– Уж мы и так поглядим. Без разрешения поглядим. Мы, ваше превосходительство, глазастые, все углядим, – пообещал красногвардеец.
Засунув руку в отверстие, Артюхин вытащил продолговатую, красного дерева коробку, раскрыл ее и протянул мне. В коробке, выложенной изнутри бархатом, лежали ордена и медали: красной эмали с двойной золотой каймой по краям и четырьмя золотыми орлами крест Станислава с белым щитом и перекрещивающимися мечами; черно-красный Владимир с бантом; белые скромные офицерские «Георгии»…
– Знал свое дело барон-то, – сказал красногвардеец. – Такие цацки зря не давали. Немало, видать, германской кровушки пролил.
Затем Артюхин извлек парчовый футляр, в котором лежали витые, украшенные сусальным золотом свечи, видимо венчальные – память о свадьбе. Двойного шелка, наподобие кисета, мешочек с высохшей в пыль бурой землей; портмоне с царскими ассигнациями; несколько коробочек с женскими украшениями – кольца, колье, браслеты, серьги; письма; фотографии; альбом с акварельными пейзажами…
– Кажись, все, – сказал Артюхин. Он был немного смущен и не знал, что ему дальше делать. – Обратно, что ль, положить, а, Леонид Борисович?
У меня тоже было ощущение неловкости.
– Все, да не все… – Красногвардеец вытащил из глубины тайника сложенный в несколько раз лист плотной бумаги и протянул мне.
– Ишь шустряк! – поразился Артюхин.
Я развернул лист. Это была опись драгоценностей, явно не имевших никакого отношения к женским безделушкам…
– Годится? – спросил наблюдавший за выражением моего лица красногвардеец.
– У вас талант к обыскам.
– Ну вот. А он говорит «все». Да тут, ежели хорошенько пропахать, и не то еще отыщется.
Но больше мы ничего в квартире не нашли.
Из протокола допросаювелира патриаршей ризницыгражданина Ф.К.Кербеля,
произведенного инспектором Московскойуголовно-розыскной милиции П.П.Бориным
В О П Р О С. Знаете ли вы гражданина Василия Григорьевича Мессмера?
О Т В Е Т. Да, знаю.
В О П Р О С. Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
О Т В Е Т. Я с ним познакомился приблизительно лет пятнадцать назад. Он пользовался моими услугами, приобретая для своей жены ювелирные изделия.
В О П Р О С. Встречались ли вы с Мессмером после кончины его жены?
О Т В Е Т. Лишь один раз, в 1916 году, когда Мессмер попросил меня оценить некоторые золотые вещи покойной жены.
В О П Р О С. При обыске у вас в квартире обнаружена телеграмма Мессмера, в которой адресат сообщает о своем приезде в Москву и назначает вам встречу на вокзале. Что вы можете сказать по поводу этой телеграммы?
О Т В Е Т. Она меня удивила так же, как и визит ко мне Василия Григорьевича, о котором мне сообщила сестра.
В О П Р О С. Насколько нам известно, Мессмер не застал вас дома. Оставил ли он какую-либо записку для вас?
О Т В Е Т. Нет.
В О П Р О С. Во время произведенного обыска у вас обнаружена опись драгоценностей. Что это за опись и как к вам попала?
О Т В Е Т. Я много лет занимаюсь историей ювелирного искусства и драгоценных камней. Опись, о которой вы говорите, передана мне ныне покойным ювелиром Перельманом. В ней перечислены наиболее выдающиеся драгоценности, которые находятся в России в частных руках.
В О П Р О С. Когда Перельман передал вам эту опись?
О Т В Е Т. В 1913 или 1914 году.
В О П Р О С. Но на описи стоит дата «25 XII – 1917». Как вы это объясните?
О Т В Е Т. Тут какая-то ошибка.
В О П Р О С. Точно такая же опись и точно тех же драгоценностей найдена при обыске у гражданина Мессмера. Он тоже занимается историей ювелирных изделий?
О Т В Е Т. Не знаю.
В О П Р О С. Вы понимаете, что ваши ответы не убедительны?
О Т В Е Т. Да.
В О П Р О С. А то, что это бросает на вас тень, тоже понимаете?
О Т В Е Т. Да.
В О П Р О С. Чем вы в связи с этим хотите дополнить свои показания?
О Т В Е Т. У меня нет дополнений. Но в ограблении ризницы я не замешан. Этого греха я бы никогда на душу не взял .
Записано с моих слов правильно.
Ф.Кербель
Пояснения бывшего помощникаученого хранителя музея
Императорской академии наук,
профессора истории изящных искусств
Д.С.Карташова по описи,
обнаруженной в квартирегражданина Г.П.Мессмера
(второй экземпляр вышеуказанной описи изъят при обыске у ювелира Московской патриаршей ризницы гражданина Ф.К.Кербеля)
«Из 32 предметов, перечисленных в представленном мне Московской уголовно-розыскной милицией списке, могу дать пояснения по некоторым, а именно:
1. «БАТУРИНСКИЙ ГРААЛЬ» (В ОПИСИ № 7)
Указанная драгоценность впервые упоминается в царствование Петра II, относительно подробное описание ее составлено при императрице Анне Иоанновне.
Анна Иоанновна была ценительницей художественных изделий и драгоценных камней. При дворе ее трудились известные ювелиры. Страсть императрицы порой доходила до курьезов. Так, она хотела приобрести один из крупнейших в мире бриллиантов, известный под названием «Флорентиец» или «Великий герцог Тосканы». Пользуясь тяжелым положением владетельного герцога, который тогда подвергся военному нападению, императрица поручила своему шуту Петру Миро купить знаменитый бриллиант.
Великому герцогу было отправлено письмо. В нем Миро сулил русскую военную помощь в войне с неприятелем.
Взамен требовалось немногое: «Подлежит для содержания сих храбрых войск… приготовить довольное число самой крепкой гданской вотки такой, какову ваше королевское высочество пивал, будучи в Богемии, оною охотно напивался до пьяна», и продать русской императрице Анне Иоанновне бриллиант «Флорентиец» – «Ея Императорское величество намерено тот алмаз купить и деньги за оной заплатить…»
Герцог не поверил в серьезность намерений императрицы послать ему на помощь войска, а расставаться с бриллиантом не хотел. Поэтому письмо было оставлено без ответа, а продажа «Флорентийца» не состоялась. Однако сетовать на судьбу императрице не пришлось. Вскоре с помощью того же Миро она без денег и войск стала владелицей более ценной вещи – знаменитого «Батуринского грааля», принадлежавшего любимцу Петра I князю Меншикову.
Меншиков был одним из богатейших людей России. Ему принадлежали 90 тысяч крепостных, десятки домов и дворцов в Москве, Петербурге и других городах. Когда Меншиков попал в опалу, то при конфискации его имущества в петербургском дворце на Васильевском острове были изъяты сказочные сокровища: кресты и звезды, осыпанные бриллиантами и жемчугом; украшенные драгоценными камнями золотые табакерки; трости с бриллиантовыми набалдашниками; изумрудные перья с рубинами; бриллиантовые пряжки; перстни; пуговицы. А когда Меншиков отправился в ссылку, в дороге у него было отобрано драгоценностей на 5 миллионов рублей, и это не считая украденного из царского дворца столового серебра… И все-таки князю удалось немало утаить от царских чиновников. Среди этого «немалого» был и так называемый «Батуринский грааль».
Грааль, что по-старофранцузски обозначает блюдо или чашу, фигурирует в средневековых сказаниях как легендарный сосуд, в который якобы Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Христа. Истории известно несколько псевдограалей. Батуринский был вырезан из настоящего изумруда весом, если не ошибаюсь, в 182 или 183 карата. Куда его успел перепрятать Меншиков, никто не знал. Не удалось также заполучить и деньги (9 миллионов рублей), которые хранились в Лондонских и Амстердамских банках, так как банки отказались их выдать без разрешения князя. И тогда Миро, потерпевший неудачу с «Флорентийцем», подсказал императрице и ее всесильному фавориту Бирону хитрый ход: женить брата Бирона Густава на дочери Меншикова. Вместе с дочерью князя был возвращен из ссылки и единственный сын Меншикова Александр Александрович. Молодой Меншиков, разумеется, знал, где спрятан «Батуринский грааль», самая ценная вещь в драгоценностях отца.
Свадьба Густава Бирона и дочери Меншикова ознаменовалась возвращением из Лондона и Амстердама 9 миллионов рублей, а «Батуринский грааль» был преподнесен молодым Меншиковым жениху, который в свою очередь подарил его Анне Иоанновне.
2. «ДВА ТРОНА» (В ОПИСИ № 9)
Эти шедевры русского ювелирного искусства экспонировались в 1912 году в Петербурге на выставке ювелирного дела, организованной Императорским обществом поощрения художеств совместно с Обществом поощрения художественных кустарных промыслов. На указанной выставке, где были представлены кованые, резные, сканые, ажурные и другие изделия, «Два трона», сделанные кустарями Костромского уезда, заслуженно обратили на себя внимание публики и были приобретены председательницей комитета Императорского общества поощрения художеств принцессой Евгенией Максимилиановной Ольденбургской.
«Два трона», размер которых не превышает четверти спичечного коробка, отличают тонкий вкус, изящество линий и подлинная ювелирность работы. При взгляде на них невольно вспоминаешь о знаменитом Левше, которому удалось подковать английскую блоху.
Эти ювелирные филигранные миниатюры с поразительной точностью воспроизводят «алмазный» престол царя Алексея Михайловича (трон украшен 876 алмазами и 1223 яхонтами) и престол Ауренг-Зеба из династии Великих Моголов – «павлиний трон».
3. «ЗОЛОТОЙ МАРК» (В ОПИСИ № 15)
«Золотой Марк» изготовлен в ювелирной мастерской Мелентьева в Риге. Он экспонировался, так же как и «Два трона», на ювелирной выставке 1912 года в Петербурге, где был приобретен петербургским фабрикантом Ф.П.Ознобишиным. После кончины Ознобишина является собственностью племянника покойного фабриканта ротмистра Г.В.Грибова.
«Золотой Марк» представляет собой миниатюрную модель (величиной с лист писчей бумаги) знаменитого памятника византийского ювелирного искусства X века – иконостаса, который находится в Венеции в соборе святого Марка.
«Золотой Марк» – прямоугольная золотая пластинка, состоящая из двух горизонтальных полос, на которых находятся миниатюрные образки, исполненные перегородочною эмалью на золотом фоне. Образа обрамлены бордюрами, украшенными драгоценными камнями и чеканными медальонами. Каждый образ отделан колонками или пилястрами. В середине верхней полосы – медальон, на котором изображен архистратиг Михаил. Всего – 83 почти микроскопических образа. Все пространство между эмалями и тимпаны арок над ними украшены мелкими драгоценными камнями.
4. «ГЕРМОГЕНОВСКИЕ (КАЗАНСКИЕ) БАРМЫ»
(В описи № 32 против номера пометка: «Продаже не подлежат. Могут быть только заложены».)
Существование так называемых «Гермогеновских (Казанских) барм», они же «Мономаховы бармы» или «Бармы Алексея Комнена», до сих пор вызывает сомнение и оспаривается многими русскими учеными. Согласно легенде, которая, вероятней всего, не является таковой, они во времена татаро-монгольского ига попали в качестве трофея к одному из монгольских военачальников, а затем, переходя из рук в руки, к основателю Казанского царства. Когда Казань была взята и разрушена русскими войсками, а последний казанский царь Едигер оказался в плену, бармы исчезли. Они отыскались якобы лишь в 1579 году, когда были найдены в земле на месте сгоревшего дома вместе с иконой Казанской божией матери. Как известно, эта икона находилась потом в стане князя Пожарского и ей приписывали освобождение Москвы от поляков. Что же касается барм, то казанский митрополит Гермоген, ставший всероссийским патриархом, оставил их у себя, заявив, что вручит их после изгнания поляков законному русскому царю. Однако Гермоген не дожил до избрания на престол Михаила Романова. Когда в Москву, занятую поляками, поступили сведения о земском ополчении Минина и Пожарского, от патриарха потребовали, чтобы он воспрепятствовал князю Пожарскому и убедил нижегородцев остаться верными польскому царевичу Владиславу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82