Но это ерунда, разумеется. Давайте посидим здесь и закусим. Я думаю, мы не привлечем особого внимания, если не будем кричать, конечно. Кроме того, это намного удобнее, и мне не придется выглядеть идиотом, катающимся на лодке.
– Устраивает, – сказал я. – Я почти не завтракал сегодня.
Он встал, вынул из петлицы жасминную веточку и бросил ее в ближайшую урну.
– Почему люди так обожают эти сексуальные органы растений, мне абсолютно непонятно, – заметил он. – Пошли.
Мы нашли укромное местечко в тенистом углу веранды у решетки, увитой виноградом. Макинтош удовлетворенно покачал головой.
– Прелестно. Вы, южноафриканцы, умеете жить хорошо.
– Если вы знаете, кто я, то не должны считать меня южноафриканцем, – сказал я.
– Разумеется, – сказал он и вынул из кармана блокнот.
– Оуэн Эдвард Станнард, родился в Гонконге в 1934 году, учился в Австралии. – Он перечислил ряд учебных заведений. – В университете специализировался в изучении восточных языков, там же был завербован учреждением, которого лучше не называть. Работал в Камбодже, Вьетнаме, Малайзии и Индонезии под различными прикрытиями. Схвачен в Индонезии во время переворота, сместившего Сукарно. – Он посмотрел на меня. – Видимо, трудненько вам пришлось.
Я улыбнулся.
– Шрамов не осталось. – Действительно, видимых шрамов не осталось.
– Ух! – произнес он и вернулся к чтению. – Было решено, что использовать вас на востоке больше нельзя. Вас вывезли оттуда и отправили в Южную Африку на «спячку». Это было семь лет тому назад. – Он захлопнул блокнот и положил его обратно в карман.
– Тогда Южная Африка была еще в Содружестве.
– Точно, – сказал я.
– Простите, что напоминаю вам об этом, но я из другого отдела. Вся эта секретная служба немного напоминает мне комическую оперу, и я вынужден был проверить, правильна моя информация о вас.
– Правильна, – подтвердил я.
Разговор на время прекратился, потому что подошел официант чтобы принять заказ. Я заказал лангуста – не каждый же день тебя приглашают в ресторан, – а Макинтош что-то с салатом. И еще мы попросили бутылку вина.
Когда все это принесли, и можно было продолжать беседу, Макинтош приступил к делу.
– Я хочу вас прямо спросить, вы знакомы местной полиции или силам безопасности?
– Точно я не знаю, но думаю, что моя крыша надежна.
– В тюрьме не сидели?
– Нет.
– По гражданским делам не судились?
Я подумал.
– Какие-то пустяки. Штрафы за неправильную парковку. Да, пару лет назад один тип задолжал мне деньги. Я подал на него в суд.
– Ну и кто выиграл?
– Он, черт бы его побрал!
Макинтош улыбнулся.
– Я читал ваше досье, так что почти все знаю. Мне просто хотелось видеть вашу реакцию. Итак, насколько я могу судить, в отношениях с полицией вы чисты.
Я кивнул головой.
– Хорошо, – сказал он. – Дело в том, что вам предстоит поработать с южноафриканской полицией, а она не должна знать, что вы связаны с Англией – иначе они не станут сотрудничать. – Он отправил в рот веточку салата. – Вы когда-нибудь бывали в Англии?
– Никогда, – сказал я и заколебался. – Знаете, я подаю тут себя в несколько антибританском духе. Это обычное дело – все англоязычные люди тут настроены антибритански, особенно после того, как вспыхнула Родезия. В этих обстоятельствах я счел неразумным отправляться в отпуск в Англию.
– Оставим пока ваше прикрытие в стороне, – сказал Макинтош. – У меня есть право вынуть вас отсюда в случае необходимости. Работа, на которую я вас прочу, – в Англии.
Странно, конечно, всю свою сознательную жизнь я служил Англии, но никогда там не был.
– Эта идея мне нравится, – сказал я.
– Когда вы узнаете, о чем идет речь, она вам понравится гораздо меньше, – произнес Макинтош мрачно и отхлебнул вина. – Очень мило. Хотя немного кислит. – Он поставил бокал на стол. – Что вы знаете о системе английских тюрем?
– Ничего.
– Я дам вам текст доклада Маунтбэттена. Вы будете просто поражены. Но сейчас я вкратце поясню, в чем дело. Лорд Маунтбэттен обнаружил, что английские тюрьмы испещрены дырами, как швейцарский сыр. Вы знаете, сколько побегов совершается ежегодно?
– Нет. В газетах что-то писали пару лет назад, но я особенно не интересовался...
– Более пятисот. Если меньше – такой год считают удачным. Конечно, большинство беглецов тут же попадается снова, но некоторые уходят чисто. И число этих некоторых неуклонно растет. Ситуация тревожная.
– Да уж, – деревянно сказал я, не понимая, куда он клонит. То, о чем он говорил, меня совершенно не касалось.
Макинтош мгновенно уловил мою интонацию и, глядя мне прямо в глаза, продолжал:
– Мне плевать, сколько убийц, насильников, маньяков или мелкой воровской шушеры убежит из тюрьмы. Это забота тюремной администрации и полиции. Мое дело – государственная безопасность, и в этом отношении, по-моему, ситуация выходит из-под контроля. Премьер-министр думает так же и попросил меня предпринять что-нибудь.
– О! – произнес я неопределенно.
– О! – повторил он с раздражением. – Посмотрите-ка. Мы посадили Блейка на сорок два года – не столько ради наказания, сколько для того, чтобы держать его подальше от русских. И что же? Не проходит и пяти лет, как он объявляется в Москве, где начинает напропалую болтать языком.
Он задумчиво посмотрел в свой стакан.
– Предположим, Блейку не удается уйти совсем. Предположим, через месяц его ловят. Полиция и тюремная охрана просто счастливы, – но не я, черт побери! Мне хотелось бы знать, что он делал в течение этого месяца, с кем говорил. Понимаете, что я имею в виду?
Я кивнул.
– Ну да, если это произойдет, то отпадает надобность держать его в тюрьме. Бросить его в кутузку еще на сорок лет – все равно, что запереть дверь конюшни после того, как лошадь ушла из нее.
– Лошадь – это информация, которой располагает Блейк, а не сам Блейк. – Макинтош беспокойно заерзал на стуле. – Сейчас строят специальную, очень надежную тюрьму на острове Уайт. Маунтбэттен следит за строительством. Толковый человек, между прочим. Стоило ему взглянуть на план этой высококлассной тюрьмы, как он тут же продемонстрировал, как легко будет вызволить из нее преступника.
Он посмотрел на меня выжидательно, и я решил отреагировать.
– Вызволить?
Он осклабился.
– Приятно видеть, что вы отвечаете тому стандарту, который отражает ваше досье. – Он взял стакан. – А мне нравится это вино.
Я долил в его стакан вина.
– Приятно сознавать, что тебя ценят.
– Если вы почитаете доклад Маунтбэттена – особенно его заключительную часть, где он рассуждает об этой новой тюрьме, – вы поймаете себя на том, что вам кажется, будто вы читаете научно-фантастический роман. Кабельное телевидение с электронной системой, которая включает тревогу, если в поле зрения камеры попадает любой движущийся предмет – прекрасная идея. Это защита. А атака? Для атаки используются вертолеты и автономные ракетные двигатели, позволяющие человеку высоко прыгать. Господи! Как в романах о Джеймсе Бонде! Вы улавливаете, что за этим стоит?
– Да, – протянул я. – Организация.
– Точно! – воскликнул Макинтош. – У нас появился абсолютно новый тип преступления: своего рода бизнес. Некто додумался до того, чтобы получать прибыль, помогая людям бежать из тюрьмы. Я думаю, это началось с Великого ограбления поезда. Там ребятам дали особенно тяжелые сроки – Биггс и Вильсон получили по тридцать лет каждый. Но у них были деньги, и они потратили их на создание организации.
Он вздохнул.
– Иногда я просто удивляюсь, знают ли судьи, что они делают. Убийца может оказаться на свободе уже через десять лет, но берегитесь, если вы совершили преступление против собственности! Итак, организация была создана, и ее задачей стало извлечение из тюрем тех заключенных, которые могут хорошо заплатить. И вы не поверите, сколько таких находится! И когда организация стала действовать, она приобрела, как любое другое дело, тенденцию к расширению, а тот, кто руководил ею, стал искать финансовой поддержки, и ему, разумеется, было наплевать, откуда она приходит – лишь бы шла.
– Русские?
– А кто же еще? – горько усмехнулся Макинтош. – Как я уже сказал, мне безразлично, если грабители поезда перелетают через тюремную стену и приземляются где-нибудь на Ривьере, но когда дело касается государственной безопасности, что-то надо делать. – Он нахмурился. – Если бы это дело предоставили мне, я бы собрал всех шпионов, поместил их в одну кутузку, окружил бы ее частями военной полиции и армии и дат бы им право в случае необходимости стрелять. Но наши шефы предпочитают другие методы.
– А я как вписываюсь во все это? – полюбопытствовал я.
– Я еще не закончил вводить вас в курс дела, – раздраженно заметил он. – Премьер-министр велел заняться этим вопросом, и им занялись. Попыталась что-то сделать полиция, в том числе спецназ: подключились и более скрытые и экзотические структуры, связанные с контрразведкой. Ничего не вышло. Однажды, впрочем, они были близки к успеху. Один заключенный пожелал говорить. Догадайтесь, что с ним произошло.
Я, будучи реалистом, тут же ответил:
– Он скоропостижно скончался.
– Да-да, его убили, – сказал Макинтош. – Но эта банда вытащила его из тюрьмы для этого. Вы представляете, какая вопиющая наглость? Его нашли три дня спустя с пулей в затылке.
– Я что-то не читал ничего об этом случае, – сказал я.
– Его тут же засекретили, – голос Макинтоша звучал немного устало, – такие вещи предавать огласке никому не хочется. Туманная ссылка на него есть в докладе Маунтбэттена, посмотрите параграф 260.
– Ну а моя-то роль здесь какова? – опять спросил я.
– Вы узнаете несколько позже. Итак, моя задача – государственная безопасность, и вы можете выбросить из головы всю эту чепуху типа плаща и кинжала. Я работаю в другой плоскости, на уровне Кабинета министров. По сути дела, я подотчетен только премьер-министру. Поскольку все провалились на этом деле, он вручил одному мне ответственность за него и предоставил право заниматься им так, как я сочту нужным, – но отнюдь не когда я сочту нужным. – Он почесал в затылке. – Время – вещь, конечно, относительная, как я объяснил премьер-министру, и он с этим согласился. Но будем надеяться, что пока я руковожу этим делом, проколов в безопасности не будет, ибо на плахе – моя голова. – Он посмотрел по сторонам и подозвал официанта. – Давайте выпьем кофе. С ликером. Я хочу попробовать местный ван дер Хам. Присоединитесь?
– Я возьму Драмбюи, – сказал я сухо.
Он заказал кофе и ликеры, затем неожиданно спросил:
– Слышали когда-нибудь о человеке по имени Риарден – Джозеф Риарден?
Я немного подумал.
– Нет.
– Да вы и не могли о нем слышать. Риарден – преступник. Вернее, был им. Причем, очень хорошим. Умным, сообразительным, изворотливым. Как вы, я бы сказал.
– Благодарю за комплимент. Он что, мертв?
– Три недели тому назад он был убит в Юго-западной Африке. Ничего мокрого не подозревается. Обыкновенная катастрофа. Автомобильный бог принимает в качестве жертвы любого – плохого и хорошего. Вся штука в том, что никто не знает, что он мертв, за исключением вас, меня и нескольких высокопоставленных южноафриканских полицейских чинов. Когда премьер-министр поручил мне эту треклятую работу, я сразу же стал искать кого-нибудь похожего на Риардена. Такого можно было бы обнаружить в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, в Штатах или в Южной Африке. Факт состоит в том, что он нашелся в Южной Африке. Вот фотография.
Я положил ее лицом на стол, пока официант готовил нам кофе, и перевернул только тогда, когда мы вновь остались одни. Макинтош одобрительно разглядывал меня, пока я изучал фотографию.
– Как только я заполучил Риардена, – сказал он, – я начал поиски того, кто выглядел бы, как Риарден и кто мог бы сойти за южноафриканца. Компьютеры – замечательные машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Устраивает, – сказал я. – Я почти не завтракал сегодня.
Он встал, вынул из петлицы жасминную веточку и бросил ее в ближайшую урну.
– Почему люди так обожают эти сексуальные органы растений, мне абсолютно непонятно, – заметил он. – Пошли.
Мы нашли укромное местечко в тенистом углу веранды у решетки, увитой виноградом. Макинтош удовлетворенно покачал головой.
– Прелестно. Вы, южноафриканцы, умеете жить хорошо.
– Если вы знаете, кто я, то не должны считать меня южноафриканцем, – сказал я.
– Разумеется, – сказал он и вынул из кармана блокнот.
– Оуэн Эдвард Станнард, родился в Гонконге в 1934 году, учился в Австралии. – Он перечислил ряд учебных заведений. – В университете специализировался в изучении восточных языков, там же был завербован учреждением, которого лучше не называть. Работал в Камбодже, Вьетнаме, Малайзии и Индонезии под различными прикрытиями. Схвачен в Индонезии во время переворота, сместившего Сукарно. – Он посмотрел на меня. – Видимо, трудненько вам пришлось.
Я улыбнулся.
– Шрамов не осталось. – Действительно, видимых шрамов не осталось.
– Ух! – произнес он и вернулся к чтению. – Было решено, что использовать вас на востоке больше нельзя. Вас вывезли оттуда и отправили в Южную Африку на «спячку». Это было семь лет тому назад. – Он захлопнул блокнот и положил его обратно в карман.
– Тогда Южная Африка была еще в Содружестве.
– Точно, – сказал я.
– Простите, что напоминаю вам об этом, но я из другого отдела. Вся эта секретная служба немного напоминает мне комическую оперу, и я вынужден был проверить, правильна моя информация о вас.
– Правильна, – подтвердил я.
Разговор на время прекратился, потому что подошел официант чтобы принять заказ. Я заказал лангуста – не каждый же день тебя приглашают в ресторан, – а Макинтош что-то с салатом. И еще мы попросили бутылку вина.
Когда все это принесли, и можно было продолжать беседу, Макинтош приступил к делу.
– Я хочу вас прямо спросить, вы знакомы местной полиции или силам безопасности?
– Точно я не знаю, но думаю, что моя крыша надежна.
– В тюрьме не сидели?
– Нет.
– По гражданским делам не судились?
Я подумал.
– Какие-то пустяки. Штрафы за неправильную парковку. Да, пару лет назад один тип задолжал мне деньги. Я подал на него в суд.
– Ну и кто выиграл?
– Он, черт бы его побрал!
Макинтош улыбнулся.
– Я читал ваше досье, так что почти все знаю. Мне просто хотелось видеть вашу реакцию. Итак, насколько я могу судить, в отношениях с полицией вы чисты.
Я кивнул головой.
– Хорошо, – сказал он. – Дело в том, что вам предстоит поработать с южноафриканской полицией, а она не должна знать, что вы связаны с Англией – иначе они не станут сотрудничать. – Он отправил в рот веточку салата. – Вы когда-нибудь бывали в Англии?
– Никогда, – сказал я и заколебался. – Знаете, я подаю тут себя в несколько антибританском духе. Это обычное дело – все англоязычные люди тут настроены антибритански, особенно после того, как вспыхнула Родезия. В этих обстоятельствах я счел неразумным отправляться в отпуск в Англию.
– Оставим пока ваше прикрытие в стороне, – сказал Макинтош. – У меня есть право вынуть вас отсюда в случае необходимости. Работа, на которую я вас прочу, – в Англии.
Странно, конечно, всю свою сознательную жизнь я служил Англии, но никогда там не был.
– Эта идея мне нравится, – сказал я.
– Когда вы узнаете, о чем идет речь, она вам понравится гораздо меньше, – произнес Макинтош мрачно и отхлебнул вина. – Очень мило. Хотя немного кислит. – Он поставил бокал на стол. – Что вы знаете о системе английских тюрем?
– Ничего.
– Я дам вам текст доклада Маунтбэттена. Вы будете просто поражены. Но сейчас я вкратце поясню, в чем дело. Лорд Маунтбэттен обнаружил, что английские тюрьмы испещрены дырами, как швейцарский сыр. Вы знаете, сколько побегов совершается ежегодно?
– Нет. В газетах что-то писали пару лет назад, но я особенно не интересовался...
– Более пятисот. Если меньше – такой год считают удачным. Конечно, большинство беглецов тут же попадается снова, но некоторые уходят чисто. И число этих некоторых неуклонно растет. Ситуация тревожная.
– Да уж, – деревянно сказал я, не понимая, куда он клонит. То, о чем он говорил, меня совершенно не касалось.
Макинтош мгновенно уловил мою интонацию и, глядя мне прямо в глаза, продолжал:
– Мне плевать, сколько убийц, насильников, маньяков или мелкой воровской шушеры убежит из тюрьмы. Это забота тюремной администрации и полиции. Мое дело – государственная безопасность, и в этом отношении, по-моему, ситуация выходит из-под контроля. Премьер-министр думает так же и попросил меня предпринять что-нибудь.
– О! – произнес я неопределенно.
– О! – повторил он с раздражением. – Посмотрите-ка. Мы посадили Блейка на сорок два года – не столько ради наказания, сколько для того, чтобы держать его подальше от русских. И что же? Не проходит и пяти лет, как он объявляется в Москве, где начинает напропалую болтать языком.
Он задумчиво посмотрел в свой стакан.
– Предположим, Блейку не удается уйти совсем. Предположим, через месяц его ловят. Полиция и тюремная охрана просто счастливы, – но не я, черт побери! Мне хотелось бы знать, что он делал в течение этого месяца, с кем говорил. Понимаете, что я имею в виду?
Я кивнул.
– Ну да, если это произойдет, то отпадает надобность держать его в тюрьме. Бросить его в кутузку еще на сорок лет – все равно, что запереть дверь конюшни после того, как лошадь ушла из нее.
– Лошадь – это информация, которой располагает Блейк, а не сам Блейк. – Макинтош беспокойно заерзал на стуле. – Сейчас строят специальную, очень надежную тюрьму на острове Уайт. Маунтбэттен следит за строительством. Толковый человек, между прочим. Стоило ему взглянуть на план этой высококлассной тюрьмы, как он тут же продемонстрировал, как легко будет вызволить из нее преступника.
Он посмотрел на меня выжидательно, и я решил отреагировать.
– Вызволить?
Он осклабился.
– Приятно видеть, что вы отвечаете тому стандарту, который отражает ваше досье. – Он взял стакан. – А мне нравится это вино.
Я долил в его стакан вина.
– Приятно сознавать, что тебя ценят.
– Если вы почитаете доклад Маунтбэттена – особенно его заключительную часть, где он рассуждает об этой новой тюрьме, – вы поймаете себя на том, что вам кажется, будто вы читаете научно-фантастический роман. Кабельное телевидение с электронной системой, которая включает тревогу, если в поле зрения камеры попадает любой движущийся предмет – прекрасная идея. Это защита. А атака? Для атаки используются вертолеты и автономные ракетные двигатели, позволяющие человеку высоко прыгать. Господи! Как в романах о Джеймсе Бонде! Вы улавливаете, что за этим стоит?
– Да, – протянул я. – Организация.
– Точно! – воскликнул Макинтош. – У нас появился абсолютно новый тип преступления: своего рода бизнес. Некто додумался до того, чтобы получать прибыль, помогая людям бежать из тюрьмы. Я думаю, это началось с Великого ограбления поезда. Там ребятам дали особенно тяжелые сроки – Биггс и Вильсон получили по тридцать лет каждый. Но у них были деньги, и они потратили их на создание организации.
Он вздохнул.
– Иногда я просто удивляюсь, знают ли судьи, что они делают. Убийца может оказаться на свободе уже через десять лет, но берегитесь, если вы совершили преступление против собственности! Итак, организация была создана, и ее задачей стало извлечение из тюрем тех заключенных, которые могут хорошо заплатить. И вы не поверите, сколько таких находится! И когда организация стала действовать, она приобрела, как любое другое дело, тенденцию к расширению, а тот, кто руководил ею, стал искать финансовой поддержки, и ему, разумеется, было наплевать, откуда она приходит – лишь бы шла.
– Русские?
– А кто же еще? – горько усмехнулся Макинтош. – Как я уже сказал, мне безразлично, если грабители поезда перелетают через тюремную стену и приземляются где-нибудь на Ривьере, но когда дело касается государственной безопасности, что-то надо делать. – Он нахмурился. – Если бы это дело предоставили мне, я бы собрал всех шпионов, поместил их в одну кутузку, окружил бы ее частями военной полиции и армии и дат бы им право в случае необходимости стрелять. Но наши шефы предпочитают другие методы.
– А я как вписываюсь во все это? – полюбопытствовал я.
– Я еще не закончил вводить вас в курс дела, – раздраженно заметил он. – Премьер-министр велел заняться этим вопросом, и им занялись. Попыталась что-то сделать полиция, в том числе спецназ: подключились и более скрытые и экзотические структуры, связанные с контрразведкой. Ничего не вышло. Однажды, впрочем, они были близки к успеху. Один заключенный пожелал говорить. Догадайтесь, что с ним произошло.
Я, будучи реалистом, тут же ответил:
– Он скоропостижно скончался.
– Да-да, его убили, – сказал Макинтош. – Но эта банда вытащила его из тюрьмы для этого. Вы представляете, какая вопиющая наглость? Его нашли три дня спустя с пулей в затылке.
– Я что-то не читал ничего об этом случае, – сказал я.
– Его тут же засекретили, – голос Макинтоша звучал немного устало, – такие вещи предавать огласке никому не хочется. Туманная ссылка на него есть в докладе Маунтбэттена, посмотрите параграф 260.
– Ну а моя-то роль здесь какова? – опять спросил я.
– Вы узнаете несколько позже. Итак, моя задача – государственная безопасность, и вы можете выбросить из головы всю эту чепуху типа плаща и кинжала. Я работаю в другой плоскости, на уровне Кабинета министров. По сути дела, я подотчетен только премьер-министру. Поскольку все провалились на этом деле, он вручил одному мне ответственность за него и предоставил право заниматься им так, как я сочту нужным, – но отнюдь не когда я сочту нужным. – Он почесал в затылке. – Время – вещь, конечно, относительная, как я объяснил премьер-министру, и он с этим согласился. Но будем надеяться, что пока я руковожу этим делом, проколов в безопасности не будет, ибо на плахе – моя голова. – Он посмотрел по сторонам и подозвал официанта. – Давайте выпьем кофе. С ликером. Я хочу попробовать местный ван дер Хам. Присоединитесь?
– Я возьму Драмбюи, – сказал я сухо.
Он заказал кофе и ликеры, затем неожиданно спросил:
– Слышали когда-нибудь о человеке по имени Риарден – Джозеф Риарден?
Я немного подумал.
– Нет.
– Да вы и не могли о нем слышать. Риарден – преступник. Вернее, был им. Причем, очень хорошим. Умным, сообразительным, изворотливым. Как вы, я бы сказал.
– Благодарю за комплимент. Он что, мертв?
– Три недели тому назад он был убит в Юго-западной Африке. Ничего мокрого не подозревается. Обыкновенная катастрофа. Автомобильный бог принимает в качестве жертвы любого – плохого и хорошего. Вся штука в том, что никто не знает, что он мертв, за исключением вас, меня и нескольких высокопоставленных южноафриканских полицейских чинов. Когда премьер-министр поручил мне эту треклятую работу, я сразу же стал искать кого-нибудь похожего на Риардена. Такого можно было бы обнаружить в Канаде, Австралии, Новой Зеландии, в Штатах или в Южной Африке. Факт состоит в том, что он нашелся в Южной Африке. Вот фотография.
Я положил ее лицом на стол, пока официант готовил нам кофе, и перевернул только тогда, когда мы вновь остались одни. Макинтош одобрительно разглядывал меня, пока я изучал фотографию.
– Как только я заполучил Риардена, – сказал он, – я начал поиски того, кто выглядел бы, как Риарден и кто мог бы сойти за южноафриканца. Компьютеры – замечательные машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37