..
* * *
– Товарищ полковник, «Кукушка» не отвечает! – доложил полковнику Игнатенко дежурный офицер связи, едва тот появился поутру в комнате связи.
– Как не отвечает?
– Молчит. В контрольное время не вышли на связь. Мы попытались сами – глухо.
– Пробуйте еще раз!
– Пробовал.
– Еще сто раз пробуйте! Вызывайте Сергеева до тех пор, пока не откликнется. Не мог же он со своим взводом сквозь землю провалиться! Может, твоя аппаратура барахлит?
– Обижаете, товарищ полковник! – связист действительно не на шутку обиделся, надув губы.
Его, лучшего спеца батальона по радиотехнике, обвинили в том, что радиостанция неисправна, а он этого не заметил!
– Ладно, обидчивый какой выискался...
– Я уверен, что аппаратура работает нормально. И я не виноват, что «Кукушка» не отвечает.
– А у них все в порядке с радиостанцией?
– Не могу знать. Я пробовал уже и на запасной частоте, и на основной...
– На какой угодно! – оборвал связиста начштаба. – Вызывай Сергеева снова и снова. Время "Ч" скоро. Мне нужно срочно с ним переговорить.
– И еще, товарищ полковник...
– Что еще?
– "Курица" докладывала утром, что ночью в горах был слышен бой.
– Ты уверен?
– Я уверен лишь в том, что доложила по рации «Курица», – обида все еще не покинула связиста, и он ответил довольно резко.
– Ладно, спокойно, – скорее для самого себя произнес Игнатенко. – Это еще ничего не значит.
Ровным счетом ничего. Продолжай вызывать «Кукушку». Жми на кнопку каждые десять минут. Делай что хочешь, но связь с Сергеевым восстанови.
Ясно тебе?
– Так точно, товарищ полковник, – и дежурный офицер снова надел наушники, придвигаясь к радиостанции.
Игнатенко вышел на крыльцо штаба и закурил.
Необъяснимое чувство овладело им – какая-то жуткая смесь странной радости и облегчения и вместе с тем огромной тревоги и стыда.
Начальник штаба боялся самому себе признаться в том, что догадывается, почему молчит радист Сергеева. Это могло означать только одно – его проблемы решены. С другой стороны – это означало, что целый взвод спецназа, совсем еще молодых ребят, полностью уничтожен...
Как то ни странно, но тревоги за срыв операции по разблокированию заставы «Красная» полковник Игнатенко не испытывал...
Через час полковник вернулся в комнату связи.
– Ну что?
– Глухо, товарищ полковник.
– Не отвечает?
– Никак нет.
– Подходит время "Ч". Вызови мне «Курицу», срочно. Мне нужен их командир.
Когда в наушниках послышался голос Терентьева, полковник Игнатенко обернулся к офицеру связи и не терпящим возражений тоном приказал:
– Иди покури на улицу.
– Вы уверены, что справитесь с аппаратурой сами? Вам не понадобится моя помощь? – удивился связист. Он уже слышал от своего сменщика Тарасова о странном раздражении и необъяснимой злости, переполнявших накануне начальника штаба. Тарасов рассказывал, как кричал на него полковник, оглушая весь штаб. Связисту не хотелось возражать раздраженному начальству, но служебная инструкция строго-настрого запрещала ему покидать комнату связи во время несения дежурства без вызова сменщика. Сейчас он колебался, не зная, как поступить.
– Я что, непонятно выражаюсь? Не по-русски? Или ты не понимаешь?
Полковник говорил тихо, но в голосе его было столько ярости и угрозы, что офицер связи посчитал за лучшее побыстрее ретироваться.
– Понял, товарищ полковник! Разрешите идти?
– Иди.
Оставшись в одиночестве, Игнатенко надел наушники и коротко бросил в микрофон:
– Привет. Ты меня узнаешь?
– Узнаю.
– Ну, рассказывай, как там у вас дела?
* * *
Рассвет не заставил себя долго ждать – вскоре небо стало быстро светлеть, а спустя еще несколько минут вершины самых высоких гор окрасились в нежный розовый цвет. С каждым мгновением цвет этот становился все более ярким, все более теплым, и наконец из-за гор на востоке выкатилось на небосвод, отправляясь в свой долгий дневной путь, жаркое и ненасытное уже с самого утра солнце.
Аркан, укрывшись за огромным камнем, привалился спиной к склону и огляделся.
За этот час он успел удалиться от страшного уступа на приличное расстояние и теперь мог не беспокоиться о том, что «духи» его обнаружат. С другой стороны, продолжать движение по склону при свете дня, практически на глазах у копошившихся внизу таджиков, было бы безумием.
Аркан сбросил со спины рюкзак и прилег, решив не торопиться и действовать наверняка. Осторожно выглянув из-за валуна, он присмотрелся к «духам», орудовавшим на уступе, на месте гибели взвода.
То, что он увидел, поразило его и озадачило.
Прослужив здесь, в проклятых горах, много месяцев, он знал, как действуют «духи», если им удается разгромить подразделение противника и овладеть полем боя. «Духи» в таких случаях тащат все, что попадется на глаза, забирая не только оружие и боеприпасы, но и любые мало-мальски полезные вещи – часы, кинжалы, кроссовки и даже армейские фляжки с остатками воды. А если у них оказывается достаточно времени, то не хватит нормальных человеческих слов, чтобы рассказать о том, как поступают они с трупами, врагов.
Эти вели себя иначе.
Не обращая внимания на вооружение и экипировку, не глядя на боеприпасы и наручные часы убитых ребят, «духи» торопливо рылись в трофейных вещмешках, перетряхивая каждый мешок, прощупывая каждую складочку, проверяя даже карманы бойцов и их индивидуальные аптечки.
Зрелище было более чем странным.
«Что они ищут-то? – подумал Аркан, и вдруг взгляд его упал на собственный рюкзак. – Уж не наркоту ли?!»
Страшная догадка окончательно выбила парня из душевного равновесия.
Из-за этого порошка, из-за этой отравы перебить целый взвод?! Из-за этих проклятых наркотиков отправлять на тот свет совсем еще мальчишек, которые не успели и пожить толком?! Из-за этой гадости преследовать их целый день, стараясь не отстать, а потом, рискуя собственными шкурами, устроить ночную резню?!
Все это было выше его понимания.
В приступе внезапной ярости Аркан со всего размаха врезал прикладом автомата по вещмешку, выругавшись так, как еще никогда в жизни не ругался.
«Погоди-ка! – странный проблеск вдруг мелькнул в его сознании. Он понял – что-то здесь не так. – Погоди, надо подумать!»
Аркан вытащил из нарукавного кармана пачку сигарет и закурил, стараясь пускать дым к земле, чтобы он не привлек внимания врагов.
Во-первых, откуда могли взяться эти «духи»?
По данным авиаразведки и агентурным сведениям, их взвод позавчера вечером выбросили в совершенно «чистом» районе. Ведь именно в этом состояло главное преимущество места их десантирования: им предстояло свалиться на «духов», окруживших заставу, как снег на голову.
Аркан сам шел в дозоре, а потому мог быть уверен в том, что в пути они с «духами» и близко не пересекались. Плюс ко всему он сам задавал темп движения взвода, и если бы «духи» даже каким-то образом сели десантникам на хвост, удержаться бы не смогли – им просто не хватило бы сил догнать ребят так быстро.
Значит, «духи» подошли с другой стороны, а именно спереди, от заставы...
Да, иного быть не может – это одна из тех группировок, которые блокировали заставу!
Но, во-вторых, откуда басмачи могли узнать о найденных наркотиках?
Даже во взводе только один Варик знал, что несет в своем вещмешке Аркан. Да еще лейтенант Сергеев доложил по рации в штаб о находке, но его сообщение Аркан слышал сам – доклад был настолько закодирован непереводимыми словечками, что для «духов» понять его смысл было бы практически невозможно, даже если бы «духи» и смогли перехватить передачу.
Странно все это!
Но ведь он сам видел, как рылись сейчас в вещмешках ребят таджики!
Аркан чувствовал даже со своей позиции, как они нервничают и торопятся. Он заметил, как говорит с кем-то по маленькой переносной рации их командир – высокий и худой мужчина в черном халате, черной чалме, с черной бородой. Таджики явно искали что-то, но искать в вещах бойцов спецназа, кроме карт и вооружения, было нечего. Если карты и автоматы «духов» не интересовали, значит, искать они могли только одно – наркотики.
А морфин лежал сейчас в вещмешке Аркана...
Толик вдруг понял, что теперь именно он стал объектом охоты номер один – «духи» должны догадаться, что наркотики или спрятаны где-то в горах, или с ними просто кто-то ушел.
Он вдруг понял, что ему надо уносить ноги, не дожидаясь, пока в горах начнется тотальная облава, объектом которой будет он со своими двумя оставшимися гранатами и тремя магазинами патронов.
А еще он понял, что, кроме наркоты, в его вещмешке осталась только фляга воды и одна банка гречневой каши с тушенкой. Продержаться здесь, в горах, с таким запасом провианта можно было от силы два дня. Следовало спешить к своим.
Толик подумал, не податься ли ему на соседнюю заставу.
Он не знал, как она называется, не знал, какая там сейчас обстановка. Он знал только одно – посты наших погранцов расположены вдоль границы на расстоянии в пятьдесят километров друг от друга. Если все будет нормально, если удача окажется на его стороне, если он не заблудится без карты и сумеет сориентироваться, то у него есть шанс к завтрашнему вечеру добраться до цели.
Если же не успеет.
Надеяться на милосердие местных жителей вряд ли приходилось, даже если бы он набрел вдруг на какой-нибудь кишлак в этих пустынных, весьма редко заселенных горах.
Толик выбросил из вещмешка все лишнее, оставив только наркотики, еду и воду, затем рассовал по карманам остатки боеприпасов, укрепил мешок на спине, еще раз подтянув лямки, и взял в руки автомат.
Теперь он готов был отправиться в нелегкий путь.
И в этот момент горы вздрогнули и загудели.
Вековая тишина и покой вновь оказались нарушены, взорваны, уничтожены звуками совсем близкого боя.
Аркан автоматически взглянул на часы – как раз одиннадцать.
Время "Ч"!
Значит, второй взвод все же вышел на боевые позиции и, не дожидаясь появления ребят Сергеева, решил атаковать «духов», чтобы деблокировать заставу.
Бой, без сомнения, шел совсем неподалеку – где-то за перевалом, там, где и предполагал встретить бандитов лейтенант Сергеев. Если бы не ночное нападение на взвод Аркана, то сейчас «духам» пришлось бы весьма несладко. А теперь невозможно было предсказать, чем кончится схватка.
Но все же совсем рядом, всего в нескольких километрах, бились с врагом свои – ребята из соседнего взвода.
Толик хорошо знал их всех. Он понимал, что им сейчас нелегко. Но он знал, что пробиться к ним – пожалуй, его единственная надежда. Ведь о них знает штаб, их постараются поддержать авиацией. Им на помощь, в конце концов, могут перебросить еще несколько подразделений.
И Аркан, не раздумывая больше, направился на звуки близкого боя...
* * *
Эта ночь показалась ребятам на заставе «Красная» почти райской – «духи» как будто устали долбать позиции наших бойцов из своих минометов каждые десять минут и обрушивать шквал пулеметного огня на каждый шорох или огонек сигареты. Впервые за всю неделю парни сумели более или менее выспаться и привести себя в порядок.
Молодые солдаты были вне себя от радости – им показалось, будто все уже заканчивается, будто еще чуть-чуть, и заставу деблокируют и жизнь войдет в свое обычное, пусть и не слишком легкое и комфортное русло.
Куда хуже настроение было у стариков. Прослужив на этой точке не один месяц, они успели изучить повадки «духов», и теперь не видели в странном затишье ничего радостного, считая его затишьем перед бурей.
Деды и дембеля знали, что если бы «духи» решили уйти, вдруг почувствовав неладное, то они сделали бы это быстро, в один миг – просто растворились бы в горах, словно осада была всего лишь жутким сном. Если же «духи» затихали, но при этом оставались на месте, не исчезая и периодически напоминая о себе стрельбой, это могло означать лишь одно – они готовятся к решительной атаке или задумали еще что-то мерзопакостное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
* * *
– Товарищ полковник, «Кукушка» не отвечает! – доложил полковнику Игнатенко дежурный офицер связи, едва тот появился поутру в комнате связи.
– Как не отвечает?
– Молчит. В контрольное время не вышли на связь. Мы попытались сами – глухо.
– Пробуйте еще раз!
– Пробовал.
– Еще сто раз пробуйте! Вызывайте Сергеева до тех пор, пока не откликнется. Не мог же он со своим взводом сквозь землю провалиться! Может, твоя аппаратура барахлит?
– Обижаете, товарищ полковник! – связист действительно не на шутку обиделся, надув губы.
Его, лучшего спеца батальона по радиотехнике, обвинили в том, что радиостанция неисправна, а он этого не заметил!
– Ладно, обидчивый какой выискался...
– Я уверен, что аппаратура работает нормально. И я не виноват, что «Кукушка» не отвечает.
– А у них все в порядке с радиостанцией?
– Не могу знать. Я пробовал уже и на запасной частоте, и на основной...
– На какой угодно! – оборвал связиста начштаба. – Вызывай Сергеева снова и снова. Время "Ч" скоро. Мне нужно срочно с ним переговорить.
– И еще, товарищ полковник...
– Что еще?
– "Курица" докладывала утром, что ночью в горах был слышен бой.
– Ты уверен?
– Я уверен лишь в том, что доложила по рации «Курица», – обида все еще не покинула связиста, и он ответил довольно резко.
– Ладно, спокойно, – скорее для самого себя произнес Игнатенко. – Это еще ничего не значит.
Ровным счетом ничего. Продолжай вызывать «Кукушку». Жми на кнопку каждые десять минут. Делай что хочешь, но связь с Сергеевым восстанови.
Ясно тебе?
– Так точно, товарищ полковник, – и дежурный офицер снова надел наушники, придвигаясь к радиостанции.
Игнатенко вышел на крыльцо штаба и закурил.
Необъяснимое чувство овладело им – какая-то жуткая смесь странной радости и облегчения и вместе с тем огромной тревоги и стыда.
Начальник штаба боялся самому себе признаться в том, что догадывается, почему молчит радист Сергеева. Это могло означать только одно – его проблемы решены. С другой стороны – это означало, что целый взвод спецназа, совсем еще молодых ребят, полностью уничтожен...
Как то ни странно, но тревоги за срыв операции по разблокированию заставы «Красная» полковник Игнатенко не испытывал...
Через час полковник вернулся в комнату связи.
– Ну что?
– Глухо, товарищ полковник.
– Не отвечает?
– Никак нет.
– Подходит время "Ч". Вызови мне «Курицу», срочно. Мне нужен их командир.
Когда в наушниках послышался голос Терентьева, полковник Игнатенко обернулся к офицеру связи и не терпящим возражений тоном приказал:
– Иди покури на улицу.
– Вы уверены, что справитесь с аппаратурой сами? Вам не понадобится моя помощь? – удивился связист. Он уже слышал от своего сменщика Тарасова о странном раздражении и необъяснимой злости, переполнявших накануне начальника штаба. Тарасов рассказывал, как кричал на него полковник, оглушая весь штаб. Связисту не хотелось возражать раздраженному начальству, но служебная инструкция строго-настрого запрещала ему покидать комнату связи во время несения дежурства без вызова сменщика. Сейчас он колебался, не зная, как поступить.
– Я что, непонятно выражаюсь? Не по-русски? Или ты не понимаешь?
Полковник говорил тихо, но в голосе его было столько ярости и угрозы, что офицер связи посчитал за лучшее побыстрее ретироваться.
– Понял, товарищ полковник! Разрешите идти?
– Иди.
Оставшись в одиночестве, Игнатенко надел наушники и коротко бросил в микрофон:
– Привет. Ты меня узнаешь?
– Узнаю.
– Ну, рассказывай, как там у вас дела?
* * *
Рассвет не заставил себя долго ждать – вскоре небо стало быстро светлеть, а спустя еще несколько минут вершины самых высоких гор окрасились в нежный розовый цвет. С каждым мгновением цвет этот становился все более ярким, все более теплым, и наконец из-за гор на востоке выкатилось на небосвод, отправляясь в свой долгий дневной путь, жаркое и ненасытное уже с самого утра солнце.
Аркан, укрывшись за огромным камнем, привалился спиной к склону и огляделся.
За этот час он успел удалиться от страшного уступа на приличное расстояние и теперь мог не беспокоиться о том, что «духи» его обнаружат. С другой стороны, продолжать движение по склону при свете дня, практически на глазах у копошившихся внизу таджиков, было бы безумием.
Аркан сбросил со спины рюкзак и прилег, решив не торопиться и действовать наверняка. Осторожно выглянув из-за валуна, он присмотрелся к «духам», орудовавшим на уступе, на месте гибели взвода.
То, что он увидел, поразило его и озадачило.
Прослужив здесь, в проклятых горах, много месяцев, он знал, как действуют «духи», если им удается разгромить подразделение противника и овладеть полем боя. «Духи» в таких случаях тащат все, что попадется на глаза, забирая не только оружие и боеприпасы, но и любые мало-мальски полезные вещи – часы, кинжалы, кроссовки и даже армейские фляжки с остатками воды. А если у них оказывается достаточно времени, то не хватит нормальных человеческих слов, чтобы рассказать о том, как поступают они с трупами, врагов.
Эти вели себя иначе.
Не обращая внимания на вооружение и экипировку, не глядя на боеприпасы и наручные часы убитых ребят, «духи» торопливо рылись в трофейных вещмешках, перетряхивая каждый мешок, прощупывая каждую складочку, проверяя даже карманы бойцов и их индивидуальные аптечки.
Зрелище было более чем странным.
«Что они ищут-то? – подумал Аркан, и вдруг взгляд его упал на собственный рюкзак. – Уж не наркоту ли?!»
Страшная догадка окончательно выбила парня из душевного равновесия.
Из-за этого порошка, из-за этой отравы перебить целый взвод?! Из-за этих проклятых наркотиков отправлять на тот свет совсем еще мальчишек, которые не успели и пожить толком?! Из-за этой гадости преследовать их целый день, стараясь не отстать, а потом, рискуя собственными шкурами, устроить ночную резню?!
Все это было выше его понимания.
В приступе внезапной ярости Аркан со всего размаха врезал прикладом автомата по вещмешку, выругавшись так, как еще никогда в жизни не ругался.
«Погоди-ка! – странный проблеск вдруг мелькнул в его сознании. Он понял – что-то здесь не так. – Погоди, надо подумать!»
Аркан вытащил из нарукавного кармана пачку сигарет и закурил, стараясь пускать дым к земле, чтобы он не привлек внимания врагов.
Во-первых, откуда могли взяться эти «духи»?
По данным авиаразведки и агентурным сведениям, их взвод позавчера вечером выбросили в совершенно «чистом» районе. Ведь именно в этом состояло главное преимущество места их десантирования: им предстояло свалиться на «духов», окруживших заставу, как снег на голову.
Аркан сам шел в дозоре, а потому мог быть уверен в том, что в пути они с «духами» и близко не пересекались. Плюс ко всему он сам задавал темп движения взвода, и если бы «духи» даже каким-то образом сели десантникам на хвост, удержаться бы не смогли – им просто не хватило бы сил догнать ребят так быстро.
Значит, «духи» подошли с другой стороны, а именно спереди, от заставы...
Да, иного быть не может – это одна из тех группировок, которые блокировали заставу!
Но, во-вторых, откуда басмачи могли узнать о найденных наркотиках?
Даже во взводе только один Варик знал, что несет в своем вещмешке Аркан. Да еще лейтенант Сергеев доложил по рации в штаб о находке, но его сообщение Аркан слышал сам – доклад был настолько закодирован непереводимыми словечками, что для «духов» понять его смысл было бы практически невозможно, даже если бы «духи» и смогли перехватить передачу.
Странно все это!
Но ведь он сам видел, как рылись сейчас в вещмешках ребят таджики!
Аркан чувствовал даже со своей позиции, как они нервничают и торопятся. Он заметил, как говорит с кем-то по маленькой переносной рации их командир – высокий и худой мужчина в черном халате, черной чалме, с черной бородой. Таджики явно искали что-то, но искать в вещах бойцов спецназа, кроме карт и вооружения, было нечего. Если карты и автоматы «духов» не интересовали, значит, искать они могли только одно – наркотики.
А морфин лежал сейчас в вещмешке Аркана...
Толик вдруг понял, что теперь именно он стал объектом охоты номер один – «духи» должны догадаться, что наркотики или спрятаны где-то в горах, или с ними просто кто-то ушел.
Он вдруг понял, что ему надо уносить ноги, не дожидаясь, пока в горах начнется тотальная облава, объектом которой будет он со своими двумя оставшимися гранатами и тремя магазинами патронов.
А еще он понял, что, кроме наркоты, в его вещмешке осталась только фляга воды и одна банка гречневой каши с тушенкой. Продержаться здесь, в горах, с таким запасом провианта можно было от силы два дня. Следовало спешить к своим.
Толик подумал, не податься ли ему на соседнюю заставу.
Он не знал, как она называется, не знал, какая там сейчас обстановка. Он знал только одно – посты наших погранцов расположены вдоль границы на расстоянии в пятьдесят километров друг от друга. Если все будет нормально, если удача окажется на его стороне, если он не заблудится без карты и сумеет сориентироваться, то у него есть шанс к завтрашнему вечеру добраться до цели.
Если же не успеет.
Надеяться на милосердие местных жителей вряд ли приходилось, даже если бы он набрел вдруг на какой-нибудь кишлак в этих пустынных, весьма редко заселенных горах.
Толик выбросил из вещмешка все лишнее, оставив только наркотики, еду и воду, затем рассовал по карманам остатки боеприпасов, укрепил мешок на спине, еще раз подтянув лямки, и взял в руки автомат.
Теперь он готов был отправиться в нелегкий путь.
И в этот момент горы вздрогнули и загудели.
Вековая тишина и покой вновь оказались нарушены, взорваны, уничтожены звуками совсем близкого боя.
Аркан автоматически взглянул на часы – как раз одиннадцать.
Время "Ч"!
Значит, второй взвод все же вышел на боевые позиции и, не дожидаясь появления ребят Сергеева, решил атаковать «духов», чтобы деблокировать заставу.
Бой, без сомнения, шел совсем неподалеку – где-то за перевалом, там, где и предполагал встретить бандитов лейтенант Сергеев. Если бы не ночное нападение на взвод Аркана, то сейчас «духам» пришлось бы весьма несладко. А теперь невозможно было предсказать, чем кончится схватка.
Но все же совсем рядом, всего в нескольких километрах, бились с врагом свои – ребята из соседнего взвода.
Толик хорошо знал их всех. Он понимал, что им сейчас нелегко. Но он знал, что пробиться к ним – пожалуй, его единственная надежда. Ведь о них знает штаб, их постараются поддержать авиацией. Им на помощь, в конце концов, могут перебросить еще несколько подразделений.
И Аркан, не раздумывая больше, направился на звуки близкого боя...
* * *
Эта ночь показалась ребятам на заставе «Красная» почти райской – «духи» как будто устали долбать позиции наших бойцов из своих минометов каждые десять минут и обрушивать шквал пулеметного огня на каждый шорох или огонек сигареты. Впервые за всю неделю парни сумели более или менее выспаться и привести себя в порядок.
Молодые солдаты были вне себя от радости – им показалось, будто все уже заканчивается, будто еще чуть-чуть, и заставу деблокируют и жизнь войдет в свое обычное, пусть и не слишком легкое и комфортное русло.
Куда хуже настроение было у стариков. Прослужив на этой точке не один месяц, они успели изучить повадки «духов», и теперь не видели в странном затишье ничего радостного, считая его затишьем перед бурей.
Деды и дембеля знали, что если бы «духи» решили уйти, вдруг почувствовав неладное, то они сделали бы это быстро, в один миг – просто растворились бы в горах, словно осада была всего лишь жутким сном. Если же «духи» затихали, но при этом оставались на месте, не исчезая и периодически напоминая о себе стрельбой, это могло означать лишь одно – они готовятся к решительной атаке или задумали еще что-то мерзопакостное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44