– Милорд, в смерти вашей первой супруги нет вашей вины!
– Нет, есть! Она умерла, потому что я требовал от нее детей… потому что в своем эгоизме постоянно подвергал ее жизнь опасности. И я никогда не смогу поступить так с Джейн. Слишком я ее люблю! И не хочу потерять!
Иеремия вздохнул. Он очень хорошо понимал опасения своего друга.
– Сэр, я не утверждаю, что вы не правы. Но и ваша жена имеет право знать, почему с ней так обращаются. Предоставьте ей самой решить, подвергать себя опасности ради потомства или нет.
– Говорю вам, Джейн молода. Она и понятия не имеет, насколько это серьезно.
– Милорд, прошу вас внять рассудку. Она, может быть, и молода, но далеко не глупа. Вы должны поговорить с ней.
– Не стану я с ней говорить.
– В таком случае придется мне, – решительно заявил Иеремия.
Сэр Орландо недоверчиво посмотрел на иезуита.
– Вы этого не сделаете!
Иеремия повернулся.
– Ваша жена имеет право знать всю правду, – бросил он, уходя.
И, не дожидаясь возражений Трелони, вышел из комнаты. Раздосадованный судья погрузился в долгое молчание.
Глава 27
Одним знойным июньским днем вдруг пропал Николас. Около полудня Ален послал подмастерье к одному из больных, и тот все не возвращался. Когда он не вернулся и к вечеру, Риджуэй собрался отправиться на его поиски, но, едва выйдя из дома, столкнулся с Уильямом.
– На вашем месте я пересидел бы эти дни дома, – предупредил Алена слуга леди Сен-Клер. – Разве вы не слышали, что голландцы высадились на побережье Франции и что наш флот готовится выйти в море?
– Слышал, но какое это все имеет отношение ко мне? – не понял Ален.
– По всему городу разосланы патрули, насильно рекрутирующие всех молодых мужчин в моряки. Сегодня дела хуже некуда. Лорд-мэру не выделили денег ни на пропитание этих бедняг, ни на выплату жалованья. Их всех согнали в Брайдуэлл и держат там под охраной, чтобы не разбежались.
Известие Уильяма встревожило Алена не на шутку.
– Я должен пойти на поиски Николаса. Может, и он среди них.
– Такое вполне возможно. Но окажись это так, как и чем вы сможете ему помочь? – резонно возразил Уильям. – Разве что на пару с ним послужить на корабле флота его величества? А это вполне осуществимо, стоит вам только на улицу нос показать.
– Но… я свободный гражданин города Лондона. Как это меня вдруг возьмут да заберут во флот?
– Я бы на вашем месте не тешил себя этим, сэр. Пока вы разыщете чиновника, который рассмотрит вашу жалобу, вас усадят на корабль, и делу конец. Поймите – вы не простой работяга. Вы врач! Хирург! А хирурги сейчас ох как потребны на флоте! Так что если уж они в вас вцепятся, ни за что не отпустят, можете мне поверить.
Ален понурил голову.
– Черт побери! Как мне быть, Уильям?
– А как остальным. Пошлите свою благоверную в военно-морское ведомство, пусть она там и передаст вашу жалобу.
Лекарь, будто осененный догадкой, взглянул на Уильяма.
– Скажите, а леди Сен-Клер смогла бы что-нибудь сделать для Ника?
– Ну уж наверняка раздумывать не стала бы, это я вам точно говорю, – ответил Уильям. – Но сейчас ее в Лондоне нет. Двор выехал в Виндзор. Боюсь, к ее возвращению будет поздно.
– А вы? Для вас ведь тоже непросто в таких условиях приглядывать за мной?
– Мы с Джимом – тертые калачи. Стоит нам заметить патруль, так мы сразу ноги в руки. Но вы правы, сэр, это и для нас небезопасно. Может, вы все-таки пару дней и без нас обойдетесь, пока флот уберется отсюда в открытое море? Все равно ведь этот Лэкстон не скоро опомнится.
– Конечно, конечно, – заверил его Ален. – Как-нибудь обойдусь.
Алену несколько раз пришлось упрашивать Энн сходить в военно-морское ведомство, пока она в конце концов согласилась. Но сходила туда, как и следовало ожидать, впустую. После этого Ален, невзирая на предостережения Уильяма, решил сам нанести визит на Ситинг-лейн. Здание ведомства неподалеку от Тауэра было буквально оккупировано возмущенно галдевшими женами, настаивавшими на том, чтобы их мужей отпустили домой или хотя бы уж выплатили им положенное жалованье. Доктор Сэмюел Пипс, ответственный за отправку резерва на флот, не решаясь показываться им на глаза, передал через третьих лиц, что, дескать, отбыл по важным делам.
Ален побывал и в Брайдуэлле, пытаясь там навести справки о Николасе, но и это ничего не дало. Три дня спустя он беспомощно созерцал, как насильно рекрутированных под причитания жен и невест посадили в лодки и развезли по кораблям.
Едва экипаж леди Сен-Клер въехал в Лондон, как на город обрушился страшный ливень. Аморе под шум дождевых капель, барабанивших по стеклу дверцы экипажа, смотрела на знакомые улицы. Итак, королевский двор покинул Виндзор и вернулся на Уайтхолл. Большинство придворных без долгих раздумий отправились во дворец, но Аморе решила перво-наперво заглянуть домой справиться, как идут дела, и повернула экипаж в другую сторону.
Из-за проливного дождя лошади вынуждены были тащиться шагом. Но когда экипаж достиг Хартфорд-Хауса, тучи разогнало, кое-где стали показываться кусочки синего неба.
Аморе, выглянув в окно кареты, к своему удивлению, заметила сидевшего на ступеньках у входа человека. И, узнав его, не дожидаясь, пока лакей откроет дверцу, выбралась наружу.
– Мастер Риджуэй! Да вы промокли до нитки! Почему вы не зашли в дом переждать этот ужасный ливень?
Ален поднялся навстречу леди Сен-Клер.
– Разве я мог знать, когда вы приедете. Да и потом, я вовсе не собирался к вам. Просто в последнюю минуту решил зайти. Очень захотелось повидать вас.
Женщина с улыбкой подала ему руку.
– Входите же, входите. А то, не дай Бог, простудитесь в мокрой одежде.
Ален, приняв ее руку, последовал за ней через холл на второй этаж, в будуар. Там Аморе велела служанке приготовить для гостя шлафрок, растопить камин. Когда та отправилась выполнять распоряжения, госпожа предупредила ее, что никого не принимает, – леди Сен-Клер не хотелось, чтобы кто-нибудь им мешал.
Когда они остались наедине, Ален печально посмотрел наледи Сен-Клер.
– Почему только вас не оказалось, когда вы были так нужны мне?
– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросила Аморе.
Риджуэй поведал ей о принудительном рекрутировании Николаса и о бесплодных попытках освободить подмастерье от службы на Королевском флоте.
– Я во всем виноват, – горестно заключил он. – Нельзя было отпускать его одного. Надо было самому отправиться тогда к больному!
– Прошу вас, не говорите так! Тогда вас и самого отправили бы на корабль.
– Может, и отправили бы. Но тогда мне не пришлось бы винить себя.
Аморе, взяв руки Алена в свои, утешительно произнесла:
– Я не сомневаюсь, что он благополучно вернется.
– Но ведь предстоят такие сражения! – возразил Ален.
– Вы должны твердо в это верить, мой друг, – убежденно сказала леди Сен-Клер. – Ваш подмастерье – парень опытный и осмотрительный. И сумеет найти выход из любого положения, если понадобится.
Утешительные слова Аморе подействовали. Они хоть и не умерили беспокойства о Николасе, но по крайней мере Ален уже не наедине с грызущим его чувством вины.
– Давайте снимайте мокрое платье, и просушим его у камина. Вина не хотите?
Риджуэй механически подчинился, стянув с себя сырую сорочку, после чего снял туфли, чулки и бриджи. Разложив одежду и обувь у камина, он набросил на себя шлафрок и подошел к Аморе, предложившей ему наполненный вином бокал.
Кивнув, он отпил глоток. Их взгляды встретились, и Аморе прочла в его глазах невысказанный вопрос. Ласково улыбнувшись, она отставила бокал и тихо произнесла:
– Я наказала служанке не тревожить нас, так что теперь вам, Ален, придется побыть за нее. Если бы вы только знали, как хочется мне сейчас снять с себя это платье.
Обняв Алена, леди Сен-Клер привлекла его к себе, и он с поразившей его самого страстностью принялся целовать и обнимать ее.
Остаток дня и ночь они провели вместе. Ален не выпускал Аморе из объятий, осыпал поцелуями, предлагал ей самые смелые и невиданные ласки, удовлетворяя ее желания с такой ненасытностью, будто эта ночь последняя в их жизни.
Утреннее расставание оказалось тяжелее, чем он ожидал. Опять в ставший ненавистным дом! Риджуэй тянул время как мог, пока Аморе не предложила ему позавтракать вместе, после чего Ален отправился в скорбный путь на Патерностер-роу.
Там, как он и предвидел, его ожидал ледяной прием. Энн, смерив его укоризненным взглядом, едва Ален показался на пороге дома, выдала гневную тираду:
– Наконец соизволили явиться под родной кров! Как, по-вашему, должна чувствовать себя жена, когда ее спрашивают, где муж, а ответить нечего?
Ален пытался сохранить подобие непринужденности, но это никак не избавило его от вскипавшего раздражения.
– Кому я так срочно понадобился?
– Вашим больным – вернее, тем немногим, кто остался, – у вас ведь теперь времени и на них нет, поскольку целыми днями вы околачиваетесь у доков в поисках этого ничтожества, вашего подмастерья, который скорее всего просто решил смыться от вас. Ну а по ночам, как водится, вы бегаете по шлюхам!
Раздражение Алена перешло в ярость.
– Ошибаетесь, мадам, – бросил он в ответ. – Я сейчас не от шлюхи.
– Да от нас за милю несет этой вашей шлюхой! И это не впервые. Валяетесь с самыми грязными потаскухами. Смотрите не притащите домой постыдную хворобу!
Тут Ален утратил чувство самоконтроля. Схватив Энн за плечи, он с силой тряхнул ее.
– Не смейте называть эту женщину шлюхой, слышите! Кому-кому, а вам помалкивать бы. Вы и есть самая настоящая шлюха, прижившая неизвестно с кем вашего ублюдка, которого норовите подсунуть мне!
– Оставьте ее, Христа ради, – вмешалась сбежавшая вниз Элизабет.
Ален, опомнившись, брезгливо оттолкнул Энн, и та, разрыдавшись, бросилась к тетке.
– Оставьте ее в покое! – возмущенно воскликнула Элизабет.
Ален повернулся к ней.
– Ну-ну, вы с ней всегда заодно, мадам. Уж не хотите ли вы убедить меня, что не знали о том, что Энн давно беременна?
Элизабет, спустившись с последней ступеньки, не спеша подошла к Риджуэю.
– Да нет, знала, конечно. Как я могла не знать? Но вы должны понять, что не Энн в этом повинна. Потому что ее отец, мой обожаемый свояк, превратил бы ее жизнь в ад, останься она под его крышей.
– Почему она в таком случае не женила на себе настоящего отца ребенка? – недовольно спросил Ален.
– Потому что это было никак нельзя.
– Нельзя? Почему же? Наверняка к нему у нее были куда более искренние чувства, чем ко мне.
Элизабет помрачнела и резко спросила:
– Вы на самом деле такой глупец, что ничего вокруг себя не замечаете? Энн изнасиловали!
Ален, не в силах ничего сказать, продолжал смотреть на нее. Гнев сменился сочувствием к Энн. Прежней ярости как не бывало.
– Но кто? Кто был этот негодяй? – наконец пробормотал он.
– Я вам этого сказать не могу. Спросите у Энн сами.
Рассеянно кивнув, Риджуэй повернулся и вышел в сад поразмыслить обо всем в одиночестве.
Только к вечеру, уже в спальне, он смог поговорить с Энн.
– Теперь я понимаю положение, в котором вы оказались. Вы были беременны, а мать, которая хотела вам помочь, внезапно погибла. Но почему вы тогда не рассказали мне обо всем? Я сумел бы вам помочь. Почему предпочли пойти на обман?
– Вы хотите сказать, что готовы были жениться на мне, принять чужого ребенка и растить как своего? – саркастически осведомилась Энн.
– Нет, по…
– Ну вот видите! Разве поступились бы вы своей свободой ради того, чтобы вызволить из беды какую-то там брюхатую дурочку! А по-другому помочь вы бы мне никак не смогли.
– Возможно, вы и правы, – вынужден был признать Ален. – Мне жаль, что вам выпало столько всего вынести. Но кто совершил над вами насилие?
– Поверьте, лучше вам этого не знать.
Сказав это, Энн скользнула под одеяло и закрыла глаза. Ален не стал пытаться разговорить ее, но в ту ночь забылся сном лишь под утро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74