Где-то в восемнадцать пятнадцать – восемнадцать двадцать.
– Что он делал в фасовочном зале?
– Шутил с девушками, помогал им.
– Помогал?
– Ну да. У нас ящики с питанием знаете сколько весят? По пятнадцать килограммов каждый. А девушки их перетаскивают от конвейера на тележки, а потом в рефрижераторы. Он и стал помогать. Что такого? Просто настоящий мужчина!
– А как выглядит настоящий мужчина?
– Как? Выше среднего роста. Примерно метр семьдесят шесть – семьдесят восемь. Худощавый. Волосы короткие, ежиком, светлые…
– Глаза?
– Я его не разглядывала, – отрезала Лынченко. – Скажите, с Сашей что-то случилось? – не выдержала она.
– Не знаю. Пока, – устремив на женщину сосредоточенный взгляд, произнес Левин. – А скажите мне, Светлана Степановна, как мог посторонний мужчина пройти сюда, в служебное помещение? Кто его пропустил?
– Не знаю, – в свою очередь ответила Лынченко.
– Еще раз, Светлана Степановна: не было ли чего-нибудь необычного в тот день? Связанного, скажем, с появлением мужчины по имени Эдик?
Светлана Степановна задумалась, пожала печами:
– Нет, ничего необычного не помню.
– Вы бы узнали его? Могли бы помочь в составлении фоторобота?
– Я его не рассмотрела как следует. После того как летучка закончилась, я ушла. Мне в тот день нужно было в жилконтору, и я торопилась. Саша угощала всех шампанским, но я ушла. Боялась не успеть в жилконтору. Я, знаете ли, маму к себе прописываю…
– Вы узнали бы этого мужчину? Эдика? – перебил ее Левин.
– Боюсь, что не узнала бы. Обычная внешность, вполне рядовая.
– Ну хорошо, спасибо. – Левин отключил диктофон. – Если возникнет необходимость, мы с вами еще встретимся. А пока пригласите в кабинет…
Он уткнулся в список сотрудников. Первой по алфавиту значилась фамилия Голубева.
– Пригласите, пожалуйста, Голубеву Маргариту Дмитриевну.
Знакомство с фасовщицей горячих блюд оказалось столь интересным, что уже через час служебная машина доставила Маргариту Голубеву в здание на Большую Дмитровку. А заодно и разнорабочую Наталию Анатольевну Черкесову.
Разговор с ними проходил прямо в служебном кабинете Турецкого.
Александр Борисович, благодаря телефонной связи, уже знал, что гражданка Небережная, которая должна была приехать к матери еще накануне, во вторник, в Житомир не приехала.
Было также известно, что мать звонила дочери в Москву. Телефон в ее квартире не отвечал. И он действительно не отвечал.
Когда Турецкий закончил допрос подчиненных Александры Борисовны, часы показывали семнадцать двадцать. Он созвонился с Грязновым.
Через полчаса Турецкий в сопровождении оперативников МУРа прибыл на улицу Глаголева, где проживала, согласно прописке, искомая Небережная.
Они имели при себе ксерокопию фотографии Небережной и фоторобота, составленного со слов Голубевой и Черкесовой.
Глава 10. ТАКТИКА ОПЕРЕЖЕНИЯ
Едва дверь за Глебом захлопнулась, Александра села на постели, глядя на дверь широко распахнутыми глазами и шевеля губами в безмолвной молитве.
И молитва была услышана. В замочной скважине заскрежетало, дверь отворилась. На пороге комнаты возникли те же двое.
– Он в аптеку пошел, – без предисловий проговорила Саша.
– В аптеку? Это хорошо. Ближайшая – в десяти минутах ходьбы. Туда и обратно, да там минут пять – итого почти полчаса.
Жало подошел к женщине:
– Давай руку.
Она протянула скованное наручником запястье. Он сунул в замок тонкую железку, повозился немного, и браслет, разинув пасть, упал на пол.
Саша растирала запястье, приговаривая сквозь хлынувшие слезы:
– Господи, я уже и не верила… Спасибо вам! Теперь выбраться скорее!
– Идти можешь?
Саша спустила ноги на пол и вдруг поймала на себе взгляд мужчин.
– Господи, я же голая! – Она схватила покрывало, закрыла грудь. – Что же делать?
Жало посмотрел на напарника.
– Муха, скидывай треники и футболку! – приказал он.
– Ты че? А я как пойду?
– Скидывай, придурок! Некогда разбираться! Мы с девушкой к нам домой перекантуемся, оттуда ментов вызовем. А ты и в трусах до дома добежишь. Не голым же. Изобразишь из себя спортсмена.
– Так сам и скидывай, – огрызнулся Муха.
– Я тощий и длинный. На нее мои джинсы не налезут. Давай делай, что говорят, пока по шее не схлопотал!
– Пожалуйста, я вас умоляю! Я за все заплачу! – плакала Саша.
– Ладно, – буркнул Муха.
Приятели вышли на кухню.
– Главное – ее к нам перетащить! Когда еще такой случай будет?! – прошипел Жало. – Снимай портки!
Муха стащил с себя одежду, сунул приятелю, оставшись в замызганных черных плавках. Жало прошел в комнату.
– На, девушка, одевайся по-быстрому. Мы тебя на кухне ждем.
Саша, торопясь и морщась от боли, которую причиняло ей каждое движение, надела пропахшую потом футболку и бесформенные, давно не стиранные тренировочные. Впрочем, все это было совершенно не важно! Важно было только одно – выбраться отсюда до возвращения Глеба. От страха перед своим мучителем Саша почти не соображала.
– Готова? – В комнату заглянул Жало. – Рожа у тебя больно побитая, выводить-то тебя стремно. Ладно, патлы на лицо навесь, вот так. Ну, вперед!
Все прошло благополучно. Середина рабочего дня, окраина города, наконец, еще не закончившееся лето, задержавшее пенсионеров на дачных участках – все это было на руку беглецам. Никто не повстречался на пути странной парочке – долговязому мужчине, поддерживающему под руку невысокую женщину со спутанными каштановыми волосами, одетую мешковато и неряшливо. Женщина едва переставляла ноги, словно пьяная. Да если бы кто и видел, как парочка входит в подъезд пятиэтажки, вряд ли бы и удивился: мало ли алкашей и алкашек проживает в столице?
Скорее уж, внимание гипотетического прохожего привлек бы странного вида спортсмен, с дряблой, нездоровой кожей, в обтягивающих широкий зад сатиновых плавках послевоенных времен. Спортсмен нервно оглядывался на бегу и исчез в том же подъезде, что и пара алкашей.
Все это отметил в своем дневнике седовласый мужчина, сидевший в инвалидной коляске подле окна соседнего дома. Мужчина – в прошлом метеоролог, привык заносить в свой дневник все, что привлекало его внимание.
Саша пугливо озиралась в грязной, ободранной квартире. Она все еще не верила в освобождение. Казалось, Глеб найдет ее своим звериным чутьем, вот-вот ворвется сюда и… Да перережет их всех! Какая необычайная физическая сила поднималась в нем в минуты возбуждения, она уже знала.
– Ты проходи, садись, – взглянув на ее бледное лицо, ласково проговорил Жало. – Иди в комнату, присядь на диван. Вон, плохо тебе совсем.
Дверь в квартиру хлопнула, Саша вздрогнула, напряглась натянутой струной.
– Ну чего ты? Это приятель мой вернулся, – хмыкнул Жало.
– Дурака из меня сделал и радуется. – Муха прошмыгнул в другую, маленькую комнатку. Вышел в брюках.
– Иди, душа моя, чайник поставь, – ласково пропел ему Жало. – А то девушку аж колотит всю. Как звать-то тебя?
– Александра.
– А фамилия?
– Нужно милицию вызвать! – вместо ответа воскликнула Саша.
– Так чего я и спрашиваю. Кто вызывать-то будет? У тебя вон зубы стучат.
– Небережная.
– Че? – не понял Жало.
– Фамилия моя – Небережная.
– Ага, теперь понял. А маньяка твоего как кличут?
– Глеб Каменев.
– Эк трясет-то тебя! Муха, как там с чаем?!
Он вышел на кухню. Муха громыхал чайником. На столе стояла баночка из-под майонеза с белым порошком на дне. Плеснув в стакан воды, Жало вытряхнул туда порошок.
– Валерьянка где?
Муха достал из ящика капли.
Жало вернулся комнату, протянул Александре стакан.
– Выпей, девушка, пока валерьянки. На, пей, а то досталось тебе, бедняге! Сейчас чаек поспеет.
Саша послушно выпила.
– Давайте звонить, где телефон? Я сначала подруге позвоню. Чтобы она за мной приехала и одежду привезла.
– Иду. Аппарат у нас на кухне. Встать можешь? Вот, пойдем помаленьку. Сейчас до кухни дотопаем и позвоним.
Глеб Каменев, вернувшись в потаенную квартиру, остолбенел. Входная дверь была открыта! Он ринулся внутрь – Александра исчезла! В первую секунду он просто не поверил своим глазам. На полу комнаты лежал шнур. Он поднял его, осмотрел наручники. Они были открыты.
Значит, ей кто-то помог! Кто-то выследил его убежище! Она солгала, придумала про сердце, а он, дурак, поверил!
– Стрер-р-ва! – буквально взвыл Каменев.
Да кто же ее вытащил? Спокойно, рассуждай логически, приказал он себе. Кто ее освободил? Скорее всего, люди случайные, иначе все выглядело бы не так. Его бы здесь наряд омоновцев поджидал… Черт, нужно скорее делать ноги из этого дома! Шурка сама теперь ментов вызовет!
Тихо, тихо, не психуй! Это произошло совсем недавно! Каких-нибудь десять – пятнадцать минут назад! Ее еще можно догнать! Куда она направилась? Она же раздетая была… Значит, дали ей одежду какую-то.
Каменев выскочил на лестничную площадку, глянул в окно. Пустырь был абсолютно безлюден.
Он осторожно выскользнул из парадного и окольными путями бросился к припаркованному в одном из дворов автомобилю.
Если считать, что ее нашли случайные прохожие (какие, к черту, здесь прохожие! – возражал внутренний голос), но если допустить такую мысль, то что из этого следует? Ну освободили ее, дальше что? Да она потребует, чтобы ее домой доставили, уж он-то ее знает, она в таком виде ни в какую милицию не попрется! Из дома врача вызовет или участкового…
Нужно скорее ехать к ней! Нужно работать на опережение!
Вишневая «девятка» уже мчалась по городу. Глеб то и дело набирал по мобильному номер телефона Сашиной квартиры. Телефон не отвечал. Значит, она еще не добралась! Значит, он еще может ее перехватить!
Глебу только казалось, что он рассуждает логически. Страх разоблачения расползался, нарастал, парализовал мозг. А страх, как известно, плохой советчик.
– Гляди, вон он. – Жало указал глазами на окно.
Муха повернулся, увидел, как брюнет крадется вдоль пустыря.
– Что там? – спросила Саша.
Настроение ее совершенно изменилось. Она сидела с блуждающей улыбкой на лице. Почему-то никуда не хотелось идти. Почему-то было легко и весело. Нужно было куда-то звонить, попыталась она сосредоточиться.
– Мы звонили подруге? А в милицию? – нахмурилась Саша.
– Подруге не дозвонились. А ментам звонили. Так они же просят номер телефона маньяка. Домашний. Мобила есть у него?
Саша кивнула.
– Вот, они все телефоны просят, я ж тебе говорил.
– А я что? – удивилась Саша.
– А ты их забыла! – сердито произнес сидящий напротив мужчина. – Адрес не знаешь, телефоны не помнишь…
– Адрес не знаю, я у него дома и не бывала, там у него мама. А телефоны помню, – обиделась Саша. – Вот, пожалуйста…
Она продиктовала оба телефонных номера Глеба. Муха шустро записывал.
– Так теперь другое дело! Теперь они его сразу и вычислят! А мы сейчас по рюмочке вмажем! А? – задорно предложил Жало. – Грех за свободу не выпить! Муха, доставай, че там у нас есть…
Муха выставил на стол бутылку дешевой водки, миску с квашеной капустой, полбуханки хлеба. Разлил водку по стаканам.
– Ну, Александра, давай… За свободу!
– За свободу! – послушно повторила Саша, тоже поднимая стакан. Что-то они должны были сделать! А что, она никак не могла вспомнить…
– Пей, что застыла?
Саша выпила.
– Вот, молодец! Как же тебя угораздило в такую историю вляпаться?
Саша махнула рукой и, чувствуя, что пьянеет с космической скоростью, начала рассказывать.
– Вот сука позорная, маньяк твой! Надо его, гада, на зону… Какая у него машина-то?
– «Девятка».
– Давно он на ней ездит?
– В прошлом году купил.
– Ясно. Живодер, сволочь! Небось и хата у него есть?
– Ч-то?
– Квартира, говорю, есть?
– Да, трех… комнатная. А мы… звонили в… в милицию? – Язык плохо слушался Сашу.
– Звонили, звонили. Они уже едут. Ну, давай еще по грамульке, пока их поджидаем…
И опять она послушно подняла наполовину наполненный стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40