Генри Мэйнард остановил его.
– Полегче, вы оба! В этом нет никакой необходимости; Джордж позаботится об этом. Если бы вы навещали нас чаще, Валери, то узнали бы, что ни одна из машин не пострадает от Дождя в присутствии Джорджа. Тем не менее! Любая гроза будет короткой, но она может быть сильной. – В его голосе зазвучала тревога. – Где Мэдж? Где два мальчика? Где мисс Брюс?
Она приехала вместе с доктором Феллом и мистером Грэнтамом, я видел ее из библиотеки. Но…
– Последний раз, когда я смотрела, – Валери указала на окно, – они были внизу на берегу. Янси Бил и этот светловолосый парень бросали камни в воду, чтобы посмотреть, кто кинет дальше. Девушки были с ними.
Губы Генри Мэйнарда сжались.
– Вот уже почти две недели, леди и джентльмены, я гадаю, когда же они начнут играть в бейсбол. Мой брат, сам когда-то капитан «Маленьких Картошек, Которые Трудно Чистить» был патроном и меценатом команды тинейджеров, которая называлась «Медведи-кошки». По всему подвалу разбросано бейсбольное снаряжение. И поскольку Рип Хиллборо воображает о себе, будто он питчер…
– Ты старый сушеный ублюдок, Хэнк! – Боб Крэндалл произнес это без всякой злости и почти с нежностью. – Что не так с бейсболом?
– С бейсболом все нормально, раз он тебе нравится. Мне – нет. Я просто гадал…
– И в-третьих, – вскричала Валери, настойчиво возвращаясь к своей основной теме, – давайте спустимся вниз, Боб! Вы же не старый сушеный… то есть я имею в виду, давайте забудем о шахматах, а заодно о бейсболе. – Ее тон стал кокетливым. – Ведь есть же и другие вещи на земле, разве нет? Пока я вам на это буду мило намекать, вы можете просто почитать мне еще какие-нибудь шуточные стишки и рассказать про типографские ошибки. У вас ведь есть еще кое-что в запасе?
– Женщина, у меня тонны стихов и типографских ошибок. Пошли!
Генри Мэйнард облегченно вздохнул, когда они выходили. Но оказалось, что эти слова были никак не последними, что он от них услышал. Из-за беззаботности или миссис Хьюрет, или мистера Крэндалла дверь закрылась не очень плотно. Смутное бормотание, невнятная речь доносились из-за встроенной лестницы, ведущей на этаж ниже. Голос Валери Хьюрет визгливо поднялся вверх:
– Вы милый человек, на самом деле, чересчур даже милый!
– Послушайте, Семирамида!
– Вы не понимаете, что здесь творится. Я не могу это вынести!
– Ш-ш-ш!
– Я не могу этого вынести, говорю вам.
Но больше они ничего не услышали. Они ничего больше не услышали бы в любом случае: разразился потоп, окна потемнели от налетевшего дождя.
Напряжение возросло. Бесполезно рассуждать на эту тему, решил Алан. Он повернулся и стал рассматривать стены, когда Генри Мэйнард перехватил его взгляд:
– Вам приходило в голову, мистер Грэнтам, что эта комната имеет некий морской аромат, чуждый моим основным вкусам? Да, это корабельный колокол с «Пальметто», спасенный, как и его судовой журнал, когда корабль затонул в Карибском море. Там, на шератоновском бюро – голова и плечи, окладистая борода, серая морская форма – сам Люк Мэйнард собственной персоной. Это не акварель, хотя складывается такое впечатление. Собственно говоря, это фотография, очень сильно увеличенная и раскрашенная вручную. Вы, доктор Фелл, уставились на фотографию, словно она ошеломила вас. Могу ли я спросить почему?
– Ну, сэр… (хрумпф!) начать с того, что я думал о цветах…
– Цветах?
– Различные конфедератские формы – хрумпф! – которые за последние дни я видел в музеях здесь, на Юге. Их цвета значительно различаются друг от друга.
– Да?
Дождь выл за окнами. Доктор Фелл тыкал концом своей трости в ковер.
– Некоторые из них были привычного и обычного серого цвета. Другие выглядели настолько похожими на тот цвет, который сегодня мы назвали бы пилотским синим, что без аббревиатуры «Гражданская авиация» на пряжке ремня я мог бы определить эту униформу не в тот раздел. – Доктор Фелл чихнул. Потом, опять-таки как каждое человеческое существо, я подумал – о моя шляпа! – о коммодоре Мэйнарде и его насильственной смерти на этом берегу.
– Это случилось настолько давно, доктор Фелл, что наверняка не задержит наше внимание.
– До некоторой степени, боюсь, это должно всегда задерживать наше внимание. И в-третьих, как сказала бы миссис Хьюрет, – он стукнул палкой по полу, – мои мысли (или чувства) были совершенно личного свойства. Я приехал, покрыв весьма значительное расстояние, в ответ на ваши письма многонедельной давности. Я приехал сюда из отеля, не в малой степени обескураженный, в ответ на ваш телефонный звонок, свидетельствовавший о неотложности дела. Изложите же наконец, сэр, что вы от меня хотите.
– Ах да. Что я от вас хочу? – Здесь их хозяин засуетился. – Садитесь, джентльмены, устраивайтесь поудобнее. Вы найдете сигареты на письменном столе. Или сигару, если доктор Фелл их предпочитает?.. Вот так, так уже лучше. По крайней мере вы теперь сидите.
Кстати о коммодоре Мэйнарде, там, на стене, у бильярдной есть и акварель; представление некоего современного художника о том, как выглядел «Пальметто», когда покидал гавань Чарлстона, отправляясь в свое последнее путешествие. Обратите внимание на флаг, который развевается на вершине бизань-мачты.
Хотя большинство людей знакомы только с одним флагом южан, знаменитым боевым знаменем со звездами и полосами, в разное время Конфедерация использовала четыре различных флага. Тот, что развевается на «Пальметто»,вы также увидите его на изображениях «Алабамы» – был вторым из принятых флагов: белый флаг с небольшим квадратом, изображающим боевое знамя в верхнем левом углу. Файрбрендс возражал против него, говоря, что он слишком похож на флаг капитуляции. Говорили…
– Во время недавнего мероприятия вблизи Нью-Йорка, – прогудел доктор Фелл, – некоторые споры и путаница возникли по поводу количества звезд на флаге Конфедерации. Но почему, разрази меня гром, мы должны разбираться с флагами именно сейчас? Что это значит?
– Это значит, – ответил Генри Мэйнард, стоя возле письменного стола и мягко постукивая кончиками пальцев правой руки о его поверхность, – что я уклоняюсь от предмета. И вы заслуживаете лучшей участи. Я не буду больше уклоняться от предмета.
Я был обеспокоен, доктор Фелл. Я был очень сильно обеспокоен и признаюсь в этом. Вопрос встал во время ленча, после того как Джо Эшкрофт отвез мисс Брюс в отель «Фрэнсис Марион», чтобы перехватить там мистера Грэнтама – по ее собственной просьбе. Каприз Камиллы.
Джордж – вы помните Джорджа, дворецкого, который открыл вам? – подумал, что он видел кого-то, затаившегося в этой комнате. Я боялся за некоторые бумаги, находящиеся здесь, в шератоновском бюро. Я поспешно кинулся к телефону и позвонил в отель. Я попросил вас и сделал все, чтобы уговорить вас приехать сюда немедленно. А теперь я прошу вас…
– Да?
– Я прошу вас, – ответил Генри Мэйнард, – забыть о моем звонке.
Глава 5
Желтый свет лампы ярко освещал напряженное лицо мужчины. Он достал сигарету из серебряной коробки на столе, но потом передумал и положил ее обратно. Дождь слабел, он все еще бил и стучал по дому, но теперь снова стало слышно жужжание кондиционера.
Доктор Фелл привстал в своем кожаном кресле:
– Забыть об этом, вы говорите?
– Если вы будете так добры. Я вел себя очень глупо, я в этом тоже признаюсь. Мне следовало понять, что никто не мог бы добраться до этих документов, не разломав бюро на кусочки. Они находятся в секретном ящике. И они все еще там, в безопасности и нетронутые.
– Могу ли я спросить, сэр, о природе этих документов? Например, не являются ли они какими-нибудь из ваших «вычислений»?
– Разумеется, нет! – Хозяин выглядел по-настоящему изумленным. – Почему вы спрашиваете?
– Мисс Брюс упоминала – вернее, даже настаивала на том факте, что, хотя вы по-прежнему сидите здесь по вечерам и на террасе после полудня, кажется, вы больше не заняты «какими-то вычислениями».
– Документы, доктор Фелл, относятся только к состоянию моего покойного брата. Поскольку по поводу ситуации с этим состоянием никогда не существовало никаких загадок они вовсе не представляют никакой особой важности. Поверьте, их можно было потерять или сжечь без малейшего ущерба для Мэдж, или меня, или вообще для кого бы то ни было.
– Тогда почему вы так встревожились?
– Потому что, по правде говоря, как и моя дочь, я страдаю от перепадов настроения. Разве вы никогда не говорили себе: «Я должен отыскать такой-то или такой-то документ; просто жизненно необходимо иметь его; что, если он пропал?» – хотя он вовсе не жизненно необходим, и вы это знаете. Я редко признаюсь в подобной слабости; холодный резонер не должен казаться притворщиком или обманщиком. Но я дохожу до крайности – а потом передумываю.
– И это не в первый раз за последние две недели, я уверен, когда вы передумываете. Могу я вернуться к этому позже?
– Если вы настаиваете. Между тем вы думаете…
– Было бы сложно, – пробурчал доктор Фелл, надувая щеки, – точно сформулировать кое-какие мысли. «Горячо, холодно», а возможно, лучше вообще бросить это дело? Так не пойдет, так совсем не пойдет! Неужели мое путешествие длиной в тысячу миль должно завершиться всего лишь лунным светом и погоней за призраками? И вы так на этом настаивали? Если бы вы не были настолько убедительны, сказал я своим друзьям по дороге сюда, я предпочел бы провести время осматривая Чарлстон или посетив Форт-Самтер.
– О, Форт-Самтер! – резко произнес Генри Мэйнард. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
Вся его сдержанность исчезла. Жестом предложив всем подняться, он проводил гостей к двери в левой стене. Она открылась в бильярдную приличных размеров, тоже отделанную дубовыми панелями, со столом, стойкой с киями и обитым сиденьем под двумя окнами, обращенными на фасад. Мэйнард, с таинственным видом, провел их в самую дальнюю комнату на верхнем этаже в передней части северного крыла.
Чулан с мрачными белыми оштукатуренными стенами и голым деревянным полом был настолько же загроможден стары ми чемоданами, случайными предметами домашнего обихода, насколько другие комнаты были чисто и аккуратно прибраны. и отличие от кабинета или бильярдной, ни в одном из двух окон не было кондиционера. Оба были отворены, их прикрывали тонкие сетки, прикрепленные на крючках.
– Дождь кончился, – сказал Генри Мэйнард. – Он продолжался не больше десяти минут, как я и предсказывал, сейчас покажется солнце. Смотрите! – Он суетливо подскочил к дальнему окну и приложил кончик вытянутого указательного пальца к проволочной сетке. – Вот здесь Форт-Самтер, доктор Фелл.
– Где?
– Там, куда я указываю. Над верхушкой флагштока ниже окна проведите линию, слегка наклоненную влево, через гавань. Вы видите маленькую темно-серую массу над водой? Одну минуту!
Открыв крышку большого сундука у окна, он выудил оттуда тяжелый полевой бинокль в кожаном футляре. Достал бинокль из футляра и передал его доктору Феллу:
– Поднесите его к глазам, установите фокус…
– Фокус, сэр, уже установлен.
– Тогда найдите линию, которую я указал. Подвиньте бинокль влево… вот так! Теперь вы его видите?
– Ага! – Доктор Фелл сосредоточенно пыхтел. – Я вижу форт, вижу его четко. От него, кажется, отплывает какой-то маленький пароходик.
– Это возвращается экскурсионный пароход. Сегодня вы не успели бы на него в любом случае, он отходит от Муниципального яхтенного причала в два часа. Вы всегда можете поехать туда – завтра, разумеется. Между тем, если отдаленный вид удовлетворит вас…
– Отдаленный вид, – сказал доктор Фелл, – меня прекрасно устроит. (Хрумпф!) Офицер-федералист по имени майор Андерсон, насколько я понимаю, сдал Форт-Самтер конфедератам в апреле 1861 года? Когда же федеральные войска снова взяли его?
– Они никогда не смогли «взять» его в том смысле, какой вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– Полегче, вы оба! В этом нет никакой необходимости; Джордж позаботится об этом. Если бы вы навещали нас чаще, Валери, то узнали бы, что ни одна из машин не пострадает от Дождя в присутствии Джорджа. Тем не менее! Любая гроза будет короткой, но она может быть сильной. – В его голосе зазвучала тревога. – Где Мэдж? Где два мальчика? Где мисс Брюс?
Она приехала вместе с доктором Феллом и мистером Грэнтамом, я видел ее из библиотеки. Но…
– Последний раз, когда я смотрела, – Валери указала на окно, – они были внизу на берегу. Янси Бил и этот светловолосый парень бросали камни в воду, чтобы посмотреть, кто кинет дальше. Девушки были с ними.
Губы Генри Мэйнарда сжались.
– Вот уже почти две недели, леди и джентльмены, я гадаю, когда же они начнут играть в бейсбол. Мой брат, сам когда-то капитан «Маленьких Картошек, Которые Трудно Чистить» был патроном и меценатом команды тинейджеров, которая называлась «Медведи-кошки». По всему подвалу разбросано бейсбольное снаряжение. И поскольку Рип Хиллборо воображает о себе, будто он питчер…
– Ты старый сушеный ублюдок, Хэнк! – Боб Крэндалл произнес это без всякой злости и почти с нежностью. – Что не так с бейсболом?
– С бейсболом все нормально, раз он тебе нравится. Мне – нет. Я просто гадал…
– И в-третьих, – вскричала Валери, настойчиво возвращаясь к своей основной теме, – давайте спустимся вниз, Боб! Вы же не старый сушеный… то есть я имею в виду, давайте забудем о шахматах, а заодно о бейсболе. – Ее тон стал кокетливым. – Ведь есть же и другие вещи на земле, разве нет? Пока я вам на это буду мило намекать, вы можете просто почитать мне еще какие-нибудь шуточные стишки и рассказать про типографские ошибки. У вас ведь есть еще кое-что в запасе?
– Женщина, у меня тонны стихов и типографских ошибок. Пошли!
Генри Мэйнард облегченно вздохнул, когда они выходили. Но оказалось, что эти слова были никак не последними, что он от них услышал. Из-за беззаботности или миссис Хьюрет, или мистера Крэндалла дверь закрылась не очень плотно. Смутное бормотание, невнятная речь доносились из-за встроенной лестницы, ведущей на этаж ниже. Голос Валери Хьюрет визгливо поднялся вверх:
– Вы милый человек, на самом деле, чересчур даже милый!
– Послушайте, Семирамида!
– Вы не понимаете, что здесь творится. Я не могу это вынести!
– Ш-ш-ш!
– Я не могу этого вынести, говорю вам.
Но больше они ничего не услышали. Они ничего больше не услышали бы в любом случае: разразился потоп, окна потемнели от налетевшего дождя.
Напряжение возросло. Бесполезно рассуждать на эту тему, решил Алан. Он повернулся и стал рассматривать стены, когда Генри Мэйнард перехватил его взгляд:
– Вам приходило в голову, мистер Грэнтам, что эта комната имеет некий морской аромат, чуждый моим основным вкусам? Да, это корабельный колокол с «Пальметто», спасенный, как и его судовой журнал, когда корабль затонул в Карибском море. Там, на шератоновском бюро – голова и плечи, окладистая борода, серая морская форма – сам Люк Мэйнард собственной персоной. Это не акварель, хотя складывается такое впечатление. Собственно говоря, это фотография, очень сильно увеличенная и раскрашенная вручную. Вы, доктор Фелл, уставились на фотографию, словно она ошеломила вас. Могу ли я спросить почему?
– Ну, сэр… (хрумпф!) начать с того, что я думал о цветах…
– Цветах?
– Различные конфедератские формы – хрумпф! – которые за последние дни я видел в музеях здесь, на Юге. Их цвета значительно различаются друг от друга.
– Да?
Дождь выл за окнами. Доктор Фелл тыкал концом своей трости в ковер.
– Некоторые из них были привычного и обычного серого цвета. Другие выглядели настолько похожими на тот цвет, который сегодня мы назвали бы пилотским синим, что без аббревиатуры «Гражданская авиация» на пряжке ремня я мог бы определить эту униформу не в тот раздел. – Доктор Фелл чихнул. Потом, опять-таки как каждое человеческое существо, я подумал – о моя шляпа! – о коммодоре Мэйнарде и его насильственной смерти на этом берегу.
– Это случилось настолько давно, доктор Фелл, что наверняка не задержит наше внимание.
– До некоторой степени, боюсь, это должно всегда задерживать наше внимание. И в-третьих, как сказала бы миссис Хьюрет, – он стукнул палкой по полу, – мои мысли (или чувства) были совершенно личного свойства. Я приехал, покрыв весьма значительное расстояние, в ответ на ваши письма многонедельной давности. Я приехал сюда из отеля, не в малой степени обескураженный, в ответ на ваш телефонный звонок, свидетельствовавший о неотложности дела. Изложите же наконец, сэр, что вы от меня хотите.
– Ах да. Что я от вас хочу? – Здесь их хозяин засуетился. – Садитесь, джентльмены, устраивайтесь поудобнее. Вы найдете сигареты на письменном столе. Или сигару, если доктор Фелл их предпочитает?.. Вот так, так уже лучше. По крайней мере вы теперь сидите.
Кстати о коммодоре Мэйнарде, там, на стене, у бильярдной есть и акварель; представление некоего современного художника о том, как выглядел «Пальметто», когда покидал гавань Чарлстона, отправляясь в свое последнее путешествие. Обратите внимание на флаг, который развевается на вершине бизань-мачты.
Хотя большинство людей знакомы только с одним флагом южан, знаменитым боевым знаменем со звездами и полосами, в разное время Конфедерация использовала четыре различных флага. Тот, что развевается на «Пальметто»,вы также увидите его на изображениях «Алабамы» – был вторым из принятых флагов: белый флаг с небольшим квадратом, изображающим боевое знамя в верхнем левом углу. Файрбрендс возражал против него, говоря, что он слишком похож на флаг капитуляции. Говорили…
– Во время недавнего мероприятия вблизи Нью-Йорка, – прогудел доктор Фелл, – некоторые споры и путаница возникли по поводу количества звезд на флаге Конфедерации. Но почему, разрази меня гром, мы должны разбираться с флагами именно сейчас? Что это значит?
– Это значит, – ответил Генри Мэйнард, стоя возле письменного стола и мягко постукивая кончиками пальцев правой руки о его поверхность, – что я уклоняюсь от предмета. И вы заслуживаете лучшей участи. Я не буду больше уклоняться от предмета.
Я был обеспокоен, доктор Фелл. Я был очень сильно обеспокоен и признаюсь в этом. Вопрос встал во время ленча, после того как Джо Эшкрофт отвез мисс Брюс в отель «Фрэнсис Марион», чтобы перехватить там мистера Грэнтама – по ее собственной просьбе. Каприз Камиллы.
Джордж – вы помните Джорджа, дворецкого, который открыл вам? – подумал, что он видел кого-то, затаившегося в этой комнате. Я боялся за некоторые бумаги, находящиеся здесь, в шератоновском бюро. Я поспешно кинулся к телефону и позвонил в отель. Я попросил вас и сделал все, чтобы уговорить вас приехать сюда немедленно. А теперь я прошу вас…
– Да?
– Я прошу вас, – ответил Генри Мэйнард, – забыть о моем звонке.
Глава 5
Желтый свет лампы ярко освещал напряженное лицо мужчины. Он достал сигарету из серебряной коробки на столе, но потом передумал и положил ее обратно. Дождь слабел, он все еще бил и стучал по дому, но теперь снова стало слышно жужжание кондиционера.
Доктор Фелл привстал в своем кожаном кресле:
– Забыть об этом, вы говорите?
– Если вы будете так добры. Я вел себя очень глупо, я в этом тоже признаюсь. Мне следовало понять, что никто не мог бы добраться до этих документов, не разломав бюро на кусочки. Они находятся в секретном ящике. И они все еще там, в безопасности и нетронутые.
– Могу ли я спросить, сэр, о природе этих документов? Например, не являются ли они какими-нибудь из ваших «вычислений»?
– Разумеется, нет! – Хозяин выглядел по-настоящему изумленным. – Почему вы спрашиваете?
– Мисс Брюс упоминала – вернее, даже настаивала на том факте, что, хотя вы по-прежнему сидите здесь по вечерам и на террасе после полудня, кажется, вы больше не заняты «какими-то вычислениями».
– Документы, доктор Фелл, относятся только к состоянию моего покойного брата. Поскольку по поводу ситуации с этим состоянием никогда не существовало никаких загадок они вовсе не представляют никакой особой важности. Поверьте, их можно было потерять или сжечь без малейшего ущерба для Мэдж, или меня, или вообще для кого бы то ни было.
– Тогда почему вы так встревожились?
– Потому что, по правде говоря, как и моя дочь, я страдаю от перепадов настроения. Разве вы никогда не говорили себе: «Я должен отыскать такой-то или такой-то документ; просто жизненно необходимо иметь его; что, если он пропал?» – хотя он вовсе не жизненно необходим, и вы это знаете. Я редко признаюсь в подобной слабости; холодный резонер не должен казаться притворщиком или обманщиком. Но я дохожу до крайности – а потом передумываю.
– И это не в первый раз за последние две недели, я уверен, когда вы передумываете. Могу я вернуться к этому позже?
– Если вы настаиваете. Между тем вы думаете…
– Было бы сложно, – пробурчал доктор Фелл, надувая щеки, – точно сформулировать кое-какие мысли. «Горячо, холодно», а возможно, лучше вообще бросить это дело? Так не пойдет, так совсем не пойдет! Неужели мое путешествие длиной в тысячу миль должно завершиться всего лишь лунным светом и погоней за призраками? И вы так на этом настаивали? Если бы вы не были настолько убедительны, сказал я своим друзьям по дороге сюда, я предпочел бы провести время осматривая Чарлстон или посетив Форт-Самтер.
– О, Форт-Самтер! – резко произнес Генри Мэйнард. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
Вся его сдержанность исчезла. Жестом предложив всем подняться, он проводил гостей к двери в левой стене. Она открылась в бильярдную приличных размеров, тоже отделанную дубовыми панелями, со столом, стойкой с киями и обитым сиденьем под двумя окнами, обращенными на фасад. Мэйнард, с таинственным видом, провел их в самую дальнюю комнату на верхнем этаже в передней части северного крыла.
Чулан с мрачными белыми оштукатуренными стенами и голым деревянным полом был настолько же загроможден стары ми чемоданами, случайными предметами домашнего обихода, насколько другие комнаты были чисто и аккуратно прибраны. и отличие от кабинета или бильярдной, ни в одном из двух окон не было кондиционера. Оба были отворены, их прикрывали тонкие сетки, прикрепленные на крючках.
– Дождь кончился, – сказал Генри Мэйнард. – Он продолжался не больше десяти минут, как я и предсказывал, сейчас покажется солнце. Смотрите! – Он суетливо подскочил к дальнему окну и приложил кончик вытянутого указательного пальца к проволочной сетке. – Вот здесь Форт-Самтер, доктор Фелл.
– Где?
– Там, куда я указываю. Над верхушкой флагштока ниже окна проведите линию, слегка наклоненную влево, через гавань. Вы видите маленькую темно-серую массу над водой? Одну минуту!
Открыв крышку большого сундука у окна, он выудил оттуда тяжелый полевой бинокль в кожаном футляре. Достал бинокль из футляра и передал его доктору Феллу:
– Поднесите его к глазам, установите фокус…
– Фокус, сэр, уже установлен.
– Тогда найдите линию, которую я указал. Подвиньте бинокль влево… вот так! Теперь вы его видите?
– Ага! – Доктор Фелл сосредоточенно пыхтел. – Я вижу форт, вижу его четко. От него, кажется, отплывает какой-то маленький пароходик.
– Это возвращается экскурсионный пароход. Сегодня вы не успели бы на него в любом случае, он отходит от Муниципального яхтенного причала в два часа. Вы всегда можете поехать туда – завтра, разумеется. Между тем, если отдаленный вид удовлетворит вас…
– Отдаленный вид, – сказал доктор Фелл, – меня прекрасно устроит. (Хрумпф!) Офицер-федералист по имени майор Андерсон, насколько я понимаю, сдал Форт-Самтер конфедератам в апреле 1861 года? Когда же федеральные войска снова взяли его?
– Они никогда не смогли «взять» его в том смысле, какой вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44