Ты кто такой, чтобы задавать мне эти вопросы?
– Я – старший сержант российской армии, батальон бригады специального назначения, Анатолий Арканов, замкомвзвода первой роты. Скрывать мне нечего. Со мной вам теперь все ясно?
– Ясно. Я – капитан погранвойск, российский офицер. Развяжи меня, старшой!
– Ваша фамилия и должность? – не сдвинувшись с места, повторил свой вопрос Аркан.
– Ты что, совсем рехнулся? Я приказываю вам, старший сержант, развязать меня!
– Я не слышал еще ответа на поставленный вопрос, товарищ капитан.
– Ну, ты у меня получишь...
– Вам повторить вопрос?
– Капитан Терентьев, командир заставы «Красная». Доволен теперь? Развязывай!
– Подождешь.
– Что-о?!
– Подождешь, капитан. Мы с тобой не на плацу, поэтому можешь на меня не шипеть и глазищами не ворочать, ясно? – процедил Аркан, глядя прямо в глаза офицеру. – Был бы ты на своей заставе, на своем боевом посту, тогда имел бы право отрабатывать на мне командирский голос. А сейчас ты – никто. Просто обыкновенный дезертир. Сволочь, которая бросила своих ребят в бою и сбежала на встречу с врагом.
– Ты шел за мной?
– Шел.
– Тогда ты должен был видеть собственными глазами, что в бою я своих ребят не бросил. Когда «вертушки» по позициям на вершине отработали, когда от «духов» осталась только пыль – вот тогда я и ушел. Ты же сам все это видел, старшой, так чего ты здесь трындишь, а?
– Я хочу разобраться во всем.
– Кто ты такой, солдат, чтобы разбираться с офицером? – капитан рванулся, но тут же обмяк на веревках, глухо застонав, – «духи» затянули узлы на славу. – Ты много на себя берешь, парень. Так и до трибунала доиграться можно. Развязывай меня поскорее и пошли на заставу – там и разберемся, кто я такой, кто ты такой и какого черта ты один в приграничной зоне бродишь.
– Я из того взвода спецназа, что шел на помощь твоей «Красной».
– К нам два взвода шли.
– Я из того, который был ночью вырезан.
Аркан заметил, как сразу покраснел и осекся на полуслове капитан Терентьев, как затравленно блеснули из-под бровей его глаза.
«Ага, кажется, я прав! – сделал вывод Аркан. – Он что-то знает. Похоже, мой марш-бросок за этой скотиной был не напрасным».
Не подавая вида, что заметил испуг капитана, Аркан еще раз обошел трупы моджахедов, обыскивая их заплечные мешки. Обнаружив в одном из них фляжку с водой и лепешку, он вернулся к привязанному к дереву капитану и устроился на земле в двух метрах от своего пленника.
Как ни хотелось парню побыстрее опустошить фляжку, заполнить горло вожделенной влагой, но теперь он не спешил. Он хорошо понимал, что его спокойствие и невозмутимость будут воздействовать сейчас на капитана сильнее любых угроз и избиений.
Аркан не торопясь откусил кусок пресной, но довольно свежей лепешки и отхлебнул из фляжки, с наслаждением чувствуя, насколько приятно жевать.
Да-да, просто жевать! Ему казалось, что сами его зубы теперь испытывают наслаждение от работы.
С каждым глотком у Аркана не только прибавлялось сил, но и улучшалось настроение. А пленник его явно нервничал, беспокойно поглядывая на сержанта и временами судорожно подергиваясь, будто пытаясь освободиться.
Аркан никак не реагировал на его движения, и тогда капитан бросил свои бесплодные попытки как-то справиться с веревками и жалобно взмолился:
– Слышь, земляк! Ну развяжи меня! А то сейчас «духи» вернутся. Ты-то сможешь еще смыться, а мне кранты на все сто обеспечены.
– А о тебе кто-нибудь пожалеет?
– Твою мать!.. Развяжи!
– Я есть хочу.
– Я тоже, между прочим!
– Не сдохнешь.
– Дай хоть попить.
– За что тебя мочили?
– Что мне, вот так, стоя и привязанным с тобой разговаривать? История слишком долгая...
– Я не спешу.
– Кто ты такой, в конце концов? Откуда ты взялся на мою голову? – у пленника совсем сдали нервы, и он, уронив голову на грудь, зарыдал, истерично всхлипывая:
– Ну чего ты меня мучаешь? Чего тебе от меня надо?
Аркан, не меняя позы, дожевал последний кусочек и, сделав еще глоток, встал и подошел к капитану:
– На, хлебни разок!
Аркан поднес к разбитым губам офицера горлышко фляжки и влил несколько глотков живительной влаги ему в рот. Он подождал, пока капитан судорожно глотнет раз-другой, и забрал фляжку, плотно закрутив пробку.
– Спасибо! – немного успокоившись, поблагодарил его пограничник.
– Ну что, капитан, говорить будем?
– Да.
– Вот и ладненько...
– А может, развяжешь?
– Слушай, ты! – теперь уже вышел из себя и Аркан. Не в силах больше оставаться невозмутимым и делать вид, будто ровным счетом ничего не произошло, он подскочил к капитану и двинул его кулаком в бок, под ребра, от чего привязанный к дереву бедняга застонал и скрючился – ровно настолько, насколько позволяла веревка.
– Я тебя за все, что уже про тебя знаю, могу на куски порезать. Могу связать и отконвоировать в прокуратуру. Могу расстрелять, как шакала подлого, – злобно прошипел Аркан. – Но я стою здесь перед тобой, теряю время и занимаюсь херней, уговаривая тебя раскрыть твой драгоценный ротик!..
Аркан готов был поклясться, что капитан почувствовал угрозу, – в его глазах теперь был настоящий животный ужас. Наверное, пленник осознал, что смерть в облике этого «своего» старшего сержанта гораздо реальнее, гораздо неотвратимее и беспощаднее, чем смерть в лице бродящих где-то в горах таджиков.
– По-моему, ты меня понял, – утвердительно кивнул Аркан. – И теперь не будешь кривить морду и ставить мне условия. Я хочу выслушать тебя, и от искренности твоего рассказа зависит, останешься ли ты жить или сдохнешь прямо здесь и прямо сейчас.
Аркан не шутил и не бравировал, но внезапный вопрос капитана поставил его в тупик:
– А ты уверен, что имеешь право судить меня? По-человечески?
Сержант смутился лишь на секунду. Это, собственно, даже и не было смущением – так, мимолетное замешательство, мгновенная пауза:
– Из всего взвода остался я один. Понимаешь, один! Сколько ребят полегло в мясорубке около заставы – еще, наверное, и не подсчитано точно...
Аркан с минуту помолчал.
– Так вот, считай, капитан, что они с нами здесь. Они передали мне полномочия разобраться, что происходит, какие разборки идут в этих горах. И они мне доверяют – по крайней мере, пока были живы, верили.
Некоторое время сержант и капитан молча смотрели в глаза друг другу, будто каждый пытался проникнуть другому в душу.
Первым не выдержал капитан. Опустив глаза, он чуть слышно произнес:
– Ладно, я тебе все скажу. Все, что сам знаю. Только дай мне еще глоток воды...
* * *
– Кто такой этот черный «дух» и чего он от тебя хотел? – напоив капитана, спросил Аркан.
Он уселся в двух шагах от своего пленника и приготовился слушать.
– Ты правильно его назвал – «черный». Он другого цвета и не признает... не признавал, – поправился пограничник, быстро взглянув в сторону убитого моджахеда. – У него даже кличка была Карай-хан.
– Черный хозяин? – Аркан удивленно пожал плечами. Он, конечно же, слышал об этом человеке – его банда была одной из самых мощных и в то же время самой неуловимой в этом краю. Сержант недоверчиво покосился на капитана:
– Ты хочешь сказать, что я только что Карай-хана завалил?
– Его.
– Ничего себе! А где же его люди? У него же банда – несколько сот человек...
– Вокруг «Красной». Это он со своими людьми нашу заставу обложил.
– Да, дела... А ты, значит, к нему на свиданку поспешил?
– Ты выслушай сначала, и все поймешь.
– Ладно, – набрался терпения Аркан, – я тебя внимательно слушаю.
– Карай-хан – личность неординарная...
– Был личностью неординарной, – поправил капитана Аркан. Ему было приятно сознавать, что ведь именно он ликвидировал, да еще в одиночку, одного из самых грозных «духов» Бадахшана!
– Ну да, конечно... В общем, он всегда старался действовать в одиночку. До последнего момента никто не мог сказать, есть ли над ним еще кто-нибудь, кроме Аллаха. У него всегда было достаточно сил и средств, чтобы работать самостоятельно и только в собственных интересах.
– А разве он не подчинялся Масуду?
– В том-то и дело, что никогда он никому не подчинялся! Да, у него и у Масуда иногда могли совпадать цели, они иногда могли действовать по схожему сценарию, но эти эпизоды были чистым совпадением, а не заранее спланированными акциями.
– Ну-ну...
– Но в последние приблизительно полгода произошли кое-какие перемены. Интересы Масуда и Карай-хана пересеклись вдруг самым непосредственным образом – на наркотиках. Ты же здесь не новичок, слышал, наверное, сколько стоит здесь наркота?
– Слышал... – неопределенно протянул Аркан. – Хотя я, вообще-то, этим делом не увлекался.
– Ясно. Тогда слушай. Здесь, в горах, килограмм опия-сырца стоит всего-навсего сто баксов. Единственное условие, которое выдвигают продавцы, – чтобы купюра была образца 1990 года. У них на этих купюрах бзик – доллар не доллар, если другого года выпуска... Но это цена здесь, в горах. Уже в нескольких сотнях километров отсюда цена возрастает многократно. В Оше например...
– Это в Киргизии который?
– Да, там самый большой базар во всей Ферганской долине... Так вот, в этом Оше или, к примеру, в самом Душанбе килограмм того же самого опия-сырца стоит уже десять тысяч долларов! Представляешь, какой навар получается у того, кто доставляет туда товар?
– Девятьсот процентов чистой прибыли только на транспортировке? Разве такое бывает?
– Бывает!
Капитан говорил так увлеченно, с таким азартом, что Аркан голову мог дать на отсечение – его руки не раз приятно согревали те самые «наркобаксы».
Сержант слушал очень внимательно, не перебивая.
Ему казалось, что он понял теперь связь между «Красной», найденными наркотиками и гибелью своего взвода, но он еще не знал, кем и как приводился в действие весь этот страшный механизм.
– И что дальше?
– А как ты сам понимаешь, цена московская или тюменская – российская, одним словом, – ни в какое сравнение не идет с ценой в Душанбе или Оше. До поры до времени Масуд удовлетворялся тем, что обеспечивал через своих людей транзит травки с гор в долину и получал свои девятьсот процентов. Между прочим, таким же бизнесом занимался и Карай-хан. Они тут все предприниматели, «за идею» мало кто воюет...
– Это понятно.
– А рынок столь необъятен, что даже одиночки умудряются заниматься транспортировкой, и на них никто особо не наезжает. Короче, получали они каждый свою прибыль, но, сам понимаешь, аппетит всегда приходит во время еды – когда что-то зарабатываешь, хочется всегда большего. Я уж не знаю, кто надоумил Масуда и кто ему помог (со мной такими вещами не делились), но однажды великому исламскому борцу пришла в голову замечательная мысль – он решил интенсифицировать доходы.
– То есть?
– То есть поставлять не опий-сырец, а переработанный, готовый к употреблению порошок. Морфин например. Героин сложнее изготавливать, хоть он и более сильный, и более дорогой. А вот морфин – самое то. Как раз для российского рынка. Как раз то, чего не хватает в Москве, в Питере, в Тюмени, да и по всей матушке-России...
Капитан помолчал, облизал пересохшие губы и произнес:
– Может, развяжешь меня все-таки?
– Ты еще не закончил.
– Тогда дай хоть попить еще.
– Сейчас.
Аркан поднялся и влил в рот пограничника остатки воды из фляжки. Затем он сходил к мешкам «духов» и вернулся с еще одной фляжкой воды, из которой напился и сам.
– Ну а ты со всей этой системой каким образом связан? И при чем тут Карай-хан?
– Ты слушай. Короче, не знаю где, но где-то «за речкой» у Масуда построен заводик по производству порошка. Рассчитал он все четко – прибыли при транспортировке и продаже уже не сырца, а морфина возросли неимоверно. Но дальше – больше: решил он, что самым оптимальным вариантом стала бы доставка наркотиков в центр России, в Москву. Расчет точный – если весь Запад давно поделен и туда соваться особенно нечего, то наш рынок дай Бог хоть когда-нибудь охватить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44