В придачу ко всем ее бедам ей не хватало только мыши. Судьба рискованного предприятия оказалась под угрозой из-за мелкого грызуна, и, сколько ни уговаривала себя Мария Андреевна, твердя, что мыши совершенно не опасны, она никак не могла заставить себя спустить ноги с лавки.
Наконец она набралась решимости и осторожно коснулась ступнями пола. Мыши нигде не было видно – вероятно, она удалилась по каким-то своим мышиным делам. Все кругом спали, и княжна поняла, что лучшего времени для побега у нее может просто не быть. Она решительно поднялась, перекрестилась и взяла в руки узелок с иконой.
В это время где-то недалеко, как показалось княжне, на околице деревни, грохнул одинокий выстрел. Лагерь французов проснулся – не вдруг, но все-таки очень быстро. Со всех сторон послышались удивленные и встревоженные голоса, повсюду начали загораться огни. Кто-то прокричал команду, залязгало разбираемое оружие, и прямо под окнами комнаты, где ночевала княжна, наметом проскакал какой-то всадник.
В доме тоже суетились. Совсем недавно заснувшие офицеры, протяжно зевая и ругаясь сонными голосами, застегивали мундиры, навешивали на себя сабли и на всякий случай проверяли кремни в пистолетах. С крыльца доносился властный голос капитана, отдававшего распоряжения. Снова простучали лошадиные копыта, и кто-то подбежал к капитану с докладом. Княжне удалось разобрать, что речь шла о каком-то драгуне, якобы искавшем капитана Жюно. Все это мало походило на начало боевых действий: больше никто не стрелял, и суета в деревне понемногу начала утихать. Но во дворе дома, где квартировал капитан Жюно, суета, напротив, усиливалась с каждой минутой. По дощатому полу в сенях стучали торопливые сапоги, звенели шпоры, в дом вбегали и выбегали озабоченные хмурые люди. Не в силах справиться с тревожным любопытством, княжна оставила икону на лавке и вышла в сени. Было совершенно очевидно, что побег ее сорвался и что виною тому стали какие-то чрезвычайные обстоятельства. Мария Андреевна с замиранием сердца подумала об Огинских, но тут же прогнала эту нелепую мысль: кузены просто не могли так скоро догнать пешком двигавшийся на рысях кавалерийский полк.
На крыльце она лицом к лицу столкнулась с капитаном Жюно. Усатое лицо старого вояки выражало угрюмую озабоченность.
– А, сударыня, – сказал он, увидев княжну. – Вы не спите? Это очень кстати. Мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить. Сожалею, что не сделал этого еще утром. Каюсь, с моей стороны это была непростительная слабость – решить, что надоедать вам расспросами в вашем положении будет слишком неучтиво.
– А теперь ваше мнение переменилось? – надменно спросила княжна, не понимая еще, в чем дело, но по тону капитана догадываясь о приближении неприятностей.
– Увы, – ответил Жюно. – Вокруг меня творится какая-то странная путаница, и мне начинает казаться, что вам известно об этом гораздо более моего.
– Я не понимаю ваших намеков, сударь, – холодно сказала княжна. – Я хочу спать. С вашего позволения я отправлюсь в свою комнату, чтобы постараться как следует отдохнуть перед завтрашним днем.
Капитан учтиво, но весьма решительно загородил собою дверь.
– Виноват, принцесса, – сказал он, – но спать вы пойдете тогда, когда я сочту это возможным. Я понимаю, что мои манеры в данный момент оставляют желать много лучшего, но и вы должны меня понять: идет война, и прежде всего я должен думать о долге, и только потом – о манерах.
– Не далее как вчера вы утверждали, что не воюете с женщинами, – сказала княжна. – Ваши воззрения слишком быстро меняются, капитан.
Капитан Жюно наклонил голову, явно пытаясь совладать с раздражением.
– Принцесса, – наконец произнес он подозрительно ровным голосом, – сейчас вы моя гостья, и знайте: всего один шаг отделяет вас от того, чтобы сделаться пленницей. Умоляю вас, не делайте этого шага! Вы что-то знаете, ну, что вам стоит сказать мне? Скажите, что означает вся эта кровавая чепуха, и останемся друзьями!
– Простите, капитан, – ответила княжна Мария, – но я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Вам отлично известно, что сразу же после ужина я отправилась в свою комнату и не выходила оттуда. Так что же вы хотите от меня узнать? По-. верьте, это не я стреляла на околице!
– Стрелял наш часовой, – нехотя проворчал капитан. – Бедняга, он не жилец. Его зарубили саблей, как и… Впрочем, принцесса, это долгий разговор. Не угодно ли вам пройти в дом и ответить на некоторые мои вопросы?
– Вы говорите со мной как с гостьей или как с пленницей? – спросила княжна. – Впрочем, это все равно. Я понимаю так, что выбора у меня нет – ни как у гостьи, ни как у пленницы.
– Я не стал бы выражаться так прямо, – несколько смягчаясь, ответил капитан, – но в целом это верно. На войне как на войне, сударыня.
Войдя в горницу, капитан крикнул, чтобы принесли еще свечей, и, усадив княжну, уселся сам, широко расставив ноги и уперевшись ладонями в колени. Принесли свет. Капитан жестом удалил вестового и стал, собираясь с мыслями, набивать трубку. Княжна, облокотясь на стол, спокойно наблюдала за ним. Капитан исподлобья посмотрел на нее, но, встретившись с безмятежным взглядом Марии Андреевны, торопливо и смущенно потупился. Он действительно испытывал неловкость, будучи поставленным перед необходимостью допрашивать женщину, и не просто женщину, а принцессу; но ось происходивших вокруг странных событий действительно располагалась где-то совсем рядом с нею и не видеть этого мог только слепой.
– Сударыня, – сказал он наконец решительно, отложив в сторону так и не закуренную трубку, – прошу вас, выслушайте меня. Поверьте, я не питаю к вам никаких враждебных чувств и всей душой стремлюсь помочь вам поскорее очутиться в привычной и достойной вас обстановке. Но странные события, происходящие в последние трое суток, неизменно оказываются каким-то таинственным образом связаны с вами. Человек, которого вы представили мне как своего кузена, участвовал во вчерашнем ночном нападении на моего беднягу денщика. Я не понимаю, чем старина Поль мог до такой степени не угодить вашему… гм… родственнику, что тот пытался заколоть его, рискуя собственной жизнью. Этот человек был арестован, но той же ночью, убив часового, бежал вместе со своим сообщником. Непонятно, как им удалось выбраться из подвала. Остается только предположить существование еще одного сообщника, которым, кстати, могли оказаться либо вы, либо ваш слуга. Оставьте, оставьте, – замахал он рукой, видя, что княжна собирается возразить, – пустое! В конце концов, если этот поляк действительно ваш кузен, то желание спасти его жизнь делает вам честь. Я даже готов закрыть глаза на то, что при этом был убит один из моих солдат. Но зачем ему понадобился мой денщик? Причем, прошу заметить, понадобился настолько, что нынешней ночью он повторил свою попытку и на сей раз добился полного успеха. Бедняга Поль лежит в моей повозке с перерезанной глоткой, часовой зарублен… Сам собой возникает вопрос: кто он такой, этот ваш кузен, и чем ему помешал мой денщик?
– Боже мой, – прошептала княжна, – боже мой, как глупо!
Все действительно получилось до крайности глупо: кузены убили двоих французов и едва успели унести ноги, охотясь за иконой, которая в это время уже была у нее. Если бы княжна не испугалась мыши и вышла из дома немного раньше, она бы почти наверняка встретилась с Огинскими и теперь была бы уже далеко.
Тут она заметила, что капитан Жюно, подавшись вперед, разглядывает ее с нескрываемым интересом, и взяла себя в руки.
– Как это глупо! – воскликнула она снова. – Право же, я, как и вы, ничего не понимаю. Нет, в самом деле! Сознаюсь, я вам солгала. Человек, которого я представила как своего кузена, на самом деле мне вовсе не родственник. Мы с ним едва знакомы по Петербургу. Он действительно поляк и до недавнего времени служил в русской армии. Отстав от своей части, он добрался до нашего дома и попросил у меня убежища. Кстати, мне сразу показалось, что вы не поверили в эту историю с кузеном.
– Не поверил, – согласился капитан. – Но мы воюем только с теми, кто выходит против нас с оружием в руках. Дворянин обязан служить, но как только он бросает оружие, он перестает быть нашим врагом. Ваш мнимый кузен, однако же, оказался довольно двуличным типом. Я бы даже сказал, что он склонен к нанесению ударов в спину, если бы не боялся оскорбить вас этим.
Сказав так, он снова внимательно уставился на княжну, явно интересуясь эффектом, который произвели его слова.
Княжна пожала плечами и равнодушно ответила:
– Этот человек мне действительно безразличен. Я сделала для него все, что могла, только из христианского сострадания. Цели же его и методы, коими он их добивается, мне не известны и не вызывают во мне интереса. Война – не мое дело, капитан.
Она с удивлением обнаружила, что лгать, глядя прямо в глаза человеку, очень легко при условии, что человек этот – твой враг. Слова лились с ее губ легко и плавно, голос ничуть не дрожал, и весь вид княжны выражал одно только презрительное терпение и желание поскорее быть оставленной в покое и отправиться в постель.
Капитан внимательно вгляделся в ее лицо, досадливо крякнул и сильно потянул себя за ус.
– Да полно, принцесса, – воскликнул он, – правду ли вы говорите? Вы произвели на меня самое приятное впечатление, и мне не хотелось бы в вас разочароваться.
– Помилуйте, сударь, – холодно ответила княжна, – вы, кажется, изволите меня в чем-то подозревать? Осмелюсь вам напомнить, что менее суток назад я лишилась человека, заменившего мне отца, которого я не помню. Поверьте, если я веду себя так, как я себя веду, то лишь потому, что считаю для себя унизительным демонстрировать слабость перед вами и вашими солдатами, которые закопали князя, русского генерала, героя многих войн и моего деда, наконец, в саду, как… как…
Ее голос дрогнул от ненависти, но капитан Жюно принял эту дрожь за признак готовых вырваться на волю слез. Он заколебался, ощущая сильнейшую неловкость и острое желание махнуть рукой на всю эту нелепую историю: война есть война, здесь случается и не такое. Зачем он, в самом деле, мучает несчастную девочку? Ей и без того не позавидуешь…
Капитан встал и почтительно поклонился княжне.
– Сударыня, – сказал он, – позвольте принести вам свои извинения за этот допрос. Вы должны понять, что я руководствовался исключительно интересами императорской службы, в остальном же я остаюсь вашим покорным и преданным слугой. Сейчас вы можете отдыхать. Единственное, о чем я хотел бы вас покорнейше просить, это не покидать отведенного вам помещения без моего ведома вплоть до нашего прибытия в Москву.
– А вы не боитесь, что в таком случае мое заточение затянется навеки? – не удержавшись, уколола его княжна. – По-моему, вы рано начинаете делить шкуру неубитого медведя.
– Этот русский медведь находится при последнем издыхании, – подавляя зевок, махнул рукой капитан. – Еще одно сражение, и ваш император запросит мира. Вам осталось терпеть совсем недолго, принцесса.
– Этот медведь, – сказала княжна, – не раз удивлял охотников, которые, как и вы, считали его своей добычей. Будьте осторожны, капитан, иначе ваше удивление будет совсем коротким.
– Ах, увольте, принцесса! – воскликнул капитан, заметно раздражаясь, но все еще довольно учтиво. – Я обожаю беседовать с женщинами, но когда они начинают рассуждать о политике, меня берет смертная тоска. Может быть, это звучит неучтиво, но это правда. Гений Наполеона непобедим, и это все, что я могу ответить вам на ваши слова о русском медведе. Прошу вас, ступайте в свою комнату. Мы выступаем на рассвете, а вам, по вашим собственным словам, необходимо отдохнуть. Да, и не удивляйтесь, увидев возле своей двери часового. Я делаю это для вашей же безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Наконец она набралась решимости и осторожно коснулась ступнями пола. Мыши нигде не было видно – вероятно, она удалилась по каким-то своим мышиным делам. Все кругом спали, и княжна поняла, что лучшего времени для побега у нее может просто не быть. Она решительно поднялась, перекрестилась и взяла в руки узелок с иконой.
В это время где-то недалеко, как показалось княжне, на околице деревни, грохнул одинокий выстрел. Лагерь французов проснулся – не вдруг, но все-таки очень быстро. Со всех сторон послышались удивленные и встревоженные голоса, повсюду начали загораться огни. Кто-то прокричал команду, залязгало разбираемое оружие, и прямо под окнами комнаты, где ночевала княжна, наметом проскакал какой-то всадник.
В доме тоже суетились. Совсем недавно заснувшие офицеры, протяжно зевая и ругаясь сонными голосами, застегивали мундиры, навешивали на себя сабли и на всякий случай проверяли кремни в пистолетах. С крыльца доносился властный голос капитана, отдававшего распоряжения. Снова простучали лошадиные копыта, и кто-то подбежал к капитану с докладом. Княжне удалось разобрать, что речь шла о каком-то драгуне, якобы искавшем капитана Жюно. Все это мало походило на начало боевых действий: больше никто не стрелял, и суета в деревне понемногу начала утихать. Но во дворе дома, где квартировал капитан Жюно, суета, напротив, усиливалась с каждой минутой. По дощатому полу в сенях стучали торопливые сапоги, звенели шпоры, в дом вбегали и выбегали озабоченные хмурые люди. Не в силах справиться с тревожным любопытством, княжна оставила икону на лавке и вышла в сени. Было совершенно очевидно, что побег ее сорвался и что виною тому стали какие-то чрезвычайные обстоятельства. Мария Андреевна с замиранием сердца подумала об Огинских, но тут же прогнала эту нелепую мысль: кузены просто не могли так скоро догнать пешком двигавшийся на рысях кавалерийский полк.
На крыльце она лицом к лицу столкнулась с капитаном Жюно. Усатое лицо старого вояки выражало угрюмую озабоченность.
– А, сударыня, – сказал он, увидев княжну. – Вы не спите? Это очень кстати. Мне кажется, нам необходимо кое-что обсудить. Сожалею, что не сделал этого еще утром. Каюсь, с моей стороны это была непростительная слабость – решить, что надоедать вам расспросами в вашем положении будет слишком неучтиво.
– А теперь ваше мнение переменилось? – надменно спросила княжна, не понимая еще, в чем дело, но по тону капитана догадываясь о приближении неприятностей.
– Увы, – ответил Жюно. – Вокруг меня творится какая-то странная путаница, и мне начинает казаться, что вам известно об этом гораздо более моего.
– Я не понимаю ваших намеков, сударь, – холодно сказала княжна. – Я хочу спать. С вашего позволения я отправлюсь в свою комнату, чтобы постараться как следует отдохнуть перед завтрашним днем.
Капитан учтиво, но весьма решительно загородил собою дверь.
– Виноват, принцесса, – сказал он, – но спать вы пойдете тогда, когда я сочту это возможным. Я понимаю, что мои манеры в данный момент оставляют желать много лучшего, но и вы должны меня понять: идет война, и прежде всего я должен думать о долге, и только потом – о манерах.
– Не далее как вчера вы утверждали, что не воюете с женщинами, – сказала княжна. – Ваши воззрения слишком быстро меняются, капитан.
Капитан Жюно наклонил голову, явно пытаясь совладать с раздражением.
– Принцесса, – наконец произнес он подозрительно ровным голосом, – сейчас вы моя гостья, и знайте: всего один шаг отделяет вас от того, чтобы сделаться пленницей. Умоляю вас, не делайте этого шага! Вы что-то знаете, ну, что вам стоит сказать мне? Скажите, что означает вся эта кровавая чепуха, и останемся друзьями!
– Простите, капитан, – ответила княжна Мария, – но я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Вам отлично известно, что сразу же после ужина я отправилась в свою комнату и не выходила оттуда. Так что же вы хотите от меня узнать? По-. верьте, это не я стреляла на околице!
– Стрелял наш часовой, – нехотя проворчал капитан. – Бедняга, он не жилец. Его зарубили саблей, как и… Впрочем, принцесса, это долгий разговор. Не угодно ли вам пройти в дом и ответить на некоторые мои вопросы?
– Вы говорите со мной как с гостьей или как с пленницей? – спросила княжна. – Впрочем, это все равно. Я понимаю так, что выбора у меня нет – ни как у гостьи, ни как у пленницы.
– Я не стал бы выражаться так прямо, – несколько смягчаясь, ответил капитан, – но в целом это верно. На войне как на войне, сударыня.
Войдя в горницу, капитан крикнул, чтобы принесли еще свечей, и, усадив княжну, уселся сам, широко расставив ноги и уперевшись ладонями в колени. Принесли свет. Капитан жестом удалил вестового и стал, собираясь с мыслями, набивать трубку. Княжна, облокотясь на стол, спокойно наблюдала за ним. Капитан исподлобья посмотрел на нее, но, встретившись с безмятежным взглядом Марии Андреевны, торопливо и смущенно потупился. Он действительно испытывал неловкость, будучи поставленным перед необходимостью допрашивать женщину, и не просто женщину, а принцессу; но ось происходивших вокруг странных событий действительно располагалась где-то совсем рядом с нею и не видеть этого мог только слепой.
– Сударыня, – сказал он наконец решительно, отложив в сторону так и не закуренную трубку, – прошу вас, выслушайте меня. Поверьте, я не питаю к вам никаких враждебных чувств и всей душой стремлюсь помочь вам поскорее очутиться в привычной и достойной вас обстановке. Но странные события, происходящие в последние трое суток, неизменно оказываются каким-то таинственным образом связаны с вами. Человек, которого вы представили мне как своего кузена, участвовал во вчерашнем ночном нападении на моего беднягу денщика. Я не понимаю, чем старина Поль мог до такой степени не угодить вашему… гм… родственнику, что тот пытался заколоть его, рискуя собственной жизнью. Этот человек был арестован, но той же ночью, убив часового, бежал вместе со своим сообщником. Непонятно, как им удалось выбраться из подвала. Остается только предположить существование еще одного сообщника, которым, кстати, могли оказаться либо вы, либо ваш слуга. Оставьте, оставьте, – замахал он рукой, видя, что княжна собирается возразить, – пустое! В конце концов, если этот поляк действительно ваш кузен, то желание спасти его жизнь делает вам честь. Я даже готов закрыть глаза на то, что при этом был убит один из моих солдат. Но зачем ему понадобился мой денщик? Причем, прошу заметить, понадобился настолько, что нынешней ночью он повторил свою попытку и на сей раз добился полного успеха. Бедняга Поль лежит в моей повозке с перерезанной глоткой, часовой зарублен… Сам собой возникает вопрос: кто он такой, этот ваш кузен, и чем ему помешал мой денщик?
– Боже мой, – прошептала княжна, – боже мой, как глупо!
Все действительно получилось до крайности глупо: кузены убили двоих французов и едва успели унести ноги, охотясь за иконой, которая в это время уже была у нее. Если бы княжна не испугалась мыши и вышла из дома немного раньше, она бы почти наверняка встретилась с Огинскими и теперь была бы уже далеко.
Тут она заметила, что капитан Жюно, подавшись вперед, разглядывает ее с нескрываемым интересом, и взяла себя в руки.
– Как это глупо! – воскликнула она снова. – Право же, я, как и вы, ничего не понимаю. Нет, в самом деле! Сознаюсь, я вам солгала. Человек, которого я представила как своего кузена, на самом деле мне вовсе не родственник. Мы с ним едва знакомы по Петербургу. Он действительно поляк и до недавнего времени служил в русской армии. Отстав от своей части, он добрался до нашего дома и попросил у меня убежища. Кстати, мне сразу показалось, что вы не поверили в эту историю с кузеном.
– Не поверил, – согласился капитан. – Но мы воюем только с теми, кто выходит против нас с оружием в руках. Дворянин обязан служить, но как только он бросает оружие, он перестает быть нашим врагом. Ваш мнимый кузен, однако же, оказался довольно двуличным типом. Я бы даже сказал, что он склонен к нанесению ударов в спину, если бы не боялся оскорбить вас этим.
Сказав так, он снова внимательно уставился на княжну, явно интересуясь эффектом, который произвели его слова.
Княжна пожала плечами и равнодушно ответила:
– Этот человек мне действительно безразличен. Я сделала для него все, что могла, только из христианского сострадания. Цели же его и методы, коими он их добивается, мне не известны и не вызывают во мне интереса. Война – не мое дело, капитан.
Она с удивлением обнаружила, что лгать, глядя прямо в глаза человеку, очень легко при условии, что человек этот – твой враг. Слова лились с ее губ легко и плавно, голос ничуть не дрожал, и весь вид княжны выражал одно только презрительное терпение и желание поскорее быть оставленной в покое и отправиться в постель.
Капитан внимательно вгляделся в ее лицо, досадливо крякнул и сильно потянул себя за ус.
– Да полно, принцесса, – воскликнул он, – правду ли вы говорите? Вы произвели на меня самое приятное впечатление, и мне не хотелось бы в вас разочароваться.
– Помилуйте, сударь, – холодно ответила княжна, – вы, кажется, изволите меня в чем-то подозревать? Осмелюсь вам напомнить, что менее суток назад я лишилась человека, заменившего мне отца, которого я не помню. Поверьте, если я веду себя так, как я себя веду, то лишь потому, что считаю для себя унизительным демонстрировать слабость перед вами и вашими солдатами, которые закопали князя, русского генерала, героя многих войн и моего деда, наконец, в саду, как… как…
Ее голос дрогнул от ненависти, но капитан Жюно принял эту дрожь за признак готовых вырваться на волю слез. Он заколебался, ощущая сильнейшую неловкость и острое желание махнуть рукой на всю эту нелепую историю: война есть война, здесь случается и не такое. Зачем он, в самом деле, мучает несчастную девочку? Ей и без того не позавидуешь…
Капитан встал и почтительно поклонился княжне.
– Сударыня, – сказал он, – позвольте принести вам свои извинения за этот допрос. Вы должны понять, что я руководствовался исключительно интересами императорской службы, в остальном же я остаюсь вашим покорным и преданным слугой. Сейчас вы можете отдыхать. Единственное, о чем я хотел бы вас покорнейше просить, это не покидать отведенного вам помещения без моего ведома вплоть до нашего прибытия в Москву.
– А вы не боитесь, что в таком случае мое заточение затянется навеки? – не удержавшись, уколола его княжна. – По-моему, вы рано начинаете делить шкуру неубитого медведя.
– Этот русский медведь находится при последнем издыхании, – подавляя зевок, махнул рукой капитан. – Еще одно сражение, и ваш император запросит мира. Вам осталось терпеть совсем недолго, принцесса.
– Этот медведь, – сказала княжна, – не раз удивлял охотников, которые, как и вы, считали его своей добычей. Будьте осторожны, капитан, иначе ваше удивление будет совсем коротким.
– Ах, увольте, принцесса! – воскликнул капитан, заметно раздражаясь, но все еще довольно учтиво. – Я обожаю беседовать с женщинами, но когда они начинают рассуждать о политике, меня берет смертная тоска. Может быть, это звучит неучтиво, но это правда. Гений Наполеона непобедим, и это все, что я могу ответить вам на ваши слова о русском медведе. Прошу вас, ступайте в свою комнату. Мы выступаем на рассвете, а вам, по вашим собственным словам, необходимо отдохнуть. Да, и не удивляйтесь, увидев возле своей двери часового. Я делаю это для вашей же безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52