Депрессия тридцатых годов покажется обычным пикником. Все это не плод воображения, Лаура, никоим образом, только жесткие факты. Неужели вас и ваших единомышленников они не волнуют? – Ним с жадностью глотнул новую дозу “Кровавой Мэри”.
– Ладно, – дружеские нотки исчезли из голоса Лауры. – Я долго слушала. Теперь моя очередь говорить, а ваша – внимательно слушать. – Она оттолкнула тарелку с наполовину съеденным салатом. – Вы, Ним, и вам подобные видите ближайшую перспективу. Экологисты же, в том числе и клуб “Секвойя”, смотрят в далекое будущее. И любыми средствами мы намерены остановить трехсотлетнее разграбление этой земли.
– В некотором роде вам это уже удалось, – заметил он.
– Чепуха! Мы едва лишь начали. Но даже то малое, чего мы достигли, будет перечеркнуто, если мы позволим обмануть себя прагматикам вроде вас.
– Единственное, к чему я призываю, так это к умеренности.
– То, что вы называете умеренностью, я считаю шагом назад. Такой шаг – предательство по отношению ко всему живому на Земле.
Ним уже не пытался скрыть своего раздражения:
– Как вы думаете, что произойдет со всем этим вашим “живым”, если будет все меньше и меньше электроэнергии?
– Возможно, для всех нас окажется неожиданностью, что станет лучше, чем вы думаете, – спокойно ответила Лаура. – И, что еще важнее, мы бы двигались по пути, которым только и должна идти цивилизация: к меньшим потерям, меньшему изобилию, значительно меньшей алчности и к нормальным жизненным стандартам. – Она сделала паузу, как будто взвешивая слова, и затем продолжала:
– Мы долго жили по принципу, что наша сила и благополучие тем больше, чем сильнее мы давим на природу. Людям засорили мозги этой идеей, и они поверили, что так оно и есть. Поэтому они боготворят валовой национальный продукт и полную занятость, не обращая внимания на то, что этот продукт, эта занятость губят нас. На месте того, что когда-то было Америкой Прекрасной, мы сотворили отвратительный и уродливый пустырь из бетона; когда-то чистый воздух мы отравили пеплом и кислотами, и теперь он становится врагом людей, животных и растений. Великолепные реки мы превратили в вонючие клоаки, замечательные озера – в мусорные свалки. И теперь вместе со всем остальным миром загрязняем моря химикатами и нефтью. До катастрофы действительно недалеко. Вы сейчас начали призывать всех к умеренности, но как выглядит ваша собственная умеренность? Судя по всему, она заключается в том, что вы убиваете не всю рыбу, какую могли бы убить, а лишь часть ее, отравляете не всю растительность и губите не всю, а лишь часть красоты. Многие из нас поняли истинную цену вашей “умеренности”. Поэтому мы и посвятили себя спасению того, что еще осталось. Мы считаем, что есть в этом мире вещи поважнее ВНП <ВНП – валовой национальный продукт.> и полной занятости, и одна из них – защита чистоты и красоты нашего мира и сохранение хоть части природных ресурсов для еще не родившихся поколений. Вот поэтому-то клуб “Секвойя” будет бороться с проектом “Тунипа”, с вашей гидроаккумулирующей электростанцией в Дэвил-Гейте и с геотермальной в Финкасле. Более того, я думаю, мы победим.
– Кое с чем из сказанного я согласен, – признался Ним. – И вы знаете это, мы уже не раз говорили на эти темы. Но ваша ошибка в том, что вы, выдавая себя за Иисуса, Мохаммеда и Будду одновременно, набрасываетесь на любого, думающего иначе. Лаура, вы – лишь часть маленькой группки, воображающей, будто она лучше всех знает, что кому нужно. Вам наплевать на действительные потребности общества и на всех нас. Еще бы, у вас есть такой аргумент, как все увеличивающееся число неполноценных детей!
– Не думаю, чтобы мы могли еще что-то сказать друг другу, – холодно оборвала его Лаура и, подозвав официанта, потребовала свой счет.
Глава 13
Ардит Тэлбот прошла в гостиную.
– Я уже думала, ты не позвонишь, – упрекнула она. – Еще день-два, и я бы сама села за телефон.
– У нас возникли новые проблемы, ни на что другое нет времени, – сказал Ним. – Думаю, ты знаешь об этом.
Был ранний вечер. Ним заехал к Ардит “по пути домой”, как он оправдывался сам перед собой. В этот день, находясь под тяжелым впечатлением от встречи с Лаурой Бо Кармайкл и коря себя за то, что так и не сумел хоть в чем-то переубедить ее, он поддался внезапному порыву и позвонил Ардит. Она по-дружески тепло отозвалась на его звонок. “Я чувствую себя одинокой, – призналась она, – и с радостью увиделась бы с тобой. Будь добр, заезжай ко мне после работы, выпьем”.
Уже через несколько минут после его приезда стало ясно, что на уме у Ардит была не только выпивка: она встретила его объятиями и поцелуями. Ним не особенно противился тому, что за этим должно было последовать, но после нескольких бокалов завязался разговор.
– Да, я в курсе происходящего, – сказала Ардит. – Неужели весь мир сошел с ума?
– Мне кажется, он всегда был сумасшедшим. Но сейчас я почувствовал это отчетливее.
Сегодня, думал Ним, Ардит вроде была в значительно лучшей форме, чем в тот мрачный день почти месяц назад, когда она узнала о смерти Уолтера. На похоронах – тогда они виделись в последний раз – она казалась опустошенной и постаревшей. Теперь же прямо-таки бросалось в глаза, что она стала прежней жизнерадостной и привлекательной женщиной. Ее лицо, руки и ноги, покрытые загаром, стройные очертания тела под облегающим ситцевым платьем снова напомнили ему о вспыхнувшем в них обоих желании. Когда-то много лет назад он перелистывал книгу “Похвальное слово старушкам”. И хотя, кроме названия, он почти ничего не помнил, сейчас ему вдруг стало понятно, что имел в виду автор.
– Уолтер всегда верил, – сказала Ардит, – что все происходящее в мире – и войны, и бомбардировки, и загрязнение окружающей среды, и все остальное – это лишь необходимая составная часть природного баланса. Он говорил с тобой когда-нибудь об этом?
Ним отрицательно покачал головой. Несмотря на то что они были друзьями с покойным главным инженером, их разговоры обычно касались практических и лишь редко философских вопросов.
– Обыкновенно Уолтер хранил такие мысли при себе, – продолжила Ардит. – Но со мной иногда делился ими. Он говорил: “Люди думают, что человек властен над настоящим и будущим, но на самом деле это не так”. Или: “Свобода воли – заблуждение”; “Человеческий порок – лишь еще один инструмент баланса природы”. Уолтер считал, что даже война и болезнь имеют свое предназначение в природе – поддерживать численность населения в разумных пределах. “Люди, – как-то сказал он, – словно лемминги, которые сначала чрезмерно размножаются, а потом взбираются на скалу, чтобы совершить самоубийство. Только люди делают это более изощренно”.
Ним был потрясен. Хотя Ардит и не смогла скопировать шотландский говор Уолтера Тэлбота, Ним увидел его как живого – глубокомысленного и циничного. Нима удивило и то, что Уолтер так откровенничал с Ардит, человеком, по мнению Нима, не очень-то большого ума. Впрочем, почему бы и нет? Возможно, для Уолтера она была духовно близким человеком, таким, каким не стала для него самого Руфь.
Интересно, как Лаура Бо Кармайкл отреагировала бы на уверенность Уолтера в том, что загрязнение окружающей среды является необходимым элементом природного равновесия, воплощением чьего-то никому не понятного замысла. А ведь Ним и сам размышлял над этим, и потому его вопрос к Ардит был совершенно логичен:
– Отождествлял ли Уолтер равновесие в природе с Богом?
– Нет. Он всегда полагал, что это слишком простое, слишком элементарное объяснение. Он говорил, что Бог создан человеком, он – соломинка, за которую ухватились умишки, опасающиеся тьмы… – Голос Ардит прервался, по лицу ее потекли слезы. – Вечером я особенно скучаю по Уолтеру. В это время мы обычно разговаривали.
На какой-то момент они почувствовали себя неловко, затем Ардит твердо сказала:
– Нет, хватит хныкать.
Она подвинулась к Ниму, он почувствовал уже знакомый аромат ее духов. Она чуть улыбнулась:
– Думаю, весь этот разговор о природе утомил меня. Потом, когда они потянулись друг к другу, она прошептала:
– Люби меня, Ним! Ты нужен мне больше, чем когда-либо! Он крепко сжал ее в своих объятиях. Губы Ардит были влажными и податливыми. Она вздохнула с наслаждением, когда руками они изучали друг друга, вспоминая, как это было в предыдущий раз. Желание Нима стадо настолько острым, что он отстранился:
– Чуть помедленнее! Подожди!
– Можем пойти в мою спальню. Так будет лучше. – Он чувствовал, как она трепещет.
Бок о бок они поднялись по лестнице. В доме стояла тишина, слышались лишь звуки их шагов. Спальня Ардит находилась в конце короткого коридора, дверь ее была открыта. Внутри, заметил Ним, уже были сняты одеяло и покрывало – Ардит уже все подготовила к его приходу. Из давнего разговора он вспомнил, что у Ардит и Уолтера были отдельные спальни. И хотя сейчас никакие препятствия не сдерживали их, как месяц назад, Ним обрадовался, что они будут не в постели Уолтера. Он помог Ардит снять платье, быстро освободился от своей одежды. Они опустились на кровать, мягкую и прохладную.
– Ты была права, – довольно пробормотал он. – Здесь лучше.
Когда он полностью овладел ею, она подалась вперед и вскрикнула от наслаждения.
Потом, через несколько минут, когда их сплетенные тела отдыхали, Ниму вспомнилось где-то услышанное утверждение, что половой акт опустошает и угнетает некоторых мужчин и они удивляются, зачем они прошли через все то, что ему предшествовало.
А вот он, как и всегда, чувствовал себя легким и обновленным. Ардит мягко сказала:
– Ты такой ласковый и нежный. Может, ты останешься на всю ночь?
Он покачал головой.
– Не в этот раз.
– Наверное, мне не следовало тебя просить. – Она провела пальцем по его лицу, по линии губ. – Обещаю, я не буду ненасытной, Ним. И не стану беспокоить тебя. Ты только приходи, когда сможешь!
Когда они уже одевались, Ардит сказала:
– Я просматриваю бумаги Уолтера, и там есть кое-что, что мне хотелось бы отдать тебе. Это бумаги, которые он принес с работы. Их надо вернуть.
– Конечно же, я возьму их, – согласился Ним.
Ардит провела его в кабинет Уолтера. Там на письменном столе были три картонные коробки. Ним открыл две из них и увидел сложенные служебные документы и письма. Он просматривал их, пока Ардит готовила на кухне кофе: Ниму не хотелось больше пить.
Бумаги были связаны с вопросами, особенно интересовавшими Уолтера Тэлбота. Многие из них уже устарели и не имели никакой ценности. В одной из папок были копии доклада Уолтера по кражам электроэнергии. В свое время этот доклад привлек всеобщее внимание в их отрасли и стал известен далеко за пределами “ГСП энд Л”. Тогда же Уолтер вызвался в деталях исследовать вопрос. На востоке проводилось даже судебное разбирательство, на котором он выступил в качестве эксперта-свидетеля, приводя в доказательство своих показаний часть доклада. Потом дело передали в высшие инстанции, а с ним туда попал и доклад Уолтера. Ним запамятовал, чем все закончилось, да это сейчас и не имело никакого значения.
Он просмотрел другие письма, затем сложил подшивки и закрыл коробки. Потом он вынес их в холл, чтобы не забыть захватить с собой в машину.
Глава 14
Земля под ногами дрожала. Сильный рев, как будто взлетали сразу несколько самолетов, сотрясал тишину. Широкая струя пара вырывалась в небо. Группа людей, стоявших на возвышении, инстинктивно зажала руками уши. Некоторые были испуганы.
Тереза Ван Бэрен крикнула, чтобы группа немедленно возвращалась в заказной автобус, на котором они приехали. Никто ничего не расслышал, но смысл всем был понятен. Примерно двадцать мужчин и женщин бросились к припаркованному поблизости автобусу с кондиционером и плотно закрывающимися дверями, здесь рев пара почти не был слышен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Ладно, – дружеские нотки исчезли из голоса Лауры. – Я долго слушала. Теперь моя очередь говорить, а ваша – внимательно слушать. – Она оттолкнула тарелку с наполовину съеденным салатом. – Вы, Ним, и вам подобные видите ближайшую перспективу. Экологисты же, в том числе и клуб “Секвойя”, смотрят в далекое будущее. И любыми средствами мы намерены остановить трехсотлетнее разграбление этой земли.
– В некотором роде вам это уже удалось, – заметил он.
– Чепуха! Мы едва лишь начали. Но даже то малое, чего мы достигли, будет перечеркнуто, если мы позволим обмануть себя прагматикам вроде вас.
– Единственное, к чему я призываю, так это к умеренности.
– То, что вы называете умеренностью, я считаю шагом назад. Такой шаг – предательство по отношению ко всему живому на Земле.
Ним уже не пытался скрыть своего раздражения:
– Как вы думаете, что произойдет со всем этим вашим “живым”, если будет все меньше и меньше электроэнергии?
– Возможно, для всех нас окажется неожиданностью, что станет лучше, чем вы думаете, – спокойно ответила Лаура. – И, что еще важнее, мы бы двигались по пути, которым только и должна идти цивилизация: к меньшим потерям, меньшему изобилию, значительно меньшей алчности и к нормальным жизненным стандартам. – Она сделала паузу, как будто взвешивая слова, и затем продолжала:
– Мы долго жили по принципу, что наша сила и благополучие тем больше, чем сильнее мы давим на природу. Людям засорили мозги этой идеей, и они поверили, что так оно и есть. Поэтому они боготворят валовой национальный продукт и полную занятость, не обращая внимания на то, что этот продукт, эта занятость губят нас. На месте того, что когда-то было Америкой Прекрасной, мы сотворили отвратительный и уродливый пустырь из бетона; когда-то чистый воздух мы отравили пеплом и кислотами, и теперь он становится врагом людей, животных и растений. Великолепные реки мы превратили в вонючие клоаки, замечательные озера – в мусорные свалки. И теперь вместе со всем остальным миром загрязняем моря химикатами и нефтью. До катастрофы действительно недалеко. Вы сейчас начали призывать всех к умеренности, но как выглядит ваша собственная умеренность? Судя по всему, она заключается в том, что вы убиваете не всю рыбу, какую могли бы убить, а лишь часть ее, отравляете не всю растительность и губите не всю, а лишь часть красоты. Многие из нас поняли истинную цену вашей “умеренности”. Поэтому мы и посвятили себя спасению того, что еще осталось. Мы считаем, что есть в этом мире вещи поважнее ВНП <ВНП – валовой национальный продукт.> и полной занятости, и одна из них – защита чистоты и красоты нашего мира и сохранение хоть части природных ресурсов для еще не родившихся поколений. Вот поэтому-то клуб “Секвойя” будет бороться с проектом “Тунипа”, с вашей гидроаккумулирующей электростанцией в Дэвил-Гейте и с геотермальной в Финкасле. Более того, я думаю, мы победим.
– Кое с чем из сказанного я согласен, – признался Ним. – И вы знаете это, мы уже не раз говорили на эти темы. Но ваша ошибка в том, что вы, выдавая себя за Иисуса, Мохаммеда и Будду одновременно, набрасываетесь на любого, думающего иначе. Лаура, вы – лишь часть маленькой группки, воображающей, будто она лучше всех знает, что кому нужно. Вам наплевать на действительные потребности общества и на всех нас. Еще бы, у вас есть такой аргумент, как все увеличивающееся число неполноценных детей!
– Не думаю, чтобы мы могли еще что-то сказать друг другу, – холодно оборвала его Лаура и, подозвав официанта, потребовала свой счет.
Глава 13
Ардит Тэлбот прошла в гостиную.
– Я уже думала, ты не позвонишь, – упрекнула она. – Еще день-два, и я бы сама села за телефон.
– У нас возникли новые проблемы, ни на что другое нет времени, – сказал Ним. – Думаю, ты знаешь об этом.
Был ранний вечер. Ним заехал к Ардит “по пути домой”, как он оправдывался сам перед собой. В этот день, находясь под тяжелым впечатлением от встречи с Лаурой Бо Кармайкл и коря себя за то, что так и не сумел хоть в чем-то переубедить ее, он поддался внезапному порыву и позвонил Ардит. Она по-дружески тепло отозвалась на его звонок. “Я чувствую себя одинокой, – призналась она, – и с радостью увиделась бы с тобой. Будь добр, заезжай ко мне после работы, выпьем”.
Уже через несколько минут после его приезда стало ясно, что на уме у Ардит была не только выпивка: она встретила его объятиями и поцелуями. Ним не особенно противился тому, что за этим должно было последовать, но после нескольких бокалов завязался разговор.
– Да, я в курсе происходящего, – сказала Ардит. – Неужели весь мир сошел с ума?
– Мне кажется, он всегда был сумасшедшим. Но сейчас я почувствовал это отчетливее.
Сегодня, думал Ним, Ардит вроде была в значительно лучшей форме, чем в тот мрачный день почти месяц назад, когда она узнала о смерти Уолтера. На похоронах – тогда они виделись в последний раз – она казалась опустошенной и постаревшей. Теперь же прямо-таки бросалось в глаза, что она стала прежней жизнерадостной и привлекательной женщиной. Ее лицо, руки и ноги, покрытые загаром, стройные очертания тела под облегающим ситцевым платьем снова напомнили ему о вспыхнувшем в них обоих желании. Когда-то много лет назад он перелистывал книгу “Похвальное слово старушкам”. И хотя, кроме названия, он почти ничего не помнил, сейчас ему вдруг стало понятно, что имел в виду автор.
– Уолтер всегда верил, – сказала Ардит, – что все происходящее в мире – и войны, и бомбардировки, и загрязнение окружающей среды, и все остальное – это лишь необходимая составная часть природного баланса. Он говорил с тобой когда-нибудь об этом?
Ним отрицательно покачал головой. Несмотря на то что они были друзьями с покойным главным инженером, их разговоры обычно касались практических и лишь редко философских вопросов.
– Обыкновенно Уолтер хранил такие мысли при себе, – продолжила Ардит. – Но со мной иногда делился ими. Он говорил: “Люди думают, что человек властен над настоящим и будущим, но на самом деле это не так”. Или: “Свобода воли – заблуждение”; “Человеческий порок – лишь еще один инструмент баланса природы”. Уолтер считал, что даже война и болезнь имеют свое предназначение в природе – поддерживать численность населения в разумных пределах. “Люди, – как-то сказал он, – словно лемминги, которые сначала чрезмерно размножаются, а потом взбираются на скалу, чтобы совершить самоубийство. Только люди делают это более изощренно”.
Ним был потрясен. Хотя Ардит и не смогла скопировать шотландский говор Уолтера Тэлбота, Ним увидел его как живого – глубокомысленного и циничного. Нима удивило и то, что Уолтер так откровенничал с Ардит, человеком, по мнению Нима, не очень-то большого ума. Впрочем, почему бы и нет? Возможно, для Уолтера она была духовно близким человеком, таким, каким не стала для него самого Руфь.
Интересно, как Лаура Бо Кармайкл отреагировала бы на уверенность Уолтера в том, что загрязнение окружающей среды является необходимым элементом природного равновесия, воплощением чьего-то никому не понятного замысла. А ведь Ним и сам размышлял над этим, и потому его вопрос к Ардит был совершенно логичен:
– Отождествлял ли Уолтер равновесие в природе с Богом?
– Нет. Он всегда полагал, что это слишком простое, слишком элементарное объяснение. Он говорил, что Бог создан человеком, он – соломинка, за которую ухватились умишки, опасающиеся тьмы… – Голос Ардит прервался, по лицу ее потекли слезы. – Вечером я особенно скучаю по Уолтеру. В это время мы обычно разговаривали.
На какой-то момент они почувствовали себя неловко, затем Ардит твердо сказала:
– Нет, хватит хныкать.
Она подвинулась к Ниму, он почувствовал уже знакомый аромат ее духов. Она чуть улыбнулась:
– Думаю, весь этот разговор о природе утомил меня. Потом, когда они потянулись друг к другу, она прошептала:
– Люби меня, Ним! Ты нужен мне больше, чем когда-либо! Он крепко сжал ее в своих объятиях. Губы Ардит были влажными и податливыми. Она вздохнула с наслаждением, когда руками они изучали друг друга, вспоминая, как это было в предыдущий раз. Желание Нима стадо настолько острым, что он отстранился:
– Чуть помедленнее! Подожди!
– Можем пойти в мою спальню. Так будет лучше. – Он чувствовал, как она трепещет.
Бок о бок они поднялись по лестнице. В доме стояла тишина, слышались лишь звуки их шагов. Спальня Ардит находилась в конце короткого коридора, дверь ее была открыта. Внутри, заметил Ним, уже были сняты одеяло и покрывало – Ардит уже все подготовила к его приходу. Из давнего разговора он вспомнил, что у Ардит и Уолтера были отдельные спальни. И хотя сейчас никакие препятствия не сдерживали их, как месяц назад, Ним обрадовался, что они будут не в постели Уолтера. Он помог Ардит снять платье, быстро освободился от своей одежды. Они опустились на кровать, мягкую и прохладную.
– Ты была права, – довольно пробормотал он. – Здесь лучше.
Когда он полностью овладел ею, она подалась вперед и вскрикнула от наслаждения.
Потом, через несколько минут, когда их сплетенные тела отдыхали, Ниму вспомнилось где-то услышанное утверждение, что половой акт опустошает и угнетает некоторых мужчин и они удивляются, зачем они прошли через все то, что ему предшествовало.
А вот он, как и всегда, чувствовал себя легким и обновленным. Ардит мягко сказала:
– Ты такой ласковый и нежный. Может, ты останешься на всю ночь?
Он покачал головой.
– Не в этот раз.
– Наверное, мне не следовало тебя просить. – Она провела пальцем по его лицу, по линии губ. – Обещаю, я не буду ненасытной, Ним. И не стану беспокоить тебя. Ты только приходи, когда сможешь!
Когда они уже одевались, Ардит сказала:
– Я просматриваю бумаги Уолтера, и там есть кое-что, что мне хотелось бы отдать тебе. Это бумаги, которые он принес с работы. Их надо вернуть.
– Конечно же, я возьму их, – согласился Ним.
Ардит провела его в кабинет Уолтера. Там на письменном столе были три картонные коробки. Ним открыл две из них и увидел сложенные служебные документы и письма. Он просматривал их, пока Ардит готовила на кухне кофе: Ниму не хотелось больше пить.
Бумаги были связаны с вопросами, особенно интересовавшими Уолтера Тэлбота. Многие из них уже устарели и не имели никакой ценности. В одной из папок были копии доклада Уолтера по кражам электроэнергии. В свое время этот доклад привлек всеобщее внимание в их отрасли и стал известен далеко за пределами “ГСП энд Л”. Тогда же Уолтер вызвался в деталях исследовать вопрос. На востоке проводилось даже судебное разбирательство, на котором он выступил в качестве эксперта-свидетеля, приводя в доказательство своих показаний часть доклада. Потом дело передали в высшие инстанции, а с ним туда попал и доклад Уолтера. Ним запамятовал, чем все закончилось, да это сейчас и не имело никакого значения.
Он просмотрел другие письма, затем сложил подшивки и закрыл коробки. Потом он вынес их в холл, чтобы не забыть захватить с собой в машину.
Глава 14
Земля под ногами дрожала. Сильный рев, как будто взлетали сразу несколько самолетов, сотрясал тишину. Широкая струя пара вырывалась в небо. Группа людей, стоявших на возвышении, инстинктивно зажала руками уши. Некоторые были испуганы.
Тереза Ван Бэрен крикнула, чтобы группа немедленно возвращалась в заказной автобус, на котором они приехали. Никто ничего не расслышал, но смысл всем был понятен. Примерно двадцать мужчин и женщин бросились к припаркованному поблизости автобусу с кондиционером и плотно закрывающимися дверями, здесь рев пара почти не был слышен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86