мейсон.
— Я сама вела машину.
— Продолжайте.
— Вдруг Билл говорит: «Глянь-ка, кто-то ходит по дому с фонариком». И точно, мелькает лучик, слабенький такой, а может, его нарочно затенили, но все равно было видно, как фонариком водят по комнате.
— Наверху или внизу? — спросил Мейсон.
— Внизу.
— Продолжайте.
— Мы решили: что бы там ни творилось, нам лучше не впутываться. Но нас разбирало любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33