Мгновение помолчав, она продолжила:
– Король, вероятно, скоро пошлет вас в Англию. Но обещайте, что перед отъездом непременно навестите меня в Сен-Клу. Я хочу вам дать кое-что с собой.
Поднявшись, Брендан поцеловал герцогине руку.
– Обещаю, ваше высочество.
В конце мая Брендана вызвали в Сен-Жермен, где пребывал двор, поручив явиться к месье Жану Батисту Кольберу, министру торговли и финансов и полномочному представителю королевской власти, в чьем ведении находился военный флот Франции.
Брендана проводили в небольшое помещение у кабинета месье Кольбера и велели дожидаться. Он был немало удивлен, что оказался единственным посетителем, – обычно аудиенции министра здесь дожидались несколько человек.
Спустя какое-то время дверь в кабинет Кольбера отворилась и оттуда высунулась голова одного из писарей.
– Месье Макмагон?
– Да.
– Месье Кольбер велел передать вам, чтобы вы еще немного подождали. У него весьма важное совещание.
Дверь снова закрылась, но неплотно. Брендан отчетливо слышал говор мужских голосов; судя по всему, собравшихся было довольно много. Ирландец даже подумал было встать и плотнее затворить дверь, однако не решился. Мало ли что – вдруг его заметят и подумают, что он подслушивает.
– Голландцы завершили довооружение флота и вскоре выйдут в море, – послышался голос. – Они обладают численным превосходством над англичанами по количеству боевых кораблей и запасам пороха. Кроме того, голландский флот находится под командованием адмирала Рейтера, которому ни принц Руперт, ни герцог Албемарльский и в подметки не годятся. Так что предстоящая баталия обещает быть весьма захватывающей.
– Тем более что англичане наверняка буду рассчитывать на то, что мы придем на помощь их врагу, – подал голос министр Кольбер. – Мы располагаем сведениями из вполне надежных источников о том, что англичане ожидают появления нашего флота у входа в пролив Ла-Манш. Они исходят из того, что, когда начнутся боевые действия, мы не оставим в беде своих союзников.
– Вы уверены, что англичане не в курсе, что мы перебросили флот из Тулона в Тежо, господин министр? – спросил другой голос.
– Вполне. Его величество дал секретное указание герцогу де Бофору не вводить флот в бой.
– Пока англичане верят, что им придется иметь дело и с голландским, и с нашим флотами, они будут находиться в крайне невыгодном положении. И, вероятно, в предстоящей баталии это будет стоить им победы.
– Даже весьма вероятно, – подчеркнул Кольбер. – Хочется надеяться, что это поражение послужит наконец уроком его величеству королю Англии и он проявит готовность начать переговоры о мире.
Брендан затаил дыхание. Выходило, что он, вопреки своей воле, подслушал, о чем говорилось в этом кабинете. Ему сразу стала понятна огромная значимость услышанного. Англичанам предстояло сразиться сразу с двумя могущественными противниками, чьи флоты двинутся в Ла-Манш с двух противоположных направлений. И чтобы не угодить между молотом и наковальней, англичане окажутся перед необходимостью разделить свой флот, с тем чтобы одновременно противостоять и голландцам, и французам. Кольбер прав: такая стратегия непременно приведет к поражению. Вот если бы они знали, что французы не горят желанием оказывать помощь союзникам и ввязываться в эту войну, тогда у голландцев появился бы шанс выиграть и предстоящую морскую баталию, да и – кто знает, – может быть, даже и войну в целом.
Мысль о том, что ему, Брендану, простому наемнику без гроша за душой, вдруг стала известна государственная тайна такого масштаба, решавшая судьбу победы или поражения в войне целой страны, немало позабавила его. Наконец ему представилась уникальная возможность отомстить спесивым англичанам, лишившим его отца и пустившим по миру его семью. Промолчи он, им придется заплатить огромную цену. С другой стороны, голландцы с их Кальвином тоже внушали Брендану мало симпатии, и он никак не желал видеть их победителями. Переполнявшее его чувство мести постепенно таяло, оставляя лишь горечь. Вдруг он осознал, что сейчас поражение англичан не принесет ему удовлетворения. Как поступить? Разыскать лорда Холлза, английского посланника, и известить его о том, что французский флот не собирается вступать в сражение? Но поверит ли ему лорд, которого все считали человеком недалеким?
Брендан снова бросил взгляд на приоткрытую дверь в кабинет, откуда доносились голоса. И вновь спросил себя: а почему вообще ее оставили приоткрытой? Неужели этот писарь такой растяпа, что не понимает: тема совещания станет достоянием чужих ушей? Брендан уже имел отрицательный опыт, что сделало его недоверчивым. Он не верил в случайности. Нет-нет, что-то здесь не так!
Пока он обдумывал странные обстоятельства, позволившие ему получить доступ к государственным секретам, в дверях вновь возник все тот же писарь, чтобы сообщить, что, дескать, месье Кольбер по уши в работе и сегодня принять его, Брендана, никак не сможет. Так что лучше перенести аудиенцию на другой день. Услышанное от писаря лишь усилило подозрение Брендана. В принципе ничего необычного в подобном отказе не было – загруженный делами министр вполне мог перенести встречу, тем более с каким-то там ирландцем без роду и племени. Тем не менее Макмагона терзали сомнения.
Ирландец направился в конюшни, где оставил жеребца, оседлал его и, уже поставив ногу в стремя, незаметно оглянулся и заметил человека, шедшего от замка к конюшням. Сев на лошадь, Брендан шагом направился по дороге в Париж. Оглянувшись, он увидел, что незнакомец, тоже шагом, следует за ним в некотором отдалении. Странно! Если это курьер, то ему наверняка требуется поскорее прибыть на место, посему он обязательно обогнал бы Брендана. Но загадочный всадник продолжал плестись как на прогулке. Это еще более укрепило подозрения Брендана. Это был не просто всадник, этот человек следил за ним! Следил за тем, как поведет себя он, Брендан, узнав государственную тайну огромной важности. Кто же за этим стоит? Министр Кольбер или сам король Франции? Видимо, перед тем как поручить ему миссию особой важности, решили еще раз устроить проверку. Из этого следовало, что он, Брендан Макмагон, стал важной особой для людей, облеченных властью.
В сложившихся обстоятельствах ни о каком предупреждении англичан не могло быть и речи. Брендан твердо верил в то, что намерения французов – чистейшая правда, но прекрасно понимал: те, кому надо, примут все меры, чтобы воспрепятствовать ему сообщить секрет англичанам. Даже если ему удастся встретиться с лордом Холлзом, французы предпримут все возможное, чтобы не позволить английскому посланнику передать сведения королю Карлу I. Таким образом, Брендану ничего не оставалось, как похоронить тайну в себе.
Он еще раз мельком взглянул на следившего за ним всадника, которому явно было невмоготу тащиться шагом, сдерживая лошадь. Презрительно усмехнувшись, Брендан резко натянул поводья и пустил коня галопом – ничего, пусть этот любопытный попотеет!
Глава 22
Аморе, критическим взором окинув каморку Иеремии, поморщилась.
– Настоящая мышиная нора. В моем доме вам было бы куда удобнее, святой отец.
Иезуит снисходительно улыбнулся.
– Разве я в этом сомневаюсь, мадам? Но хотелось бы напомнить вам, что я дал обет бедности, так что здесь мне куда привычнее.
Аморе опустилась на кровать, больше напоминавшую тюремные нары.
– Я ведь о вас волнуюсь, – заботливым тоном произнесла она. – Когда вы жили у мастера Риджуэя, я по крайней мере не беспокоилась за ваше здоровье и условия проживания.
– Поверьте, мадам, мне здесь вполне уютно. Тут хоть и скромно, но есть все необходимое, – попытался убедить ее пастор.
Аморе с сомнением покачала головой, однако промолчала. После непродолжительной паузы она спросила:
– Когда вы в последний раз виделись с мастером Риджуэем?
– Три дня назад он заходил ко мне сюда. Но почему вы спрашиваете?
Не отвечая на вопрос Иеремии, леди Сен-Клер продолжала:
– Значит, вы ничего не знаете.
– Чего именно?
– Того, что вы поступили с ним несправедливо! – резко ответила Аморе. – Впрочем, вполне в характере Алена не говорить вам об этом. Он никогда не осмелился бы упрекать вас. Вы же без колебаний поверили в то, что он совратил и обесчестил невинную девушку. А эта невинная девушка, между прочим, была уже в положении, когда пришла к нему и бесстыдно предложила свое тело.
Иеремия пораженно смотрел на нее.
– Энн была в положении? Откуда вам об этом известно?
– От мастера Риджуэя. Он мне рассказал. Энн специально так поступила, чтобы вынудить Алена жениться на ней и таким образом избавить от позора.
Иеремия молча уставился в пространство; по лицу иезуита было заметно, что он напряженно размышляет.
– Так вот почему она с таким отчаянием восприняла убийство матери. Мать была единственным человеком, кто сумел бы ей помочь. Теперь мне ясны причины внезапного недомогания Энн. Дело, оказывается, не в съеденном ею якобы несвежем супе, а в том, что она сама травила себя снадобьями в надежде вызвать выкидыш и таким образом избавиться от ребенка.
Потрясенный до глубины души иезуит, вскочив с табурета, принялся расхаживать по каморке.
– Я слепец! Ведь я сам осматривал девушку. И мне следовало бы заметить признаки беременности! Куда я только смотрел!
Аморе безмолвствовала и не пыталась утешить его.
– Теперь мастеру Риджуэю, как никогда прежде, необходимы вы. Вы должны пойти к нему и поговорить с ним начистоту.
Иеремия почувствовал себя загнанным в угол.
– То, что она оказалась не девственницей, более того, беременной неизвестно от кого, не снимает вины с Алена. В любом случае ему следовало проявить сдержанность.
– Снятой отец, не будьте слишком суровы к нему! – заклинающе произнесла Аморе. Да, он не святой, никто с этим не спорит. Но эта девчонка сделала все, чтобы затащить его в постель. Так что проявите к нему снисхождение!
Иеремия не без удивления посмотрел на леди Сен-Клер.
– А чего вы его защищаете? И с какой стати вас вдруг так заинтересовал мастер Риджуэй?
Женщина не ответила, только опустила глаза.
– Вы говорите, он все рассказал вам. Он что же, побывал у вас с визитом?
– Нет, все было не так. Узнав об обмане, он решил утопить свое горе в вине и напился до бесчувствия. Я вызвалась отвезти его домой в своей карете, однако он наотрез отказался туда ехать. Ну, я решила предложить ему ночлег у себя.
– Это, разумеется, в высшей степени благородный жест с вашей стороны, но вам не следовало бы поощрять чувства, которые он к вам испытывает, – поучающим тоном напомнил Иеремия.
И снова Аморе отвела взор. Насторожившись, иезуит подошел ближе. Его внезапно осенило, что между Аленом и леди Сен-Клер могла возникнуть связь.
– Миледи! – строго произнес он. – Но у вас с ним ведь не…
Аморе, вздернув подбородок, посмотрела Иеремии прямо в глаза.
– Нет, у нас с ним все как раз было, святой отец, было! Ему необходимо было утешение. Как и мне. Вам трудно даже вообразить, каково мне сидеть в четырех стенах и дожидаться, когда король соизволит навестить меня… И каково тосковать по мужчине, давно позабывшем меня, который больше никогда не вернется! Мне всегда был симпатичен мастер Риджуэй. Почему бы нам с ним не отвлечься на пару часов от этой неизбывной тоски?
– Миледи, но вы склонили его к нарушению супружеской верности! К греху!
– Нарушению супружеской верности, говорите? О каком супружестве вы говорите? Уж не с той ли негодяйкой, попытавшейся навязать Алену прижитого неизвестно с кем бастарда?
– Простите, но, боюсь, не вам судить об этом.
– Святой отец! Да спуститесь вы на грешную землю! Вам больше, чем кому бы то ни было, известно, что по канонам католической церкви этот брак вообще недействителен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Король, вероятно, скоро пошлет вас в Англию. Но обещайте, что перед отъездом непременно навестите меня в Сен-Клу. Я хочу вам дать кое-что с собой.
Поднявшись, Брендан поцеловал герцогине руку.
– Обещаю, ваше высочество.
В конце мая Брендана вызвали в Сен-Жермен, где пребывал двор, поручив явиться к месье Жану Батисту Кольберу, министру торговли и финансов и полномочному представителю королевской власти, в чьем ведении находился военный флот Франции.
Брендана проводили в небольшое помещение у кабинета месье Кольбера и велели дожидаться. Он был немало удивлен, что оказался единственным посетителем, – обычно аудиенции министра здесь дожидались несколько человек.
Спустя какое-то время дверь в кабинет Кольбера отворилась и оттуда высунулась голова одного из писарей.
– Месье Макмагон?
– Да.
– Месье Кольбер велел передать вам, чтобы вы еще немного подождали. У него весьма важное совещание.
Дверь снова закрылась, но неплотно. Брендан отчетливо слышал говор мужских голосов; судя по всему, собравшихся было довольно много. Ирландец даже подумал было встать и плотнее затворить дверь, однако не решился. Мало ли что – вдруг его заметят и подумают, что он подслушивает.
– Голландцы завершили довооружение флота и вскоре выйдут в море, – послышался голос. – Они обладают численным превосходством над англичанами по количеству боевых кораблей и запасам пороха. Кроме того, голландский флот находится под командованием адмирала Рейтера, которому ни принц Руперт, ни герцог Албемарльский и в подметки не годятся. Так что предстоящая баталия обещает быть весьма захватывающей.
– Тем более что англичане наверняка буду рассчитывать на то, что мы придем на помощь их врагу, – подал голос министр Кольбер. – Мы располагаем сведениями из вполне надежных источников о том, что англичане ожидают появления нашего флота у входа в пролив Ла-Манш. Они исходят из того, что, когда начнутся боевые действия, мы не оставим в беде своих союзников.
– Вы уверены, что англичане не в курсе, что мы перебросили флот из Тулона в Тежо, господин министр? – спросил другой голос.
– Вполне. Его величество дал секретное указание герцогу де Бофору не вводить флот в бой.
– Пока англичане верят, что им придется иметь дело и с голландским, и с нашим флотами, они будут находиться в крайне невыгодном положении. И, вероятно, в предстоящей баталии это будет стоить им победы.
– Даже весьма вероятно, – подчеркнул Кольбер. – Хочется надеяться, что это поражение послужит наконец уроком его величеству королю Англии и он проявит готовность начать переговоры о мире.
Брендан затаил дыхание. Выходило, что он, вопреки своей воле, подслушал, о чем говорилось в этом кабинете. Ему сразу стала понятна огромная значимость услышанного. Англичанам предстояло сразиться сразу с двумя могущественными противниками, чьи флоты двинутся в Ла-Манш с двух противоположных направлений. И чтобы не угодить между молотом и наковальней, англичане окажутся перед необходимостью разделить свой флот, с тем чтобы одновременно противостоять и голландцам, и французам. Кольбер прав: такая стратегия непременно приведет к поражению. Вот если бы они знали, что французы не горят желанием оказывать помощь союзникам и ввязываться в эту войну, тогда у голландцев появился бы шанс выиграть и предстоящую морскую баталию, да и – кто знает, – может быть, даже и войну в целом.
Мысль о том, что ему, Брендану, простому наемнику без гроша за душой, вдруг стала известна государственная тайна такого масштаба, решавшая судьбу победы или поражения в войне целой страны, немало позабавила его. Наконец ему представилась уникальная возможность отомстить спесивым англичанам, лишившим его отца и пустившим по миру его семью. Промолчи он, им придется заплатить огромную цену. С другой стороны, голландцы с их Кальвином тоже внушали Брендану мало симпатии, и он никак не желал видеть их победителями. Переполнявшее его чувство мести постепенно таяло, оставляя лишь горечь. Вдруг он осознал, что сейчас поражение англичан не принесет ему удовлетворения. Как поступить? Разыскать лорда Холлза, английского посланника, и известить его о том, что французский флот не собирается вступать в сражение? Но поверит ли ему лорд, которого все считали человеком недалеким?
Брендан снова бросил взгляд на приоткрытую дверь в кабинет, откуда доносились голоса. И вновь спросил себя: а почему вообще ее оставили приоткрытой? Неужели этот писарь такой растяпа, что не понимает: тема совещания станет достоянием чужих ушей? Брендан уже имел отрицательный опыт, что сделало его недоверчивым. Он не верил в случайности. Нет-нет, что-то здесь не так!
Пока он обдумывал странные обстоятельства, позволившие ему получить доступ к государственным секретам, в дверях вновь возник все тот же писарь, чтобы сообщить, что, дескать, месье Кольбер по уши в работе и сегодня принять его, Брендана, никак не сможет. Так что лучше перенести аудиенцию на другой день. Услышанное от писаря лишь усилило подозрение Брендана. В принципе ничего необычного в подобном отказе не было – загруженный делами министр вполне мог перенести встречу, тем более с каким-то там ирландцем без роду и племени. Тем не менее Макмагона терзали сомнения.
Ирландец направился в конюшни, где оставил жеребца, оседлал его и, уже поставив ногу в стремя, незаметно оглянулся и заметил человека, шедшего от замка к конюшням. Сев на лошадь, Брендан шагом направился по дороге в Париж. Оглянувшись, он увидел, что незнакомец, тоже шагом, следует за ним в некотором отдалении. Странно! Если это курьер, то ему наверняка требуется поскорее прибыть на место, посему он обязательно обогнал бы Брендана. Но загадочный всадник продолжал плестись как на прогулке. Это еще более укрепило подозрения Брендана. Это был не просто всадник, этот человек следил за ним! Следил за тем, как поведет себя он, Брендан, узнав государственную тайну огромной важности. Кто же за этим стоит? Министр Кольбер или сам король Франции? Видимо, перед тем как поручить ему миссию особой важности, решили еще раз устроить проверку. Из этого следовало, что он, Брендан Макмагон, стал важной особой для людей, облеченных властью.
В сложившихся обстоятельствах ни о каком предупреждении англичан не могло быть и речи. Брендан твердо верил в то, что намерения французов – чистейшая правда, но прекрасно понимал: те, кому надо, примут все меры, чтобы воспрепятствовать ему сообщить секрет англичанам. Даже если ему удастся встретиться с лордом Холлзом, французы предпримут все возможное, чтобы не позволить английскому посланнику передать сведения королю Карлу I. Таким образом, Брендану ничего не оставалось, как похоронить тайну в себе.
Он еще раз мельком взглянул на следившего за ним всадника, которому явно было невмоготу тащиться шагом, сдерживая лошадь. Презрительно усмехнувшись, Брендан резко натянул поводья и пустил коня галопом – ничего, пусть этот любопытный попотеет!
Глава 22
Аморе, критическим взором окинув каморку Иеремии, поморщилась.
– Настоящая мышиная нора. В моем доме вам было бы куда удобнее, святой отец.
Иезуит снисходительно улыбнулся.
– Разве я в этом сомневаюсь, мадам? Но хотелось бы напомнить вам, что я дал обет бедности, так что здесь мне куда привычнее.
Аморе опустилась на кровать, больше напоминавшую тюремные нары.
– Я ведь о вас волнуюсь, – заботливым тоном произнесла она. – Когда вы жили у мастера Риджуэя, я по крайней мере не беспокоилась за ваше здоровье и условия проживания.
– Поверьте, мадам, мне здесь вполне уютно. Тут хоть и скромно, но есть все необходимое, – попытался убедить ее пастор.
Аморе с сомнением покачала головой, однако промолчала. После непродолжительной паузы она спросила:
– Когда вы в последний раз виделись с мастером Риджуэем?
– Три дня назад он заходил ко мне сюда. Но почему вы спрашиваете?
Не отвечая на вопрос Иеремии, леди Сен-Клер продолжала:
– Значит, вы ничего не знаете.
– Чего именно?
– Того, что вы поступили с ним несправедливо! – резко ответила Аморе. – Впрочем, вполне в характере Алена не говорить вам об этом. Он никогда не осмелился бы упрекать вас. Вы же без колебаний поверили в то, что он совратил и обесчестил невинную девушку. А эта невинная девушка, между прочим, была уже в положении, когда пришла к нему и бесстыдно предложила свое тело.
Иеремия пораженно смотрел на нее.
– Энн была в положении? Откуда вам об этом известно?
– От мастера Риджуэя. Он мне рассказал. Энн специально так поступила, чтобы вынудить Алена жениться на ней и таким образом избавить от позора.
Иеремия молча уставился в пространство; по лицу иезуита было заметно, что он напряженно размышляет.
– Так вот почему она с таким отчаянием восприняла убийство матери. Мать была единственным человеком, кто сумел бы ей помочь. Теперь мне ясны причины внезапного недомогания Энн. Дело, оказывается, не в съеденном ею якобы несвежем супе, а в том, что она сама травила себя снадобьями в надежде вызвать выкидыш и таким образом избавиться от ребенка.
Потрясенный до глубины души иезуит, вскочив с табурета, принялся расхаживать по каморке.
– Я слепец! Ведь я сам осматривал девушку. И мне следовало бы заметить признаки беременности! Куда я только смотрел!
Аморе безмолвствовала и не пыталась утешить его.
– Теперь мастеру Риджуэю, как никогда прежде, необходимы вы. Вы должны пойти к нему и поговорить с ним начистоту.
Иеремия почувствовал себя загнанным в угол.
– То, что она оказалась не девственницей, более того, беременной неизвестно от кого, не снимает вины с Алена. В любом случае ему следовало проявить сдержанность.
– Снятой отец, не будьте слишком суровы к нему! – заклинающе произнесла Аморе. Да, он не святой, никто с этим не спорит. Но эта девчонка сделала все, чтобы затащить его в постель. Так что проявите к нему снисхождение!
Иеремия не без удивления посмотрел на леди Сен-Клер.
– А чего вы его защищаете? И с какой стати вас вдруг так заинтересовал мастер Риджуэй?
Женщина не ответила, только опустила глаза.
– Вы говорите, он все рассказал вам. Он что же, побывал у вас с визитом?
– Нет, все было не так. Узнав об обмане, он решил утопить свое горе в вине и напился до бесчувствия. Я вызвалась отвезти его домой в своей карете, однако он наотрез отказался туда ехать. Ну, я решила предложить ему ночлег у себя.
– Это, разумеется, в высшей степени благородный жест с вашей стороны, но вам не следовало бы поощрять чувства, которые он к вам испытывает, – поучающим тоном напомнил Иеремия.
И снова Аморе отвела взор. Насторожившись, иезуит подошел ближе. Его внезапно осенило, что между Аленом и леди Сен-Клер могла возникнуть связь.
– Миледи! – строго произнес он. – Но у вас с ним ведь не…
Аморе, вздернув подбородок, посмотрела Иеремии прямо в глаза.
– Нет, у нас с ним все как раз было, святой отец, было! Ему необходимо было утешение. Как и мне. Вам трудно даже вообразить, каково мне сидеть в четырех стенах и дожидаться, когда король соизволит навестить меня… И каково тосковать по мужчине, давно позабывшем меня, который больше никогда не вернется! Мне всегда был симпатичен мастер Риджуэй. Почему бы нам с ним не отвлечься на пару часов от этой неизбывной тоски?
– Миледи, но вы склонили его к нарушению супружеской верности! К греху!
– Нарушению супружеской верности, говорите? О каком супружестве вы говорите? Уж не с той ли негодяйкой, попытавшейся навязать Алену прижитого неизвестно с кем бастарда?
– Простите, но, боюсь, не вам судить об этом.
– Святой отец! Да спуститесь вы на грешную землю! Вам больше, чем кому бы то ни было, известно, что по канонам католической церкви этот брак вообще недействителен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74