Случалось, что до конца не добирался ни один из кандидатов.
«Тошнилка-1» вполне оправдала ожидания Бена – даже с лихвой. С каждым новым ледяным рассветом группа измотанных людей, выходящих на очередную пытку, становилась все меньше. Каждый вечер в базовом лагере под брезентовым навесом собирался молчаливый кружок. Все сидели, сгорбившись, сверху капало. Оливер так и не дождался обильного ужина и совсем пал духом – как и было задумано.
То, что происходило в последующие дни, Бену не могло присниться в самом кошмарном сне. Такой омерзительной погоды не видывали много лет. Люди не выдерживали физической боли и психологического давления; из ста тридцати восьми человек осталось всего двенадцать. Во время двадцатичетырехчасового марш-броска сквозь ревущую метель тридцатипятилетний майор-спецназовец, который пошел на испытания добровольно, чтобы доказать самому себе, что он все еще в прекрасной форме, упал и замерз в сугробе.
И все же Бен упорно продолжал идти, превозмогая боль, открывая неведомые раньше резервы выносливости. На редких остановках он пил немного растаявшего снега и жевал твердый, как камень, шоколадный батончик. Порция глюкозы подхлестывала изнемогающее тело, давая силы продолжать путь.
Бен отчаянно боролся с желанием сдаться: невыносимую агонию можно было легко прекратить в любой момент – стоило лишь захотеть. И временами искушение становилось невыносимым.
С каждым днем усталость давила сильнее. Возвращаясь в лагерь вечером, Бен тщательно пропитывал носки оливковым маслом, чтобы унять боль от мозолей. Каждый новый марш-бросок был длиннее предыдущего, а экипировка – тяжелее. Бен шагал с мрачным ожесточением: главное – сделать еще один шаг. Потом еще один. И не думать о том, сколько их предстоит впереди. А также забыть о постоянно усиливающейся боли.
К концу четвертого дня третьей недели в группе осталось восемь кандидатов. Собираясь с силами, Бен задержался возле вершины снискавшего дурную славу пика Пениван. Внизу, между деревьями, виднелись несколько человек – зеленые точки, с трудом пробирающиеся по глубокому слою снега. Шагах в тридцати позади шел Оливер. Бен решил подождать друга. Ждать пришлось долго. Удивительно, что Оливер вообще столько дней продержался, но сегодня он совсем сдал: едва ноги волочил, пошатываясь на ходу.
Дойдя до Бена, он рухнул на колени, сжимая в руках винтовку.
– Ты давай иди. Я выдохся. Вернусь в лагерь.
Бен озабоченно посмотрел на друга.
– Брось, всего-то несколько миль осталось.
– Не могу. Сейчас прямо здесь сдохну, – выдавил он.
– Я с тобой посижу, – решительно заявил Бен.
Оливер вытер лицо, смахивая снег, и прохрипел:
– Вот еще! Тебе надо дальше идти. Давай вали отсюда.
У Бена полопались мозоли на ногах, одежда липла к спине: кожу натерло рюкзаком до кровавых волдырей.
Он сам едва держался на ногах – как тут поможешь Оливеру дойти до конца? А уж нести его на себе… К тому же малейшее колебание привело бы к отчислению и отправке обратно в часть: правила были установлены преднамеренно жестокие.
– Все будет нормально, – сказал он Оливеру. – Там снизу инструктор поднимается, он отведет тебя в лагерь.
Оливер махнул в ответ рукой.
– Ясное дело, все будет хорошо. Проваливай к чертовой бабушке, пока обратно в часть не отправили. Ты ведь хочешь получить значок спецназовца? Вот и нечего тут рассиживаться.
Бен пошел дальше – теперь ко всем прочим мучениям добавились угрызения совести. Ветер рвал с плеч накидку. Каменистый склон спускался почти отвесно вниз, ботинки скользили в снегу. На краю покрытой льдом вершины холма Бен разглядел сквозь пелену усталости появившуюся из сосновой рощицы фигуру и узнал лицо под капюшоном – лейтенант королевской артиллерии. Суровый неразговорчивый лондонец с самого начала держался особняком, а в его серых глазах читалась холодная неприступность. Последний раз Бен видел лейтенанта, когда вся группа выходила на рассвете из лагеря.
– Хоуп! Не думал, что ты так далеко доберешься.
– Вот как? Значит, вы ошиблись. Сэр.
Лейтенант смотрел на него с легкой усмешкой.
– Прикурить не найдется?
– Времени нет переку…
Широкая ладонь вдруг резко толкнула Бена в грудь, и он полетел кувырком по склону, увлекаемый весом рюкзака. Бен отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь и выпустил из рук винтовку. Затем ботинки пробили тонкий лед, и он провалился в вонючую грязь болотца.
Лейтенант посмотрел на него сверху и пошел дальше.
Бена затягивало в трясину. Тяжеленный рюкзак скинуть не удавалось: лямки слишком плотно сидели на плечах. Ухватившись за покрытые льдом стебли тростника, Бен потянулся, изо всех сил отталкиваясь ногами. Трясина хлюпнула, тростники вырвались с корнем, и Бена затянуло по пояс. Ледяная жижа засасывала его все глубже и уже поднялась до ребер. Он слабо барахтался в грязи, призывая на помощь, но крики заглушал ветер.
Тошнотворная трясина неторопливо втягивала жертву в жадную пасть. Ноги онемели, плотная грязь сковывала движения. Если сейчас не выбраться, через несколько минут начнется переохлаждение. Бен быстро терял силы. Его засосало по грудь, становилось трудно дышать.
Он так и умрет в этом дерьме, утонет в болоте. Бен снова напрягся… Нет, сил не хватает.
– Бен!
Сквозь пелену снегопада он увидел, как вниз по склону сползает солдат. Бен моргнул, вытирая лицо грязными ладонями. Фигура приблизилась.
Оливер!
– Держи! – Оливер протянул свою винтовку.
Бен ухватился за приклад и обернул ремень вокруг запястья. Оливер уперся ногами в камни и, кряхтя от натуги, потянул за ствол. Бен почувствовал, как трясина отпускает его – дюйм за дюймом. Жижа громко чавкнула. Он подался вперед и нащупал под ногами опору. Получилось!
Оливер помог задыхающемуся другу выбраться на твердую почву. Бен повалился ничком, жадно глотая воздух.
Оливер забросил на плечо вымазанную грязью винтовку и протянул руку.
– Давай, братишка, – ухмыльнулся он. – Вставай, тебе еще надо значок заработать!
Всего шестеро кандидатов добрались в тот день до финиша. Остальные, измотанные до предела и раздосадованные неудачей, похромали на железнодорожную станцию в Херефорде и оттуда обратно в свои части.
В почти пустом грузовике, среди шестерых оставшихся, возвращался в лагерь и тот самый лейтенант, который столкнул Бена в болото. Бен избегал его взгляда и ничего никому не сказал: свидетелей не было, а младший капрал лейтенанту не ровня. Только вякни, тут же вылетишь с испытаний, если не хуже. Кроме того, раз уж собрался в спецназ, пора привыкать беречь свою шкуру.
В тот вечер, накануне последнего на первом этапе отбора марш-броска, Оливер вытащил пронесенные тайком полбутылки виски и друзья выпили, сидя бок о бок на брезентовой койке.
– Еще один день пережить, – сказал Бен, наслаждаясь обжигающим напитком.
– С меня хватит! – ответил Оливер, не поднимая взгляда от жестяной кружки. На бледном лице чернели круги под глазами. – Чтоб я так мучился ради дурацкого значка! Да на что он мне сдался!
– Ладно тебе, дойдешь. Чуть-чуть осталось.
Оливер хмыкнул.
– Дойду, не дойду – плевать мне на это. Хватит дурью маяться. Знаешь, Бен, я долго думал. Мы с тобой разные. Я ведь не солдат. В глубине души я всего лишь обычный парень, который взбунтовался против отца и его дурацкой музыки. При первой же возможности я уволюсь из армии.
Бен недоверчиво уставился на друга.
– И чем будешь заниматься?
Оливер пожал плечами.
– Музыкой, наверное. У меня это наследственное. Правда, сестренка куда талантливее меня – вот кто далеко пойдет!
Бену стало неловко, и он опустил взгляд.
– Тем не менее бакалавра я получил. Пианист из меня вполне приличный. Буду играть понемногу, уроки давать… Перебьюсь как-нибудь. А потом найду себе славную валлийскую девушку и стану примерным семьянином.
– Хотел бы я на это посмотреть!
Бен одним глотком допил виски и улегся на койку, морщась от боли в спине.
– Кстати, насчет сестренки. – Оливер погрозил Бену пальцем. – Ты понимаешь, что моя святая обязанность как старшего брата состоит в том, чтобы набить тебе морду? – Он плеснул в кружки новую порцию. – Вот только у меня не выйдет, потому что ты дерешься лучше и легко оторвешь мне голову. Тем не менее считай, что я тебе сделал выговор.
Бен закрыл глаза и вздохнул.
– Она ведь уже не девочка, – продолжал Оливер, – у нее все всерьез. И с тобой тоже все было всерьез. А ты ей сердце разбил. Она постоянно спрашивает про тебя. Хочет знать, почему ты ее бросил. И что я должен ей отвечать?
Бен помолчал.
– Мне очень жаль, – прошептал он наконец, в самом деле раскаиваясь. – Я не хотел ее обидеть. Честно говоря, она заслуживает кого-нибудь получше меня.
Оливер отхлебнул виски, довольно чмокнул и повернулся к другу.
– Слушай, поехали со мной, а? Плюнь ты на этот долг перед Отечеством и ее величеством. Подумаешь, спецназ с его дурацким девизом «Побеждает смелый»! Да какая разница, кто победит? Даже если тебя туда возьмут, то звание ты потеряешь – будешь опять в рядовых ходить.
Бен кивнул.
– А потом что? – не унимался Оливер. – Пойдешь пушечным мясом на какую-нибудь войну по приказу шишек в Уайтхолле, которые ведут двойную игру? Сдохнешь где-нибудь в вонючих джунглях, зато твое имя внесут в список погибших на монументе в Херефорде!
Бен не знал, что ответить.
– Дружище, ну ты сам посуди, тебе оно надо? Поехали лучше со мной в Билт-Веллс. Вдвоем нам сам черт не брат, бизнес какой-нибудь начнем, а?
Бен устало рассмеялся, глядя в потолок.
– Да уж, гениальная идея! Чем займемся?
– Это уже детали, придумаем что-нибудь. Найдем легкий и приятный способ озолотиться. Ты упадешь перед Ли на колени, вымолишь у нее прощение, и она выйдет за тебя замуж. И мы все будем жить долго и счастливо, – улыбнулся Оливер.
Бен посмотрел на друга, удивляясь его незатейливому взгляду на жизнь. Если бы все было так просто!
– Ты вправду думаешь, что она меня простит? После того, что я сделал?
– Сам у нее спросишь.
Бен приподнялся на койке. На мгновение ему показалось, что именно так и следует поступить… Он чуть было не согласился.
– Нет, – тихо ответил Бен. – Если завтра я не сойду с дистанции, то останусь. Я хочу в спецназ.
Пятнадцать лет спустя Бен Хоуп затушил сигарету и посмотрел на спящую Ли. По ее лицу временами пробегала хмурая тень, выдавая неприятные сновидения.
Он смотрел на Ли, не в первый раз спрашивая себя, как бы сложилась его жизнь, если бы пятнадцать лет назад он уехал вместе с Оливером.
ГЛАВА 15
В баре гостиницы никого не было. Бен привалился к стойке и оглядел ряд бутылок.
– Сюда не нальете? – спросил Бен появившегося бармена, протягивая пустую фляжку. – «Лафройг», пожалуйста.
Когда Бен вернулся в номер, Ли сидела в кровати, разговаривая по телефону. Она выглядела усталой и все еще сонной после успокоительного. Бен застал самый конец разговора: Ли поблагодарила за звонок, попрощалась и бросила мобильник на кровать.
– С кем разговаривала?
– С полицией.
– Ты им позвонила?
– Нет, они сами.
– Случайно, не тот же самый полицейский, который звонил тебе в Лэнгтон-холл?
Она кивнула.
– Чего он хотел?
– Спросил, как у меня дела. Не волнуйся, я ничего не сказала о происшествии в Лэнгтон-холл. И про это, – она показала на ноутбук, – тоже промолчала.
Бен встревожился.
– Как долго вы разговаривали?
– Недолго. Пару минут. А что?
– Собирайся! Надо уезжать.
Бен вытащил из ноутбука компакт-диск, вложил его в футляр и спрятал в карман; торопливо упаковал компьютер, сунул коробку с материалами Оливера в рюкзак, потом протер полотенцем все, к чему они прикасались в номере.
– Что стряслось? Зачем такая спешка?
– Дай мне твой мобильник.
Ли повиновалась. Бен выключил телефон и положил себе в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
«Тошнилка-1» вполне оправдала ожидания Бена – даже с лихвой. С каждым новым ледяным рассветом группа измотанных людей, выходящих на очередную пытку, становилась все меньше. Каждый вечер в базовом лагере под брезентовым навесом собирался молчаливый кружок. Все сидели, сгорбившись, сверху капало. Оливер так и не дождался обильного ужина и совсем пал духом – как и было задумано.
То, что происходило в последующие дни, Бену не могло присниться в самом кошмарном сне. Такой омерзительной погоды не видывали много лет. Люди не выдерживали физической боли и психологического давления; из ста тридцати восьми человек осталось всего двенадцать. Во время двадцатичетырехчасового марш-броска сквозь ревущую метель тридцатипятилетний майор-спецназовец, который пошел на испытания добровольно, чтобы доказать самому себе, что он все еще в прекрасной форме, упал и замерз в сугробе.
И все же Бен упорно продолжал идти, превозмогая боль, открывая неведомые раньше резервы выносливости. На редких остановках он пил немного растаявшего снега и жевал твердый, как камень, шоколадный батончик. Порция глюкозы подхлестывала изнемогающее тело, давая силы продолжать путь.
Бен отчаянно боролся с желанием сдаться: невыносимую агонию можно было легко прекратить в любой момент – стоило лишь захотеть. И временами искушение становилось невыносимым.
С каждым днем усталость давила сильнее. Возвращаясь в лагерь вечером, Бен тщательно пропитывал носки оливковым маслом, чтобы унять боль от мозолей. Каждый новый марш-бросок был длиннее предыдущего, а экипировка – тяжелее. Бен шагал с мрачным ожесточением: главное – сделать еще один шаг. Потом еще один. И не думать о том, сколько их предстоит впереди. А также забыть о постоянно усиливающейся боли.
К концу четвертого дня третьей недели в группе осталось восемь кандидатов. Собираясь с силами, Бен задержался возле вершины снискавшего дурную славу пика Пениван. Внизу, между деревьями, виднелись несколько человек – зеленые точки, с трудом пробирающиеся по глубокому слою снега. Шагах в тридцати позади шел Оливер. Бен решил подождать друга. Ждать пришлось долго. Удивительно, что Оливер вообще столько дней продержался, но сегодня он совсем сдал: едва ноги волочил, пошатываясь на ходу.
Дойдя до Бена, он рухнул на колени, сжимая в руках винтовку.
– Ты давай иди. Я выдохся. Вернусь в лагерь.
Бен озабоченно посмотрел на друга.
– Брось, всего-то несколько миль осталось.
– Не могу. Сейчас прямо здесь сдохну, – выдавил он.
– Я с тобой посижу, – решительно заявил Бен.
Оливер вытер лицо, смахивая снег, и прохрипел:
– Вот еще! Тебе надо дальше идти. Давай вали отсюда.
У Бена полопались мозоли на ногах, одежда липла к спине: кожу натерло рюкзаком до кровавых волдырей.
Он сам едва держался на ногах – как тут поможешь Оливеру дойти до конца? А уж нести его на себе… К тому же малейшее колебание привело бы к отчислению и отправке обратно в часть: правила были установлены преднамеренно жестокие.
– Все будет нормально, – сказал он Оливеру. – Там снизу инструктор поднимается, он отведет тебя в лагерь.
Оливер махнул в ответ рукой.
– Ясное дело, все будет хорошо. Проваливай к чертовой бабушке, пока обратно в часть не отправили. Ты ведь хочешь получить значок спецназовца? Вот и нечего тут рассиживаться.
Бен пошел дальше – теперь ко всем прочим мучениям добавились угрызения совести. Ветер рвал с плеч накидку. Каменистый склон спускался почти отвесно вниз, ботинки скользили в снегу. На краю покрытой льдом вершины холма Бен разглядел сквозь пелену усталости появившуюся из сосновой рощицы фигуру и узнал лицо под капюшоном – лейтенант королевской артиллерии. Суровый неразговорчивый лондонец с самого начала держался особняком, а в его серых глазах читалась холодная неприступность. Последний раз Бен видел лейтенанта, когда вся группа выходила на рассвете из лагеря.
– Хоуп! Не думал, что ты так далеко доберешься.
– Вот как? Значит, вы ошиблись. Сэр.
Лейтенант смотрел на него с легкой усмешкой.
– Прикурить не найдется?
– Времени нет переку…
Широкая ладонь вдруг резко толкнула Бена в грудь, и он полетел кувырком по склону, увлекаемый весом рюкзака. Бен отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь и выпустил из рук винтовку. Затем ботинки пробили тонкий лед, и он провалился в вонючую грязь болотца.
Лейтенант посмотрел на него сверху и пошел дальше.
Бена затягивало в трясину. Тяжеленный рюкзак скинуть не удавалось: лямки слишком плотно сидели на плечах. Ухватившись за покрытые льдом стебли тростника, Бен потянулся, изо всех сил отталкиваясь ногами. Трясина хлюпнула, тростники вырвались с корнем, и Бена затянуло по пояс. Ледяная жижа засасывала его все глубже и уже поднялась до ребер. Он слабо барахтался в грязи, призывая на помощь, но крики заглушал ветер.
Тошнотворная трясина неторопливо втягивала жертву в жадную пасть. Ноги онемели, плотная грязь сковывала движения. Если сейчас не выбраться, через несколько минут начнется переохлаждение. Бен быстро терял силы. Его засосало по грудь, становилось трудно дышать.
Он так и умрет в этом дерьме, утонет в болоте. Бен снова напрягся… Нет, сил не хватает.
– Бен!
Сквозь пелену снегопада он увидел, как вниз по склону сползает солдат. Бен моргнул, вытирая лицо грязными ладонями. Фигура приблизилась.
Оливер!
– Держи! – Оливер протянул свою винтовку.
Бен ухватился за приклад и обернул ремень вокруг запястья. Оливер уперся ногами в камни и, кряхтя от натуги, потянул за ствол. Бен почувствовал, как трясина отпускает его – дюйм за дюймом. Жижа громко чавкнула. Он подался вперед и нащупал под ногами опору. Получилось!
Оливер помог задыхающемуся другу выбраться на твердую почву. Бен повалился ничком, жадно глотая воздух.
Оливер забросил на плечо вымазанную грязью винтовку и протянул руку.
– Давай, братишка, – ухмыльнулся он. – Вставай, тебе еще надо значок заработать!
Всего шестеро кандидатов добрались в тот день до финиша. Остальные, измотанные до предела и раздосадованные неудачей, похромали на железнодорожную станцию в Херефорде и оттуда обратно в свои части.
В почти пустом грузовике, среди шестерых оставшихся, возвращался в лагерь и тот самый лейтенант, который столкнул Бена в болото. Бен избегал его взгляда и ничего никому не сказал: свидетелей не было, а младший капрал лейтенанту не ровня. Только вякни, тут же вылетишь с испытаний, если не хуже. Кроме того, раз уж собрался в спецназ, пора привыкать беречь свою шкуру.
В тот вечер, накануне последнего на первом этапе отбора марш-броска, Оливер вытащил пронесенные тайком полбутылки виски и друзья выпили, сидя бок о бок на брезентовой койке.
– Еще один день пережить, – сказал Бен, наслаждаясь обжигающим напитком.
– С меня хватит! – ответил Оливер, не поднимая взгляда от жестяной кружки. На бледном лице чернели круги под глазами. – Чтоб я так мучился ради дурацкого значка! Да на что он мне сдался!
– Ладно тебе, дойдешь. Чуть-чуть осталось.
Оливер хмыкнул.
– Дойду, не дойду – плевать мне на это. Хватит дурью маяться. Знаешь, Бен, я долго думал. Мы с тобой разные. Я ведь не солдат. В глубине души я всего лишь обычный парень, который взбунтовался против отца и его дурацкой музыки. При первой же возможности я уволюсь из армии.
Бен недоверчиво уставился на друга.
– И чем будешь заниматься?
Оливер пожал плечами.
– Музыкой, наверное. У меня это наследственное. Правда, сестренка куда талантливее меня – вот кто далеко пойдет!
Бену стало неловко, и он опустил взгляд.
– Тем не менее бакалавра я получил. Пианист из меня вполне приличный. Буду играть понемногу, уроки давать… Перебьюсь как-нибудь. А потом найду себе славную валлийскую девушку и стану примерным семьянином.
– Хотел бы я на это посмотреть!
Бен одним глотком допил виски и улегся на койку, морщась от боли в спине.
– Кстати, насчет сестренки. – Оливер погрозил Бену пальцем. – Ты понимаешь, что моя святая обязанность как старшего брата состоит в том, чтобы набить тебе морду? – Он плеснул в кружки новую порцию. – Вот только у меня не выйдет, потому что ты дерешься лучше и легко оторвешь мне голову. Тем не менее считай, что я тебе сделал выговор.
Бен закрыл глаза и вздохнул.
– Она ведь уже не девочка, – продолжал Оливер, – у нее все всерьез. И с тобой тоже все было всерьез. А ты ей сердце разбил. Она постоянно спрашивает про тебя. Хочет знать, почему ты ее бросил. И что я должен ей отвечать?
Бен помолчал.
– Мне очень жаль, – прошептал он наконец, в самом деле раскаиваясь. – Я не хотел ее обидеть. Честно говоря, она заслуживает кого-нибудь получше меня.
Оливер отхлебнул виски, довольно чмокнул и повернулся к другу.
– Слушай, поехали со мной, а? Плюнь ты на этот долг перед Отечеством и ее величеством. Подумаешь, спецназ с его дурацким девизом «Побеждает смелый»! Да какая разница, кто победит? Даже если тебя туда возьмут, то звание ты потеряешь – будешь опять в рядовых ходить.
Бен кивнул.
– А потом что? – не унимался Оливер. – Пойдешь пушечным мясом на какую-нибудь войну по приказу шишек в Уайтхолле, которые ведут двойную игру? Сдохнешь где-нибудь в вонючих джунглях, зато твое имя внесут в список погибших на монументе в Херефорде!
Бен не знал, что ответить.
– Дружище, ну ты сам посуди, тебе оно надо? Поехали лучше со мной в Билт-Веллс. Вдвоем нам сам черт не брат, бизнес какой-нибудь начнем, а?
Бен устало рассмеялся, глядя в потолок.
– Да уж, гениальная идея! Чем займемся?
– Это уже детали, придумаем что-нибудь. Найдем легкий и приятный способ озолотиться. Ты упадешь перед Ли на колени, вымолишь у нее прощение, и она выйдет за тебя замуж. И мы все будем жить долго и счастливо, – улыбнулся Оливер.
Бен посмотрел на друга, удивляясь его незатейливому взгляду на жизнь. Если бы все было так просто!
– Ты вправду думаешь, что она меня простит? После того, что я сделал?
– Сам у нее спросишь.
Бен приподнялся на койке. На мгновение ему показалось, что именно так и следует поступить… Он чуть было не согласился.
– Нет, – тихо ответил Бен. – Если завтра я не сойду с дистанции, то останусь. Я хочу в спецназ.
Пятнадцать лет спустя Бен Хоуп затушил сигарету и посмотрел на спящую Ли. По ее лицу временами пробегала хмурая тень, выдавая неприятные сновидения.
Он смотрел на Ли, не в первый раз спрашивая себя, как бы сложилась его жизнь, если бы пятнадцать лет назад он уехал вместе с Оливером.
ГЛАВА 15
В баре гостиницы никого не было. Бен привалился к стойке и оглядел ряд бутылок.
– Сюда не нальете? – спросил Бен появившегося бармена, протягивая пустую фляжку. – «Лафройг», пожалуйста.
Когда Бен вернулся в номер, Ли сидела в кровати, разговаривая по телефону. Она выглядела усталой и все еще сонной после успокоительного. Бен застал самый конец разговора: Ли поблагодарила за звонок, попрощалась и бросила мобильник на кровать.
– С кем разговаривала?
– С полицией.
– Ты им позвонила?
– Нет, они сами.
– Случайно, не тот же самый полицейский, который звонил тебе в Лэнгтон-холл?
Она кивнула.
– Чего он хотел?
– Спросил, как у меня дела. Не волнуйся, я ничего не сказала о происшествии в Лэнгтон-холл. И про это, – она показала на ноутбук, – тоже промолчала.
Бен встревожился.
– Как долго вы разговаривали?
– Недолго. Пару минут. А что?
– Собирайся! Надо уезжать.
Бен вытащил из ноутбука компакт-диск, вложил его в футляр и спрятал в карман; торопливо упаковал компьютер, сунул коробку с материалами Оливера в рюкзак, потом протер полотенцем все, к чему они прикасались в номере.
– Что стряслось? Зачем такая спешка?
– Дай мне твой мобильник.
Ли повиновалась. Бен выключил телефон и положил себе в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44