Я подношу им спички. Тебе нужна работа?
— Нет, одолжение.
— Говори, что надо.
— Я собираюсь уехать за границу на несколько месяцев по личным делам. Мне нужно как-то обосновать свой отъезд из Нью-Йорка, чтобы меня никто не искал. Придумать такой повод, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов, куда это я делся. Есть у меня одна идея, и я подумал, Сэм, что, может, ты мне поможешь ее осуществить.
— Ну, если ты думаешь о том же, о чем и я, то, конечно, смогу.
Они и впрямь думали об одном и том же. Очень часто для строительства в отдаленных районах нанимали архитектора-консультанта — человека, чье имя не фигурировало в авторских проектах, но чей опыт использовался при их создании. Это широко практиковалось в тех странах, где найм местных специалистов был предметом национальной гордости. И где вечной проблемой было то, что местные таланты не обладали достаточной квалификацией и опытом. Инвесторы, впрочем, ничем не рисковали, нанимая высококлассных специалистов, которые вносили необходимые коррективы в проекты, созданные местными архитекторами, доводя их до кондиции.
— Ты можешь что-нибудь предложить? — спросил Ноэль.
— Конечно! Полем твоей деятельности могут стать несколько слаборазвитых стран в Африке, Южной Америке, даже здесь — на Антильских островах, на Гренадинах. Специалисты международного класса сползаются сюда, как пауки, но местные власти все равно предпочитают строить своими силами. Консультанты — это предмет особого разговора, о чем предпочитают умалчивать. Чтобы получить контракт, тут приходится давать на лапу такие...
— Мне не нужна работа, Сэм. Мне нужно прикрытие. Какое-нибудь место, которое я могу официально назвать и кто-нибудь, кто сможет подтвердить, что я там.
— Я могу! Я же исчезну в этих джунглях на год, не меньше. Может, и больше. У меня есть две хазы и яхт-клуб, куда я могу податься, если решу съехать из отеля? Положись на меня, Ноули!
— Я надеялся на тебя.
— Так я и думал. Позже я введу тебя в курс дела, а ты скажи, где мне тебя найти, если кто-нибудь из твоих великосветских друзей захочет закатить для тебя пирушку!
Холкрофт определил обоих чертежников и секретаршу на новое место со среды. Как он и предполагал, сделать это оказалось проще простого: они были добросовестными работниками. Холкрофт сделал четырнадцать телефонных звонков, обзвонив все строительно-проектные фирмы, где рассматривались его проекты, и с удивлением узнал, что в восьми фирмах эти проекты ждали одобрения. В восьми! Если все сложится удачно, то общая сумма гонораров должна превысить все его доходы за последние пять лет!
И все же это не два миллиона — о них он ни на секунду не забывал. А если и забывал, то мысли о людях «Вольфшанце» преследовали его неотступно.
Агентству секретарей-телефонисток он поручил давать такую информацию: «Холкрофт, инкорпорейтед» в настоящее время не принимает заказов на проектирование; компания участвует в крупномасштабном проекте за границей; просьба оставить свой номер телефона и фамилию...
Тех же, кто будет особенно настойчиво пытаться связаться с Холкрофтом, просили направлять всю корреспонденцию на абонентский ящик компании «Сэм Буоновентура, лимитед» в Кюрасао, Антильские острова. Наконец, для исключительных случаев был дан телефон Сэма.
Ноэль договорился с Буоновентурой, что будет звонить ему раз в неделю. И раз в неделю он должен был связываться с телефонисткой из агентства.
В пятницу он уже немного раскаивался в том, что сделал. Он бросал свой возделанный сад и отправлялся бродить по незнакомому лесу.
Теперь для тебя все будет по-другому. Ничто уже не будет таким, как прежде.
А что, если ему не удастся найти детей фон Тибольта? Что, если они умерли и их прах покоится где-нибудь на кладбище в Бразилии? Их следы потерялись пять лет назад в Рио-де-Жанейро, и с чего это он вообразил, что сможет их воскресить? А если не сможет, вдруг люди «Вольфшанце» нанесут свой коварный удар? Он испугался. Но разве в страхе дело, подумал Холкрофт, идя на угол Семьдесят третьей улицы и Третьей авеню. Страх можно превозмочь. Можно отнести полученные им в Женеве бумаги в государственный департамент, можно рассказать им все, что ему известно о Питере Болдуине, об Эрнсте Манфреди, о швейцаре Джеке. Он мог разоблачить грандиозную кражу, совершенную тридцать лет назад, и тысячи благодарных граждан по всему миру позаботятся о его надлежащей защите.
Это было самое разумное, что он мог сделать в данной ситуации, но почему-то разумные вещи и чувство безопасности не представляли теперь для него большой важности. Тридцать лет назад страдал некий человек. И этот человек определял теперь все его помыслы.
Он остановил такси, и ему внезапно в голову пришла странная мысль — мысль, которая, он знал, уже давно засела в глубине его сознания. Он понял, что заставило его войти в незнакомый лес.
Он принял на себя чужую вину. Он принял на себя прегрешения Генриха Клаузена.
«Следует искупить вину».
— Дом номер 630 по Пятой авеню, пожалуйста, — сказал он, садясь в такси.
Это был адрес бразильского консульства.
Охота началась.
Глава 6
— Что-то я вас не совсем понимаю, мистер Холкрофт, — сказал пожилой атташе, откидываясь на спинку кресла. — Вы утверждаете, что хотите найти семью, но фамилию не называете. Вы говорите, что эта семья эмигрировала в Бразилию в сороковых годах и, судя по недавней информации, исчезла несколько лет назад. Я вас правильно понял?
Атташе был явно озадачен, и Ноэль подумал, что, возможно, свалял дурака. Но что ему еще оставалось делать?
Он не может произнести вслух имя фон Тибольта, пока не окажется в Бразилии, и не собирается усложнять свой поиск который и без того был слишком затруднительным с самого начала. Холкрофт изобразил на лице улыбку:
— Я не совсем так выразился. Я спросил, можно ли найти эту семью, учитывая все обстоятельства ее приезда страну и исчезновения. Я не сказал, что это я их ищу.
— То есть это чисто гипотетический вопрос? Вы журналист?
Холкрофт обдумал вопрос, заданный ему дипломатом. Журналист? Как просто ответить «да» и какой это удобный предлог для вопросов, которые он сам будет задавать...
С другой стороны, через несколько дней ему предстояло вылететь в Рио-де-Жанейро. Ему придется заполнять иммиграционные анкеты, возможно, придется получать визу; он ничего пока толком не знал. Так что лживый ответ мог породить множество неприятностей.
— Нет, я архитектор.
Взгляд атташе выдал его удивление.
— О, тогда вам следует побывать в Бразилиа. Этот город — шедевр архитектуры.
— Я мечтаю там побывать.
— Вы говорите по-португальски?
— Немного по-испански. Я работал в Мексике. И в Коста-Рике.
— Но мы отвлеклись, — сказал атташе, склонившись над столом. — Я спросил, не журналист ли вы, и вы заколебались, прежде чем ответить. Вы собирались сказать, что вы — журналист, потому что такой ответ многое облегчает. Если честно, то эта ваша нерешительность дает мне основания предположить, что именно вы и разыскиваете исчезнувшую семью. Отчего бы вам не рассказать мне все начистоту?
«Если я собираюсь прибегать ко лжи во время путешествия по незнакомому лесу, — подумал Ноэль, — то сначала лучше проанализировать возможные ответы на несущественные вопросы». Отсюда вывод: надо тщательно готовиться.
— Да тут и рассказывать особо нечего, — смущенно начал он. — Я собираюсь посетить вашу страну и пообещал одному приятелю поискать его старых знакомых. — Это было не далеко от истины. Не так уж плохо, подумал Холкрофт. Возможно, именно поэтому его слова прозвучали Убедительно. Второй вывод: пусть твоя ложь основывается хотя бы на толике правды.
— Однако ваш приятель обнаружить их не сумел...
— Он пытался сделать это, находясь в тысяче миль от страны. Это же совсем другое дело.
— Пожалуй, да. Итак, вследствие того, что ваш приятель опасается возможного возникновения непредвиденных осложнений, вы не хотите назвать мне фамилию этих людей?
—Да.
— Любому юристу ничего не стоит просто связаться с адресным бюро — через адвокатскую контору в Рио-де-Жанейро. Это делается постоянно. Но семья, которую хочет разыскать ваш приятель, исчезла из поля зрения официальных лиц — вот почему он и попросил вас выяснить их местонахождение. — Атташе улыбнулся и передернул плечами, словно преподал посетителю урок элементарной арифметики.
Ноэль смотрел на бразильца с нарастающим раздражением. Вывод третий: не позволяй заманивать себя в ловушку как бы невзначай сделанными самоочевидными выводами.
— Хотите, я вам кое-что скажу? — спросил Холкрофт. — Вы малоприятный человек.
— Мне очень жаль, если у вас создалось такое впечатление, — с искренним сожалением произнес атташе. — Я хотел вам помочь. Это моя обязанность. У меня есть основания так разговаривать с вами. Вы не первый и, Бог свидетель, не последний; кто разыскивает людей, прибывших в нашу страну в сороковых годах. Уверен, мне не надо объяснять, что я имею в виду. Почти все они были немцы, многие из них приезжали в Бразилию с огромными деньгами, которые переводились из нейтральных стран. И я просто хочу вас предупредить: будьте осторожны. Люди, подобные тем, о которых вы говорите, не исчезают беспричинно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Они вынуждены исчезать. Вынуждены! И не только из-за приговоров Нюрнбергского трибунала и израильских охотников за нацистами. Многие из эмигрантов присвоили большие деньги — в иных случаях баснословные суммы, — которые были отняты у порабощенных народов, изъяты из государственной казны. Эти средства могут быть востребованы.
Ноэль весь напрягся. Тут была какая-то связь — неявная, даже обманчивая, если принять во внимание данный случай, но все же была. Фон Тибольты были причастны к похищению сумм столь значительных, что они не могли проходить по обычным гроссбухам. Но это же и не могло быть причиной их исчезновения.
Вывод четвертый: будь готов к неожиданным совпадениям и, сколь бы поразительными они ни оказались, будь готов скрывать свое замешательство.
— Я не думаю, что эта семья могла быть причастна к чему-то подобному, — сказал Холкрофт.
— Но вы же не можете быть в этом уверены, коль скоро вам так мало о них известно.
— Допустим, я уверен. И меня интересует только, как я могу найти их — или хотя бы узнать, что с ними случилось.
— Я уже сказал: обратитесь к адвокатам.
— Никаких адвокатов! Я же архитектор. Юристы — наши естественные враги: они отнимают так много времени. — Холкрофт улыбнулся. — Что бы там ни смог сделать адвокат, я сумею сделать то же самое куда быстрее. Я говорю по-испански. Я пойму и португальский.
— Ясно. — Атташе взял серебряную зажигалку, прикурил и сделал глубокую затяжку: кончик сигары вспыхнул. Он бросил быстрый взгляд на Ноэля. — Значит, я не смогу убедить вас назвать мне их имя.
— О Господи! — Холкрофт встал. С него довольно. Он найдет другие источники информации.
— Прошу вас! — взмолился бразилец. — Сядьте, пожалуйста. Я отниму у вас еще минуту-две. Уверяю вас, вы со мной не зря теряете время!
Холкрофт заметил во взгляде атташе тревогу. Он сел.
— Ну что?
— La comunidad alemana, говоря по-испански. Ведь вы говорите по-испански.
— Германская община? В Рио-де-Жанейро есть германская община — вы это имеете в виду?
— Да, но это не только географическое понятие. В Бразилии есть отдаленный район — германское баррио, так сказать, — но это не то, о чем я говорю. Я говорю, как мы выражаемся, про la otra cara los alemanes. Вы понимаете?
— "Другое лицо"... То, что под покровом, под немецкой личиной?
— Именно. Можно сказать, «оборотная сторона». То, что и делает их теми, кто они есть. Что заставляет их делать то, что они делают. Очень важно, чтобы вы это поняли.
— Пожалуй, я понимаю. По-моему, вы объяснили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Нет, одолжение.
— Говори, что надо.
— Я собираюсь уехать за границу на несколько месяцев по личным делам. Мне нужно как-то обосновать свой отъезд из Нью-Йорка, чтобы меня никто не искал. Придумать такой повод, чтобы ни у кого не возникло никаких вопросов, куда это я делся. Есть у меня одна идея, и я подумал, Сэм, что, может, ты мне поможешь ее осуществить.
— Ну, если ты думаешь о том же, о чем и я, то, конечно, смогу.
Они и впрямь думали об одном и том же. Очень часто для строительства в отдаленных районах нанимали архитектора-консультанта — человека, чье имя не фигурировало в авторских проектах, но чей опыт использовался при их создании. Это широко практиковалось в тех странах, где найм местных специалистов был предметом национальной гордости. И где вечной проблемой было то, что местные таланты не обладали достаточной квалификацией и опытом. Инвесторы, впрочем, ничем не рисковали, нанимая высококлассных специалистов, которые вносили необходимые коррективы в проекты, созданные местными архитекторами, доводя их до кондиции.
— Ты можешь что-нибудь предложить? — спросил Ноэль.
— Конечно! Полем твоей деятельности могут стать несколько слаборазвитых стран в Африке, Южной Америке, даже здесь — на Антильских островах, на Гренадинах. Специалисты международного класса сползаются сюда, как пауки, но местные власти все равно предпочитают строить своими силами. Консультанты — это предмет особого разговора, о чем предпочитают умалчивать. Чтобы получить контракт, тут приходится давать на лапу такие...
— Мне не нужна работа, Сэм. Мне нужно прикрытие. Какое-нибудь место, которое я могу официально назвать и кто-нибудь, кто сможет подтвердить, что я там.
— Я могу! Я же исчезну в этих джунглях на год, не меньше. Может, и больше. У меня есть две хазы и яхт-клуб, куда я могу податься, если решу съехать из отеля? Положись на меня, Ноули!
— Я надеялся на тебя.
— Так я и думал. Позже я введу тебя в курс дела, а ты скажи, где мне тебя найти, если кто-нибудь из твоих великосветских друзей захочет закатить для тебя пирушку!
Холкрофт определил обоих чертежников и секретаршу на новое место со среды. Как он и предполагал, сделать это оказалось проще простого: они были добросовестными работниками. Холкрофт сделал четырнадцать телефонных звонков, обзвонив все строительно-проектные фирмы, где рассматривались его проекты, и с удивлением узнал, что в восьми фирмах эти проекты ждали одобрения. В восьми! Если все сложится удачно, то общая сумма гонораров должна превысить все его доходы за последние пять лет!
И все же это не два миллиона — о них он ни на секунду не забывал. А если и забывал, то мысли о людях «Вольфшанце» преследовали его неотступно.
Агентству секретарей-телефонисток он поручил давать такую информацию: «Холкрофт, инкорпорейтед» в настоящее время не принимает заказов на проектирование; компания участвует в крупномасштабном проекте за границей; просьба оставить свой номер телефона и фамилию...
Тех же, кто будет особенно настойчиво пытаться связаться с Холкрофтом, просили направлять всю корреспонденцию на абонентский ящик компании «Сэм Буоновентура, лимитед» в Кюрасао, Антильские острова. Наконец, для исключительных случаев был дан телефон Сэма.
Ноэль договорился с Буоновентурой, что будет звонить ему раз в неделю. И раз в неделю он должен был связываться с телефонисткой из агентства.
В пятницу он уже немного раскаивался в том, что сделал. Он бросал свой возделанный сад и отправлялся бродить по незнакомому лесу.
Теперь для тебя все будет по-другому. Ничто уже не будет таким, как прежде.
А что, если ему не удастся найти детей фон Тибольта? Что, если они умерли и их прах покоится где-нибудь на кладбище в Бразилии? Их следы потерялись пять лет назад в Рио-де-Жанейро, и с чего это он вообразил, что сможет их воскресить? А если не сможет, вдруг люди «Вольфшанце» нанесут свой коварный удар? Он испугался. Но разве в страхе дело, подумал Холкрофт, идя на угол Семьдесят третьей улицы и Третьей авеню. Страх можно превозмочь. Можно отнести полученные им в Женеве бумаги в государственный департамент, можно рассказать им все, что ему известно о Питере Болдуине, об Эрнсте Манфреди, о швейцаре Джеке. Он мог разоблачить грандиозную кражу, совершенную тридцать лет назад, и тысячи благодарных граждан по всему миру позаботятся о его надлежащей защите.
Это было самое разумное, что он мог сделать в данной ситуации, но почему-то разумные вещи и чувство безопасности не представляли теперь для него большой важности. Тридцать лет назад страдал некий человек. И этот человек определял теперь все его помыслы.
Он остановил такси, и ему внезапно в голову пришла странная мысль — мысль, которая, он знал, уже давно засела в глубине его сознания. Он понял, что заставило его войти в незнакомый лес.
Он принял на себя чужую вину. Он принял на себя прегрешения Генриха Клаузена.
«Следует искупить вину».
— Дом номер 630 по Пятой авеню, пожалуйста, — сказал он, садясь в такси.
Это был адрес бразильского консульства.
Охота началась.
Глава 6
— Что-то я вас не совсем понимаю, мистер Холкрофт, — сказал пожилой атташе, откидываясь на спинку кресла. — Вы утверждаете, что хотите найти семью, но фамилию не называете. Вы говорите, что эта семья эмигрировала в Бразилию в сороковых годах и, судя по недавней информации, исчезла несколько лет назад. Я вас правильно понял?
Атташе был явно озадачен, и Ноэль подумал, что, возможно, свалял дурака. Но что ему еще оставалось делать?
Он не может произнести вслух имя фон Тибольта, пока не окажется в Бразилии, и не собирается усложнять свой поиск который и без того был слишком затруднительным с самого начала. Холкрофт изобразил на лице улыбку:
— Я не совсем так выразился. Я спросил, можно ли найти эту семью, учитывая все обстоятельства ее приезда страну и исчезновения. Я не сказал, что это я их ищу.
— То есть это чисто гипотетический вопрос? Вы журналист?
Холкрофт обдумал вопрос, заданный ему дипломатом. Журналист? Как просто ответить «да» и какой это удобный предлог для вопросов, которые он сам будет задавать...
С другой стороны, через несколько дней ему предстояло вылететь в Рио-де-Жанейро. Ему придется заполнять иммиграционные анкеты, возможно, придется получать визу; он ничего пока толком не знал. Так что лживый ответ мог породить множество неприятностей.
— Нет, я архитектор.
Взгляд атташе выдал его удивление.
— О, тогда вам следует побывать в Бразилиа. Этот город — шедевр архитектуры.
— Я мечтаю там побывать.
— Вы говорите по-португальски?
— Немного по-испански. Я работал в Мексике. И в Коста-Рике.
— Но мы отвлеклись, — сказал атташе, склонившись над столом. — Я спросил, не журналист ли вы, и вы заколебались, прежде чем ответить. Вы собирались сказать, что вы — журналист, потому что такой ответ многое облегчает. Если честно, то эта ваша нерешительность дает мне основания предположить, что именно вы и разыскиваете исчезнувшую семью. Отчего бы вам не рассказать мне все начистоту?
«Если я собираюсь прибегать ко лжи во время путешествия по незнакомому лесу, — подумал Ноэль, — то сначала лучше проанализировать возможные ответы на несущественные вопросы». Отсюда вывод: надо тщательно готовиться.
— Да тут и рассказывать особо нечего, — смущенно начал он. — Я собираюсь посетить вашу страну и пообещал одному приятелю поискать его старых знакомых. — Это было не далеко от истины. Не так уж плохо, подумал Холкрофт. Возможно, именно поэтому его слова прозвучали Убедительно. Второй вывод: пусть твоя ложь основывается хотя бы на толике правды.
— Однако ваш приятель обнаружить их не сумел...
— Он пытался сделать это, находясь в тысяче миль от страны. Это же совсем другое дело.
— Пожалуй, да. Итак, вследствие того, что ваш приятель опасается возможного возникновения непредвиденных осложнений, вы не хотите назвать мне фамилию этих людей?
—Да.
— Любому юристу ничего не стоит просто связаться с адресным бюро — через адвокатскую контору в Рио-де-Жанейро. Это делается постоянно. Но семья, которую хочет разыскать ваш приятель, исчезла из поля зрения официальных лиц — вот почему он и попросил вас выяснить их местонахождение. — Атташе улыбнулся и передернул плечами, словно преподал посетителю урок элементарной арифметики.
Ноэль смотрел на бразильца с нарастающим раздражением. Вывод третий: не позволяй заманивать себя в ловушку как бы невзначай сделанными самоочевидными выводами.
— Хотите, я вам кое-что скажу? — спросил Холкрофт. — Вы малоприятный человек.
— Мне очень жаль, если у вас создалось такое впечатление, — с искренним сожалением произнес атташе. — Я хотел вам помочь. Это моя обязанность. У меня есть основания так разговаривать с вами. Вы не первый и, Бог свидетель, не последний; кто разыскивает людей, прибывших в нашу страну в сороковых годах. Уверен, мне не надо объяснять, что я имею в виду. Почти все они были немцы, многие из них приезжали в Бразилию с огромными деньгами, которые переводились из нейтральных стран. И я просто хочу вас предупредить: будьте осторожны. Люди, подобные тем, о которых вы говорите, не исчезают беспричинно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Они вынуждены исчезать. Вынуждены! И не только из-за приговоров Нюрнбергского трибунала и израильских охотников за нацистами. Многие из эмигрантов присвоили большие деньги — в иных случаях баснословные суммы, — которые были отняты у порабощенных народов, изъяты из государственной казны. Эти средства могут быть востребованы.
Ноэль весь напрягся. Тут была какая-то связь — неявная, даже обманчивая, если принять во внимание данный случай, но все же была. Фон Тибольты были причастны к похищению сумм столь значительных, что они не могли проходить по обычным гроссбухам. Но это же и не могло быть причиной их исчезновения.
Вывод четвертый: будь готов к неожиданным совпадениям и, сколь бы поразительными они ни оказались, будь готов скрывать свое замешательство.
— Я не думаю, что эта семья могла быть причастна к чему-то подобному, — сказал Холкрофт.
— Но вы же не можете быть в этом уверены, коль скоро вам так мало о них известно.
— Допустим, я уверен. И меня интересует только, как я могу найти их — или хотя бы узнать, что с ними случилось.
— Я уже сказал: обратитесь к адвокатам.
— Никаких адвокатов! Я же архитектор. Юристы — наши естественные враги: они отнимают так много времени. — Холкрофт улыбнулся. — Что бы там ни смог сделать адвокат, я сумею сделать то же самое куда быстрее. Я говорю по-испански. Я пойму и португальский.
— Ясно. — Атташе взял серебряную зажигалку, прикурил и сделал глубокую затяжку: кончик сигары вспыхнул. Он бросил быстрый взгляд на Ноэля. — Значит, я не смогу убедить вас назвать мне их имя.
— О Господи! — Холкрофт встал. С него довольно. Он найдет другие источники информации.
— Прошу вас! — взмолился бразилец. — Сядьте, пожалуйста. Я отниму у вас еще минуту-две. Уверяю вас, вы со мной не зря теряете время!
Холкрофт заметил во взгляде атташе тревогу. Он сел.
— Ну что?
— La comunidad alemana, говоря по-испански. Ведь вы говорите по-испански.
— Германская община? В Рио-де-Жанейро есть германская община — вы это имеете в виду?
— Да, но это не только географическое понятие. В Бразилии есть отдаленный район — германское баррио, так сказать, — но это не то, о чем я говорю. Я говорю, как мы выражаемся, про la otra cara los alemanes. Вы понимаете?
— "Другое лицо"... То, что под покровом, под немецкой личиной?
— Именно. Можно сказать, «оборотная сторона». То, что и делает их теми, кто они есть. Что заставляет их делать то, что они делают. Очень важно, чтобы вы это поняли.
— Пожалуй, я понимаю. По-моему, вы объяснили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83