Раздался звук шагов, а потом изумленный женский вздох. Я вошел. Джин лежала на черной кожаной кушетке, бледная, тяжело дыша. Над ней стоял Килпатрик с телефонной трубкой в руке. — Может, вы померяетесь силами с равным противником? — спросил я.
Он сделал движение, словно намереваясь броситься на меня, но вовремя понял, что я только этого и жду. Кровь отхлынула от его лица, нитки сосудов проступили, словно царапины. Он неуверенно усмехнулся мне, но в покрасневших глазах его читался страх.
— У нас с Джин вышло небольшое недоразумение... Ничего серьезного...
Джин встала, одергивая юбку.
— Я считаю все это очень серьезным! Он толкнул меня... Хотел забрать вещи свекрови...
Она указала на черную папку на столе. Я взял ее в руки.
— Отдайте это мне, — заявил Килпатрик, — это моя собственность!
— Возможно, вы когда-нибудь возьмете ее, но не так быстро.
Он потянулся за папкой. Я треснул его по руке и толкнул в плечо, налегая телом. Попятившись, он тяжело стукнулся о стену и осунулся, словно подвешенный на крючок за воротник. Я ощупал его в поисках оружия, но ничего не нашел. Его лицо выражало бесконечную злость, вчера я уже видел это выражение. Он терял все и чувствовал, как вся жизнь утекает сквозь пальцы.
— Я подам на вас жалобу шерифу Тримейну, — заявил он.
— Хорошая мысль. Ему будет небезынтересно узнать, что вы сделали с миссис Броудхаст.
— Я ее лучший друг, если хотите знать! Много лет я веду ее дела!
— Она называет это ограблением...
Это его поразило.
— Она так сказала?
— Она сказала, что была совершенно ограблена. Вам это не нравится?
Он продолжал безвольно торчать у стенки. Рыжеватые, мокрые от пота волосы упали на его высокий веснушчатый лоб. Он пригладил их ладонью, словно аккуратный вид еще мог все изменить.
— Я в ней ошибся, — заявил он. — Думал, у нее больше ума. И больше признательности. Но чего можно ожидать от женщины?
Он глянул на меня, проверяя, не удастся ли со мной договориться на почве женоненавистничества.
— Да, она абсолютно неблагодарна. Абсолютно неблагодарна за то, что ее пятнадцать лет шантажировали, разграбив достояние ее семьи. Женщины — это совершенно неблагодарные существа!
Он не мог вынести несправедливости моих слов, глаза его были исполнены горечи, губы кривились.
— Я нигде не преступал закон! Чего не скажешь о ней. Она оболгала меня в ваших глазах, но, видно, забыла, что сделала сама!
— А что она сделала?
Мне не следовало спрашивать его напрямую. Это напомнило ему, что безопасней держать язык за зубами.
— Я еще подумаю, говорить ли вам!
— Ну, так я сам вам скажу. Миссис Броудхаст застрелила мужа. Скорей всего, это вы склонили ее к преступлению. Вы по уши сидите во всем этом дерьме!
— Это ложь!
— А кто донес ей, что Лео собирается на Гавайи? Это привело к преступлению.
Он быстро глянул на меня, но тут же отвел глаза.
— Я думал, он уезжает с моей женой...
— Но жена ушла от вас раньше.
— Я надеялся, что она вернется ко мне...
— Если вы найдете способ избавиться от Леона?
— Это не входило в мои планы, — сказал он.
— Не входило? Вы довели Броудхастов до ссоры. А вечером вы обследовали охотничий домик, желая узнать, чем все кончилось. Вы видели, как миссис Броудхаст стреляла в мужа или же слышали выстрел. И поскольку пуля не убила Леона, вы довершили дело ножом.
— Ничего подобного я не делал!
— Но кто-то же это сделал? Вы не отрицали, что были там.
— А сейчас отрицаю! Я не стрелял и не резал его!
— Может, вы расскажете, что же именно вы сделали?
— Я был свидетелем — это все.
Я фыркнул ему в лицо, хотя мне было не до смеха. Гадко видеть, как мужчина превращается в маленького перепуганного крысенка. Даже такой мужчина, как Килпатрик.
— Ладно, свидетель, так что же произошло?
— Я допускаю, что вы хорошо это знаете. Но от меня вы ничего не услышите. И если у вас есть хоть капля соображения, вы не будете становиться мне поперек дороги! Отдайте папку!
— Отберите ее у меня!
Он смотрел на меня, словно взвешивая это предложение. Но надежда и жажда боя уже угасли в нем. Мираж победы развеялся, и Килпатрик начал вживаться в роль человека, проигравшего все. Он молча повернулся и вышел из комнаты. Лишь перед тем, как хлопнуть входной дверью, он заорал мне:
— Я вас выживу из города!
Джин подошла ко мне беззвучно, вытянув вперед руку, словно внезапно ослепший человек в незнакомом месте.
— Все это правда? — тихо спросила она.
— Что именно?
— То, что вы сказали об Элизабет?
— К сожалению, да.
Она тяжело оперлась на мое плечо.
— Это выше моих сил! Сколько это будет продолжаться?!
— Уже не долго. Где Ронни?
— Спит. Его сморило.
— Разбудите его и оденьте. Я отвезу вас в Лос-Анджелес.
— Сейчас? Но почему?
Было несколько причин. Я предпочел обойти молчанием главную из них: я не знал, чего ожидать от Килпатрика, памятуя о револьвере, спрятанном в ящике бара, которым он, по-видимому, готов был воспользоваться. Я подвел Джин к большому окну в конце гостиной и показал ей поток, превратившийся в стремительную черную реку, способную тащить поваленные деревья. Несколько стволов уже создали настоящую плотину неподалеку от дома, и там разливалось озерцо. Сверху доносился грохот камней по каменистому руслу потока, напоминавший стук кегельных шаров. — На этот раз дом может не выдержать, — сказал я.
— Но вы же не поэтому хотите нас отсюда забрать!
— Не только поэтому. В Лос-Анджелесе вы оба будете в большей безопасности. У меня там тоже есть дело, мне нужно связаться с капитаном Шипстадом, я предпочитаю иметь дело с ним, а не с местной полицией.
В течение последнего часа польза сотрудничества с Эрни становилась все более очевидной, и я решил позвонить ему сейчас же. В голосе Эрни чувствовался холодок.
— Я ждал твоего звонка раньше.
— Прошу прощения. Мне нужно было съездить в Саусалито.
— И как, приятно провел уик-энд? — со скандинавским хладнокровием спросил он.
— Не слишком. Открыл еще одно убийство, давнее.
Я начал было докладывать ему обстоятельства смерти Лео Броудхаста.
— Стой-стой, — прервал меня он. — Ты хочешь сказать, что Броудхаста застрелила жена?
— Она стреляла в него, но я не знаю, был ли выстрел смертельным. В ребрах у него торчал обломанный кончик ножа. Разумеется, она могла и ударить его в довершение ножом...
— А могла она также убить Элберта Свитнера?
— Я не слишком понимаю, как. В субботу вечером она лежала в больнице в Санта-Терезе. Убийство в Нортридже должен был совершить кто-то другой.
— Кого ты подозреваешь?
Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Эрни забеспокоился.
— Лью, ты где?
— Здесь. У меня есть три главных подозреваемых. Номер один: здешний посредник по продаже недвижимости, Брайан Килпатрик. Он знал, что Элизабет застрелила мужа. Похоже, она по сей день платит ему за молчание. Это могло стать причиной убийства Стенли Броудхаста и Элберта Свитнера.
— Каким образом?
— Килпатрик был материально заинтересован в том, чтобы первое убийство оставалось в тайне.
— Шантаж?
— Скажем, замаскированный шантаж. Не исключено также, что он сам добил Лео Броудхаста. Если это так, то у него были гораздо более важные причины заткнуть рот этим двоим. Элберт Свитнер знал, где похоронен Лео, а Стенли пытался его откопать.
— А с чего ему было добивать Лео Броудхаста?
— Тот увел у него жену. Кроме того, как я уже сказал, он немало с этого поимел.
— Опиши-ка мне его, Лью.
— Около сорока пяти лет, рост больше метра-восьмидесяти, вес около девяноста килограммов. Глаза голубые, волосы рыжеватые, вьющиеся, на макушке чуть поредели. На носу и скулах проступают сосуды, — я помолчал. — Его видели в субботу в Нортридже?
— Сейчас я задаю вопросы. У него есть особые приметы?
— Явных нет.
— А кто остальные подозреваемые?
— Хозяин гостиниц по фамилии Лестер Крендалл — это номер два. Полный, приземистый, рост метр-семьдесят, вес восемьдесят килограммов. Волосы с проседью, темные, большие баки. Происхождение самое простое, и это видно. Но он сообразителен и надежен.
— Сколько ему лет?
— Говорит, что скоро шестьдесят. У него такой же повод прибить Лео Броудхаста, что и у Килпатрика.
— Шестьдесят — это многовато, — заметил Эрни.
— Дело бы ускорилось, если бы ты выложил карты на стол. У тебя есть описание и ты стараешься установить, кто это такой?
— Вроде того. Проблема в том, что я не могу стопроцентно положиться на своего информатора. Она могла убить Лео Броудхаста, потому что тот разбил ее брак и оставил ни с чем.
— Это не женщина, — сказал Эрни. — А если так, то вся моя теория летит псу под хвост. Разве ни один взрослый мужчина, кроме перечисленных не мог убить и не имел причины на то?
Я отвечал медленно с тяжелым сердцем:
— Садовник Фриц Сноу, который своим бульдозером закопал тело Лео Броудхаста вместе с его машиной. Мне не кажется, что он способен совершить убийство, но, Лео его обидел. Да и Элберт Свитнер тоже.
— Сколько лет этому Сноу?
— Тридцать пять — тридцать шесть.
— Как он выглядит?
— Метр-семьдесят пять, семьдесят килограммов. Волосы каштановые, лицо припухшее, глаза зеленые. Плаксивый, неуравновешенный, видимо, это наследственное...
— У него есть какие-то физические дефекты?
— Прежде всего, заячья губа...
— Почему ты сразу мне этого не сказал?
Я отодвинул трубку от уха, потому что Эрни повысил голос. В дверях показалась Джин, она схватилась за притолоку обеими руками, не спуская с меня глаз. Лицо ее было бледно, а глаза темнее, чем когда-либо.
— Где находится этот Фриц Сноу?
— Милях в полутора от того места, где нахожусь я. Хочешь, чтобы я привез его?
— Нет, это нужно делать официальным порядком.
— Разреши мне сперва поговорить с ним, Эрни. Я представить себе не могу, что он убил трех человек или хотя бы одного!
— А вот я могу, — отрезал Эрни. — Парик, усы и борода, найденные на Свитнере, ему не принадлежали, не подходили ему. Я предположил, что они принадлежат убийце, нацепившему их на Свитнера, Чтобы сбить нас с толку. Я велел прочесать магазины и мастерские, где делают парики. Оказалось, что твой номер «четвертый» купил все это на дешевой распродаже в магазинчике на Вайн-Стрит.
Я не хотел этому верить.
— Но он мог купить это для Элберта Свитнера...
— Мог, но он этого не сделал. Он купил все месяц назад, когда Свитнер еще сидел в Фольсоме. Так что покупал для себя. Он специально просил подобрать ему усы, которые прикрыли бы шрам на верхней губе.
— Фриц?! — спросила Джин, когда я положил трубку.
Похоже на то.
Я рассказал ей о парике, бороде и усах, купленных Фрицем. Джин закусила губу.
— Нужно было слушать Ронни!
— Он что, узнал Фрица в том человеке из каньона?
— Этого я не знаю. Но недели две назад он рассказал мне, что видел Фрица с бородой и длинными черными волосами. Когда я начала его спрашивать, он выкрутился и заявил, и заявил, что это — выдумка.
Мы вдвоем прошли в комнату, где спал мальчик. Стоило матери коснуться его плеча, он мгновенно проснулся и сел, прижимая к себе подушку, дрожа и широко открыв глазенки. Это было первое свидетельство того, как глубоко он пережил трагические испытания.
— Я боялся, что меня поймает черный человек! — заявил он.
— Я ему не дам поймать тебя, — ответил я.
— А папочку он поймал...
— А тебя не поймает!
Мать взяла его на руки и с минуту он казался довольным. Но через минуту ему надоела женская забота, он высвободился и, стоя на высокой кровати, был с меня ростом. Потом он немного попрыгал на пружинном матрасе, чтобы быть выше меня.
— Это Фриц был черным человеком? — спросил я его.
Он встревожено глянул на меня.
— Я не знаю...
— Ты когда-нибудь видел его с длинными черными волосами?
Он серьезно и обстоятельно закивал головой.
— И с бородой, и с этими... как они называются?
Он коснулся пальчиками верхней губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35