— Неужели?
— Разумеется. Мне нет смысла обманывать себя... а вам — меня. Фон Тибольту необходима встреча со мной. Когда она состоится, он не даст мне уйти. По крайней мере, живой он меня не отпустит. Зачем бы он стал это делать?
— Мы примем меры предосторожности, какие только сможем.
— Благодарю вас, у меня будет с собой пистолет. Я не намерена стоять перед ним и упрашивать, чтобы он промахнулся.
— Конечно, лучше было бы не стоять, а сидеть. Она понимающе улыбнулась.
— Мы ведь оба практики, не так ли? Умеющие выживать.
— Так проще, — пожал плечами Яков.
— Скажите... Этот список, который вам так позарез нужен, — «детей Солнца»... Он ведь, должно быть, громадный. Целые тома. Фамилии людей и их родных по всему свету.
— Это сводный список. Вряд ли мы его когда увидим. Да он нам и не нужен. Список же, который мы можем — должны — найти, чисто практического свойства. Он содержит имена тех руководителей, кому будут переданы средства для распределения в стратегически важных регионах. Такой список должен находиться у фон Тибольта под рукой.
— С его помощью вы сумеете выявить главарей «Вольфшанце»?
— Повсеместно.
— Почему вы так уверены, что список находится в «Д'Аккор»?
— Это единственное место, где он может быть. Фон Тибольт не доверяет никому. Он позволяет другим иметь дело лишь с частью целого, которым руководит единолично. Он ни за что не оставит список в сейфе, но и не станет носить его при себе. Он наверняка хранит его в своем гостиничном номере, напичканном ловушками, и расстанется с ним лишь в крайних обстоятельствах.
— Мы оба согласны, что к таким обстоятельствам отношусь я.
— Да. Он боится вас, как никого другого, поскольку никто другой не сможет убедить вашего сына отказаться от участия в женевском плане. Он нужен им. Так как для снятия денег необходимо соблюдение законности. Иного пути не существует.
— В этом — ирония судьбы. Для осуществления величайшего беззакония, какое только можно себе представить, используется авторитет закона.
— Это не новый прием, миссис Холкрофт.
— А мой сын? Вы убьете его?
— Я бы не хотел.
— Мне бы хотелось услышать что-нибудь более конкретное.
— Если он согласится поехать с нами, не будет никакой причины это делать. Если удастся убедить его, и он не сочтет все обманом — у меня будут все основания оставить его в живых. Провал финансовой аферы «Вольфшанце» не означает ее конца. «Дети Солнца» останутся. Они будут ослаблены, но не раскрыты. И не уничтожены. Нам потребуется как можно больше людей, способных поднять против них свой голос. У вашего сына будет в распоряжении важный рассказ о том, чему он был свидетелем. С ним вместе мы выйдем на нужных людей.
— Как вы убедите его, если я... не вернусь со свидания с фон Тибольтом?
Израильтянин заметил легкую улыбку на губах Альтины и правильно истолковал сделанную ею паузу. Его предположения угаданы: ей не суждено вернуться.
— Я и мой связной в Невшателе считаем, что в нашем распоряжении два дня: сегодняшний и завтрашний. События в «Гран банк» начнутся, без сомнения, в понедельник. Его будут держать в изоляции, вне досягаемости для посторонних. Моя задача — пробить эту изоляцию и вызволить его.
— Если это удастся, что вы ему скажете?
— Правду. Объясню все, что мы выяснили в Хар-Шхаалаф. Хелден может оказать в этом большую помощь — если только, будем откровенны, она останется в живых. И кроме того, список. Если я найду список, то покажу его Ноэлю.
— Покажите ему это письмо, — прервала его Альтина, снова оборачиваясь к листку бумаги на письменном столе.
— Это тоже пригодится, — согласился израильтянин.
* * *
— Эрих!
Кесслер встрепенулся, как от удара хлыстом, и напрягся всем своим мощным телом. Он хотел было положить трубку, но Холкрофт остановил его:
— Не нужно! С кем вы говорите? — Ноэль выхватил у него трубку и произнес в нее: — Кто говорит? Молчание.
— Кто это?
— Прошу вас, успокойтесь, — обратился к нему Кесслер, успев взять себя в руки. — Мы стараемся оградить вас от опасности. Вам нельзя показываться на улицах — вы это прекрасно знаете. Они убьют вас. Ведь вы — ключевая фигура в женевском договоре.
— Речь шла не обо мне!
— Мы стараемся разыскать вашу мать! Вы сказали, что она отправилась из Лиссабона с фальшивым паспортом. Мы сразу этого не поняли. Иоганн знает людей, которые поставляют такие документы. Мы как раз это обсуждали...
Холкрофт вновь поднес ко рту трубку:
— Фон Тибольт? Это вы?
— Да, Ноэль, — спокойно ответил тот. — Эрих прав. У меня здесь друзья, и они пытаются помочь нам. Вашей матери может грозить опасность. Но сами вы не должны принимать участия в поисках. Вам нужно оставаться вне поля их зрения.
— "Не должен"... «Нужно»? — резко произнес Холкрофт в трубку, не сводя при этом глаз с Кесслера. — Уясните себе одну вещь, вы оба. Я сам буду решать, что мне делать и чего — нет. Понятно?
Ученый кивнул. Фон Тибольт на том конце не промолвил ни слова.
— Я спросил, понятно ли вам! — повысил голос Ноэль.
— Да, конечно, — сказал наконец Иоганн. — Как уже сказал Эрих, мы только хотели вам помочь. Информация о том, что ваша мать путешествует с чужим паспортом, могла бы оказаться полезной. Я знаю людей, которые занимаются подобными делами. Я созвонюсь с ними и сообщу вам.
— Да, пожалуйста.
— Если я не увижу вас до утра, то встретимся в банке. Думаю, Эрих вам все объяснил?
— Да, объяснил. И вот еще что, Иоганн... Прошу простить, что я вспылил. Я знаю, вы пытаетесь помочь. Люди, за которыми мы охотимся, зовутся «Нахрихтендинст», верно? Ведь именно это вы выяснили в Лондоне?
После недолгого молчания голос на том конце произнес:
— Откуда вам известно?
— Они оставили визитную карточку. Я хочу добраться до этих подонков.
— Мы тоже.
— Спасибо. Позвоните мне, как только что-нибудь узнаете. — Ноэль повесил трубку и обратился к Кесслеру: — Больше никогда так не делайте.
— Прошу прощения. Я думал, что поступаю правильно. Как вы, я полагаю, чувствовали себя правым, наблюдая за мной у отеля «Д'Аккор».
— Гнусная штука жизнь, вот что я понял в последнее время, — проронил Ноэль, снова берясь за трубку.
— Что вы собираетесь делать?
— Поговорить с одним человеком, который живет на Кюрасао. Возможно, ему что-то известно.
— Ах да... Инженер, передававший ваши сообщения.
— Я перед ним в долгу.
Ноэль соединился с телефонисткой международной связи, дал ей номер телефона на Кюрасао и спросил, не вешать ли ему трубку или та перезвонит.
— В этот час линия не слишком перегружена, сэр, — ответила телефонистка.
— Тогда я подожду. — Он уселся с трубкой в руке на кровати.
Минуты через полторы в трубке раздался гудок телефона Буоновентуры. Ответил мужской голос — но это был не Сэм:
—Да?
— Сэма Буоновентуру, будьте добры.
— Кто говорит?
— Его близкий друг. Я звоню из Европы.
— Ему никак не подойти, мистер. Он больше на звонки не отвечает, так-то...
— Что вы хотите сказать?
— Его песенка спета, мистер. Какой-то сукин негритос из местных перерезал ему глотку проволокой. Мы обыскиваем все заросли и берег, чтобы поймать этого стервеца.
Холкрофт уронил голову, зажмурился и задохнулся. Его след вывел их к Сэму — и тот дорого заплатил за помощь, которую ему оказывал. Буоновентура был его информцентром, и его неизбежно должны были убрать, чтобы оставить Холкрофта без связи. Люди из «Нахрихтендинст» стремились изолировать его. Он был в долгу перед Сэмом, и вот долг этот оказался оплачен смертью. Все, к чему он ни прикасался, настигала смерть. Он был ее носителем. Едва отдавая себе отчет в своих словах, Ноэль проговорил в трубку:
— Не надо обыскивать заросли... Его убил я.
Глава 43
— Ваш сын когда-либо упоминал фамилию Теннисон? — спросил Бен Гадиз.
— Нет.
— Черт подери! Когда вы в последний раз с ним говорили?
— После гибели мужа. Он тогда был в Париже. Это было то, что он хотел услышать. Яков скрестил руки на груди и продолжал расспросы:
— Это был ваш первый с ним разговор после смерти мужа?
— После убийства, — поправила Альтина. — Хотя тогда я этого не знала.
— Ответьте на мой вопрос. Это был первый ваш разговор после смерти мужа?
—Да.
— Стало быть, беседа была невеселой?
— Очевидно. Мне пришлось сказать ему...
— Хорошо. В такие моменты рассудок затуманен. Говорятся вещи, которые потом редко удается восстановить. Тогда-то он и упомянул фамилию Теннисон. Он сказал вам, что собирается в Женеву — на встречу, кажется, с человеком по имени Теннисон. Можете вы изложить это фон Тибольту?
— Конечно. Но поверит ли он?
— У него нет выбора. Вы нужны ему.
— А он мне.
— Звоните. И не забывайте: вы близки к истерике. Женщина в панике неуправляема. Выбейте его из равновесия. Кричите, шепчите, заговаривайтесь. Скажите ему, что вы должны были связаться со своим знакомым летчиком с базы гидросамолетов — но там произошло убийство. База кишит полицией. Вы напуганы до смерти. Сумеете?
— Слушайте и убедитесь, — отозвалась Альтина, берясь за телефон.
Телефонистка отеля соединила ее с номером почетного гостя «Д'Аккор» господина Джона Теннисона. Яков слушал, как играет заданную роль Альтина, и проникался все большим восхищением.
— Вы должны взять себя в руки, миссис Холкрофт, — говорил незнакомец на том конце провода.
— Так вы действительно тот самый Теннисон, о котором говорил сын?
— Да, я его друг. Мы познакомились в Париже.
— Ради Бога, вы можете мне помочь?!
— Конечно. С готовностью.
— Где Ноэль?
— Боюсь, мне это неизвестно... Он в Женеве по делу, к которому я отношения не имею.
— Не имеете?
— К сожалению, не имею. Вчера мы с ним пообедали, и он отправился на встречу со своими партнерами.
— Он сказал куда?
— Боюсь, что нет. Видите ли, я здесь проездом в Милан... Будучи в Париже, я обещал остановиться с ним по приезде в Женеву в одном отеле и показать город. Он ведь здесь никогда не бывал.
— Мистер Теннисон, вы не могли бы встретиться со мной?
— Да, разумеется. Где вы находитесь?
— Нам нужно вести себя осмотрительно. Я не могу допустить, чтобы вы рисковали собой...
— Мне ничто не угрожает, миссис Холкрофт. Я передвигаюсь по Женеве совершенно свободно.
— А я нет. Это ужасное происшествие в Медоке...
— Ну же, вы просто перенервничали. Что бы там ни произошло — я уверен, это не имеет к вам отношения. Где вы? Где мы можем увидеться?
— На вокзале. В зале ожидания у северного входа. Через сорок пять минут. Благослови вас Бог! — Она резко повесила трубку.
Яков Бен Гадиз одобрительно улыбнулся и произнес:
— Он будет вести себя очень осторожно. Примет защитные меры — и это даст нам больше времени. Я отправляюсь в «Д'Аккор». У меня каждая минута на счету.
* * *
Фон Тибольт медленно положил трубку. Вероятнее всего, это западня, но окончательные выводы делать рано. Он намеренно вставил в разговоре, будто Холкрофт никогда не бывал в Женеве. Это была ложь, и старуха знала это. С другой стороны, судя по голосу, она и впрямь охвачена паникой — а женщины ее возраста в панике не столько слушают, сколько хотят, чтобы выслушали их. Так что она вполне могла не расслышать его замечания, а если даже и расслышала, то не придала ему значения, поглощенная своими тревогами.
То, что Холкрофт упомянул в разговоре с матерью фамилию Теннисон — если, конечно, он это сделал, — не было столь уж невероятным, учитывая характер американца. Тот был подвержен мгновенным эмоциональным всплескам и часто говорил не подумав. Известие об убийстве Ричарда Холкрофта в Нью-Йорке могло привести его в такое состояние, что с губ неосознанно слетела фамилия Теннисон.
С другой стороны, в иные моменты американец демонстрировал присутствие духа, которого от него трудно было ожидать. То, что он сообщил эту фамилию матери, противоречило выработанной им для себя внутренней дисциплине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83