– Нам придется умирать,– сказал “Медвежонок”, смеясь и плача, единственный глаз его дико глядел. – Мы в самой большой в мире гробнице!
– Полковник?
Это сказал мальчик. Маклин осветил лицо Роланда. Это была запыленная, забрызганная кровью, бесчувственная маска.
– У нас есть руки,– сказал Роланд.
– Руки. Конечно. Одна рука у меня. Две у тебя. Две руки “Медвежонка” тоже не из говна. Конечно, у нас есть руки.
– Не наши руки,– спокойно ответил Роланд. К нему пришла идея, простая и ясная. – Их руки. Тех, кто еще есть наверху.
– Гражданских? – усомнился Маклин. – Пожалуй, не найдем и десятка, годных к работе. И посмотри на потолок. Видишь эти трещины? То, что осталось от него, вот–вот упадет. Кто будет работать, когда такое висит над головой?
– Какое расстояние от завала до пищи?
– Не знаю. Может, двадцать футов. Может, тридцать.
Роланд кивнул.
– А что, если скажем им, что десять? И что они не знают про потолок? Как вы думаете, будут они работать или нет?
Маклин заколебался. Это же мальчик, думал он. Что он знает обо всем?
– Мы втроем погибнем,– сказал Роланд,– если не доберемся до еды. Но мы не доберемся до нее, если не заставим кого–нибудь работать. Потолок может упасть, а может и нет. Даже если он упадет, не мы там будем, а?
– Они поймут, что потолок слабый. Им достаточно поглядеть вверх и увидеть эти проклятые трещины.
– Они не могут увидеть их,– сказал Роланд спокойно,– в темноте. Фонарь у вас одного, так ведь?
Улыбка показалась в углах его рта.
Маклин медленно сощурился. В полутьме за плечом Роланда Кронингера послышалось какое–то движение. Маклин немного повел лучом фонарика в сторону. Там пригнувшись, на четвереньках, сидел Солдат–Тень в маскировочной форме и шлеме, покрытом зеленой сеткой, весь в пятнах черной и зеленой маскировочной краски, а лицо его было цвета дыма.
– Малый прав, Джимбо,– шепнул Солдат–Тень. Он встал во весь рост. – Заставь гражданских работать. Пусть работают в темноте, и скажи им, что до еды только десять футов. Будь подлецом, скажи им, что шесть. Они быстрее будут работать. Если они пробьются, прекрасно. Если нет… они всего лишь гражданские. Трутни. Жеребцы–производители. Правильно?
– Да, сэр,– ответил Маклин.
– А?
Роланд увидел, что полковник смотрит куда–то через его правое плечо, и у него был тот же лебезящий голос, каким он говорил в бреду там, в яме. Роланд оглянулся, но, конечно, там никого не было.
– Трутни,– сказал Маклин. – Производители. Правильно?
Он кивнул и перевел внимание с Солдата–Тени опять на мальчика.
– Хорошо. Поднимемся наверх и посмотрим, может найдем что–нибудь такое, что будет нам полезно. Может, кто–нибудь из моих людей еще жив.
Он вспомнил, как дико убегал сержант Шорр из помещения управления.
– Где Шорр? Что случилось с ним? – “Медвежонок” покачал головой. – А как насчет доктора Ланга? Жив ли он еще?
– В больнице его не было,– “Медвежонок” старался не смотреть на каменный завал. – Его квартиру я не проверял.
– Ну тогда посмотрим в ней. Он может нам понадобиться, и можно набрать у него болеутоляющее. Мне, к тому же, понадобятся еще бинты. И нам нужны бутыли, если найдутся. В туалетах можно набрать воды.
– Сэр полковник?
Маклин сразу же повернулся к Роланду.
– Еще одна вещь: воздух.
– Что – воздух?
– Генератор вышел из строя. Проводка тоже. Как вентиляторы будут подавать воздух?
Маклин строил надежду, хотя и слабую, что они выживут. А она тут же разбилась. Без вентиляторов никакой воздух не поступит в Земляной Дом. Сырой воздух, который сохранялся в Земляном Доме, был все, на что можно надеяться, но как только уровень углекислого газа поднимется, они умрут.
Но сколько времени пройдет до этого, он не знал. Часы? Дни? Недели? Он не хотел загадывать дальше настоящего момента, а сейчас самым важным было найти глоток воды, глоток еды и выработать, что делать.
– У нас достаточно воздуха,– сказал он. – Достаточно для всех, а к тому времени, когда его станет не хватать, мы придумаем, как выйти из положения. Правильно?
Роланд хотел верить, и он кивнул. Позади него кивнул и Солдат–Тень, он сказал Маклину:
– Молодец.
Полковник осмотрел свою квартиру, располагавшуюся почти над тем коридором. Дверь сорвана с петель, часть потолка обрушилась; в полу зияла расщелина, в которую провалились кровать и прикроватная тумбочка. Ванная тоже развалилась, но в свете фонарика Маклин увидел, что в лунке унитаза осталось несколько пригоршней воды. Он напился из него, а затем и “Медвежонок” и Роланд. Никогда прежде вода не была такой вкусной.
Маклин подошел к шкафу. Внутри все обвалилось, и содержимое вывалилось наружу. Он встал на колени и, держа фонарь на сгибе руки, стал рыскать в куче, ища что–то, что, он знал, должно быть там.
Немного погодя нашел.
– Роланд,– позвал он. – Поди сюда.
Мальчик стал позади него.
– Да, сэр?
Маклин подал ему автоматический пистолет “Ингрем”, лежавший раньше на полке шкафа.
– Под твою ответственность.
Он засунул в карманы куртки несколько обойм.
Роланд засунул рукоять священного топора за пазуху под ремень и взял автомат обеими руками. Он был тяжелый, но он и должен быть такой… такой справедливый. Справедливый и значительный, как некий настоящий символ власти, за который Рыцарь Короля должен отвечать.
– Ты что–нибудь понимаешь в оружии? – спросил его Маклин.
– Мой отец брал меня… – Роланд запнулся. Нет, это надо было говорить не так. Совсем не так. – Мне приходилось стрелять по мишени,– ответил он. – Но не приходилось из такого.
– Я научу тебя, как это делать. Ты будешь моим указательным пальцем на спусковом крючке, когда это понадобится.
Он посветил на “Медвежонка”, стоящего в нескольких футах и все слышавшего.
– Этот парень с этого момента будет при мне,– сказал он “Медвежонку”, и тот кивнул, но ничего не сказал.
Маклин больше не доверял “Медвежонку”. “Медвежонок” знал слишком много и мог сорваться. Мальчишка – другое дело. О, нет, у парня крепкие мозги, он ловок, ему пришлось видеть, каково было парню спуститься в яму и проделать то, что от него потребовалось. Парень выглядел как слабак, но если бы он сдался, то сдался бы еще до этого.
Роланд повесил автомат на плечо и приладил его так, чтобы было удобно воспользоваться в случае неожиданности. Теперь он был готов идти за Королем куда угодно. Из тенистых глубин его памяти стали всплывать лица, мужчины и женщины, но он вновь запихал их на дно. Он больше не хотел вспоминать эти лица. В этом не было пользы, это только расслабляло его.
Маклин был готов.
– Хорошо,– сказал он. – Ну, посмотрим, что получится.
Одноглазый горбун и мальчик в разбитых очках последовали за ним в темноту.


Глава 20. Во чреве зверя

– Леди,– сказал Джек Томашек,– если вы надеетесь пройти через это, то нам с вами не по пути.
Сестра не отвечала. С реки Гудзон ей в лицо дул резкий ветер, и она сощурила глаза против колючих снежинок, летевших из черных облаков над ними, растянувшихся по всему горизонту как погребальный саван. Жиденькие желтые лучики солнца пробивались сквозь облака и перемещались как прожектора в фильмах о побегах из тюрьмы, угасая, когда дыры в облаках закрывались. Река кишела трупами, была забита плывущим хламом, корпусами сгоревших барж и катеров, все это медленно, как ледяная шуга, уплывало на юг, к Атлантическому океану. На другом берегу этой кошмарной реки нефтеперегонные заводы все еще полыхали, и черный густой дым от них вихрем сносило на берег Джерси.
Позади нее стоял Арти, Бет Фелпс и латиноамериканка, закутанные в разодранные на полосы занавески и в манто от холодного ветра. Латиноамериканка почти всю ночь проплакала, но сейчас глаза у нее высохли, все слезы кончились.
Ниже гряды руин, на которой они стояли, был въезд в Голландский туннель. Въезд был забит автомобилями, у которых взорвались бензобаки, но это было не самое худшее; самое худшее, что увидела Сестра, было то, что остальные из этих автомобилей стояли по колеса в грязной воде реки Гудзон. Где–то внутри этого длинного и темного туннеля его верхнее перекрытие вспучилось кверху взрывной волной и прорвалось, и в эту дыру втекала река, что еще не разрушило его, как Туннель Линкольна, но делало опасным переход через болото из сгоревших автомобилей, трупов и еще Бог знает чего.
– Что–то не хочется мне плавать,– сказал Джек. – Или тонуть. Если эта сволочь туннель свалится на наши головы, мы можем сделать нашими жопами прощальный поцелуй.
– Ну хорошо, а что, есть лучшее предложение?
– Пойти на восток к Бруклинскому мосту. Или пройдем через Манхеттенский мост. Все же лучше, чем здесь.
Сестра на мгновение взвесила в уме эти предложения. У нее на боку висела сумка, и через нее она ощущала края стеклянного кольца. Время от времени среди длинной ночи ей виделось то самое нечто, у которого горела рука, подкрадывающееся через дым по развалинам, глаза его искали ее. Это нечто пугало ее больше, чем полузатопленный туннель.
– А что, если мосты уничтожены?
– Как?
– Что, если оба моста уничтожены? – спокойно повторила она. – Поглядите вокруг и скажите, думаете ли вы, что если снесло Международный торговый центр и “Эмпайр Стейт Билдинг”, то могли ли остаться невредимыми эти хлипкие мосты?
– Может быть. Мы не узнаем, пока не увидим.
– На это уйдет целый день. К тому времени туннель может полностью затопить. Не знаю, как остальные, но я не имею ничего против того, чтобы промочить ноги.
– Ну, знаете!
Джек потряс головой.
– Мне незачем туда лезть. У вас не все дома, если вы лезете. Послушайте, а кстати, зачем вам уходить из Манхеттена? Здесь можно найти еду, можно вернуться в подвал! Зачем нам уходить?
– Вам, может, и незачем,– согласилась Сестра. – А мне есть зачем. Это место для меня не подходит.
– Я иду с вами,– сказал Арти. – Я не боюсь.
– Кто сказал, что мне страшно? – отпарировал Джек. – Мне не страшно. Я просто не совсем еще тронулся, вот и все.
– Бет? – Сестра повернулась к девушке. – А вы как? Идете с нами или нет?
Она с испугом поглядела на забитый въезд в туннель, но в конце концов ответила:
– Да, иду с вами.
Сестра тронула руку латиноамериканки, показала на Голландский туннель и сделала шагающий жест с помощью двух пальцев. Женщина все еще была в шоке и не могла отвечать.
– Нам нужно держаться поближе друг к другу,– сказала Сестра Бет и Арти. Я не знаю, насколько глубока вода в туннеле. Думаю, что нужно взяться за руки и идти, чтобы никого не потерять. Хорошо?
Они оба кивнули. Джек фыркнул.
– Вы с ума сошли! У вас у всех не все дома!
Сестра, Бет и Арти пошли вниз по гряде ко въезду в туннель. За ними последовала латиноамериканка. Джек закричал.
– Вы ни за что не пройдете там, леди!
Но остальные не остановились, чтобы оглянуться, и в следующий момент Джек спустился вслед за ними.
Сестра остановилась, когда холодная вода дошла ей до лодыжек.
– Дайте–ка мне зажигалку, Бет,– сказала она.
Бет отдала ее, но Сестра зажигать ее не стала. Она взяла Бет за руку, Бет ухватила Арти, Арти взял руку латиноамериканки. Джек Томашек заключил цепь.
– Хорошо.
Она услышала в своем голосе страх и знала, что нужно сделать шаг раньше, чем у нее сдадут нервы.
– Пошли.
Она зашагала мимо остовов автомобилей в Голландский туннель, и вода доползла ей до колен. В ней, как пробки, плавали дохлые крысы.
Меньше чем через десять футов вода в туннеле дошла ей до бедер. Она чиркнула зажигалкой, и слабенький огонек засветился. Пламя высветило кошмарную фантасмагорию перекрученного металла перед ними – автомобили, грузовики, такси, разорванные, полузатопленные, немыслимых форм. Стены туннеля были опалены до черноты и, казалось, поглощали свет вместо того, чтобы отражать. Сестра могла только догадываться, какой здесь был кошмар, когда взорвались бензобаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74