Сейчас же он был далек от подобного чувства. Он снова начал трясти ее, с трудом подавив в себе желание коснуться ее рта губами.
Наконец, она открыла глаза.
— Хватит представлений,— раздраженно произнес он. Полулежа в кресле, она молча смотрела на него, время от времени прикусывая острыми зубками нижнюю губу.
Приступ истерии не был притворством с ее стороны, однако смысла происходящего Шейн пока не улавливал. Но именно такие, кажущиеся на первый взгляд бессмысленными дела он и любил. Шейн давно уже стал отказываться от рутинных, без изюминки дел. Только по этой причине у него не было ни престижного офиса, пи постоянного штата сотрудников. Внешняя, рассчитанная на публику сторона жизни и деятельности частного детектива ему претила. Майами кишел подонками, выдававшими себя за сыщиков с помощью крикливой рекламы и ярких вывесок. Майкл Шейн не брался за работу, если она не представляла для него интереса. На это он шел лишь в крайних случаях, когда в кармане у него не было ни цента. Дело Филлис Брайтон — если оно было делом, а не историей болезни — заинтересовало его. Здесь что-то таилось в глубине, не обнаруживаясь с поверхности, и Шейн чувствовал, как в предвкушении захватывающего поединка с пока еще неведомым противником напряглись его нервы. Такого состояния он не испытывал уже давно.
Опустившись в кресло, он произнес:
— Главное, что тебе сейчас нужно, — это доверие. Так вот, такой человек нашелся: я тебе верю. Но нужно попытаться и самой поверить в себя. Договорились?
В глазах у Филлис стояли слезы.
— Вы добрый человек, — сказала она. — Не знаю, как вас благодарить.
— Трудный вопрос, — согласился Шейн. — Деньги у тебя имеются?
— Немного. Боюсь, что недостаточно. Может быть, подойдет вот это?
Достав из сумочки жемчужное ожерелье, она неуверенно протянула его Шейну. Крупные отборные жемчужины переливались в солнечных лучах нежным блеском. Не меняя выражения лица, он принял браслет в протянутую ладонь.
— Подойдет.
Открыв средний ящик письменного стола, Шейн небрежно опустил в него ожерелье. После этого его поведение стало более решительным.
— Уж ты реши для себя ---да или нет, тем более, что мать приезжает сегодня.
— Это слишком ужасно, чтобы быть правдой. Наверное, они
— Теперь давай разберемся во всем без истерик: твоя мать приезжает из Нью-Йорка, ты испытываешь мучительный страх из-за того, что по причине своей психической неустойчивости можешь причинить ей вред. Я не верю, что подобная опасность существует, но мое мнение сейчас не имеет значения. Главное — позаботиться о том, чтобы не произошло трагедии. Когда ожидается приезд матери?
— Поезд прибывает в шесть. Шейн кивнул:
— Я обо всем позабочусь. Ты, возможно, не увидишь меня, но в том-то и заключается искусство сыщика, чтобы оставаться невидимым. Тебе важно понять, что теперь за все твои действия отвечаю я. Дело перешло из твоих рук в мои. Конечно, если ты мне довер'яешь.
— Да, да!
— Отлично. — Шейн похлопал ее по руке и встал. — Мы скоро увидимся,— добавил он.
Поднявшись с кресла, она стремительно подошла к нему.
— Я не в силах передать словами,— пылко, словно объясняясь в любви, сказала она, — как я замечательно себя чувствую. И все благодаря вам. Сейчас все обстоятельства представляются мне в другом свете. Я рада, что пришла к вам.
Проведя девушку до двери, Шейн ненадолго задержал ее руку: Выше голову!
— Обязательно. — Робко улыбнувшись, она вышла из номера. Некоторое время Шейн молча стоял, провожая ее взглядом и легонько потирая рукой подбородок. Затем подошел к столу и достал из ящика нитку жемчуга. Прищурив глаз, он начал внимательно ее рассматривать. Он не считал себя экспертом, но жемчужины безусловно не были искусственными. Покачав головой, он опустил нитку обратно в ящик. Дело начинало представляться ему достаточно серьезным.
Десять минут спустя, задумчиво посвистывая, он вышел из номера. Сообщив в вестибюле дежурному клерку, что вернется через полчаса — приступая к очередному расследованию, он никогда не забывал этого делать — Шейн двинулся вперед по улице и, дойдя до знакомой редакции газеты, внимательно прочел всю информацию о Брайтонах, которую ему удалось отыскать. После этого он вернулся в отель. На сей раз он вошел в гостиницу через служебный вход и поднялся на свой этаж в грузовом лифте. Когда он входи;] к номер, телефон в его гостиной зазвонил. Его вызывал дежурный клерк.
- Мистер Шейн, вас желает видеть доктор Педикью.
Сдвинув брови, Шейн попросил клерка пригласить доктора Педикью к нему в номер. Даже после того, как он положил трубку и быстрым взглядом окинул помещение, характерное хмурое выражение не покинуло его лица. Судя по рассказу Филлис
Брайтон, он мог заранее предположить, что вряд ли будет испытывать симпатию к мистеру Педикью.
И действительно, глядя на стоящего в дверях Джоула Педикью, он почувствовал к нему мгновенную антипатию. Это был тонкокостный смуглый человек с черными, не по-мужски длинными волосами, обильно смазанными бриолином и зачесанными назад с низкого лба. У доктора были пухлые ярко-красные губы и нервные, беспокойные глаза-бусинки. При выдохе его ноздри широко раздувались. Остальные детали внешнего вида посетителя понравились Шейну в еще меньшей степени. Синий двубортный костюм висел, как на вешалке, на его сутулых плечах и впалой груди; безукоризненно белые фланелевые брюки плотно обтягивали мясистые ляжки.
Не отпуская дверной ручки, Шейн отступил на шаг в сторону.
— Проходите, доктор, — пригласил он. Доктор Педикью протянул руку:
— Мистер Шейн?
Кивнув, Шейн закрыл дверь и, вернувшись, сел. Протянутой руки он не принял.Доктор Педикью с жеманным видом последовал за ним и тоже опустился в кресло.
— Вас рекомендовали мне, мистер Шейн, как весьма опытного и осмотрительного частного сыщика. — Положив на колени свои нежные женственные руки, доктор подался вперед. Совсем недавно он, видимо, побывал в маникюрном кабинете. — У меня к вам дело исключительно деликатного свойства, — продолжил он мягким, вкрадчивым голосом. За его пухлыми красными губами время от времени поблескивала белая полоска зубов. — Я лечащий врач мистера Руфуса Брайтона, о котором вы, должно быть, слышали. — Он сделал паузу, ожидая реакции собеседника.
Шейн посмотрел на кончик сигареты.
— Да, — неопределенно произнес он.
— Возникла чрезвычайно сложная и своеобразная ситуация. — Доктор Педикью осторожно подбирал слова. — Возможно, вам неизвестно, что мистер Брайтон недавно женился и его падчерица сопровождала его сюда. — Он снова сделал паузу.
Ничего не ответив, Шейн невозмутимо глядел на дымящуюся сигарету.
Доктор продолжал тем же мягким, вкрадчивым голоском:
— Несчастный ребенок страдает от ...галлюцинаций —- я сознательно не пользуюсь специальной терминологией, — которые стимулируются сексуальными импульсами. Галлюцинации несут на себе безошибочные симптомы комплекса Электры. В периоды депрессий она становится иногда буйной, и я опасаюсь, что бедная девочка может физически травмировать свою мать.
— Почему же тогда, — раздраженно спросил Шейн, — вы не поместите ее в психиатрическую лечебницу?
— О, это было бы слишком ужасно! — воскликнул доктор Педикью, простирая перед собой маленькие ручки с розовыми ладонями. — Я искренне надеюсь, что сумею излечить ее. Ей нужен постоянный душевный покой. Шок от пребывания в сумасшедшем доме погубит ее окончательно.
— Какова моя роль? — поинтересовался Шейн.
— Ее мать приезжает сегодня во второй половине дня. Я хотел бы, если так можно выразиться, установить наружное наблюдение за матерью и за дочкой хотя бы в первые дни после приезда. Сам я в течение этого времени буду внимательно наблюдать за ребенком и надеюсь прийти к окончательному решению, может она быть излечена в домашних условиях или все же требуется стационар.
— Понятно, — медленно произнес Шейн. — Вы хотите, чтобы я не допустил убийства этой сумасшедшей девчонкой своей матери, пока вы будете наблюдать за ней?
— В общем, да, — доктор Педикью по-птичьи закивал своей маленькой головкой.
— Вы желаете, чтобы я не отходил от нее ни на шаг с первого же момента после приезда ее матери? — Голос Шейна стал решительным и деловым.
— Думаю, в этом вряд ли есть необходимость. — На лице доктора появилась слабая улыбка. — Достаточно будет незаметного, неафишируемого наблюдения. Нам необходимо соблюдать максимальную осмотрительность, полную конфиденциальность. Мне бы хотелось, чтобы за работу вы взялись сами, а не посылали ваших оперативников.
— Я мог бы, конечно, — небрежно сказал Шейн, — но вам это будет стоить дороже.
— Насчет оплаты не беспокойтесь, — доктор Педикью поднялся на ноги и, сунув руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник. — Полагаю, вам лучше заглянуть к ним вечером на ужин. Познакомитесь с миссис Брайтон и девушкой. Мы все организуем спокойно, без суматохи.
Шейн тоже встал.
— Я приду, — пообещал он, — примерно в восемь тридцать. Доктор Педикью кивнул и раскрыл бумажник.
— Аванс — двести долларов, — потребовал Шейн.
Брови доктора Педикью приподнялись. Шейн холодно посмотрел на него. С видимым нежеланием доктор достал две купюры по сто долларов. Взяв деньги, Шейн довел посетителя до двери.
— Итак, восемь тридцать, — сказал он.
Педикью чопорно поклонился и вышел в коридор. Закрыв дверь, Шейн подошел к столу и разгладил между пальцами стодолларовые бумажки. Потом выдвинул ящик стола и достал нитку жемчуга. Завернув ожерелье в банкноты, он сунул его в карман пиджака.
Закончив эту процедуру, он ухмыльнулся и пробормотал:
- Если теперь появится стареющая леди и пожелает нанять меня телохранителем, ситуация станет на редкость забавной.
Глава 2
В семь тридцать, пройдя боковой улочкой, Шейн возвратился в отель через служебный вход. Сначала он спустился вниз по бетонным ступеням, потом прошел в вестибюль и поднялся вверх на два лестничных марша.
В номере он достал из кармана нитку жемчуга и стодолларовые банкноты, положил ожерелье на стол и некоторое время задумчиво его разглядывал. Минуту спустя, оставив деньги на столе, он отнес жемчуг на кухню и, открыв холодильник, вынул баночку со свежезамороженным салатом. Ожерелье он положи.1! на дно банки, прикрыв его листьями, после чего завинтил крышку.
В гостиную из кухни он принес рюмку и графин с водой, в которой плавали кубики льда. Поставив все это на стол, он достал из серванта бутылку мартеля и высокий бокал. Все действия, со стороны казавшиеся бессознательными, Шейн совершал с точностью лунатика и легкостью автомата. Ничто не указывало на усиленную работу его мозга, когда он садился, наливал в рюмку коньяк, прикуривал сигарету.
Следующие полчаса он провел в кресле, отхлебывая поочередно из рюмки с коньяком и бокала с водой, прикуривая одну сигарету за другой. Встав, он погасил свет и вышел из номера. Выражение его лица не изменилось, хотя походка казалась целеустремленной.
Спустившись на лифте в просторный вестибюль, он подошел к конторке администратора и, взглянув на дежурного клерка, увидел отрицательное покачивание головы. Не задерживаясь, он прошел через служебный вход к гаражам, отомкнул на одном из них висячий замок и сел в купленную им несколько лет назад автомашину. Вырулив из гаража, Шейн повел автомобиль в сторону Второй улицы, свернув сначала в направлении бульвара Бискейн.
На развилке он повернул направо и по дамбе переехал через залив. Достигнув полуострова, он прибавил скорости и по самому берегу океана двинулся к северу. Стрелки на его часах показывали восемь двадцать. Времени было с избытком. Слегка расслабившись, он огляделся по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Наконец, она открыла глаза.
— Хватит представлений,— раздраженно произнес он. Полулежа в кресле, она молча смотрела на него, время от времени прикусывая острыми зубками нижнюю губу.
Приступ истерии не был притворством с ее стороны, однако смысла происходящего Шейн пока не улавливал. Но именно такие, кажущиеся на первый взгляд бессмысленными дела он и любил. Шейн давно уже стал отказываться от рутинных, без изюминки дел. Только по этой причине у него не было ни престижного офиса, пи постоянного штата сотрудников. Внешняя, рассчитанная на публику сторона жизни и деятельности частного детектива ему претила. Майами кишел подонками, выдававшими себя за сыщиков с помощью крикливой рекламы и ярких вывесок. Майкл Шейн не брался за работу, если она не представляла для него интереса. На это он шел лишь в крайних случаях, когда в кармане у него не было ни цента. Дело Филлис Брайтон — если оно было делом, а не историей болезни — заинтересовало его. Здесь что-то таилось в глубине, не обнаруживаясь с поверхности, и Шейн чувствовал, как в предвкушении захватывающего поединка с пока еще неведомым противником напряглись его нервы. Такого состояния он не испытывал уже давно.
Опустившись в кресло, он произнес:
— Главное, что тебе сейчас нужно, — это доверие. Так вот, такой человек нашелся: я тебе верю. Но нужно попытаться и самой поверить в себя. Договорились?
В глазах у Филлис стояли слезы.
— Вы добрый человек, — сказала она. — Не знаю, как вас благодарить.
— Трудный вопрос, — согласился Шейн. — Деньги у тебя имеются?
— Немного. Боюсь, что недостаточно. Может быть, подойдет вот это?
Достав из сумочки жемчужное ожерелье, она неуверенно протянула его Шейну. Крупные отборные жемчужины переливались в солнечных лучах нежным блеском. Не меняя выражения лица, он принял браслет в протянутую ладонь.
— Подойдет.
Открыв средний ящик письменного стола, Шейн небрежно опустил в него ожерелье. После этого его поведение стало более решительным.
— Уж ты реши для себя ---да или нет, тем более, что мать приезжает сегодня.
— Это слишком ужасно, чтобы быть правдой. Наверное, они
— Теперь давай разберемся во всем без истерик: твоя мать приезжает из Нью-Йорка, ты испытываешь мучительный страх из-за того, что по причине своей психической неустойчивости можешь причинить ей вред. Я не верю, что подобная опасность существует, но мое мнение сейчас не имеет значения. Главное — позаботиться о том, чтобы не произошло трагедии. Когда ожидается приезд матери?
— Поезд прибывает в шесть. Шейн кивнул:
— Я обо всем позабочусь. Ты, возможно, не увидишь меня, но в том-то и заключается искусство сыщика, чтобы оставаться невидимым. Тебе важно понять, что теперь за все твои действия отвечаю я. Дело перешло из твоих рук в мои. Конечно, если ты мне довер'яешь.
— Да, да!
— Отлично. — Шейн похлопал ее по руке и встал. — Мы скоро увидимся,— добавил он.
Поднявшись с кресла, она стремительно подошла к нему.
— Я не в силах передать словами,— пылко, словно объясняясь в любви, сказала она, — как я замечательно себя чувствую. И все благодаря вам. Сейчас все обстоятельства представляются мне в другом свете. Я рада, что пришла к вам.
Проведя девушку до двери, Шейн ненадолго задержал ее руку: Выше голову!
— Обязательно. — Робко улыбнувшись, она вышла из номера. Некоторое время Шейн молча стоял, провожая ее взглядом и легонько потирая рукой подбородок. Затем подошел к столу и достал из ящика нитку жемчуга. Прищурив глаз, он начал внимательно ее рассматривать. Он не считал себя экспертом, но жемчужины безусловно не были искусственными. Покачав головой, он опустил нитку обратно в ящик. Дело начинало представляться ему достаточно серьезным.
Десять минут спустя, задумчиво посвистывая, он вышел из номера. Сообщив в вестибюле дежурному клерку, что вернется через полчаса — приступая к очередному расследованию, он никогда не забывал этого делать — Шейн двинулся вперед по улице и, дойдя до знакомой редакции газеты, внимательно прочел всю информацию о Брайтонах, которую ему удалось отыскать. После этого он вернулся в отель. На сей раз он вошел в гостиницу через служебный вход и поднялся на свой этаж в грузовом лифте. Когда он входи;] к номер, телефон в его гостиной зазвонил. Его вызывал дежурный клерк.
- Мистер Шейн, вас желает видеть доктор Педикью.
Сдвинув брови, Шейн попросил клерка пригласить доктора Педикью к нему в номер. Даже после того, как он положил трубку и быстрым взглядом окинул помещение, характерное хмурое выражение не покинуло его лица. Судя по рассказу Филлис
Брайтон, он мог заранее предположить, что вряд ли будет испытывать симпатию к мистеру Педикью.
И действительно, глядя на стоящего в дверях Джоула Педикью, он почувствовал к нему мгновенную антипатию. Это был тонкокостный смуглый человек с черными, не по-мужски длинными волосами, обильно смазанными бриолином и зачесанными назад с низкого лба. У доктора были пухлые ярко-красные губы и нервные, беспокойные глаза-бусинки. При выдохе его ноздри широко раздувались. Остальные детали внешнего вида посетителя понравились Шейну в еще меньшей степени. Синий двубортный костюм висел, как на вешалке, на его сутулых плечах и впалой груди; безукоризненно белые фланелевые брюки плотно обтягивали мясистые ляжки.
Не отпуская дверной ручки, Шейн отступил на шаг в сторону.
— Проходите, доктор, — пригласил он. Доктор Педикью протянул руку:
— Мистер Шейн?
Кивнув, Шейн закрыл дверь и, вернувшись, сел. Протянутой руки он не принял.Доктор Педикью с жеманным видом последовал за ним и тоже опустился в кресло.
— Вас рекомендовали мне, мистер Шейн, как весьма опытного и осмотрительного частного сыщика. — Положив на колени свои нежные женственные руки, доктор подался вперед. Совсем недавно он, видимо, побывал в маникюрном кабинете. — У меня к вам дело исключительно деликатного свойства, — продолжил он мягким, вкрадчивым голосом. За его пухлыми красными губами время от времени поблескивала белая полоска зубов. — Я лечащий врач мистера Руфуса Брайтона, о котором вы, должно быть, слышали. — Он сделал паузу, ожидая реакции собеседника.
Шейн посмотрел на кончик сигареты.
— Да, — неопределенно произнес он.
— Возникла чрезвычайно сложная и своеобразная ситуация. — Доктор Педикью осторожно подбирал слова. — Возможно, вам неизвестно, что мистер Брайтон недавно женился и его падчерица сопровождала его сюда. — Он снова сделал паузу.
Ничего не ответив, Шейн невозмутимо глядел на дымящуюся сигарету.
Доктор продолжал тем же мягким, вкрадчивым голоском:
— Несчастный ребенок страдает от ...галлюцинаций —- я сознательно не пользуюсь специальной терминологией, — которые стимулируются сексуальными импульсами. Галлюцинации несут на себе безошибочные симптомы комплекса Электры. В периоды депрессий она становится иногда буйной, и я опасаюсь, что бедная девочка может физически травмировать свою мать.
— Почему же тогда, — раздраженно спросил Шейн, — вы не поместите ее в психиатрическую лечебницу?
— О, это было бы слишком ужасно! — воскликнул доктор Педикью, простирая перед собой маленькие ручки с розовыми ладонями. — Я искренне надеюсь, что сумею излечить ее. Ей нужен постоянный душевный покой. Шок от пребывания в сумасшедшем доме погубит ее окончательно.
— Какова моя роль? — поинтересовался Шейн.
— Ее мать приезжает сегодня во второй половине дня. Я хотел бы, если так можно выразиться, установить наружное наблюдение за матерью и за дочкой хотя бы в первые дни после приезда. Сам я в течение этого времени буду внимательно наблюдать за ребенком и надеюсь прийти к окончательному решению, может она быть излечена в домашних условиях или все же требуется стационар.
— Понятно, — медленно произнес Шейн. — Вы хотите, чтобы я не допустил убийства этой сумасшедшей девчонкой своей матери, пока вы будете наблюдать за ней?
— В общем, да, — доктор Педикью по-птичьи закивал своей маленькой головкой.
— Вы желаете, чтобы я не отходил от нее ни на шаг с первого же момента после приезда ее матери? — Голос Шейна стал решительным и деловым.
— Думаю, в этом вряд ли есть необходимость. — На лице доктора появилась слабая улыбка. — Достаточно будет незаметного, неафишируемого наблюдения. Нам необходимо соблюдать максимальную осмотрительность, полную конфиденциальность. Мне бы хотелось, чтобы за работу вы взялись сами, а не посылали ваших оперативников.
— Я мог бы, конечно, — небрежно сказал Шейн, — но вам это будет стоить дороже.
— Насчет оплаты не беспокойтесь, — доктор Педикью поднялся на ноги и, сунув руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник. — Полагаю, вам лучше заглянуть к ним вечером на ужин. Познакомитесь с миссис Брайтон и девушкой. Мы все организуем спокойно, без суматохи.
Шейн тоже встал.
— Я приду, — пообещал он, — примерно в восемь тридцать. Доктор Педикью кивнул и раскрыл бумажник.
— Аванс — двести долларов, — потребовал Шейн.
Брови доктора Педикью приподнялись. Шейн холодно посмотрел на него. С видимым нежеланием доктор достал две купюры по сто долларов. Взяв деньги, Шейн довел посетителя до двери.
— Итак, восемь тридцать, — сказал он.
Педикью чопорно поклонился и вышел в коридор. Закрыв дверь, Шейн подошел к столу и разгладил между пальцами стодолларовые бумажки. Потом выдвинул ящик стола и достал нитку жемчуга. Завернув ожерелье в банкноты, он сунул его в карман пиджака.
Закончив эту процедуру, он ухмыльнулся и пробормотал:
- Если теперь появится стареющая леди и пожелает нанять меня телохранителем, ситуация станет на редкость забавной.
Глава 2
В семь тридцать, пройдя боковой улочкой, Шейн возвратился в отель через служебный вход. Сначала он спустился вниз по бетонным ступеням, потом прошел в вестибюль и поднялся вверх на два лестничных марша.
В номере он достал из кармана нитку жемчуга и стодолларовые банкноты, положил ожерелье на стол и некоторое время задумчиво его разглядывал. Минуту спустя, оставив деньги на столе, он отнес жемчуг на кухню и, открыв холодильник, вынул баночку со свежезамороженным салатом. Ожерелье он положи.1! на дно банки, прикрыв его листьями, после чего завинтил крышку.
В гостиную из кухни он принес рюмку и графин с водой, в которой плавали кубики льда. Поставив все это на стол, он достал из серванта бутылку мартеля и высокий бокал. Все действия, со стороны казавшиеся бессознательными, Шейн совершал с точностью лунатика и легкостью автомата. Ничто не указывало на усиленную работу его мозга, когда он садился, наливал в рюмку коньяк, прикуривал сигарету.
Следующие полчаса он провел в кресле, отхлебывая поочередно из рюмки с коньяком и бокала с водой, прикуривая одну сигарету за другой. Встав, он погасил свет и вышел из номера. Выражение его лица не изменилось, хотя походка казалась целеустремленной.
Спустившись на лифте в просторный вестибюль, он подошел к конторке администратора и, взглянув на дежурного клерка, увидел отрицательное покачивание головы. Не задерживаясь, он прошел через служебный вход к гаражам, отомкнул на одном из них висячий замок и сел в купленную им несколько лет назад автомашину. Вырулив из гаража, Шейн повел автомобиль в сторону Второй улицы, свернув сначала в направлении бульвара Бискейн.
На развилке он повернул направо и по дамбе переехал через залив. Достигнув полуострова, он прибавил скорости и по самому берегу океана двинулся к северу. Стрелки на его часах показывали восемь двадцать. Времени было с избытком. Слегка расслабившись, он огляделся по сторонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24