Родэ улыбался. Он держал пистолет в руке, но дуло было опущено вниз. Форестер сказал:
– Что ж это вы, черт возьми, устроили?
О'Хара, морщась от боли, поднял руку и, ощупав голову, обнаружил шишку величиной с куриное яйцо. Слабым голосом он проговорил:
– Где Гривас?
– Кто это Гривас?
– Мой помощник.
– Он здесь. Но он в плохом состоянии.
– Надеюсь, что этот негодяй умрет, – сказал О'Хара. – Он наставил на меня револьвер.
– Вы управляли самолетом, – сказал Форестер, зло глядя на О'Хару, – вы посадили самолет. Я хочу знать, почему.
– Это Гривас. Он вынудил меня.
– Сеньор командир говорит правду, – сказал Родэ. – Этот Гривас собирался стрелять в меня, и сеньор командир ударил его. – Он сдержанно поклонился. – Большое спасибо.
Форестер повернулся, посмотрел на Родэ, затем перевел взгляд на Гриваса.
– Он в сознании?
О'Хара осмотрелся. Бок фюзеляжа самолета был вмят в скалу, кабину пронзил ее острый выступ, который ударил Гриваса и размозжил ему грудную клетку. Дела его, кажется, были плохи. Но он был в сознании, глаза были открыты, и он смотрел на окружавших людей с ненавистью.
О'Хара слышал, как в салоне безостановочно кричала женщина и кто-то еще монотонно и глухо стонал.
– Скажите, ради Бога, что произошло там?
Никто не ответил, так как Гривас начал говорить. Он шепотом, с трудом произносил слова, изо рта у него текла кровь.
– Они схватят вас, – сказал он. – Они здесь будут с минуты на минуту. – Его губы приоткрылись в дьявольской усмешке. – Ничего, я выкарабкаюсь. Меня положат в госпиталь. Но вас, вас... – Его прервал приступ кашля. – Но вас всех прикончат. – Он поднял руку, пальцы сжались в кулак. – Вивака...
Рука бессильно упала вниз, а выражение ненависти в глазах сменилось удивлением – удивлением перед смертью.
Родэ схватил его за руку, пощупал пульс.
– Все, это конец.
– Он был каким-то фанатиком, – сказал О'Хара. – Абсолютно сумасшедший.
Женщина продолжала кричать, и Форестер сказал:
– Ради Бога, давайте выбираться отсюда.
В этот момент хвост "Дакоты" опасно присел вниз, а кабина задралась кверху. Послышался звук рвущегося металла, и над выступом скалы, который размозжил Гриваса, поползла трещина. О'Хара вдруг с ужасом осознал ситуацию.
– Ни с места! – закричал он. – Не двигайтесь!
Он повернулся к Форестеру.
– Выбейте это окно.
Форестер с удивлением посмотрел на топор в своих руках, словно он забыл о его существовании, и, размахнувшись, ударил им по стеклянно-пластиковому овалу. Тот, не выдержав такого яростного удара, разлетелся вдребезги, и образовалась дыра, через которую мог пролезть человек.
О'Хара скомандовал:
– Я вылезу и посмотрю, что там. Никто из вас пока не должен двигаться. Позовите из салона всех, кто может подойти сюда.
Он пролез в дыру и с удивлением увидел, что нос "Дакоты" снесен напрочь. Он взобрался на верх фюзеляжа и посмотрел назад. Хвост и одно крыло висели в воздухе там, где кончилась полоса. Весь самолет был словно на весах, и пока он смотрел, задняя часть его опустилась еще ниже. Со стороны кабины послышался скрежет.
Он лег на живот и пополз, извиваясь, вперед, чтобы заглянуть в кабину сверху.
– Положение скверное, – сказал он Форестеру. – Мы висим на двухсотфутовой высоте, и единственное, что держит эту чертову машину, – кусок скалы. – Он показал на вонзившийся в кабину каменный выступ. – Если кто-нибудь пойдет назад, равновесие может быть нарушено, и самолет полетит вниз.
Форестер повернул голову и прокричал:
– Все, кто может двигаться, сюда!
Послышалось легкое движение, и в дверь протиснулся Виллис. Голова у него была в крови. Форестер опять закричал:
– Еще кто?
Сеньорита Монтес умоляющим голосом проговорила:
– Помогите моему дяде, пожалуйста, ну, пожалуйста.
Родэ, оттеснив Виллиса, шагнул в проем двери. Форестер резко сказал:
– Не ходите слишком далеко.
Родэ, не взглянув на него, вышел в салон и наклонился, чтобы поднять Монтеса, который лежал около двери. Взяв его под мышки, потащил в кабину. Следом вошла сеньорита Монтес.
Форестер посмотрел на О'Хару.
– Здесь слишком много народу. Надо начать выводить людей наружу.
– Сначала пусть просто вылезут наверх, – сказал О'Хара. – Чем больше веса будет здесь, тем лучше. Пусть сначала идет девушка.
Она покачала головой.
– Нет, сначала дядюшка.
– Ради Бога, он ведь без сознания, – сказал Форестер. – Идите, я позабочусь о нем.
Она продолжала упрямо мотать головой, и О'Хара вмешался:
– Ладно. Виллис, выходите. Не будем терять времени. – Голова у него раскалывалась, он с трудом дышал в разреженном воздухе. Сил и желания возиться с женскими капризами не было.
Он помог Виллису вылезти из окна и проследил, чтобы тот разместился на верху фюзеляжа. Когда вновь заглянул в кабину, девушка переменила свое решение. Родэ поговорил с ней мягко, но решительно. Она прошла в кабину, и О'Хара помог ей выбраться наружу.
Следующим подошел Армстронг. Он сказал:
– Там сзади кровавое месиво. Я думаю, что пожилой человек в заднем ряду мертв, а его жена тяжело ранена. Боюсь, что ее нельзя трогать.
– А что насчет этой женщины, Понски?
– Она прекратила кричать, сейчас просто сидит, уставившись в одну точку.
– А Пибоди?
– Багаж бросило на нас обоих, и он наполовину погребен под ним. Я не смог его оттуда вытащить.
О'Хара попросил Форестера пойти посмотреть. Родэ стоял на коленях около Монтеса, стараясь привести его в чувство. Форестер, поколебавшись, сказал:
– Теперь здесь побольше веса, и, наверное, будет безопасно пройти назад.
– Идите осторожно, – сказал О'Хара.
Форестер невесело усмехнулся и вступил в салон.
Мисс Понски сидела в застывшей позе, плотно обхватив себя руками, и смотрела перед собой невидящими глазами. Форестер, не обращая на нее внимания, начал разбирать чемоданы над Пибоди, складывая их на передние сиденья. Пибоди пошевелился, и Форестер стал его трясти. Когда тот обрел способность соображать, Форестер прокричал ему в ухо:
– Идите в кабину, в кабину, понимаете?!
Пибоди неопределенно мотнул головой, и Форестер сделал шаг дальше.
– Господи Боже мой! – прошептал он при виде того, что произошло.
Кофлин превратился в комок окровавленного мяса. Груз, стоявший в хвостовой части самолета, от удара сорвался с креплений, сокрушив последний ряд пассажирских сидений. Миссис Кофлин была еще жива, но обе ее ноги были оторваны ниже колен. Ее не убило сразу только потому, что в тот момент она наклонилась вперед, чтобы утешить мисс Понски.
Кто-то тронул Форестера за плечо. Это был Пибоди.
– Я же вам сказал – идите в кабину. В кабину, немедленно! – закричал Форестер.
– Я хочу выйти наружу, – пробормотал Пибоди. – Я хочу выйти отсюда. Дверь ведь там, сзади.
Форестер не стал терять времени. Он нанес Пибоди резкий удар под дых, затем, когда тот согнулся, хватая ртом воздух, свалил его на пол ударом по шее. Подтащив его к кабине, он сказал Родэ:
– Поглядите за этим идиотом. Если будет буянить, бейте его по голове.
Он прошел обратно в салон и взял мисс Понски за руку.
– Пойдемте, – сказал он мягко.
Она поднялась и последовала за ним, как сомнамбула. Он довел ее до кабины и передал О'Харе. Посмотрев на Монтеса, увидел, что тот очнулся и вскоре может передвигаться. Когда голова О'Хара вновь появилась в проеме окна, сказал:
– Сомневаюсь, что старая леди вынесет передвижение.
– Выносите ее оттуда, – скомандовал О'Хара. – Ради Бога, выносите!
И Форестер вернулся назад. Он не знал, жива миссис Кофлин или нет, но тело ее было теплое. Из размозженных ног струилась кровь. Он взял ее на руки и внес в кабину. Родэ, увидев ее, тихо присвистнул.
– Кладите ее на сиденье, – сказал он. – Нужно наложить жгуты.
Он снял пиджак и рубашку и стал разрывать ее на ленты.
– Выводите старика, – сказал он Форестеру.
Форестер и О'Хара помогли Монтесу выбраться наружу. Обернувшись, Форестер увидел голую спину Родэ, покрытую от холода мурашками.
– Одежда, нам нужна теплая одежда, – сказал он О'Харе. – К ночи здесь будет страшно холодно.
– Черт! – отозвался О'Хара. – Это дополнительный риск. Я не...
– Он прав, – сказал Родэ, не поворачивая головы. – Если у нас не будет одежды, мы к утру тут все превратимся в льдинки.
– Хорошо, – вздохнул О'Хара. – Готовы рискнуть?
– Попробую, – ответил Форестер.
– Но сначала надо высадить людей на землю, – распорядился О'Хара. – И еще. Нам понадобятся карты местности. Они в кармане моего сиденья.
– Я их достану, – сказал Родэ.
О'Хара осторожно спустил людей на землю, и Форестер начал перетаскивать чемоданы в кабину. Затем он поднял обмякшее тело Пибоди и бесцеремонно вытолкал его в окно, где О'Хара столь же бесцеремонно свалил его на землю. Родэ с осторожностью передал О'Харе тело миссис Кофлин, и тот был поражен его легкостью. Сам Родэ выбрался следом и, стараясь не делать резких движений, спустился на землю, принимая миссис Кофлин.
Форестер начал передавать чемоданы. О'Хара просто кидал их вниз. Некоторые чемоданы раскрылись, но большинство выдержали удар.
"Дакота" накренилась.
– Форестер, – закричал О'Хара. – Вылезайте!
– Тут еще есть.
– Вылезайте, говорю вам, – взревел О'Хара, – вы что, идиот? Самолет же падает.
Он схватил Форестера за руки, решительно вытащил его из окна, и тот тяжело спрыгнул на землю. Затем спрыгнул сам, в этот же момент нос самолета задрался кверху и, опрокинувшись через кромку скалы, со скрежетом и в облаке пыли исчез из виду. Двумястами футами ниже он грохнулся о землю. Длинное эхо прокатилось по горам, и потом все стихло.
О'Хара посмотрел на людей, молча стоявших рядом с ним, затем окинул взглядом окружавшие их суровые и дикие горы. Порыв холодного ветра, дувшего с ледников, заставил его содрогнуться. Встретившись глазами с Форестером, он содрогнулся вновь, но уже по другой причине. Оба поняли, что шансов на спасение слишком мало, и то, что они избежали гибели вместе с "Дакотой", было, вполне вероятно, лишь прелюдией к более продолжительным мытарствам.
VIII
– Так, давайте послушаем обо всем с самого начала, – сказал Форестер.
Они все собрались в ближайшем сарае. Внутри него ничего не было, но все же это было укрытие, к тому же в нем был очаг. Армстронг развел огонь, используя дрова, которые Виллис принес из соседнего сарая. Монтес лежал в углу, и его племянница хлопотала над ним, а в другом углу мрачно сидел Пибоди, переживая похмелье и волком глядя на Форестера.
Мисс Понски напрочь освободилась от страха. Стоило ей ощутить твердую почву под ногами, как она рухнула на промерзшую каменистую землю и впилась в нее ногтями в экстазе облегчения. О'Хара подумал, что она никогда в жизни не найдет в себе силы войти вновь в самолет. Но сейчас она обнаружила замечательные качества медсестры и помогала Родэ ухаживать за миссис Кофлин.
Этот Родэ – интересный человек, подумал О'Хара. В нем открылись глубины, о которых трудно было бы предположить. Хотя он не был медиком, но обладал хорошим знанием практической медицины, а это было в данных обстоятельствах просто необходимо. О'Хара поначалу обратился к Виллису, прося его помочь ухаживать за миссис Кофлин, но тот, покачав головой, ответил:
– Извините, я физик, а не врач.
– Доктор Армстронг? – спросил О'Хара.
Армстронг также с сожалением произнес:
– Я историк.
Итак, за дело взялся Родэ, не бывший врачом, но обладавший медицинскими познаниями и... пистолетом.
О'Хара повернулся к Форестеру:
– А теперь слушайте, как было дело.
И он начал рассказ с отлета из Сан-Кроче, стараясь извлечь из своей памяти все, что говорил Гривас.
– Я думаю, он сошел с катушек, – заключил О'Хара.
Форестер нахмурился.
– Нет, это все было запланировано. А сумасшествие не планируется. Гривас знал и о существовании этой полосы, и курс сюда. Вы сказали, что он был на аэродроме в Сан-Кроче, когда приземлился самолет ЮЖАМА.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45