– Джонаса Фиппса? Вашего садовника? – Полковник приподнял рыжую бровь, – Старый перечник! Да ведь он постарше меня будет.
– У мистера Фиппса есть авантюрная жилка. – Прижав коленом дверь, я ухитрилась не вмазать ею по носу полковника. – Перспектива жить в палатке, питаться консервами и спать в одежде перевесила все, что я могла ему посулить. Конечно, если бы я упомянула о новой прислуге, которую мы ожидаем со дня на день, то, возможно, Джонас призадумался бы, прежде чем вскочить на заднее сиденье мотоцикла. Но я решила не прибегать к подкупу. И откровенно говоря, не знаю, что взяло бы верх – возможность потерроризировать новенькую или мотоциклетный шлем и кожаная куртка.
– Судя по всему, ваш Фиппс парень не промах. – Полковник вошел следом за мной в вестибюль библиотеки.
– Миссис Мэллой тоже так думает. Она сказала Джонасу, что он запросто может оставить без работы Каризму, если отрастит волосы на голову и сбреет их на груди.
– Кари… кого?
– Его! – Я выхватила книгу из кипы и сунула изумленному полковнику, аккуратно прикрывшему дверь. – Взгляните на лицо, прославившее тысячи любовных романов! – Будучи женщиной воспитанной, я не стала привлекать внимание к бугристой набедренной повязке Каризмы.
– Хотите сказать, что этот молодой человек и дама, застывшие в чрезвычайно неудобных позах, – реальные люди, а не плод воображения художника?
Лестер-Смит выглядел потрясенным, с поправкой, конечно, на солдатскую сдержанность; Героиню «Последней из храма девственниц», шедевра Циннии Сельми, от нескромных взглядов защищала лишь ее добродетель. Она обвивала руками мечту всех женщин. Грудь девушки была крепкой и гладкой, как винные кубки, губы нежны и влажны, как розовые лепестки после дождя, волосы струились водопадом, глаза затуманились от желания. Впрочем, любая, не исключая Элли Хаскелл, выглядела бы так же, представься ей возможность прильнуть к бронзовому от загара торсу Каризмы! Так близко, что ресницы переплетаются! Так тесно, что сердце Каризмы разгоняет кровь счастливицы и заставляет ее трепетать от запретной страсти.
– Что ж, надо же как-то зарабатывать на жизнь, – с сомнением пробормотал полковник.
Мы стояли в сумрачном вестибюле, освещенном маленькой лампочкой, болтавшейся на голом шнуре.
– В Каризме есть нечто большее, чем вульгарная сексуальность, – заверила я. – Мой муж, простите за бахвальство, тоже недурен собой, в Лондоне на улицах на него оглядываются. Но никогда бы я не смогла вообразить Бена на обложке книги. Недостает ему этого необузданного, бунтарского… неженатого вида.
Я рылась в стопке книг, пока мой спутник педантично уничтожал капли дождя на портфеле. Когда он закончил с этим делом, сложил носовой платок и повесил его на пояс просохнуть, я протянула полковнику «Заставь контрабандиста молиться».
– Каризма невероятно многолик, перед камерой он может перевоплотиться в кого угодно. – Я понимала, что тараторю, как восторженная дурочка, но домохозяйку с малыми детьми иногда обуревает жгучая потребность доказать, что она не отстала от жизни. – Убедитесь сами, правы ли газеты, величающие Каризму королем среди моделей-мужчин!
Полковник из вежливости попытался изобразить заинтересованность.
– Замечательно, миссис Хаскелл! Замок на заднем плане очень напоминает Мерлин-корт.
Я не возмутилась, хотя про себя подумала, что мой дом по части башенок и бойниц, пожалуй, переплюнет своего книжного собрата.
– Вглядитесь! – не унималась я. – Это не просто мужчина, это же чудо природы! Каризма в одной компании с безбрежным морем, непокорным ветром и первым лучом солнца на горизонте. Здесь он граф Полморган – волосы развеваются, как победное знамя. Дворянин, изгнанный из родового поместья в результате гнусных махинации алчной мачехи, он вынужден стать контрабандистом на Корнуэльском побережье. Врожденное благородство побуждает его заботиться о прекрасной девушке, воспитаннице его отца. Бедняжка вынуждена влачить жалкое существование после того, как ее заставили обручиться с мерзавцем…
Я задохнулась, вновь переживая прочитанное. Лестер-Смит поспешил воспользоваться заминкой:
– Ему, наверное, дня не хватает, чтобы высушить волосы после мытья. Кстати о времени, миссис Хаскелл, оно не ждет. Думаю, нам пора подняться в читальный зал. Члены Лиги рассчитывают на меня: к их приходу я должен сварить кофе и разложить протоколы прошлого собрания, – он похлопал по портфелю.
Размеренным шагом полковник пересек вестибюль, выложенный мозаичной плиткой, и распахнул дверь в библиотечный зал.
Внутри библиотека выглядела старомодной и ничуть не стеснялась этого. Никаких вертящихся турникетов на входе и выходе, в которых вы застреваете, как белка в колесе. Ни новомодных подставок для журналов. Ни увеличивающих зеркал, приглашающих поучаствовать в поимке воришек. Компьютеры, прикидывающиеся, что обдумывают дела чрезвычайной важности, даже если они всего-навсего хранят информацию о читательских пристрастиях, также отсутствовали.
Мы с полковником стояли на пороге почти домашней библиотеки – состоятельные джентльмены заводят такие в своих загородных домах для пущего престижа. Посетителей не было, потому что библиотека уже закрылась. В причудливой игре света и тени разделенное арками помещение напоминало лабиринт – отличное развлечение для отпрысков какого-нибудь лорда. У окна, выходившего на Мотыжную улицу, стоял дубовый стол, вокруг него толпились потертые кожаные кресла, приглашая к неторопливой беседе. Несколько гравюр со сценами охоты прекрасно сочетались со шторами приглушенных тонов. Покореженный медный экран сторожил каменный камин. Мраморный бюст Шекспира устроился над аркой, ведущей в секцию документальной литературы, за которой начинались полки с детскими книжками.
Правда, при ближайшем рассмотрении отсутствие одинаковых добротных кожаных переплетов наводило на мысль, что перед вами не частное собрание. А внушительная регистрационная стойка окончательно подтверждала подозрения, что вы забрели в общественное место.
Мисс Банч, наша бессменная библиотекарша, жила за этой стойкой. Ходили слухи, что она и родилась за ней, такая как есть, основательного сложения, краснолицая и со стриженными «под горшок» волосами. Из надежного источника (миссис Мэллой) я слыхала, что у мисс Банч нет имени. Должно быть, ее родители с первого взгляда на дитя поняли, что фамильярности оно не потерпит.
Обычно у меня дрожали коленки, когда я приближалась к стойке, нагруженная просроченными книгами. Мисс Банч в мгновение ока и до мельчайших долей процента вычисляла сумму штрафа. Будучи законченной трусихой, я прихватывала с собой справку от врача, дабы оправдать мою нерасторопность, но сегодня, прижимая к груди восемь томов захватывающих любовных романов, я не почувствовала леденящего взгляда мисс Банч. Увлекшись беседой с полковником, я не заметила самого главного.
Нынешним вечером наша библиотекарша отсутствовала самым непостижимым образом.
– Удивительно! – Лестер-Смит перевел взгляд на дверь с табличкой «Администрация» и покачал головой.
От дальнейших комментариев мой спутник благоразумно отказался, дабы не попасть впросак. И речи не могло быть о том, чтобы библиотекарша отлучилась с поста попить чайку с булочкой или – не дай бог! – навестить туалетную комнату. Мисс Банч скорее бы рассталась с библиотекарской печатью, чем проявила столь недостойную слабость. Предположение о том, что она наводит порядок на задних полках, также не выдерживало никакой критики. У мисс Банч все было расписано по минутам. Сданные книги она возвращала на полки строго с десяти утра до полудня.
– Видимо, мисс Банч отправилась наверх включить свет в читальном зале, – произнесла я, робко оглядывая комнату.
Отчего это помещение выглядит таким тоскливым? Наверное, виноваты капли дождя на стеклах и жуткие завывания ветра за окнами.
– Шутите, миссис Хаскелл, – с подобающей случаю серьезностью возразил полковник Лестер-Смит. – Включать свет, а также запускать кофеварку всегда было моей обязанностью. Вряд ли, несмотря на все свое трудолюбие, мисс Банч нарушит правило.
По моему мнению, мисс Банч распоряжалась в библиотеке как ей вздумается, но я промолчала и водрузила книги на непривычно пустынную стойку. Тягостные объяснения по поводу пятна от кофейной чашки на странице 342 романа «Ласковый зов» (творение плодовитой Циннии Сельми) отодвинулись на неопределенное время. Значит, пока бояться нечего, и я с легким сердцем двинулась за полковником. Он распахнул дверь на лестницу и посторонился, пропуская меня вперед:
– После вас, миссис Хаскелл.
От моего «а-а-ах!» мы оба так и подскочили.
Неверно истолковав мое восклицание, Лестер-Смит залился румянцем в тон морковной шевелюре и рассыпался в извинениях:
– Прошу прощения, миссис Хаскелл, но, будучи старомодным чудаком, я все время забываю, что обычная вежливость ныне воспринимается женщинами как оскорбление.
– При чем тут издержки эмансипации! – Дрожащим пальцем я ткнула в сторону стеллажа с буквами «Н – О». – Видите?.. Вон там… на полу… в конце прохода… – Ветер за окном очень кстати взвыл. – Полковник, в библиотеке валяется тело!
Я, как всегда, преувеличивала. Никакого тела не было, имелась лишь одна нога, торчавшая из-за стеллажа. Точнее, ступня. Но не логично ли предположить, что если есть ступня, то и тело где-то неподалеку?
– Это всего лишь тень, миссис Хаскелл.
– Говорю же вам…
– Не в обиду будет сказано, миссис Хаскелл, но, мне кажется, вы чересчур увлекаетесь детективами.
Тем не менее Лестер-Смит поставил портфель на стойку и двинулся по библиотечному лабиринту, желая успокоить мои расшалившиеся нервы.
– И теперь мерещится всякое, да? – На ватных ногах я потащилась следом за полковником.
Зловещая ступня наверняка окажется книжкой, оброненной небрежным посетителем. Лестер-Смит ускорил шаг, пока я размышляла, не веду ли себя как последняя дура. Не успеет полковник вернуть книгу на ее законное место, как из-за стеллажа появится мисс Банч и грозно объявит, что виновник будет лишен читательского билета и приговорен к двухнедельным исправительным работам над каталогом.
На полу действительно валялась книга, беззаботно белея страницами. Но в нескольких сантиметрах от нее определенно находилась чья-то нога в разношенной кроссовке. Ветер душераздирающе вздохнул, когда Лестер-Смит изумленно окликнул библиотекаршу:
– Мисс Банч, вам нездоровится?
Полковник проворно обогнул стеллаж и опустился на колени, не пожалев безупречных стрелок на брюках.
Библиотекарша в юбке бутылочного цвета и таком же свитере лежала на спине. Выглядела мисс Банч как обычно: крупная румяная женщина с воинственным блеском в слегка остекленевших глазах.
– Мужайтесь, миссис Хаскелл, – прошептал Лестер-Смит, и я послушно привалилась к книжным полкам. – Мисс Банч перешла финишную черту.
Сколько раз полковник лицом к лицу встречался со смертью на страницах армейских учебников! Однако, будучи джентльменом до мозга костей, он не мог употребить это слово из шести букв в присутствии дамы.
– Она мертва? – пролепетала я. – Но, может, мисс Банч еще оправится? – Шок неизменно превращает меня в идиотку. – У нее же не перерезано горло от уха до уха и голова не проломлена тупым предметом…
– Должно быть, сердечный приступ, миссис Хаскелл.
– Исключено! – Одной рукой я протестующе взмахнула, другой размазала по лицу слезы. – Мисс Банч никогда бы не допустила такой вольности! Только не на рабочем месте. Наша библиотекарша – рьяная поборница профессиональной этики, чувство приличия у нее развито до чрезвычайности (тут я всхлипнула). Никогда не забуду, какую выволочку она устроила мне, когда обнаружила, что я записала номер телефона на форзаце «Сна в летнюю ночь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42