Они не только знали, что у меня алиби, они знали, что убийца - мужчина, лысый коротышка с изуродованным носом. Домоуправ не видел, как он выходил из квартиры. Полицейские спрашивали меня о моих любовниках, думали, может, это убийство на почве ревности. Я рассказала им, как познакомилась с Йозефом, как мы поженились. Все рассказала. Это заняло два часа. И когда мне уже казалось, что они готовы от меня отстать, они начали о чем-то перешептываться, точно возникли какие-то новые факты. Меня оставили в крохотной каморке. Наедине со стулом. Потом пришли какие-то новые люди - помоложе и получше одетые, чем полицейские. Они сказали, что из Вашингтона. И...
- Из Вашингтона? Это были ФБР-овцы?
Роуз покачала головой.
- Не знаю. Знаю только, что из Вашингтона. Они ни слова не сказали про убийство, только спрашивали, где мы жили, с кем общался Йозеф, выясняли даже, в какие рестораны мы ходили и чем весь день занимались. Я им все рассказала - то же, что и тебе сейчас. Когда же я упомянула о его письмах, они заинтересовались и стали спрашивать, о чем были эти письма и где они хранятся. И были ли у него деньги. А я им прямо сказала, что я не знаю, что он читал, писал и говорил, потому как все это было на иностранном языке Я им даже старалась помочь, рассказала им про Кислого-немца, про азиатку, чье имя он выкрикивал во сне. А ребята все наседали на меня. Я перепугалась. У меня разболелась голова. Я поняла, что им кажется, будто я что-то от них утаиваю. Но ведь я им все. что знала, рассказала - или почти все.
- Что значит "почти"? - удивился я.
- Ну, я только об одном никому не рассказывала - о своей работе. У меня же не было разрешения, так что незачем было осложнять жизнь себе и хозяину бара. Моя работа не имела никакого отношения к убийству Йозефа - а попадись я в черный список, моя песенка была бы спета. Ребята из Вашингтона все выколачивали из меня имена, названия городов. Они просто отказывались верить, что я ничего не знаю. Меня повезли в квартиру. Там все было в крови. Все перевернуто. Кто-то явно что-то искал. Они и сами устроили обыск: перетряхивали вспоротые матрасы, подушки, обои от стен отодрали. Самое неприятное - мне так и не сказали, что же они ищут. Наконец меня повезли в Нижний Манхэттен - не в полицейское управление, а в какое-то огромное учреждение, где на дверях кабинетов не было табличек с фамилиями. А был уже вечер, и я проголодалась так, что меня тошнить стало. Да и разозлилась я не на шутку. Они по новой устроили мне допрос - откуда у него деньги, да кто его друзья. Я им говорю, мол, голодна, а они мне: сможешь поесть, когда все расскажешь. Они уже со мной не церемонились - грубили, обзывались. Называли дурой, шлюхой... Другие старались вести себя приветливо, предлагали сигаретку и печально говорили, что я вляпалась, советовали все рассказать начистоту. Я все рассказывала, что знала, да только их это мало интересовало. Я опять назвала все адреса в других городах, где мы жили, убеждала их, что у меня нет друзей и что я никого из знакомых Йозефа никогда не видела - за исключением этого самого Кислого.
Когда же я вспомнила, что Йозеф свои деньги носил в ремне и что банковского счета у него не было, они мне сообщили, что у убитого нашли всего сотню долларов. Наконец я рассвирепела и стала спрашивать у них, арестовали они меня или как... Потом я сказала, что воспользуюсь своим конституционным правом не давать показаний и требую вызвать моего адвоката. А минут через десять мне вдруг разрешили идти. Сказали как ни в чем не бывало, точно ничего не произошло. Но так все и началось.
- Что началось?
- За мной стали следить и несколько раз пытались убить. Как только я вышла из их здания - а это было почти у самого порта, первое что я сделала, пошла в бар выпить и перекусить. Сам знаешь, каково смазливой блондинке зайти одной в бар ночью - тут же на тебя вылупляются двадцать пар глаз, и вся эта пьянь думает, что не грех бы такую девицу окрутить. Потом я поймала такси и поехала к нам на квартиру собрать вещи. Там сидел какой-то хмырь, он предъявил какое-то удостоверение и сказал, что я не имею права ни до чего дотрагиваться. Высокий симпатичный парень с тонкими губами и премерзейшей харей. Мне даже показалось, что я мельком видела его в том учреждении. Он нагло заявил, чтобы я перестала ломать комедию, была умницей и стала с ним сотрудничать, иначе меня ждут крупные неприятности. Я спросила, что за неприятности и как мне надо с ним сотрудничать. Он обвел рукой разгромленную комнату и спросил, не здесь ли это спрятано. А когда я спросила, что это такое, он заорал на меня и выхватил "пушку". Он мог убить меня - он так и заявил, что застрелит меня, если я не "расколюсь". Мы были в квартире вдвоем и я страшно испугалась. И сказала, что это где-то в духовке. Парень помчался на кухню и пока он копался в духовке, я огрела его стулом по темени и бросилась вон. Было уже около полуночи, в кармане у меня - двадцать семь долларов. Я поехала на такси в центр, сняла номер в дешевом отеле. Портье, понятное дело, меня всю глазками-то обшарил. Сам понимаешь яркая блондинка без багажа снимает номер на одну ночь. Я завалилась спать, но всю ночь телефон в номере не переставая трезвонил. Словом, я не выспалась и на утро была на грани помешательства.
- А кто звонил?
- Когда я брала трубку, на том конце давали отбой. Наконец я просто сняла трубку и положила на столик. Но тут начали стучать в дверь, а когда я подходила и спрашивала, кто, ответа не было. Я от страха места себе не находила. И обратиться за помощью было не к кому. Не в полицию же. На рассвете я отправилась завтракать - и тут поняла, что за мной хвост. За мной повсюду следовали два обалдуя с сытыми рожами. Они и не скрывали, что следят за мной. За кофе я почитала утренние газеты. Я-то думала, что убийство Йозефа будет на первых полосах, но в газетах об этом не было ни слова. Когда я вернулась в отель, портье велел мне съехать к полудню, намекнув, что я проститутка и таким тут не место...
Я попыталась было поспать хоть пару часов, но не смогла: меня всю трясло. Я съехала в полдень, и за мной увязался толсторожий обалдуй. Я бродила по городу, ломая голову, куда бы приткнуться. Всю жизнь я колесила по стране и не смогла завести себе друзей. А они тогда были бы очень кстати. Вдруг меня схватил за руку какой-то смуглолицый хрен и что-то зашептал. Я не поняла. Сказала ему, чтобы он проваливал, а он дал мне пощечину и пустился бежать. Оба моих топтуна все видели, но и ухом не повели. Но сцена с пощечиной собрала небольшую толпу сочувствующих и к нам подошел полицейский. Он спросил, что случилось, и повел меня в участок. А через несколько минут в участке появился один из вашингтонских ребят, отвел в сторону дежурного офицера и стал ему что-то нашептывать. Дежурный вернулся и пригрозил, что если я появлюсь в этом участке ещё раз, меня арестуют за антиобщественное поведение. После этого вашингтонский ублюдок тихо поинтересовался, намерена ли я ещё фордыбачиться или стану паинькой. Мне хотелось завизжать от бессильной злости - ведь я им, идиотам, уже все рассказала. Но я молча выбежала на улицу. Я добрела до адвокатской конторы, вошла и стала рассказывать про свои напасти тамошнему адвокату - скользкого вида типу. Он счел меня чокнутой. К тому же во время нашей беседы у него зазвонил телефон и после краткого разговора он попросил меня убраться.
Я была вся на нервах. Несколько раз я пыталась отделаться от своих топтунов. Да ведь как от них скроешься - я заметная в толпе. Как-то я переходила улицу и меня чуть не сбила машина - она нарочно рванула прямо на меня, я с трудом отскочила обратно на тротуар. Это была полицейская машина - то ли "форд", то ли "шевроле" без опознавательных знаков. В машине сидели двое - вылитые сыскари. Я пошла дальше. Тут какой-то здоровенный мужик чуть не сшиб меня с ног. И ни слова не говоря, прошел мимо. Я уже просто голову потеряла от страха. Зашла в кафе поесть, да кусок в горло не лез. Мне ужасно хотелось спать. Я попыталась снять номер в нескольких отелях. Но видок у меня уже был всклоченный - и мне отказали. Да и деньги мои таяли. Я ещё и десятку просадила на такси - пыталась отделаться от "хвоста". Потом я купила себе белье и переоделась в туалете какого-то бара. Хозяин моего бара остался мне должен недельное жалованье, но я не хотела заявляться к нему, не избавившись от этих обалдуев. Какой-то парень, притворившись пьяным, предложил мне сходить с ним в отель. Увязался за мной. Потом он совсем распоясался, ткнул меня в спину. А я врезала ему ногой туда, где мужику больнее всего, и пустилась наутек. У меня оставалось лишь одно средство. Я знала, что располагаю одним... оружием, против которого они бессильны.
- И что же это за оружие? - спросил я как последний дурак.
- Ну же, милый, не будь таким глупым! Да, а потом я вспомнила, что читала в каком-то детективе о том, как некий злоумышленник избавился от погони, сев в головной вагон подземки. На каждой станции он выходил и смотрел вдоль поезда - не вышел ли кто еще. И если платформа была пустая, он выпрыгивал как раз перед тем, как двери закрывались. Я попыталась проделать тот же трюк. И мне повезло. У меня в сумочке лежал жетон, и вот пока оба обалдуя спускались по лестнице, я успела вскочить в отходящий поезд. Мы уже отправились, и я видела, как они перепрыгнули через турникет, сунули контролеру свои удостоверения. Я сошла на следующей остановке и спряталась в женском сортире. Никто не видел, как я вышла из вагона...
- Но какое это имеет отношение к твоему секретному оружию?
Тут Роуз просто рассвирепела.
- Слушай, парень, если ты хочешь все узнать, имей терпение дослушать до конца! Я вышла на улицу и постояла на углу. И тотчас у тротуара притормозила тачка. За рулем сидел юнец - ему и двадцати не исполнилось. Мне повезло: у него была квартира в Бронксе. Я прожила у него два дня. Собралась с силами, выспалась. Он, верно, считал, что попал в рай: я не требовала денег. Он уходил только купить свежие газеты и что-нибудь поесть. О Йозефе не было ни слова. Пока этот сопляк мылся в ванной, я дала деру и истратила последний доллар на такси. Добралась до своего бара. Вошла туда, трясясь от страха.
Хозяин не слишком разорялся. Просто поинтересовался, куда это я пропала и посетовал, что уж позвонить-то предупредить я могла. Я наплела ему, что заболела и что мне надо уезжать. Он выдал мне мои тридцать пять. Причем он же сам про них и напомнил. Я спустилась в кухню забрать свой чемодан - в нем я хранила косметику, халат, чулки и старенькое платьишко. Но что-то он больно был тяжелый. Открываю я его - и вижу кучу денег! Я не знала, что мне с ними делать.
- Так ты впервые узнала об этих деньгах?
- Ну да. Я выудила пятерочку и на такси рванула к моему сопляку, наплела ему какую-то чепуху, что мне надо было забрать свои вещи. Я попросила его на другой день отвезти меня в Бостон. Бедняжка, он наверное, потерял работу - ведь из-за меня он два дня не вылезал из дому. Ну, зато он сполна получил что хотел. Мы переночевали в каком-то клоповнике, а наутро я с ним попрощалась и улетела в Майами. Там я поселилась в дешевой общаге, покрасила волосы, купила себе новую одежду. И каждое утро прочитывала все нью-йоркские газеты. Об убийстве Йозефа - ни словечка! Там я провела неделю. Деньги были при мне - теперь я поняла, что ищут легавые. Но идти с деньгами в полицию я боялась. Они бы решили, что я им врала и про эти деньги знала - ведь ни словечком не обмолвилась о своей работе в баре. Я решила залечь на дно и потом слинять в Мексику. А через неделю я вдруг увидела машину перед светофором. За рулем сидел тот мерзкий хмырь с отъеденным носом - Кислый. Я не поняла, видел он меня или нет. Но перетрусила я знатно.
На автобусе я рванула в Ки-Уэст и снова перекрасила волосы. У меня возник отчаянный план. Я купила катерок и навесной мотор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27